Женщина вздрогнула, когда Карл позвал её по имени. Она ещё не привыкла к тому, что ему ведома свято охраняемая ею тайна. А ещё его дурная, следует признать, привычка обращаться к ней вот так запросто, пусть даже и наедине, когда никто не может услышать, нервировала Веронику изрядно и только прибавляя азарта зверю, без того возмущённому плачевным положением дел и неустанно проверяющему крепость её духа, выискивая любую возможность сунуть свой нос в происходящее гораздо раньше отмеренного ему времени. Своеобразная игра в поддавки изнуряла. Но она покуда ещё могла противостоять его рвению.
Тяжёлые металлические оковы тесно сжимают запястья.
- Давай я раскрошу металл.
Короткие цепи, продёрнутые в кольцо, вбитое в стену, тянут и выламывают суставы при любом неосторожном движении.
- Я легко порву их.
Чужие голоса, отдалённые, улавливаемые только на крайних нотах диапазона, но всё равно различимые. Они насмехаются над тем, с какой лёгкостью им удалось пленить двух Мечей, отпускают гадкие и похабные шуточки про Виктора и Арх`Сонне, смакуют свою браваду и хвалятся друг перед другом: “Как я его!”
- Только позволь, и я вырву их поганые языки.
Двоедушница дёрнулась, подогнула ноги и повисла на путах, проверяя их прочность тяжестью собственного веса. Сильно, но не больнее боли вывернулись руки, и ей пришлось вновь искать опору. Затем она что есть мочи потянула цепи на себя, напрягая жилы и стиснув челюсти почти до тризма. Даже упёрлась одной ногой в стену, но звенья так и не поддались.
- Хлипкие, не удержат, - наконец, она прекратила свои на первый взгляд совершенно бессмысленные попытки. Цепи радостно брякнули, повиснув без натяжения. - Что за подстава! Надо же было так, - Вероника абсолютно игнорирует вопрос Вершащего, прямо давая понять, что не особенно желает вдаваться в подробности и вести непринуждённую беседу.
Нет, она вполне могла бы рассказать ему о том, что нарочно подставилась и отбивалась вполсилы, чтобы наверняка попасться, полагая, что подобный ход много сэкономит ей время и позволит не только убедиться в справедливости своих подозрений, но и проследить весь путь от простых исполнителей до заказчиков, а главное логова преступников.
- Быть может кто-то ещё остался жив? - женщину не покидала эта мысль, она на мгновение застыла, оставив свои метания, и прислушалась к окружению, но не уловила ни единого признака стороннего присутствия. Здесь, в этой занюханной темнице, приспособленной из старого коровника, лишь они двое, и никаких других узников.
Вот только она никак не могла раскрыть перед нежданным напарником истинную подоплёку дела. Де, всё это не просто похищение, а намеренная провокация со стороны правящей семьи Рон-Дю-Буш. Своеобразная демонстрация силы, призванная удержать на привязи всех, кто не согласен с их стремлениями.
- Да, кстати, вся правящая верхушка страны - вампиры, - Веронника безумно рассмеялась, вспыхнувшему в её сознании крамольному признанию. - Один из этих тоже вампир тот, что с мечом. Может сказать? Предупредить? Чтоб не лез на рожон. А впрочем, какое это сейчас имеет значение… - женщина начала шумно и часто дышать, её грудная клетка заныла от боли, словно кто-то хотел пробраться сквозь неё наружу, разорвав плоть и переломив рёбра.
- Ха-а-а-а, - она стиснула зубы. Одна единственная гласная, растянутая на выдохе приносила ей невероятные мучения.
Один секрет Карлу всё же предстоит узнать. Хочет он того или нет.
- Надо было бежать раньше, чёрт, - внутреннее напряжение ломает голос, её артикуляция становится нечёткой, а из-за сбивчивого дыхания слова вырываются из глотки с глухим рычанием, похожим на хрипы, придушенного мягкой удавкой человека. - Думала успею… - она вдруг пронзительно закричала, привлекая к себе внимание похитителей. - Эй вы, грязные ублюдки, чего попрятались, как крысы, - Вероника гремит цепями, пинает деревянную перегородку и поливает преступников чёрной бранью, - собачьи дети! Сосунки! Трусы! - умолкает она только, убедившись, что её спектакль возымел эффект. Кто-то из сторожей не выдержал и решил проучить горлопана. Двоедушница отчётливо различала его настойчивые шаги.
- Самый молодой и и самый наверняка самый недалёкий.
- Ка-а-арл, ни звука. Сиди тихо, может, - она сглотнула скопившуюся во рту слюну,- может тогда обойдётся. И… - последние слова она прошептала едва слышно, - прости меня… - больше Вероника не промолвит ни слова.
Подошедший мужик ударяет рукоятью тесака по металлической калитке и выкрикивает несколько угроз, наивно полагая, что они сумеют утихомирить разбушевавшегося узника.
- Эй ты чего там? На цепи со страху вздёрнулся? - ничего не подозревающий караульный прикладывается ухом к железной створке.
По ту сторону двери раздаются невнятные и непонятные звуки - хруст, треск, лязг, всхлипы и, наконец, гулкое рычание, застывшее на самой низкой ноте.
Зверь припал к земляному полу, опираясь на все четыре лапы и соображая, как поступить. Замкнутое пространство, вонь и биение двух сердец где-то совсем рядом. То, что воспринимается ближе, бьётся чаще, с провалами и перебоями. Так звучит страх, страсть и предвосхищение. Оборотень желает отведать разгорячённой крови и ударяет когтистой лапой по деревянной перегородке. Один раз. Другой. Третий. И так покуда совсем не проломит тонкие доски. Переступив черту, зверь встанет в полный рост, нависая над жертвой. У его оскаленной пасти пенится окрашенная алым слюна, а раскосые жёлтые глаза горят в темноте и глядят не мигая.
- Р-р-р… - предостерегающее приветствие исключительно безрадостно. Монстр готов к прыжку, но Карла по счастливой случайности спасает чужая тупость. 
- Э-э-эй? - идиот несколько раз ударяет ладонью по металлической створке. Грохот раздаётся такой, что зверь прижимает уши и ревёт, протестуя перед рваной и чрезмерно раздражающей гармоникой.
Он рывком срывается с места и всей своей тушей ударяется в дверь, выгибая створки в противоположную сторону так сильно и так резко, что петля навесного амбарного замка лопается, и дверь распахивается, выпуская оборотня наружу. Чухвнуший к тому времени, что к чему, похититель, уже улепётывает со всех ног, призывая товарищей на подмогу и поднимая переполох истеричными воплями. Но она настигает его у самого входа, напрыгивает сверху, хватается лапой за подбородок и дёргает голову на себя и, запрокидывая её назад, переламывает хребет. Не выпуская безжизненного тела, она смыкает пасть на чужом горле, резким и смазанным для взгляда простого человека движением вырывая гортань. Кровь брызжет фонтаном, впитывается в сухой наст из соломы и перегнившего навоза. Уронив добычу на пол, волколак вгрызается во вспоротое брюхо, намереваясь как можно скорее добраться до внутренностей и полакомиться такой горячей, такой нежной и вкусной печёнкой. Его трапезу прерывает задорный свист - тот, кто подоспел на подмогу бедолаге, выпустил в монстра арбалетный болт. Простой наконечник, не серебро. Выстрел не сможет надолго задержать зверя, разве что разъярить ещё больше. Оборотень отскакивает от трупа, обламывает стрелу и успевает ударить до того, как стрелок перезарядит своё орудие. Зверь рвал и метал, атакуя всякого, кто попадался на его пути. Он был зол, слишком зол, чтобы уйти в охоту. Только лишь месть и жажда убийства побуждали его к действию. И даже неутолимый голод не становился поводом прервать череду бессмысленных смертей.