«У тебя все получится», Лавиани стояла в своем разноцветном фургончике напротив зеркала, в который раз поправляя и проверяя костюм из темной цветастой ткани, напоминающий закатное небо. Этим костюмом она по-настоящему гордилась – кожаные элементы интересно контрастировали с текучими, точно вода, тканями. Для сегодняшнего выступления она подготовила нечто особенное и костюм должен был подчеркнуть поставленный номер, делая ее в чем-то похожей на большую бабочку.
«Все будет хорошо», несмотря на свою репутацию, на все то, что она старательно в себе взращивала или, наоборот, давила волнение оставалось. Лавиани знала, что на пороге арены все это исчезнет, растворится в ярком свете и приветственном свисте зрителей, но сейчас она волновалась. «Все пройдет идеально, я хорошо подготовилась и не допущу ошибок».
Изначально Лавиани хотела выступить с кошками, все любят кошек, а больших, опасных, с грозными мордами и хищными острыми когтями – о, это хорошо щекочет нервишки, особенно сидящим в первых рядах. Хотела, но в какой-то момент передумала, решила взять другого питомца. Привезенный из Эльпиды гигантский змей у многих вызывал еще больше беспокойства, чем своенравная кошка. Зрителям должно понравиться, слухи и слава о ней расползутся по округе подобно пожару в сухом поле в жаркий день. Желающих увидеть это представление повторно будет столько, что мест не хватит.
Так она себе все это представляла – воплощенную мечту, свою собственную и ее родителей. Так она хотела доказать, что достичь вершим мастерства и заслужить народную любовь можно и без магических тварей. Жаль только они этого уже не увидят – свою дочь в лучах славы, ее лучшее выступление в череде таких же.
Закрыв глаза, Лавиани немного расслабилась и выдохнула, улыбаясь. Мысленно она повторяла движения и едва ли могла удержать тело, желающее уже сейчас пуститься в пляску с чешуйчатой смертью.
— Ты готова? — дверца фургончика отворилась и в проеме мелькнула обеспокоенная физиономия хозяина цирка.
— Уже? Сейчас же выступают…
— Нет, но твой номер скоро. Все готово? Уверена, что ничего не хочешь изменить? — Финиго был одним из тех, кто одновременно хотел отговорить ее от рискованной затеи и подталкивал именно к этому выбору. Он только выигрывал от столь зрелищного номера.
— Уверена как никогда, — Лавиани улыбнулась, чувствуя, как внутренне обрастает броней спокойствия. Так всегда перед выходом на арену – никакой паники, никаких трясущихся рук и беспокойства, они все остаются там, за кулисами, закрываются в самых потаенных уголках ее души. Малейшее сомнение могло стоить если не жизни, так здоровья точно.
Фургон с клеткой уже стоял возле огромного шатра, откуда доносились восторженные вскрики зевак. Лавиани не видела, но прекрасно представляла, что звуковая волна набирала силу вместе с летающим под самым куполом акробатом. Сегодня выступали без страхующей сетки, это же длинная ночь! Время для самых горячих и зрелищных выступлений, каждый мечтал проявить себя так, чтобы этого уже не забыли. Хотя бы до следующего года.
Настало и ее время поспешить в шатер, где пахло сеном, потом и животными. На разогреве выступали клоуны с голубями и их глубокое воркование доносилось откуда-то из густой тени. Пройдя коротким коридором, Лавиани остановилась неподалеку от выхода на арену. Здесь же стоял и хозяин цирка, выряженный так пестро, что на нем невольно задерживался взгляд. Тут стояла и клетка с ее питомцем. Улыбнувшись, Лаэн протянула руку сквозь прутья, касаясь ладонью чешуйчатой головы.
— Выпускай, — приказала она двумя здоровякам, стоящим неподалеку. Те переглянулись, но спорить не стали. Мало кто из цирковых осмеливался иметь дело с питомцами Лавиани, кормили и убирали чаще под ее присмотром.
Сняв замки и отворив опоры, здоровяки, крякнув, подняли железную дверцу, выпуская змея на волю.
Лоснящаяся громадина высунула голову, будто бы с насмешкой глядя на держащих створку парней, а затем направилась к Лавиани, повинуясь ее команде. Тварь и в самом деле была гигантских размеров, такая могла бы проглотить не только стройную дрессировщицу, но и здорового мужика. Хорошо еще, что эта таким не промышляла в прошлом, с людоедами дел лучше не иметь.
Тем временем хозяин цирка соловьем заливался перед зрителями, провожая акробатов, одаривая шутками гостей и объявляя о выходе следующего артиста.
— Встречайте ту, чья слава облетела весь континент от Рон-дю-Буш до Ольдемора! — как же он врал, ее, лично ее, слава долетела разве что до членов ордена и тех, о ком вслух лучше не говорить, но это не та слава, которой она жаждала. — Ту, что приручила сам страх! Лавиани Ла-а-аэн!
Зрители, чей интерес так разогрели, взорвались аплодисментами. Лучи, прятавшиеся где-то по «углам» арены быстро заскользили к выходу, ловя в круг света выходящую на сцену Лавиани. Номер начался с первых же ее шагов, с эффективного разворота, демонстрирующего окружающим красоту ее костюма, когда она обернулась, чтобы погрозить нависшему над ней чудовищу. Громадная клыкастая пасть тут же обескураженно захлопнулась и змея выбралась на сцену под удивленные вздохи. Змея была настолько толстой, что Лавиани едва хватало длины рук, чтобы обхватить ее поперек туловища.
Наконец кончилась вступительная партия флейтиста и зазвучали барабаны. К этому вечеру хорошо подготовились, но это того стоило. Уже завтра у них будут контракты на выступления для лучших.
Они танцевали под нагнетающий грохот и свет едва поспевал за ними. Лавиани ни на мгновение не теряла контроля, действуя даже не заученно – о, это было бы большой ошибкой, так работают только дилетанты, чья ошибка может привести к катастрофе, а просто… привычно. Она жила этим, это и была вся она. Одновременно не замечая чужих взглядов, и купаясь в их внимании, она лишь раз ощутила нечто такое, что едва не заставило ее обернуться и взглянуть на плотно засаженные трибуны. Впрочем, это ощущение она быстро выбросила из головы, будто и не было ничего.
Номер близился к своему финалу. Будто поверженный, змей вился на границе светового пятна. Приветствуя гостей и свою «победу», Лавиани повернулась спиной к змее, чтобы поклониться зрителям, когда та вдруг выстрелила, точно сжатая пружина. Готовая к этому, Лаэн резко развернулась, жестом останавливая и отдавая новый приказ, так что атака превратилась в стремительный полет почти под самый купол.
Трибуны взорвались свистом и аплодисментами, они поднимались на ноги, напоминая волну, нет, целое море. Было приятно, Лавиани живо представила себе, как выступит на площадях перед куда большим количеством народу. Все это ждет ее, где-то там, в совсем скором будущем.

Наконец, вечер выступления можно считать закрытым. В шатре почти никого не осталось, каждый артист был занят собой или делами насущными – в конце-концов арена сама себя не уберет, как и реквизит сам собой не сложится по сундукам и чемоданам. Здесь все еще царила хоть и сосредоточенная, но веселая атмосфера. Чуть позже они соберутся вокруг костра, чтобы отпраздновать столь грандиозный успех. Каждого ждет премия и, Лавиани рассчитывала на это, информация о новых приглашениях. Они уже должны быть, ведь среди зрителей были особые гости.
— Тебе помочь? — мимо прошла танцовщица с огнем, с которой Лавиани порой выступала в паре, и дружелюбно окликнула ее, пытающуюся совладать с тяжелым чемоданом.
— Нет, — мотнула головой, — нет, спасибо, все в порядке. Иди, отдыхай, я скоро к вам присоединюсь.
Проводив подругу взглядом, Лаэн еще раз примерилась к тяжелой ноше и уже было выпрямилась, поднимая ее, как вдруг земля ушла из под ног и свет перед глазами померк.

Пробуждение вышло не из приятных. Тело затекло от слишком долгого нахождения в неудобной позе, болели шея и голова – особенно голова. Та гудела будто колокол на одной из башен Великого Собора. Лавиани пошевелилась и вдруг поняла, что не видит, а движения скованны – руками не пошевелить.
На осознание ушло всего несколько секунд. Быстрая оценка своего самочувствия и положения привели к странной и пугающей мысли – она лежит на полу, связанная, а половину лица закрывает темная толстая повязка, так что и пятнышка света не видно.
Лавиани охватила паника, такая незнакомая, будто бы чужая, она зародилась где-то внизу живота и сейчас ползла вверх, к горлу, таща за собой крик, дрожь, метания и вопросы.
Что происходит? Где она? Кто это сделал? Почему? И почему именно с ней?
Она уже была готова выпалить что-то из этого, как вдруг услышала рядом движение и чужой голос. Замерла, вслушиваясь в слова. Как ни странно, но именно они помогли опомниться, даже несмотря на откровенно глумливый тон. Чем-то отдаленно напоминало знакомство с одним из ее подопечных, те то и дело проверяли ее на прочность, пытаясь найти слабину.
Ее не было.
Как и страха, который отступил, выпуская горло из своих тисков.
Глубокий вдох. Выдох. Это походило на щелчок переключателя – мгновение и она свободна от навязанных эмоций. По телу разлилось приятное, немного расслабляющее тепло, будто вся ситуация была исключительно под ее контролем.
Человек говорил на удивление много и не скрывал того, чем промышлял. Она не первая и он определенно желал превратить происходящее в выступление, доступное ему одному.
Последняя мысль казалась особенно неприятной.
Ей не нужно было собираться с духом, чтобы задать этот вопрос:
— И что вы собираетесь делать? — голос звучал удивительно ровно и спокойно, даже немного холодно и самую чуточку – насмешливо, для ситуации, в которой она оказалась. — Я не даю персональные концерты. Не за бесплатно.

Повисла тишина, в которой Лавиани отчетливо слышала шебуршание крыс по углам и шорох ткани чужой одежды. Звуки – единственный доступный ориентир, все, что ей осталось. Да и они не помогут, не сейчас, когда она, очевидно, сидит в клетке. Это она поняла, когда попыталась сесть и оперлась плечом о железные прутья. Похоже, он хорошо подготовился. Похоже, это и в самом деле был его промысел, что вновь наталкивало ее на мысль о ловцах, у которых можно было достать животных для цирка.
Мысль о том, что она оказалась на месте одного из своих подопечных была… не слишком приятной, стоит быть честной. Однако эта же мысль вселяла надежду, что ситуация не так безнадежна, как кажется. Возможно ли привлечь его внимание и заставить если не забыть о своих намерениях, так хотя бы внушить мысль не спешить, а там и вовсе передумать или сменить свою цель?
Его приближение не оказалось для Лавиани неожиданностью, которая заставила бы вздрогнуть и дать слабину или ее видимость. Она уже успела понять, что молить о пощаде бессмысленно – успел наслушаться и не такого. Отчего-то ей претила мысль оказаться одной из них, такой же, как все остальные. О, безусловно, гордыня была одним из ее любимых грехов и если уж уходить из этого мира, так только с высоко поднятой головой.
Услышав, как похититель сел на пол рядом с клеткой, Лавиани невольно повернула голову так, чтобы лучше слышать происходящее.
— Звучит слишком… скучно, — ответила так же, шепотом, будто открывала ему большую тайну. И вот ради этого?.. Пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться ему в лицо. Если так, то выглядит это даже слишком просто. Решение будто лежало на поверхности – лишить его чувства контроля, безграничного и полного владения ситуацией, привнести хаос в практически отрепетированное представление. Либо это сработает, либо на тот свет Лавиани отойдет с чувством удовлетворения.
Вновь раздался знакомый звук, который она не сумела распознать сразу, и до ноздрей донесся запах спелого с кислинкой яблока. Почувствовав на губах яблочный привкус, Лавиани только бровями дернула, будто задавая немой вопрос – это такая шутка? Она не собиралась полностью опускаться до образа тех, с кем работала, не собиралась принимать чужие, навязанные, правила игры, а если уж и думать об этом в таком ключе, то пусть бы покрутился еще, пытаясь заслужить доверие заточенного в клетку зверя.
— Не думаю, что у вас что-нибудь выйдет, — она пожала плечами и едва не поддалась первому порыву в ответ на прикосновение к своей щеке. Вздумай она так беспечно совать пальцы к заключенному в клетку зверю, то уже давно бы обзавелась совсем не украшающими ее шрамами. Щелкнула зубами совсем рядом, предупреждая, но лишь потому, что не хотелось преждевременно злить мужчину.
«Горазд болтать, неужели иначе слушателя себе не найти?» — хмыкнула про себя, слушая не такое уж неожиданное откровение. Не было повода думать о том, что она кому-то наступила на хвост. У Лавиани не было врагов, желавших бы ее смерти. Да и конкурентов, признать, тоже немного. Нет, конечно, цирковых много, но откровенно злобливые в этом ремесле не задерживаются.
Из всего услышанного выходило, что все это не более, чем стечение обстоятельств. Досадная случайность? Или за этим крылось что-то еще? Он ведь действительно мог взять кого угодно другого, мало ли на улицах города попрошаек? Или преступников, вышедших на свой промысел в самую долгую ночь? Почему тогда здесь оказалась она, а не кто-либо другой?
Ответ нашелся почти сразу.
Он знал ее. Он был там? Видел ее выступление? Эта мысль заставила выпрямиться, плавно качнувшись из стороны в сторону, и расправить плечи, мысли метались в голове и требовалось как-то привести их к порядку.
Думай.
Мысленно Лавиани прокрутила события минувшего вечера, пока наконец не выцепила то самое чувство, едва не выбившее ее из ритма. Чей-то пристальный взгляд, чем-то отличный от всех прочих, прикованных к ней. Что это было? Чутье? Выходит, можно было избежать, да она не поняла этого? Не дарует ли судьба ей второй шанс?
Стоило сделать это, нащупать опору под песком босыми ногами, как вихрь, в одно мгновение охвативший ее мысли, тут же улегся.
— Так вы были там, — уже уверенная в этих словах, протянула Лавиани, немного расслабляясь и шевеля затекшими пальцами. — И как, понравилось выступление?
Она повернула к мужчине голову и склонила ее на бок, будто всматриваясь через повязку. Интересно, а зачем она вообще? Если Лавиани не выбраться отсюда живой, то к чему все это? Зачем скрывать свое лицо и при этом болтать так много.
— А что же до моих тайн… — губы девушки растянулись в улыбке, — не собираюсь продавать их так дешево. К тому же… вряд ли это действительно вас интересует. Куда интереснее другое – вы боитесь? Покойники не болтают, так к чему все это? Боитесь взглянуть жертве в глаза?