- Что мы будем делать с пьяным матросом, что же нам делать с пьяным матросом? Что же нам делать с пьяным матросом этим ранним утром? - с сильным акцентом пропел себе под нос Хельберген, привалившись с какой-то высокой груде ящиков и бочек. - А не побрить ли ему пузо ржавой бритвой?
Не будь орк так сонлив от такой приятной погоды и не настолько вымотанным от долгой дороги и ожидания, непременно бы выругался на родном языке, похлопал бы себя по лицу широкой ладонью и до холодного пота ужаснулся тому факту, что только что пропел фрагмент человеческой матросской песни. Нет-нет, постойте, у него есть оправдание! Он, несчастный, торчит в этом треклятом порту уже несколько часов без особой возможности отойти или отвлечься (по нужде не в счет!), а местные работники так любили сопровождать песнями свою рутинную работу, что даже в его голове между такими вещами, как "дед", "война", "племя", "мясо", "работа" и "хорошее оружие" смогли  пролезть назойливые и цепляющие мотивчики. Да и бывшие соплеменники никак не могли застать его за столь постыдным занятием, не так ли? Эх, неужели он впервые с облегчением думает о том, что не способен так просто наткнуться на других орков?
- А не запереть ли его в трюме морской воды напиться? А не запереть ли его в трюме морской воды напиться? - отдаваясь неожиданным порывам своей простой, как придорожный валун, души, раб достал из сумки флягу с водой и сделал несколько глотков. Капли влаги освежили горло, да и само тело почувствовало легкий заряд свежести. Как хорошо все-таки, что в этот раз дедуля не забыл снабдить его припасами в дорогу. Да только все равно допустил промах, пожалев память для работы и не сообщив своему не то рабу, не то подопечному, во сколько прибудет корабль с грузом.
Это было даже похоже на загадку или пазл, когда тебе предоставляют ограниченное количество информации или набор деталей, а дальше тебе нужно самостоятельно найти нужный ответ и собрать общую картину. И город подсказал ему старый Качи и день. И то, какой корабль должен причалить и с кем ему предстоит встретиться. Даже про погоду не забыл сказать, метеоролог хренов, чтобы "внучек" подобающе оделся и не схлопотал тепловой удар, опять укутавшись в несколько шерстяных плащей с капюшоном. Не пожалел, выдал своему невольному помощнику новую легкую накидку, зачарованную на прохладу и на отвод глаз посторонних и взглядов нежеланных. А вот про время, лис дряхлый, не сказал! Вот и торчал в порту зеленокожий целый день, аккурат с утра, как столб посреди ровного поля. И попросту - как дурак последний. А мимо сновали люди, мелкота из малого народца и остроухие, заряжая это место жизнью, суетой и шумом.  "Честное слово, подожду несколько минут и пойду куда-нибудь", уныло подумал дикарь и повернул голову в сторону города. А ведь там, если вспомнить, столько всего интересного, завлекательного и, прежде всего, вкусного. И ведь это он даже не о румяных жителях. Многочисленные ларьки, кафе, ресторанчики без устали работали и были открыты от зари и до зари, помогая каждому, кто был при деньгах, сделать свой день лучше за счет совсем несущественного потакания греху обжорства. Хелю даже казалось, что он слышит шкворчание капель жира, падающих с кусков мяса на угли. Серьезно. И ведь это шипение и бульканье наполняющего кружку напитка не может быть игрой воображения? А эти хлопки лопающихся зерен кукурузы? Орочьи боги, как же хочется туда... Ну пошлите же ему с неба хоть один шампур с шашлыком! Или пусть мимо будет проходить моряк с фруктовым пирогом да забудет его рядом с орком. Отчего же молитвы работают лишь тогда, когда нужно снести какому-либо уродливому монстру голову или беспрепятственно поджечь чужую хату? Неужели его голодные муки стоили этого проклятого артефакта?! "Да их у старика такая куча, что он может из них сделать гору да спать сверху подобно дракону! Ведь ничего не произойдет, если он отлучится на полчаса прикупить хотя бы горсть печеных желудей? Ну подождет его "посланник" с "товаром", ничего страшного. Постоит тут, в назначенном месте, тоже послушает местные песенки, полюбуется видами, половит пауков из этой горы ящиков. Найдет, чем себя занять", почти убедил себя Хель и уж было бодрым шагом сделал несколько шагов, как вдруг тут же вернулся и, тяжко вздохнув, вновь привалился к ящикам. Конечно. Конечно, всех ваших и отцов и матерей, он не может отлучится даже на мгновение даже из-за малейшего риска проворонить "посланника".  Страх не от возможного провала, а перед стариком, который будет выслушивать оправдания, был сильнее нежели потребности. Не хотелось бы вновь принимать "наказание", когда нижние клыки только-только отрасли на приличные полсантиметра.
- Клянусь своими богами, но как только вся эта засранская пустая трата времени закончится, я куплю себе огроменный пирог с печенью! И большую кружку лимонада. Да и сверху еще заполирую мороженным. Чтоб пять шариков на этой, как ее... Вафле было. - стоял и бубнил себе под нос недовольный орк, хмурясь и скрестив руки.

"Угрюмое жужжание" орк прекратил моментально, но не сразу вернул себе способность к вербальному общению. Гомон окружающих, впрочем, и не думал утихать, поэтому неловкой абсолютной тишины с насмешливым стрекотом сверчков удалось минуть. После того, как шадд выпустила опешившего, как собака перед раскрытым зонтом, Улл`Парского дикаря из настолько сильных объятий, при которых боль считается показателем огромного дружелюбия и расположения, он был способен лишь глупо и недоверчиво пялиться на этих двух подружек-хохотушек, замерев и не двигаясь. Поток времени забрал с собой не менее шестидесяти секунд, прежде чем Хель отмер и, не особо стесняясь подобным жестом оскорбить двух незнакомок, принялся смотреть, не пропало ли что-либо у него с пояса и не поместила ли шадд ему на спину какое-либо маленькое приспособление для недобрых целей.  Не обнаружив ничего ни скандального, ни подозрительного, воин моментально вытянулся по струнке и, напустив на себя серьезный вид, скрестил руки и начал недовольно зыркать.
- Вы опоздали. И забыли артефакт. Славно? Славно. - процедил сквозь зубы Хельберген, постукивая указательным пальцем себе по предплечью. - Как вас там? Акри и... Бэв? Так вот, женщины. Уж я-то не переживаю, потому что при любых обстоятельствах получу то, за чем притащился на эту, дьявол ее побери, пристать. А вот вам, ба-реш-нем, переживать как раз стоит. Не думаю, что когда я буду вынужден объяснять человеку, на которого работаю, причину такой задержки, то он спокойно отреагирует на такое непрофессиональное поведение с вашей стороны.
Хельберген знал, что мог отпустить эту ситуацию, не журить легкомысленных морячек словно школьниц за невыполненное домашнее задание. Но уж сильно крутило-воротило его душу то, как от них пахло. За то время, пока девы проделывали свой путь между палатками с уличной едой, словно от одного райского острова к другому, запах различных вкусных блюд прилип к ним подобно липучке для мух. В уголке рта и на штанине у одной из них изголодавшийся раб отчетливо видел пятна соуса, а в волосах другой застряли крошки. Или это песчинки? Ладно, он будет думать, что это крошки лимонного пирога, чтобы добавить своему негодованию силы и натуральности.
- Я негодую. - добавил он, хотя это и без того было понятно. И затем, тяжело вздохнув и закатив глаза, добавил. - Ну хорошо. Тот корабль? Точно?
Хель бросил взгляд в сторону пришвартованных кораблей, кажущихся такими одинокими без своей суетной команды. Особенно тот, на котором, по словам этих недобросовестных раззяв, и находилось то, что было ему нужно. Отсюда орк не смог разглядеть ни единой души на палубе, но ведь кто-то же должен был его встретить, верно?
- Ладно. Ладно. - зеленокожий опустил руки и поочередно взглянул каждой морячке в глаза. - Пусть будет так. Но если вы не хотите, чтобы я болтал лишнего, то я ожидаю от вас как минимум мясной пирог. С печенью. С каждой из вас по пирогу, дьявол вас забодай. Все поняли? Приступать немедленно.
Хмурым выражением своего зеленого от природы и слишком продолжительного времени, проведенного на морском воздухе лица Хель дал понять, что подобное заявление обсуждению, торгу и отказу не подлежит и направился в сторону корабля, имени которого все еще не знал.

Все-таки наконец пройтись, пусть и немного, было приятно. И пусть доски скрипели и шатались, измученные тяжестью более тысячи шагов, покрывавших их каждодневно, а работники, что с грузами, что без, любили беспардонно потолкаться, но ему стало даже как-то легче, едва он ощутил работу мышц в ногах. Едва раб приблизился к нужному кораблю, как сразу же, не тратя времени на любование судном, прошествовал по мостику на палубу, ловя себя на мысли, что впервые в жизни ступает на корабль, да еще и имея на это разрешение.  Осталось лишь на дирижабле полетать да увидеть ту самую железную дорогу, о которой в народе столько слухов ходит.
- Есть кто? Я по делу! - это человек или эльф, возможно, стали бы тихонько и крадучесь, как мышеньки, выискивать кого-либо, при этом боясь лишний раз потревожить окружающих. А вот Хельберген рассудил, что если как можно громче гаркнуть на всю силу орочьих связок, то это ускорит развитие необходимых событий.