Кристиан заставил себя еще раз заглянуть в лицо девочке. Ее бледные глаза казались бездонными; было трудно разобрать, где кончаются радужные оболочки и начинаются белки, они как бы перетекали друг в друга. Кристиан уловил кислый коричневый запах смерти. От крысы. Слабый запах засохшей крови.
Кристиан уловил кислый коричневый запах смерти. От крысы. Слабый запах засохшей крови.
Арканум. Тени Луны |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Арканум. Тени Луны » Архив у озера » Сокровищница » [39 Претишье 1059] Клетка с самоцветами
| Шахсальманзар х Хатор Публичный дом «Гранат» в Солгарде Твердость и прочность — разные вещи. Можно резать стекло, не ранясь, но упасть и разбиться вдребезги. |
❝Иногда из крупного самородка получается здоровенный выродок❞
⠀
⠀
⠀
⠀
Закрутить колесо Аркан?
нет
- Это так необходимо?
- Каждый раз, иначе мы не можем убедиться в вашей благонадежности.
Шахсальманзар, пребывая в образе стриженного русоволосого человека с ниспадающей челкой практически на половину лица, протягивал белфантскому графу колбочку с наперсток, которую венчала микроскопическая игла. Внутри сосуда блуждала зачарованная белесая дымка — «лакмусовая бумажка» для проверки крови на подлинность, воздействие веществ и магическое вмешательство в тело и разум. Вилуниэль гордился и очень дорожил разработкой: рабочих экземпляров реализовали еще немного, потому Шахсу после встречи надлежало вещицу вернуть. Полезности для себя шадд в ней и сам не видел. Кроме как в делах Дома использовать ее ему было негде.
Они сидели за круглым резным столом из красного дерева в комнате для особенных гостей. Антураж сочился роскошью из каждой щели: от блестящего мраморного пола, устланного айналуанским ковром ручной работы, до кроватного балдахина из красного сатина и барельефа на всю стену с эстетико-эротическим содержанием. Для виду, или по вышколенной привычке, аристократ недовольно поморщился, хотя укус комара был больнее, чем незамысловатая аутентификация. Шахсальманзар удовлетворенно проследил за реакцией внутри сосуда и спрятал его в компактный кожаный саквояж, следом выуживая из его недр документ.
- Ваша инструкция по обращению с эонийской гадюкой, — «Твой персональный шифр для связи с Домом Змея».
- Когда я получу то, о чем просил?
- Я не располагаю такой информацией. Моя задача — передать вам инструкцию. Могу лишь уверить, что мы ценим столь почтенных клиентов и, как только сделка состоится, закрепим за вами самую крупную змею, — «Я действительно не в курсе, насколько овчинка для босса стоит выделки. Он всегда ожидает наиболее выгодных предложений. Гадюку мы подготовим, но воспользуешься ты ее услугами или она сожрет тебя, зависит от твоей расторопности и щедрости».
- У вас есть вопросы касательно инструкции?
- Нет, - мужчина хмыкнул, еще раз внимательно изучил рукопись и спрятал во внутренний карман камзола.
О том, что именно хочет от Левиафана граф, Шахсальманзар ведал очень поверхностно. Политические дрязги и интриги его интересовали мало, поучаствовать он в них мог только по приказу свыше, потому никогда не рвался рыться в грязном белье ни заказчиков, ни тем более замглавы. Чем больше знаешь об особе, способной тебя убить, тем больше повод у нее это сделать. Демон прекрасно понимал, что он — инструмент. Качественный инструмент, который на данном этапе заменить непросто, хоть и можно, разумеется, как и всех. Пока он не разочаровывает эльфа и филигранно выполняет все свои обязанности, его статус и подвязанные к нему преференции остаются при нем. Одной из них сегодня как раз выдалась возможность воспользоваться.
Шахсальманзар проводил графа до двери тяжелым взглядом, ухмыльнулся и направился к барельефу, попутно снимая с себя морок. Коготь заскользил по шву между телами и заставил их раздвинуться, за ними открылся туннель, ведущий в другие помещения публичного дома. Шадд проскользнул в стену, вернул ее в прежнее состояние, как будто и не корежил вовсе, и прошел в заранее запертую изнутри подсобку через такую же заслонку, но в этот раз без изысков в виде своего творчества.
- Давно вы к нам не заглядывали, господин Аль’Шахс, - поприветствовала управительница «Граната» вошедшего в главный зал демона. Мадам Эльгабра, удивительно стройная и изящная, крайне ухоженная и следящая за собой брюнетка средних лет понятия не имела, на кого работает на самом деле, но представляла уровень влияния своих патронов. Шадд был для нее важным гостем, а большего ей знать не полагалось.
- Целую вечность, дорогая, - добротную часть времени Шахсальманзара мотало по всей Галатее. Клоповникам с потрепанными шлюхами он всегда предпочитал приличные заведения, и такие находились в различных точках государств, но «Гранат», безусловно, занимал лидирующую позицию в его рейтинге. Проблема в том, что пространные заботы заглатывали с рогами и редко отмеряли ему свободные часы для личных путешествий. Демон мог не появляться здесь месяцами.
- Кого хотите сегодня? Женщину, мужчину, обоих? Мы приняли новеньких…
- Помните, вы мне говорили о джинне. Белобрысой, тонкой.
- Вот вы вспомнили, — мадам Эльгабра улыбнулась и позволила себе безобидную колкость. Тогда шадд от джинна наотрез отказался и тем удивительнее, что девушка всплыла в его памяти спустя год с лишним, — Сейчас она свободна.
- Не сильно поизносилась?
- Самый сок, господин. Вы знаете, как мы следим за привлекательностью товара, — женщина медленно опустила взгляд по руке шадд к когтям в задумчивости и резко вскинула голову обратно, — Каковы ваши пожелания?
Она была вправе размышлять о чем угодно, но ей не стоило повторять правила публичного дома. Шахсальманзар прекрасно их знал. Первое: за особые услуги все же придется доплачивать. Второе: непоправимые и смертельные увечья наносить запрещено. Для таких развлечений Левиафан предлагал другие площадки.
- У воздушных джиннов утонченная и хрупкая фактура. Приблизьте ее к этому образу максимально. Пускай основной одеждой послужат украшения. И велите не болтать попусту. Пока все. В качестве аперитива кого-нибудь позовите.
Шадд откинулся на спинку обитого бордовым бархатом кресла. В выбранной им комнате царил практически тот же шик, что и в предыдущей, но размахом и площадью слегка поменьше, без барельефа и балдахина над кроватью. В боковой стене мягко скворчал камин, высились по периметру высокие напольные канделябры, благовония на абстрактной подставке накренились сухостоем в ожидании сожжения, а постель, застланная черным шелком, была с помощью магии только что нагрета. Шахсальманзар, не подозревающий, что все старания обслуги пройдут даром, в предвкушении оттолкнул склоненную над пахом девицу и кивнул на выход, как только услышал стук в дверь. Основное блюдо приготовили к подаче.
Воздушные белоснежные занавески с кружевом невесомо покачивались от лёгкого дуновения ветерка из приоткрытого окна. В комнате царил едва ощутимый аромат цветов. Холодная вода из разбитой вазы медленно растекалась по полу, грозясь коснуться брошенного смятого куска ткани - платья, сорванного с тела в той же спешке, в которой Хатор перешагнула порог своей комнаты. Узенькая девичья ладонь опиралась о зеркало. Светлая голова свешивалась в бессилии груди, вздымающейся резко и медленно опадающей. Дрожащее дыхание больше напоминало свист, сиплое и тяжёлое оно сейчас было единственным путём к успокоению дико бьющегося сердца. Каждый визит, каждая чужая фантазия слишком глубоко проникали ядом внутрь. Этот яд тёк по органам, сжимал тисками лёгкие, ускорял сердцебиение и обещал вот-вот уничтожить изнутри.
Он сидел в голове. Свободная рука резко поднялась вверх и вцепилась безжалостно в растрёпанные светлые волосы. Потянув локоны, пальцы разжались, чтобы, обретя свободу, снова сжаться в кулак и несколько раз ударить по зеркальной глади.
Он лип к коже грязью. Ногти соскользнули вниз по гладкой поверхности, словно бы ища хотя бы одну крошечную трещину, за которую можно было бы зацепиться.
Это было так омерзительно! В минуты слабости джинн теряла всякое спокойствие, пытаясь спрятаться от осознания собственного положения. Какими красивыми бы голосами не пели хвалебные песни "Гранату", а шлюхи оставались шлюхами. Торговать телом ради эфемерной свободы? Узнай её семья о подобном позоре, то заживо похоронили бы родную дочь. Длинные ноги в бессилии подогнулись, колени ударились о холодный пол. В желании скрыться, стать меньше и заметнее этому миру, Хатор впивается пальцами в локти и сгибается пополам. Прижимается лбом к растрёпанным и раскиданным осколкам букета. Обрывками крыльев дрожат лопатки, как беспомощные стражи каждого выпирающего позвонка. На бледной коже тела джинна то тут, то там расцветали яркими пятнами синяки и засосы, так дерзко обнажающие желания одного из последних клиентов.
-Хатор, - голос откуда-то из коридоров заставляет нервно содрогнуться и вжаться теснее в пол, - где эта девчонка? - шаги становились всё громче.
Удивительно насколько ласковое имя "Милли" не подходило одной из помощниц мадам Эльгабры. Женщина заслуживала чего-то грозного, рычащего под стать своего сильного характера. Её никогда не остановит ни закрытая дверь, и уж совершенно точно также бесполезно даже пытаться ей перечить. Увидев, что джинн сидит на полу, Милли в пару шагов оказывается рядом и бесцеремонно хватает за локоть, резким рывком поднимая лёгкую девицу. Скольких она охраняла, воспитывала и скольким помогала - не пересчитать. Наверно именно поэтому в "Гранате" такая обворожительная особа была на хорошем счету. Уж кто-кто, а ей всегда удавалось чётко понимать когда и кого погладить по голове, а кому без долгих размышлений залепить крепкую оплеуху. Пожалуй, Хатор относилась больше ко вторым. Ласковые слова совершенно не помогали держать себя в руках в данном случае, потому Милли не особо церемонилась.
-Да что ты разнылась, дурында? - раздраженно проворчала помощница, без усилий удерживая Кварц за тонкий локоть, - что опять?
-н..ничего, - негромко отозвалась джинн, - всё.. всё в порядке.
-В порядке? - хмыкнула Милли и упёрла руки в аппетитные бёдра, - тогда чего ноешь, а? Оторви свою тощую задницу и бегом к лекарю. Нечего тут сопли пускать.
Наверно она была права. Лишние слова или попытки поговорить не привели бы ни к чему хорошему. Раздразнить жалкое желание разрыдаться в джинне было такой же глупой затеей, как думать, словно бы она нуждалась в разговорах. Поэтому, благодарная Кварц лишь коротко послушно кивает и, склонившись, поднимает платье. Оставалось надеяться, что намокшая ткань нигде не порвалась, ведь за подобную оплошность пришлось бы расплачиваться из собственного кошеля.
✦✦✦✦✦
Четыре руки собирали причёску в замысловатый узор. Две руки подавали многочисленные нити украшений. Ещё две руки занимались телом. Видимо сегодня был кто-то особенный, раз "Гранат" расщедрился на одни из лучших своих запасов. Не стоило лишний раз напоминать о важности клиента. Это было пустой тратой времени. Хатор давно уже поняла, что каждый переступающий высокий резной порог Дома был значимым хотя бы потому, что они с особым удовольствием опустошали свои туго набитые кошели.
Ей приходится приподняться на носочках едва, когда руки тянут светлые пряди почти до боли. Металл холодит, скользит изящными кольцами по идеально чистой коже, на удивление не утяжеляя тоненькую фигуру, а наоборот подчёркивая достоинства.
-И держи рот закрытым, - одна рука крепко держит за подбородок, пока кисточка невесомо наносит влажный блеск на губы, - будь хорошей девочкой, - эта же ладонь пару раз легко похлопала по щеке джинна.
Вместо слов в ответ - лишь короткий кивок.
Сердце дико билось. Какая насмешка судьбы! С гораздо большим удовольствием Хатор бы взяла в руки все эти драгоценности и принялась бы изучать огранку камней, да сплетение металла. Ей бы хотелось пробежаться пальцами по всей этой красоте, а не быть самой ею. Но выбора не было. Как всегда. Кварц склоняет чуть голову, опуская густые светлые ресницы и делает пару шагов назад от придирчивых взглядов, чтобы невесомо покружиться вокруг своей оси и позволить осудить внешний вид, если что-то не так. Но служанки и помощница были довольны. Никто больше не пытался поправить украшения или едва различимый макияж, стянуть лентами волосы. Разве что одним невесомым движением за ушком остался отпечаток чужого прикосновения - Милли любила завершать композицию каким-то одним ей известным парфюмом. Джинн прикрыла глаза. Этот запах ей нравился. Пряный, но не навязчивый. Мягкий, но едва ощутимый. Он напоминал поцелуй матери перед сном. Напоминал прикосновения солнца к голой кожи. Наверно потому и казался каким-то особенным в столь грязном и похотливом месте.
"Гранат" умел подавать своих девушек верно. На их телах никогда не почувствовать постороннего запаха, не различить миллионы отпечатков пальцев и не ощутить чужого присутствия. Каждая их них были своеобразным произведением искусства, проходящим через сотни рук под разными масками вновь и вновь. Исполняющие свои роли безупречно. А иначе..
Кварц вдохнула воздуха в лёгкие. Выдохнула коротко.
...иначе холодная улица и попытки выжить за дверьми. Этот страх остаться за дверьми был сравним в голове джинна разве что со страхом стоять перед очередной дверью. Она неловко переминается с ноги на ногу, позволяя себе слабость в такое хрупкое мгновение. Никто не увидит и не осудит. Никто не откажется от услуги, потому надо набраться сил сделать это снова. Не в первый раз. Больше никогда не в первый раз.
Осторожный стук. Если гость не хочет разговорчивую, то вряд ли ему будет интересна напористая хищница, а потому можно не пытаться строить из себя что-то большее. Одна из новеньких, но, как слышала сама Кварц, умелых девушек почти что выпархивает из комнаты. Кажется слишком поспешно. Это неправильно, Хатор знает. Она кладёт ладонь на тяжёлую дверь и аккуратно толкает её, переступая низкий порог.
-добрый вечер, - шелестит мягкий голос.
Кварц босиком. У помощниц Дома удивительный вкус и то, как они умеют создавать образ - достойно отдельного уважения. На изящных щиколотках тончайшие браслеты с крошечными голубыми камушками. Скорее даже осколками. Платье не имело какой-либо идеи, оно было одним полотном полупрозрачной ткани, через которую просвечивались и узкие бёдра, и длинные ноги, и небольшая грудь. Но всё это не для того, чтобы скрыть стыдливые изгибы, сколько для того, чтобы подчеркнуть достоинства воздушного джинна. Создать контраст с украшениями. По идеально прямой спине, прямо вдоль позвоночника скользила длинная цепочка с голубым сапфиром. Хатор бы предпочла опал.
"Хвост? Рога?"
В глазах девушки появляется недоумение. Вопреки здравому смыслу ей всё же пришлось удивиться. Гость действительно был необычным. Было глупым не предупредить её заранее, иначе Кварц не замерла бы в столь бездарной попытке взять себя в руки и наконец оторвать взгляд от острого "наконечника".
Шадд. Сердце пропустило удар. Ещё один. Лицо резко побледнело, хотя вряд ли то было заметно на, итак, бледной коже. Какова вероятность встретить демона в "Гранате"?
Или ей говорили, а она прослушала? Опять.
За целый год пребывания в Доме, Хатор не видела ни одного из них. Ни одного! И с радостью, с огромным удовольствием выскочила бы сейчас из комнаты, бросилась бы прочь. Она бы приняла любое наказание, да хоть бы и выкинули, как плешивую тварь на улицу. Кварц приняла бы и это! Но тело не двигалось. Идеальный изгиб спины не дрогнул. Удивление с лица стекало вместе с кровью.
Сердце пропустило ещё один удар.
Какой глупый привет из прошлого. Какой злой, грубый смешок срывается острой иголкой с губ. Нет, ей не страшно. Боль не перепутать со страхом. Шаг. Они могут только переплестись змеями в настолько тугой узел, что и спины не согнуть. Шаг. Кварц пытается не думать о том, что высокие красивые рога слишком напоминают венчавшие брата. Он.. он не мог быть тут. Мурашки пробежались по шее. Кончик острого хвоста медленно покачивался, словно бы подзывая ближе.
-господин, - голос предательски задрожал, но прозвучало это скорее уж пошло, потому что Хатор больше всего на свете боялась сделать хоть что-то неправильно.
Она не знала, чего именно хотел сидящий к ней спиной мужчина. Высокая спинка кресла скрывала насмешливо его от настороженного взгляда джинна. Можно подумать, словно бы там мог сидеть Он. Глупая потерявшая всякое самолюбие девчонка! Видимо последние капли рассудка растворились в алкоголе и снадобьях Дома.
"Смотри на него. Посмотри ему в глаза!"
Требовательно рычала сама себе Кварц, понимая, что боится этого больше всего на свете! Ладонь коснулась бархатного кресла и плавно скользнула привычным движением ниже, касаясь сильного плеча. Гость был сильным, его тело скорее напоминало тело воина или солдата, но уж точно не типичного посетителя "Граната". Даже дорогой наряд не мог скрыть мускулистую фигуру. Пальчики соскользнули по ткани туники, чтобы вслед опереться девичьей ладошкой о широкую грудь. Шадд не смотрит. Он отвернулся и прикрыл глаза, словно бы скучающе. Кварц бы расстроилась в любом другом случае, но сейчас была благодарна. Всем своим дико бьющимся сердцем. Наверно сердцебиение слышно на всю комнату. Оно оглушало. Перед глазами уже плыло.
Гость расслабленно сидел в кресле, словно бы хозяин всего "Граната". Его колени широко вызывающе распахнуты, а под поясницей покоилась небольшая подушка. Кажется обитая бархатом. Да, гораздо проще думать о какой-нибудь глупости, чем пытаться не утонуть в воспоминаниях о семье. Впервые клиент был таким сильным - мускулистое тело не скрыть даже дорогим костюмом. На фоне чёрной ткани, удивительно длинной и густой гривы, этих огромных рогов сама Кварц казалась совсем маленькой и хрупкой, как одна из фарфоровых статуэток с полки из красного дерева.
В том месте, что когда-то был домом.
Надо гнать эти мерзкие мысли прочь! Смеяться над ними! Влажные губы дрогнули в лёгкой улыбке.
В другой раз Хатор предпочла бы поддаться пьянящему напитку и позволить себе забыться. Стать грязной, как всегда. Получить удовольствие от такой необычной очаровательной компании. Но что-то свербило внутри. Что-то неугомонно вытаскивало забиваемые дрянные мысли из углов сознания, бросая их грязными тряпками в лицо. Дрожь пробежалась по позвоночнику. Даже допустить мысль, что напротив неё сидел сам Шахс было безрассудной глупостью. Надо просто расслабиться и поддаться какому-то болезненному влечению к явно сильному не только телом, но и характером гостю.
Чуть склонившись к мужчине, Кварц осторожно приподнимает полупрозрачную ткань и обнажает аккуратные коленки. Одно из них пошло скользнуло между расставленных ног. Так неправильно стянуло в желудке. А затем ловким движением маленькая невесомая девушка оказывается седлающей мужские бёдра. Они составляли обворожительный контраст, который бы Хатор могла оценить в любой другой раз. Но не сейчас, когда от тошнотворного ощущения всего происходящего светлые глаза затянуло поволокой.
Дыхание замерло. Не дышит. Смотрит во все светлые, почти что лунного цвета глаза в отвернувшееся лицо клиента. Шадд. Это не мог быть Шахс. Это не должен быть он!
"Глупая девчонка, прекрати о нём думать, ты же всё испортишь!"
Лучше бы не смотрел на неё. Не смел на неё смотреть, так безобразно напоминая о брате. О том, кого Кварц могла лишь мечтать увидеть! Но ни в коем случае не тут! Показаться на глаза Шахсальманзару униженной и уничтоженной. Сколько же мужчин и женщин прошло через её постель, скольких она ублажала, сколько.. лучше об этом не думать. Как и не вспоминать крепкие объятия из того далёкого беззаботного детства.
Отредактировано Хатор (13.11.2021 07:29)
Шахсальманзар не мог точно сказать, почему именно сейчас он захотел видеть джинна. Претенциозно подошедший момент? Может быть. За ненадобностью он не вспоминал о детстве и отрочестве с тех пор, как его забрала Мирагди’ир. Только в начале их знакомства под влиянием сыворотки правды ему пришлось выложить эльфийке всю подноготную, до которой память смогла дотянуться, за исключением некоторых особенно шокирующих, и оттого затертых для хозяина воспоминаний. В это претишье шадд неожиданно заскучал, и, похоже, этого стало достаточно, чтобы решиться испытать свое самообладание и попробовать вывести себя на эмоции снова. В стенах «Граната» контроль и эмфатическая имитация теряли значимость: не опускаться до тронутого бешенством зверья — единственное табу, наложенное на любую забредшую в голову гостя причуду.
Джинны среди работников коммерческого секса слыли большой редкостью. И правда же, сложно представить, что могло привести к такому неоднозначному ремеслу своенравных, гордых и ортодоксальных магов, способных черпать манну голыми руками. Как говорят, в семье не без исключений, а становились ли эти исключения уродами для родни, вопрос частностей. Воздушный джинн — одна в своем роде на весь публичный дом — отдувалась за раздел экзотики в одно лицо, но Шахс вряд ли попросил бы представителя другого племени за имением выбора.
На Фавросе проживали истинные, как они сами себя величали. Единственным джинном в окружении демона помимо отца, матери и сестры был старший камердинер, остальные слуги принадлежали к расам людей и зверолюдов. До двадцати лет шадд не покидал двор, после узрев красоты Фавроса и Эльпиды лишь мельком, по пути в работорговую точку. Помимо занимательной ретроспективы разыгравшийся интерес к джиннской проститутке зиждился на новом знакомстве с культурой, такой близкой с рождения, но, по иронии, подробно изведанной им только в книгах. Сама по себе Эльпида не отвращала Шахса. Он определенно не экстраполировал свой опыт в конкретном доме на всех джиннов континента, дабы плеваться ядом при их появлении в поле зрения, и уж тем более не накладывал его на живописные побережья, поющие барханы, многоцветные росписи, орнаментальную резьбу и своды сияющих куполов. Южные земли привлекали демона не меньше просторов Галатеи. Главное во время туристической экскурсии не терять бдительность и без нужды не соваться в злачные места, где раболовы расставляли свои сети.
Хвост размеренно шуршал по ковру из стороны в сторону, аккомпанируя треску поленьев. Шахсальманзар не отреагировал на тихий шелест слов за спиной, а после и вовсе резко повернул голову в другую сторону: за окном на карнизе топталась пухлая свиристель, постукивая по стеклу крохотным клювом. И за каким проклятием ее занесло в промышленный город? Птице быстро наскучило, а взгляд демона поплыл вправо и остановился на небольшой картине с изображением «Мол’Арнэйской девы» — неестественно тонкой, почти прозрачной эльфийки в белоснежном платье и с белой лентой в волосах. Ветер подхватывал невесомый подол и края тесьмы, ночной пейзаж за ее спиной сиял огнями города и звезд, оставленных без луны-матери. Многие их тех, до кого доходила молва о Мол’Арнэе, считали произведение зловещим и отталкивающим, невзирая на миловидное эльфийское личико. Доподлинно задумка художника неизвестна, но очевидные признаки на полотне намекали на причастность девушки к аркану Смерти и шествию мертвых.
Невооруженным глазом распознать подделку невозможно, но шадд и так прекрасно знал, что это репродукция: оригинал в характерным кракелюром висел в одном из имений эльмондского маркиза. Мастеру стоило отдать должное за тонкий подход к сфумато: Шахса приведение на фоне безлунной ночи не трогало, зато он оценил сглаживание контуров в пользу воздушности образа и живую синергию между светом и тенью, очень достойную в сравнении с исконной работой… Ее там столбняк пробрал?
Джинн подходила медленно, словно шла по минному полю и боялась ступить не туда. Испугалась? Рога и хвост первыми попадали на глаза при входе в комнату, но неужели девушку не предупредили, кого ей предстоит обслуживать. Голос куртизанки звучал загадочно и странно: это заискивающий трепет или страх? Шахсальманзар изъявил просьбу заткнуть ей рот не потому, что его раздражали болтуньи, хотя чрезмерность в этом качестве, несомненно, порицалась, а для того, чтобы слышать, в первую очередь, свои ощущения от этой встречи. Вежливое приветствие под запрет не попадало, напротив, джинну даже удалось создать небольшую интригу, пускай она и развеется через считанные минуты.
Шадд соскользнул вниманием от картины вниз к витой подставке подсвечника. Почувствовав смелое прикосновение, демон чуть повел бровью, но не повернулся, с интересом ожидая дальнейших действий. Нос уловил свежий горько-терпкий цитрус, водянистый лист фиалки и теплый сливочный сандал на пряной подложке. В большей степени его раздражали сладкие и приторные запахи, так что выбранный аромат испытание прошел. Должно быть, для джинна бездействие и молчание клиента — знак согласия, раз она полезла на него так беспечно и наивно. Шахсальманзар ухмыльнулся и плавно повел взгляд по обнаженному бедру, раздумывая, чем наградить не то дерзкую, не то угодливую блядь: ответной лаской или злым отверждением, ставящим на место. А впрочем, ничто не мешало сделать и то, и другое, но для начала все же стоило посмотреть на лицо.
Под когтистые пальцы легла хрупкая органза. Ткань полностью просвечивала и служила не больше, чем присыпкой для красочного торта, без которой вполне можно было и обойтись. Шадд одобрительно глянул на интимную подготовку, поднялся глазами к груди, основательно зацепившись за изящное нитеобразное колье-пластрон с сапфиром цвета морской волны, и поймал, наконец, ответный взгляд. Ухмылка сошла с губ так же стремительно, как потревоженная в горах лавина.
Неужели воздушные джинны все так отвратительно похожи? Мать, сестра… теперь эта. На нем восседала, с поправками на молодость, цвет глаз и форму носа, женщина, породившая его на свет. В сестре, когда он видел ее последний раз, тоже начинали проглядываться черты матери. На большую удачу Хатор они расстались вовремя, и отметка отношения к ней доселе задержалась на спокойной заинтересованности, изрядно покосившейся в нейтральную сторону по прошествии лет. Девушку же напротив на долю секунды захотелось низвести в ничто.
Руки у него были связаны. Этот факт, в свою очередь, низвел в ничто всякое желание вообще, потому что если он начнет, то не факт, что сможет остановиться, а полутона здесь, сейчас, с этой конкретной особой его не устраивали. Шахсальманзар перенес руку от женского бедра на подлокотник и произнес на чистом элтэя:
- Уйди.
Маленький и ни к чему не обязывающий тест на знание родного наречия — секундная прихоть. Ни касаться, ни иметь, ни увечить, ни говорить, — никакие притязания на девицу в нем более не откликались.
Отредактировано Шахсальманзар (20.11.2021 04:41)
Вы здесь » Арканум. Тени Луны » Архив у озера » Сокровищница » [39 Претишье 1059] Клетка с самоцветами
