У Кворна, строго говоря, не было никаких причин сердиться из-за вынужденной поездки на виллу, некогда принадлежащую его богатому и процветающему роду, благо основная часть средств все равно была под его контролем, частью в ценных бумагах, частью в новой недвижимости, а частью в золоте, наиболее емком и надежном способе сохранения состояния даже в самое тяжелое, самое смутное время. Причин, разумеется, не было, кроме раздражения неслыханной наглостью некого лица, решившего устроить там невесть что. Но, пусть даже так — вилла была продана в счет уплаты долгов, так что неизвестный имел полное право проводить там все, что ему вздумается, даром что место это оказалось заброшенным и запущенным, будто бы некто потерял всякий интерес к покупке сразу же после подписания бумаг.

А что же на самом деле заставило его направиться туда? Одних негативных эмоций для такого путешествия явно недостаточно, нет, все дело было еще в нехороших слухах, которые всякий добросовестный охотник просто обязан проверить. Места довольно глухие и, можно сказать, уже полузаброшенные, так что резон в слухах был, да и потом, Эдмонд был ответственен в том числе и за этот район. Это, разумеется, была официальная версия, но была и другая, о которой по-прежнему мог знать только он, он один. Дело в том, что мужчина весьма добросовестно искал Маргариту, но, как оказалось, искал совсем не там. Тщательный анализ документов однозначно давал понять, что его сводная сестра жила на этой вилле, а сопоставление слухов позволяло предположить, что эта проклятая мегера уже была изменена болезнью. Если так, то это будет уже не акт мщения, но суровое милосердие, избавление от мучений.

Охотник, особенно избавитель, хорошо знает, что происходит с зараженными болезнью Морфо, что никакого лечения, которое якобы обещает добрая Церковь, на самом деле нет. Если появились первые признаки заражения, то можно лишь немного облегчить общее состояние, продлить жалкую жизнь, но куда милосерднее будет быстро, безболезненно и эффективно убить зараженного, потому что никакого спасения для несчастного или несчастной не существует. Эдмонд нахмурился, собираясь было слегка пришпорить гнедую лошадь, но потом здраво рассудил, что времени у него еще хватает. Кроме того, спешащий охотник — очень дурной знак, а лишняя паника среди жителей только усложнит его работу, ведь и без этого на него иной раз косились излишне любопытные пассажиры карет. К слову, одной из них явно сегодня не везет. Кворн был невольным свидетелем поломки кареты и, разумеется, видел, как тяжело дается низенькой пассажирке ходьба по заснеженной брусчатке. Нет, так дело не пойдет.

— Давайте-ка я подвезу вас, — ловко спешившийся охотник в длинном дорогом черном плаще отвесил уважительный поклон. — Вам, верно, нужно на виллу Вилморов? Если это так, то нам по пути.

Никто бы не осудил его, если бы он просто проехал мимо, даже не обратив внимание на с трудом бредущую даму, зябко кутающуюся в шаль и стараясь не упасть, что было очень непростой задачей, принимая во внимание ее особенности. Никто, кроме его самого. Эдмонд вовсе не был добряком, безответственно помогающим всем и вся, не жалея сил, но сейчас у него не было веских причин проигнорировать эту ситуацию, более того, это было бы очень неприятно, вот так ехать дальше, зная, что бедняжку, скорее всего, никто не подвезет.

— Я помогу вам сесть в седло и поведу лошадь за собой. — В это время сидящая на плече охотника ворона громко насмешливо раскаркалась и посмотрела сперва на хозяина, будто бы осуждая его за столь дурацкий мягкотелый поступок, а потом внимательно посмотрела уже на рогатую фэй-ул, очевидно размышляя, насколько вкусными были глаза этой рогатой дамы. — Эда, не шуми.

Подумав (а Эда была очень смышленой вороной), та решила, что клевать глаза будут мешать те глупые большие стекла, за которыми они были надежно укрыты, да и ворона была вполне себе сыта, так что она решила не покушаться на глаза неожиданной спутницы своего хозяина. Она бы никогда не напала ни на кого без его разрешения, но Эде доставляло неимоверное удовольствие дразнить иных пугливых особ, особенно вот таких. Сам же охотник не производил угрожающего впечатления, более того, если бы не виднеющаяся серебренная нашивка с вороном, то его можно было бы и вовсе принять за странствующего лорда, вооруженного диковинным гибридом меча и револьвера, находящегося в специальном кожаном чехле за спиной.

Отредактировано Эдмонд Кворн (31.05.2022 22:08)

Внезапный попутчик настигает Герду в тот самый момент, когда та, подвернув ногу на скользкой брусчатке, едва не плюхается в придорожный сугроб. Равновесие удается удержать не иначе как чудом – тихо выругавшись, она поднимает на незнакомца большие, слегка удивленные глаза. Предложение было неожиданным, но, надо признать, очень даже желанным. Уговоры тут ни к чему.

В знак благодарности Герда приседает в неловком книксене, опасаясь вероятности не удержать равновесие вновь.

- Вы проницательны, добрый господин, - Она улыбается, поворачивая голову в сторону виллы. В том направлении, верно, не было ничего кроме этого старинного здания и леса, граничащего с еще одной областью Тьмы на пути в столицу. Местечко соответствует своей дурной славе – от одной мысли о близости страшного катаклизма становится не по себе.

Но, кажется, для мужчины перед ней это отнюдь не было проблемой. Уж больно ярко блестела на солнце характерная серебряная нашивка, да и оружие за спиной было красноречивее всяких слов. «Холеное личико для такой работенки» - мелькает в мыслях, которые фэй-ул оставит при себе.

Хриплое гарканье птицы на чужом плече приводит к простой рефлекторной реакции – Герда качнула левым ухом, точно отмахиваясь от назойливого жужжания насекомого, и улыбка на ее губах стала более насмешливой.

- Милая у вас, господин, птица! – Весело произносит она, едва оказавшись в седле. Раздвоенные копыта перепачканы снегом; их приходится отряхнуть, прежде чем попытаться устроиться поудобнее. Увы, росточка не доставало, чтобы хотя бы одна нога дотянулась до стремени, - Только с птицами такими будто бы и не ходят просто так в места, подобные вилле Вилморов. Уж коли не секрет, расскажите, слухи ли о темной твари привели вас сюда или дело… ах, как бы это сказать. Дело, не касаемое последних событий в мире?

Формулировка выбрана витиеватая, и от того нелепая, но за напускной несерьезностью Герда прячет интерес далекий от праздного. Просто потому, что старый особняк хранит в себе куда больше секретов, чем может показаться на первый взгляд. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – об этом должно быть известно не только ей.

Она украдкой касается небольшого свертка, припрятанного у самой груди. Подарок, если ей повезет доставить его лично, так и не попавший в руки подруги последним отправленным письмом.

Совсем скоро они оказываются у калитки – расстояние и впрямь было небольшим. Из окон виллы вряд ли было возможным увидеть поломанную карету, но вот двух путников – вполне. Их уже встречает посланная за опоздавшими гостями прислуга.

- Мне бесконечно жаль! Едва познакомились, а я уже доставляю вам проблемы, - Искренне сетует фэй-ул, недовольно качая головой, - Уж простите манеры простой мещанки. Мое имя – Гертруда аой Фродди-Вер’буум, в замужестве Билевитц. А как я могу обращаться к вам?

Ворота со скрипом открываются, призывая обратить внимание на их новую сопровождающую.

Изогнув бровь, мужчина, однако, не задавал больше никаких вопросов, лицо по-прежнему оставалось бесстрастным, а взгляд — холодным. Сказано было более чем достаточно, чтобы больше не задавать никаких дополнительных вопросов, сбылись его самые худшие предположения. Сестра была жива и, похоже, в весьма добром здравии, раз решила ни с того ни с сего закатить весьма пышное празднество как для такого захолустья. Причина? Это было, в сущности, неважно, однако присутствие слуг и, в особенности, изрядного количества гостей здорово усложняло дело. Настолько, что ему придется призвать на помощь всю свою выдержку и, видят боги, она ему ой как понадобится.

В ответ на предложенное угощение он мягко улыбается Гертруде, но отрицательно качает головой, очевидно, распознав свойства щедро обвалянных в сахарной пудре конфет или же попросту не являясь большим любителем сладкого — кто знает? И, словно бы извиняясь, он галантно предлагает ей согнутую руку, чтобы фэй-ул было удобнее идти, опираясь на нее.

Верхнюю одежду мужчина отдал без колебаний, заодно отправив ворону полетать по округе, а вот оружие отдавать не стал, хотя этого от него и не требовали. Да, он знал, что на такие помпезные приемы являться вооруженным было весьма дурным тоном, но увы, придется им всем потерпеть. Под плащом у него был простой черный бархатный камзол со стоячим воротником, руки затянуты в черные кожаные перчатки, на ногах были свободные черные штаны и простые же ботинки. Словом, вид у него был самый простецкий, своей одеждой он резко выделялся на фоне всех этих разодетых гостей, но вместе с тем Эдмонд шел с высоко поднятой головой, дерзко показывая всем своим видом, что можно разодеть в пух и прах всякий сброд, но сбродом от этого они быть не перестанут.

Раз уж он взялся за этот спектакль, раз уж принял правила игры, то им стоило следовать. Поэтому, сохраняя все тот же невозмутимый вид, Кворн поклонился хозяйке дома по всем правилам этикета, его губы изогнулись в той протокольной улыбке, которую полагалось натягивать на лицо в такой ситуации.

— Приветствую! Моя дорогая сестра, я чрезвычайно рад видеть вас снова и в добром здравии. Благодарю за столь теплый прием. Безусловно, мы окажем честь вашим угощениям. — Кворн кланяется еще раз, теперь уже вполсилы, совсем как того требовали правила. — И у вас превосходная компания, как я погляжу.

Снова улыбка и он, помогая сесть сперва своей невольной спутнице, наверняка ошарашенной всем этим происходящим, потом садится за стол с другой стороны, занимая место там, где когда-то сидел его отец. И, совсем как его отец, он с самым благосклонным видом слушал, вернее, делал вид что слушает весь это сброд, который пытался заполучить хоть крупицу его внимания. Безусловно, каждый желал познакомиться с целью собственной выгоды, с целью заполучить что-то для себя, будь то выгодный контракт или хотя бы знакомство с столь влиятельным человеком как родной сын графа Вилмора. Все та же дежурная улыбка, легкие кивки головой давали понять, что он рад знакомству, что он обязательно запомнит барона такого-то, что очередной мелкий дворянчик явно будет ему полезен и что знакомство вон с тем банкиром тоже будет взаимовыгодным. Тьфу, мерзость.

На деле же это все было мучительно, почти невыносимо. Будь он чуть более импульсивен, и Эдмонд просто бы поддался безумной ярости, прорываясь прямо к сестре через всю эту гомонящую толпу только затем, чтобы приставить ей ко лбу “Исповедника” и нажать на спуск, превращая сие приторное, душное, несмотря на холодное время года празднество в кровавое безумие. Ох, какая бы поднялась паника, визг! Дамы попадали бы в обморок, а знатные гости напрудили бы в свои вычурные штаны, крича на разные лады. Но нет, он был вынужден и дальше играть роль. Пока вынужден. Приходиться кивками отвечать на приветствия, держа в руке хрустальный бокал с баснословно дорогим шампанским, которое он заставил себя пригубить через силу. Почему через силу? Да потому, что это было любимый сорт его матери, его настоящей матери, к которому впоследствии пристрастилась та ведьма Алиссия, да падут на ее проклятую душу все мучения загробного мира. Маргарита, безусловно, знала про это. Неужели специально выбрала именно это шампанское, неужели она ждала его визита? Придется это выяснить, когда они останутся наедине.

Отредактировано Эдмонд Кворн (31.05.2022 22:11)

Это напоминало сцену, в которой исключительно Герда не удосужилась ознакомиться со сценарием:  притом, что в компании знати ей довелось побывать не раз и не два, вся ее уверенность осталась где-то у калитки, за дверями богатой виллы. Покрепче сжав пальцами складки светлого платья, она вежливо кланяется хозяйке вечера и улыбается, весело и спокойно. Будто бы все в порядке. Будто бы все идет по плану. Тайна, которая объединяет двух дам, останется таковой до самой кульминации этого странного мероприятия.

Помощь Эдмонда вновь оказывается кстати – некоторая потерянность никак не покидала гостью особняка. «Бедняжка,» - насмешливо думают, должно быть, люди, разодетые в шелка и бархат. Имеют право, но Герда не стала бы искать жалости в их алчущих праздного веселья глазах. Слишком разные, чтобы понять друг друга – этого, впрочем, и не требуется.

- Она действительно ваша сестра? – Успевает спросить Герда полушепотом, прежде чем Эдмонд займет свое место. В тоне ее голоса нет ожидаемого шока или неверия, однако, присутствует желание подтвердить свои догадки. Так не ведут себя особы, для которых происходящее стало полнейшей неожиданностью, не так ли? Но осторожничать уже не было сил, да и врать фэй-ул не умеют. Так уж повелось.

К еде Герда не притрагивается, будто та могла быть отравлена. Она не молчит, поддерживая беседы с другими гостями, изо всех сил старается вести себя непринужденно хотя бы потому, что Маргарет легко сможет заметить ее тревожность, но не ест ничего, кроме конфет из мешочка. К концу трапезы язык уже не распознает вкуса, каким бы кислым он ни был, а сердце, бившееся в груди раненой птицей, успокаивалось вместе с дрожью рук, спрятанных под столом.

Всего лишь перестраховка. Не возьмутся же страшные слухи с пустого места?

Приходит время экскурсии – затишье перед предстоящей грозой. Толпа разделяет их с Маргарет, оставляя возможность узнать, как сильно переменилось душевное состояние некогда доброй подруги за целый год. Герда помнит чудесные акварели, которые приходили ей с письмами: яркие, красочные пейзажи и цветы, совсем как живые, способные, кажется, источать самый настоящий аромат, от которого ныне кружилась голова. Стойкий запах роз и впрямь мог вызвать мигрень; может, это был дурман? Нет-нет, простые цветы не пахнут так сильно!

- Господин Кворн, - Герда обращается к своему спутнику тем именем, которым он предпочел представиться изначально. Гул голосов за стеной изрядно действовал фэй-ул на нервы, - Как думаете, Обителью Кошмаров это место назвали потому… потому что с восходом солнца любой кошмар забывается? Мне хочется верить в тягу к поэтичности простого обывателя.

Не просто так все забыли о том, кто такая Маргарет Флер-де-Мар. Почему же она помнит?

Стараясь не смотреть на картину, висящую в банкетном зале, Герда держится подле Эдмонда, хотя даже рядом с ним не чувствует себя в безопасности. В этом месте априори нельзя расслабляться, и события вечера станут тому подтверждением.

Руки у Маргарет ледяные – Герда накрыла бы их своими ладонями, в нелепой попытке согреть, но те оказались в ловушке чужих цепких пальцев.

- Как же могу я вам… - Не успевает она договорить, как дрожь пробивает все ее тело. Подруга уже уходит к тому моменту, когда Герда заканчивает, едва шевеля губами, - …отказать?

В ногах появляется слабость. «Беги,» - говорит не Маргарита, но ее милая Камелия, предостерегая от чего-то, чего-то опасного. Но разве сама она не находилась в опасности? Карты не врут, не после десятка раскладов с одним единственным результатом.

Смерть.

Ей становится дурно. Герда слегка ослабляет ворот платья и двигается к выходу из зала. Лучше ей покинуть помещение и покрепче сжать в руке святой символ Луны. Мало ли.

— Неплохой трюк, — раздраженно признал Эдмонд, когда все гости превратились в птиц и были таковы. Его, безусловно, задели ее слова, а теперь, когда не было уже нужды играть в дурацкое притворство, когда они были наедине, он начал понимать, что сестра практически полностью владеет ситуацией и больнее всего было от ее слов про их отношения. Да, он делили ложе всего раз, но этот раз был настолько бесподобен, что на тогда еще совсем молодого Эдмонда почти не требовалось никаких больше воздействий. — Лично ты мне действительно не причинила боли, а дети, как известно, не в ответе за своих родителей. Но, я пришел сюда с твердым намерением убить тебя, моя дорогая Маргаритка.

Охотник демонстративно достает со спины “Исповедника”, чрезвычайно грозное оружие и снимает его с предохранителя, затем сует руку в карман штанов и извлекает оттуда две пожелтевшие от времени игральные кости. Кости эти он сжимает в кулаке, глядя словно бы через сестру.

— Однако вот так убивать тебя было бы действительно неправильно, поэтому я дам тебе шанс. Выпадет нечет, и ты умрешь. Выпадет чет, и ты будешь жить, более того, я буду защищать тебя, заботиться и охранять, как делал это когда-то. Даю слово.

Простейшая игра, в которую с испокон веков играли в самых разных местах, от изысканных казино до замызганных кабаков. Решать вопрос жизни и смерти двумя вырезанными из кости кубиками с нанесенными на их грани точками – о, какое это, должно быть, было унижение. Но он действительно собирался играть честно до самого конца, и пусть судьба этой особы решится вот таким позорным образом. Эдмонд несколько раз подбрасывает кубики и ловко ловит их левой рукой, потом резко бросает их прямо на пол перед ними. Чет. Мужчина медленно вешает оружие обратно и поворачивается к сестре спиной, скрестив руки на груди. Он молчит, даже не подбирая кубики. Дурацкая нелепость. Надо было просто убить ее, и все, безо всякой этой театральности. Не решился. Не смог.

Что же ему помешало, что заставило его дать ей шанс? Он ведь давно принял решение, он столько времени искал ее с, кажется, только этой, одной-единственной единственной целью. Может, несмотря на всю неприязнь, он действительно любил ее? Или же ему стало жаль эту девушку после всего пережитого, особенно увидев ее в таком захудалом месте и с таким болезненным видом? Больше у него никого не было, его прошлая жизнь была разрушена, а в текущей смысла было немного. Для чего он жил, ради кого рисковал и сражался? Слишком много вопросов, на которые нет ответов. Мужчина резко поворачивается обратно к Маргарите, на сей раз на его лице настоящая гамма чувств, в которых разобраться почти не представляется возможным.

— Я люблю и ненавижу тебя, — прошептал он, сжимая кулаки. Кажется, он вот-вот ударит ее, но вместо этого он наконец подбирает игральные кости. — Знай, что если бы выпал нечет, я бы действительно выстрелил тебе прямо в сердце.

А потом бы горько плакал, рыдал навзрыд, проклиная судьбу, богов, Алиссию и черт знает кого еще, прижимая к себе остывающее тело сестры дрожащими руками. Черт возьми, он бы даже, вероятно, позволил бы Анне убить его после всего произошедшего. Кворн ничего не планировал делать после свершения своей мести, его жизнь после этого не имела бы никакого смысла. Может, он обрел его вновь? Неприязнь к сводной сестре, ненависть к ее матери никуда не исчезли — очень хороший признак. Когда он когда-то был под дурманом, он даже помыслить не мог ничего дурного, его разум занимали только обожание да восхищение, а сейчас его одолевали чрезвычайно противоречивые чувства.

Отредактировано Эдмонд Кворн (01.06.2022 22:07)

После первых же ударов крепкими острыми клювами мужчина понял — никакая это не иллюзия и если он вот так будет стоять дальше, его попросту заклюют насмерть, доставляя неописуемую садистскую радость новой мучительнице. Скверно, очень скверно. “Исповедник” во мгновение ока оказывается в руке Эдмонда, который яростно отбивает натиск птиц, затем кубарем перекатывается к появившейся двери и вскакивает на ноги, выбрасывая из барабана патроны с серебряными пулями, шустро заменяя их обычными патронами. Один залп — и стаи не будет, но он по-прежнему опасается стрелять, решая, что сделает это только в крайнем случае. Серебряные патроны оправляются обратно в круглую кассету, затем охотник бежит дальше, неприязненно оглядываясь по сторонам. Как такое может быть, как иллюзии вдруг обрели возможность воздействовать физически? Кворн хмурится, решая, что разберется с этим позже. Сейчас он чувствовал себя крысой, загнанной в игрушечный лабиринт с открытым верхом, видным, впрочем, лишь той, кто поместила его в эту ловушку. Ох и потешается же она, глядя на его потуги, ох и весело ей сейчас!

Его крайне долго терзали и мучали треклятым дурманом, но никогда, еще никогда прежде наваждения и мороки не были способны причинить иной вред кроме морального. О такой магии Эдмонд прежде никогда не слышал, а уж оказаться под ее влиянием было и вовсе весьма пренеприятно. Вот чего добивается Маргарита? Чтобы он в панике начал палить во все стороны, и чтобы он в итоге убил ее? Если так, то это довольно странный способ самоубийства, право слово, а если нет, то она все же немало унаследовала от своей матери — та же жестокость, та же изобретательность и знакомая беспощадность. Теперь наследник рода Вилморов сохраняет упрямое угрюмое молчание, зная, что увещевать или, упаси боги, молить о пощаде бесполезно, так он только сделает только хуже. За него в случае чего будет говорить уже его оружие. Охотник мрачно ухмыльнулся, зная, что эту улыбку его сводная сестра наверняка увидит и это, вероятно, ее позлит.

Отредактировано Эдмонд Кворн (04.06.2022 18:17)

C каждой минутой все тяжелее было находиться здесь, все мучительнее переносить эти наваждения, приготовленные специально для него и только для него. Кворн вспомнил вдруг о Гертруде, той забавной фэй-ул, которая куда-то улизнула до начала всех этих кошмаров. Маргарита сжалилась над ней или ей был уготован свой персональный ад, Эдмонд не мог сказать однозначно, ведь у него самого сейчас ситуация была невероятно скверной. Но, при случае надо бы ее разыскать и помочь ей, как он помог рогатой особе доехать сюда. Эх, лучше бы не помогал, похоже, хотя заранее хоронить ее не стоит.

Стоящую спиной к нему женщину он не рассматривает, даже толком не обращает на нее внимания, решая проскочить очередную комнату поскорее. Не может же этот дом быть бесконечными, ну в самом-то деле! Логичным было предположить, что чем больше комнат он пройдет, тем скорее он придет к выходу. Охотник полагал, что создавать бесконечное количество помещений не под силу даже такой как Маргарита.

Посланные ему видения друзей и близких были очередным тяжелым испытанием. Знала ли Маргарита, что самое мучительное, самое болезненное это не столько смерть знакомых, приятелей, родных, близких, нет — самое мучительное это оставаться при этом всем живым и знать, что ты ничего, совсем ничего не можешь поделать. Они мертвы, а ты вынужден жить с этим, постоянно терзаемый сомнениями и кошмарами, проклиная собственную беспомощность. Идя дальше, Кворн до хруста сжимает прорезиненную рукоять “Исповедника”, вполголоса проклиная и мачеху, и ее дочь. Что еще ему уготовила треклятая сводная сестрица?

Он долго стоит перед занавешенной картиной, взвешивая все “за” и “против”. Сдернув занавес, он наверняка навлечет на себе очередной кошмар, а если и не дотронется до него, то за него это сделает Маргарита. Может, лучше расстрелять картину? Этого сестра тоже может ожидать, но будет ли хуже от этого — маловероятно. Там явно никто не скрывался, судя по очертаниям, нет, похоже, что там действительно была картина. Эдмонд сначала делает шесть выстрелов в занавешенную картину, наверняка безосновательно, но с мстительной мыслью — теперь она безнадежно испорчена, а затем нетерпеливо срывает продырявленную ткань левой рукой.

Отредактировано Эдмонд Кворн (08.06.2022 18:42)