Очередная иллюзия или уже реальность? Прежде ему не являли еще видений, где бы фигурировала его необычная, едва-едва знакомая спутница. Ведет себя она почти реалистично, но вот хмурый вид охотника ничего доброго не предвещал. Не потому ли она решила обезопасить себя столько отчаянной просьбой?

— Вы ничего не знаете, — раздраженно отвечает мужчина, оглядывая очередное помещение. Да, чересчур реалистично, можно даже подумать, что здесь все уже было взаправду. — Я был человеком чести, да вот только проблема в том, что именно был. Ах да, кого вы, простите, имеете в виду, не себя ли случайно? Вас мне пока, пока нет причин трогать. В моем роду не принято сводить счеты с женщинами. На нашу же беду.

Давать слово просто так было бы глупо, да и с какой стати? Он даже не был уверен в реальности происходящего, а проверить это не было никакой возможности. Эдмонду стало не по себе, когда он понял, что еще немного, и отличить реальность от иллюзий для его замученного разума станет совершенно непосильной задачей.

— И еще, — продолжил он с явно подозрительной интонацией в голосе, — что лично вы тут делаете, какая у вас тут цель? К тому же, мне явили уже столько видений и иллюзий, что я совершенно не уверен, настоящая ли вы.

— О да, с владелицей этого места я действительно хорошо знаком. Она моя сводная сестра, которая…, впрочем, это уже наше с ней личное дело. Значит, вы знакомы с моей сестрой. Интересно, очень интересно. И что же вы о ней знаете?

Мужчина остается на месте, держа заряженный и снятый с предохранителя “Исповедник” на плече, палец на спусковом крючке, глаза смотрят на фэй-ул с неприкрытым подозрением, однако не перебивает, слушая Гертруду со всем вниманием. Кое-что начинает уже проясняться, однако после увиденного и услышанного в этом доме он решает ко всему относиться осторожно.

— Боюсь, что моя причина визита в это место несколько иная. Если вы являетесь наваждением, то это несущественно, ну а если вы настоящая, то я на всякий случай сообщу, что ваша так называемая знакомая виновата в страшной трагедии, разрушившей мою семью, а затем отобравшая у меня изрядную часть моего состояния, которое должно принадлежать мне одному. Детали можете спросить у нее самой, но она вам солжет, так и знайте.

Едва фэй-ул делает шаги, охотник недобро хмурится, с прищуром глядя на странную особу, от чего-то решившую, что она таким образом может завоевать его доверие, а уж предложение попробовать конфету так и вовсе вызывает неодобрительное мотание головой.

— Не хочу подвергать профессиональность вашего знакомого иллюзиониста-академика но, боюсь, о практическом применении иллюзий, вернее, про ощущения от них я могу тоже поведать немало. Так вот, и вкусы, и запахи, и иные ощущения они тоже прекрасно передают. Конечно, не каждый на это способен, но тем не менее. Извините, но от угощения я откажусь. Не хочу вас обидеть, но попробую как-нибудь в другой раз. То, что вы хорошо знакомы с хозяйкой этого места вовсе не добавляет доверия к вам. Наоборот. Если угодно, то настоящий владелец этого дома — я. Но она вам, разумеется, про это не сказала и не скажет.

Что за странный разговор! Если это все просто очередной морок, то Маргарита там со смеху покатывается, ну а если нет? Если он неровен час пристрелит несчастную рогатую особу, вот что тогда — тогда он уже станет преступником, которого будет в лучшем случае ждать приличный тюремный срок либо придется стать беглецом, чего ему совсем бы не хотелось.

Слова Гертруды были похожи на правду, хотя мужчину все еще одолевали известные сомнения, вполне понятные, впрочем, при сложившейся ситуации. Рассказывала она складно и правильно, вот только этого было явно недостаточно.

— Дружба по переписке, достаточно занятно, — задумчиво говорит Эдмонд, внимательно оглядываясь по сторонам в поиске очередного подвоха, словно ожидая, что откуда-то на него кто-то или что-то ринется, пока они вот так мило беседуют. Но нет, комната решительно никаких сюрпризов не являла. — О, вот как. На эшафот, значит? Поверьте, обезглавливание есть привилегия дворянского сословия, это быстрая и чистая смерть без мучений, без позора. Моя несчастная мать была лишена такой роскоши.

Душевные терзания и глубокое горе, звучавшие в голосе мужчины, были столь сильными, что, казалось, стоит дать им волю и они затопят всю эту комнату целиком. Очевидно, что нельзя было ждать сочувствия от того, на чью долю выпали ужасные испытания, что его семья пострадала от чудовищной, циничной лжи, жестокости и несправедливости.

— Ну вот вы и договорились до правды. — Кворн издает тяжелый вздох, понимая, что говорил не с иллюзией, что его спутница была вполне реальна, хотя что это, по сути, меняло? Нет, если подумать, то все же меняло. — По крайней мере теперь я склонен думать, что вы вполне реальны, а вовсе не очередная злобная иллюзия.

Неожиданные сведения, которые ему сообщила фэй-ул, заставили охотника с неподдельным удивлением воззрится на явно рассерженную  и при этом всем здорово раздосадованную Гертруду. Он прежде не раз слышал о таком, хотя подобные аномалии были весьма нечастыми, но ведь охотнику положено знать о подобном. Вот же черт, попал, называется. В самом деле, это очень многое объясняло: чертовщину, что тут творилась; реальность иллюзий, чего прежде никогда не было; странное поведение самой фэй-ул и многое другое. Объясняло, да, но лучше его положение от этого не становилось.

— Какая горькая ирония, какая издевательская причуда судьбы. Я должен помогать своему злейшему врагу, которая без меня, оказывается, не сможет отсюда выбраться. Но, вы тоже жертва обстоятельств, да и кроме того, ни мне, ни моей семье лично вы ничего не сделали. Вот что. Расскажите, как это так получилось, что мы в итоге оказались пленниками? Если объясните мне чуть подробнее, то я, быть может, и соглашусь.

Он, вероятно, сам себе пытался создать иллюзию выбора, хотя по сути выбора-то и не было, если он, конечно, не хочет умереть тут либо от голода, либо от очередного ожившего кошмара, и еще неизвестно, какая смерть будет более мучительная. Да, он обречет таким образом на ту же самую участь и свою сводную сестрицу, и вот эту занятную особу. Первую ему было совершенно не жаль, но во вторую — вторая, вероятно, столь жестокой кончины не заслужила. Кроме того, правосудие не свершится, если они вот так сгинут здесь, то есть это явно плохой выбор. Но надо еще выслушать фэй-ул для принятия окончательного решения. Похоже, что времени у них не так-то много.

Отредактировано Эдмонд Кворн (13.06.2022 22:06)

— Знаете что, я не настолько негодяй, чтобы требовать у вас разрешения прочитать вашу с сестрой переписку, — недовольно говорит Эдмонд, практически выплевывая слово “сестра” с видимым, неприкрытым отвращением. — Да это и не важно. Вероятно, вы и не можете лгать напрямую, но всегда есть лазейки, всегда есть обходные пути, а полуправда иной раз хуже лжи.

Очень, очень интересную себе подругу нашла эта фэй-ул, даром что по переписке. Кворн слышал, что таким занимались в основном довольно-таки обеспеченные и весьма образованные особы, но чтобы его сводная сестра занималась чем-то подобным? Не иначе как с очередной выгодой для себя, призванной в итоге заманить эту рассеянную Гертруду в забавных очках сюда. А что потом, тоже превратит ее жизнь в ад? Это будет неплохой благодарностью за спасение, совсем в духе проклятой семейки.

— С такими аномалиями вживую я никогда прежде не сталкивался, откровенно сказать. Он чрезвычайно редкие. — Охотник делает неопределенный жест левой рукой, правой по-прежнему держа свой необычный меч. — И знания о них поэтому достаточно обрывочные, можно даже сказать противоречивые. Но, я знаю достаточно, чтобы пойти на нашу, гм, сделку. Мне нет смысла убивать вас с Маргарет в любом случае. Ею пусть занимается правосудие.

Сделка - звучит слишком громко для уговора, который не приносил счастья всем своим участникам. Совсем не здорово оказаться жертвой подобных обстоятельств, но ежели им нужно объединиться, чтобы выбраться из них? Деваться было некуда.

- Спасибо. Правда, спасибо, - Герда впервые с начала разговора позволяет себе улыбнуться, как улыбалась Эдмонду прежде за пределами дома. Вряд ли они были хотя бы на половине пути к тому, чтобы выбраться, но его согласие уже было залогом успеха. В этом нет никаких сомнений.

Обитель воет и скрежечет, злится, точно живая, отворяя новую дверь своим пленникам. Снова темнота коридора, но в этот раз Герда шагает в неё без робости и зовёт Эдмонда за собой:

- Пойдёмте. Я думаю, Маргарет хорошо нас слышала.

В этот раз блуждать в темноте не приходится: короткий коридор ведёт в очередную комнату, разбавленную знакомыми декорациями. Женщина с портрета выглядит все такой же умиротворенной, прекрасной, почти живой, однако, не вызывает восторга ни она, ни мастерство написавшего её художника. Скорее тоску, ведь там, на картине, человек, избежавший справедливого наказания за свои грехи.

Что есть дурная слава после смерти, когда загублены судьбы живых?

- Маргарет? - Зовёт Герда подругу, - Где вы?

Очередное проклятое наваждение? Похоже, что нет, на сей раз суровая и жестокая реальность, судя по ощущениям. Этак он везде будет видеть мороки да иллюзии, хотя в этом доме действительно можно было бы окончательно сойти с ума, особенно такому, как он. И, вот уж чего Эдмонд никак не мог предположить, так это столь отчаянной попытки защитить какой-то там портрет, пусть даже это был портрет ее родной матери, для этого что называется встав грудью на его защиту.

Его удар был слишком силен и резок, чтобы охотник смог отвести оружие, которое наверняка должно было убить его сестру. Сразу после страшного удара начинает твориться настоящая чертовщина, подтверждающая слова фэй-ул, а заодно и кое-какие его собственные сведения насчет подобных аномалий. Еще он понимает, пусть и очень запоздало, что эту картину нарисовала Маргарита, следовательно, и остальные — тоже, ведь только истинный творец может так защищать свои творения. Он и не предполагал даже, что она способна творить такое и, в особенности, так храбро это защищать. Не от одной ли любви к матери же?!

Еще одна загадка, еще одна странность — необычная книга, будто бы вплавленная в грудь сестры, защитившая ее от в любом ином случае смертельного удара, пусть даже явившаяся всего на пару мгновений. Такое он прежде не видел и, кажется, даже не слышал ни о чем подобном, но это все сильно смахивало на разнообразные трюки Тьмы. Так оно, собственно, и выходило, ведь эта аномалия как раз была одной из порождений упомянутой Тьмы. Что она сделала с его сестрой?

— Дура набитая! — В сердцах вскрикивает охотник, вовсе не обрадованный тем, что он не просто поднял руку на женщину, а еще и серьезно ранил ее, пусть даже невольно, пусть даже она сама подставилась под его удар. — Ну вот стоила того эта картина?

Он бы хотел еще язвительно возразить, что это как раз-таки его дом, а вот она тут чужая, что здесь все принадлежит ему, но принимая во внимание нешуточную рану и, в особенности, творившееся после этого безумие, счел за лучшее оставить выяснения отношений на потом. Разбираться в своих чувствах и ощущениях он тоже будет после, потому как мир вокруг него, казалось, сошел с ума, будто бы строение подняло неведомое гигантское существо и начало с остервенением трясти.

В этом всем безумии каким-то чудом ему удается устоять на ногах, а потом заодно заметить еще одну странность — прямую связь картины за спиной Маргариты и татуировки на ее груди, которая меняла проклятый портрет. Теперь уже он понимает кое-что — время поработать охотнику. Правда, учитывая ситуацию, палить в портрет серебряными пулями будет плохой идеей, ведь он не мог знать наверняка, не принесет ли это вреда и сестре, которая сейчас, да и потом тоже нужна ему была живой и невредимой. Значит, волей-неволей придется защищать. Хорошо, что патроны с серебряными пулями он не тратил просто так. Похоже, что их сейчас как раз придется потратить немало, как только он будет уверен, что это безопасно для Маргариты. Какая горькая ирония, теперь ему нельзя было позволить ей умереть, хотя он еще совсем недавно мечтал ее убить.

Справедливо полагая, что оставаться тут не было никакого смысла, он бежим следом за сводной сестрой, тоже оказываясь в заснеженном саду. Он не знает, насколько серьезной оказалась рана Маргарет, но лучше бы ей заняться, да не откладывая. Первую помощь он, конечно, оказать может, но только самую простую и базовую. Оставалось надеяться, что их общая знакомая Гертруда сможет в этом помочь немного больше, нежели он сам. Еще одним фактом, который Эдмонду совсем не понравился, оказалось отсутствие тени у сестры. Это было, без сомнения, куда серьезнее какой-то там рубленой раны.

Внезапно мужчина вспомнил, при каких именно обстоятельствах кто-то может не отбрасывать тень — это происходит в случае поглощения упомянутой тени несчастного или несчастной жителем Тьмы. Проклятье срывается с уст охотника. Да, участь незавидная, такого врагу не пожелаешь — или, в случае с Маргаритой, все же пожелаешь? Это знание очень было очень важным, но все же недостаточным, чтобы знать наверняка, что делать без опасений тяжело ранить или вовсе убить сестру. Такие сложные случаи ему еще не попадались, откровенно говоря, хотя с сильными чудовищами он уже имел дело.

— Кажется, вам двоим нужна была моя помощь, и теперь я понимаю, почему. Только говорите быстрее, кого именно надо уничтожить, так как вы обе об этом месте знаете побольше моего. И чтобы на сей раз без дурацких фокусов! Гертруда, да откройте вы глаза наконец!

Отредактировано Эдмонд Кворн (15.06.2022 22:22)

Шум, гомон – все слилось в одну единую какофонию звуков, терзавших ушные перепонки. Попытка отстраниться от этой ситуации была обречена на провал, равно как и попытка взять себя в дрожащие руки; Герда сжимала их так крепко, что на коже наверняка остались следы от ногтей. У страха глаза велики, и потому к выходу она стремится точно так же не размыкая век, наощупь. Чтобы не лишиться чувств раньше времени, хотя, грех не признаться – рухнуть в обморок очень даже хотелось.

Это избавило бы от нужды участвовать в дальнейших событиях. А последствия? Да разве будут они иметь значение, когда все уже предрешено?

- Я ничего не знаю! – Она находит в себе силы пререкаться с Эдмондом, но просьбу его исполнить не может: из-за слез и яркого света ей все равно ничего не разобрать.

Руки больше не горят. Их окутывает приятное магическое тепло, но сияние, окутывающее их, подобно сиянию звезд – холодное и далекое, недостижимое. Поначалу оно разбито на сотню искр, после – походит на шар, и только потом формирует луч света, конец которого сжат в ладонях фэй-ул, как рукоять меча.

Она ничего не видит; бить приходится наугад, целясь в ту сторону, из которой доносится голос подруги. Если сейчас жизнь ее зависит от действий Герды, то она никогда не простит себе промаха. Жаль, что с ними не было мага Жизни – люди шептались, что Темные твари более всего боятся именно их, находящихся под полной опекой церкви с самого начала катаклизма. Каждый из них ценен, и сейчас было сложно не понять почему.

Удар! Герда приоткрывает один глаз, ожидая увидеть, как лезвие света рассекает тень, но взору все так же открыты одни только смутные силуэты.

- Эдмонд! Помогите Камелии встать!

Яркий белый свет ему был не помеха, потому что он смотрел в другую строну и, для верности, ненадолго закрыл глаза. Изловчившись, мужчина отводит барабан оружия в сторону, дымящиеся гильзы падают на ослепительно белый снег, затем шустро выуживает круглую кассету с шестью патронами и ловко заряжает “Исповедника”, немедленно разряжая его в уже, казалось бы, безопасный труп жителя Тьмы. Охотник кое-что знал про этих тварей — так просто их не убить, пусть даже при помощи магии, которую призвала себе на помощь фэй-ул. Снова перезарядив оружие, он критическим взглядом окинул то, что осталось от жителя Тьмы и неопределенно хмыкнул. Вот сейчас оно должно быть мертво, но если нет, следующие шесть залпов точно его успокоят.

Обняв за талию Маргариту, Эдмонд со смесью сожаления и неприязни осматривает теперь уже ее, жалкую, испуганную, слабую, окровавленную и измученную. Неужели он такое чудовище, что ему ни капли не жаль ее? Внешне, разумеется, он не может это показать, но внутренне нехотя признает, что эти ее мучения, по крайней мерее частично, пойдут в счет искупления вины перед ним. Впрочем, до полного искупления было еще очень далеко. Ему нужны были ответы на многие вопросы, которых сейчас ему никак не добиться в таком-то состоянии.

Похоже, что рана была не такой страшной и серьезной, какой могла бы быть в иной ситуации, но оставлять ее так было нельзя. Пока Гертруда что-то там колдует, Кворн осторожно придерживает Маргариту, затем кивает фэй-ул.

— Согласен, нам надо к врачу и поскорей. — Немного подумав, он продолжает. —  Знаете, сломанный экипаж принесет больше вреда тряской, нежели езда в седле верхом на спокойной лошади, но давайте посмотрим, в каком он там состоянии. Пока что повезем ее так.

Интересно, а где все слуги, где Анна? Вероятно, они были наваждением, частью кошмарной иллюзии. К сожалению, не было времени их разыскивать, хотя они заслуживали куда большего внимания и сочувствия, нежели Маргарита, они-то верой и правдой служили своим хозяевам. Очередные муки выбора, что уж тут поделать. Но, сейчас Эдмонду ничего не остается, кроме как со всей возможной осторожностью водрузить сводную сестру на лошадь, надеясь, что у нее хватит сил хотя бы удержаться в седле и не грохнуться со всего размаху на брусчатую мостовую.

— Я не сомневаюсь в ваших магических талантах, но рана ведь не откроется от езды? На этот случай у меня с собой есть небольшая походная аптечка. — О том, что в ней кроме бинта да очищающего раны средства решительно ничего не было, он предпочитает не упоминать. Надо будет ее пополнить и хотя бы добавить обезболивающее. — И, похоже, нам стоит поспешить. Буран усиливается.