ходят слухи, что...

Кристиан заставил себя еще раз заглянуть в лицо девочке. Ее бледные глаза казались бездонными; было трудно разобрать, где кончаются радужные оболочки и начинаются белки, они как бы перетекали друг в друга. Кристиан уловил кислый коричневый запах смерти. От крысы. Слабый запах засохшей крови.

Кристиан уловил кислый коричневый запах смерти. От крысы. Слабый запах засохшей крови.

Администрация проекта: имя, имя, имя.
нужные персонажи
22.03 На обочине, у самой дороги, стояла девочка лет семи-восьми, но худенькая и сморщенная, как старушка, в синей рубашке, которая была ей сильно велика. Один рукав уныло болтался, наполовину оторванный. Девочка что-то вертела в руках. Поравнявшись с ней, Кристиан притормозил и опустил стекло. Девочка уставилась на него. Ее серые глаза были такими же пасмурными и выцветшими, как сегодняшнее небо.

Арканум. Тени Луны

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Арканум. Тени Луны » Архив у озера » Сокровищница » [10-11 безмятежье 1059] Сделка со смертью


[10-11 безмятежье 1059] Сделка со смертью

Сообщений 1 страница 6 из 6

1

Сделка со смертью

https://images.vfl.ru/ii/1628604680/91620ca6/35450584.png

Рон-дю-Буш| длинная ночь, 10-11 безмятежье Лавиани | Карл Гарсье

И что вы планируете делать?

Закрутить колесо Аркан?
нет

+3

2

Жажда. Как сказал один поэт, это наше самое важное чувство. Это первый усвоенный нами урок. Жажду легко заглушить, ее легко утолить. Но есть и другая сила, другая разновидность жажды, неутолимой, от которой нельзя избавиться. Само ее существование определяет нас, делает нас людьми. Это - жажда чужой крови.

Он все чаще и чаще поглядывал за тенями. Солнце клонилось к закату, удлиняя их, подобно циклопическим пальцам что пробирались внутрь циркового шатра. Еще совсем чуть-чуть, и эта рука из призрачной тьмы доберется до ничего не подозревающих зрителей. Карл знал, что тянется она именно к нему. Как только солнце окончательно сядет, его ждет очередной приступ. Но в этот раз он был готов. Он увидел возможность, не воспользоваться которой никак не мог. Старое убежище культа Левиафан, что совсем недавно был подавлен жесткой рукой и именем закона прекрасно подходило под роль трупохранилища. Там его никто не побеспокоит, а когда правда всплывет и тела все же найдут – он будет уже далеко. Карл встал, и поправил одежды. Он уже собрался на выход, как глашатай громогласно объявил:

— Встречайте ту, чья слава облетела весь континент от Рон-дю-Буш до Ольдемора! —  Ту, что приручила сам страх! Лавиани Ла-а-аэн!

Пять минут ничего не изменят. Пять минут. Так много. Так мало. Абсолютная надежда для приговоренного и пустой звук для честного человека. Он остался. Из любопытства, из понимания, что может быть, это последнее что его глаза увидят перед тем, как ярость вновь возьмет над ним верх, из жалости к самому себе и нежелании делать то, что задумал. Уже становилось больно дышать и трудно смотреть, виски наполняло тяжестью, но он не пожалел. На сцене появилась красавица, хрупкая, нежная, как цветок среди комьев снега. Она поклонилась залу, и в этот же миг за ее спиной выполз громадный змей, с такой молниеносной скоростью, что зрители в зале ахнули, а рука Вершащего инстинктивно бросилась к ножнам на поясе. Не мешкая, змей возвысился над этой девушкой, разинув пасть, способную проглотить ее целиком. С клыков гада капал яд, а в глазах не читалось ничего кроме голода. И в этот самый миг – она обернулась и… погрозила твари пальцем? Удивительное зрелище – монстр опешил, отстраняясь назад под музыкальное сопровождение трубадуров. Словно бы в такт мелодии он сделал несколько ложных выпадов вперед, от которых юная дрессировщица ловко словно в танце уходила в сторону. Их движения гармонировали, то Лавиани наступала, заставляя страшного хищника метаться в сторону, то роли менялись на противоположые. Кружась словно в вальсе, зверь и девушка завораживали публику своим выступлением, финал которого и вовсе был поразительным – вместо поклона, змей схватился зубами за акробатическую перекладину, обвил кольцами хвоста свою хозяйку и поднял ее, разводящуюю руки в стороны, на лицезрение толпы. Так они и застыли, под гром апплодисментов, в числе которых были и хлопки впечатленного увиденным Гарсье, позабывший обо всем, пребывавший в задурманенном состоянии, завороженный представлением.
Она сильная, ее крови хватит надолго.

Целых пять минут без мыслей о садизме. Своеобразный рекорд. Теперь же эта фраза настигала его, эхом отражаясь внутри головы, всплывая вновь и вновь в разных вариациях одной и той же фразы. Кажется, выбор был сделан. Окончательно и бесповоротно. Представление было окончено. Артисты вышли на сцену раскланиваясь перед зрителями, а солнце уже опустилось за горизонт. Сколько прошло, пять минут? Пятнадцать? Мысль продолжала буравить черепную коробку Карла. Она сильная. Ее хватит надолго. Кровь. Ее кровь. Он не мог отделаться от этой навязчивой идеи, но был заметно удивлен, что в навязчивости нет той боли и злобы, что обычно знаменует собой конец дня. Толпа начала расходится. Карл не торопился, нет нужды шагать среди первых. Он уже успел пройтись по площади цирка, опытный взгляд детектива приметил маршруты, по которым будут уходить артисты. Он планировал взять кого-то из посетителей ярмарки, но эта юная дрессировщица была более заманчивой добычей. Чем больше он об этом думал, тем увереннее становился – она сильная, ее крови хватит надолго.

Это было не трудно. Цирк только кажется семьей. На самом деле как и любое общество, они разобщены. Как только представление окончилось – каждый оказался сам по себе, таская свои вещи и реквизит, ругаясь о критичных ошибках на выступлении и подсчитывая сколько денег принесла продажа печеных яблок в меду. Он скользил тенью, оставаясь незамеченным для них. Никто не ожидал постороннего, каждый был по-своему занят. Карл проделывал это десятки раз, вся его жизнь была охотой на людей. Девушка силилась поднять казалось бы, неподъемный чемодан на уровень своей груди, чтобы закинуть его в повозку. Ей никак это не удавалось, но она не отчаивалась, когда попытки оказались прерваны. Один удар, быстрый и расчетливый, и вот уже перед ним не энергичная циркачка, а обмякшее тело. Еще пара секунд, и оба они испарились, оставив на грязном снегу лишь пару борозд от ее ног, тянущихся до дороги.

- Очнулась? – Спросил он девицу, ножом отрезая от яблока купленного на ярмарке крупный кусок и отправляя его себе в рот. – Голова не болит? Я не сильно тебя приложил? – Вновь спросил он, с явной ухмылкой на лице. Девушка сидела в клетке, словно бы специально изготовленной для нее. Удивительно как бывает, вчера она держала точно в таких же клетках зверей, заставляя их делать разные трюки, а сегодня… может и вправду заставить ее показывать фокусы? Эта мысль ему нравилась.

- Тебе, наверное, страшно интересно, где ты, кто я, и почему ты связана, да? – Поинтересовался он. – Конечно, вас всех это интересует, всегда. Как будто это не очевидно. О, а еще эти мольбы, мол, пожалуйста, отпустите, я никому ничего не расскажу. Не хочешь попробовать поумолять? Или поторговаться?
Голос Карла наполнился заливным смехом – Или поугрожать?

Отредактировано Карл Гарсье (11.08.2021 11:41)

+2

3

«У тебя все получится», Лавиани стояла в своем разноцветном фургончике напротив зеркала, в который раз поправляя и проверяя костюм из темной цветастой ткани, напоминающий закатное небо. Этим костюмом она по-настоящему гордилась – кожаные элементы интересно контрастировали с текучими, точно вода, тканями. Для сегодняшнего выступления она подготовила нечто особенное и костюм должен был подчеркнуть поставленный номер, делая ее в чем-то похожей на большую бабочку.
«Все будет хорошо», несмотря на свою репутацию, на все то, что она старательно в себе взращивала или, наоборот, давила волнение оставалось. Лавиани знала, что на пороге арены все это исчезнет, растворится в ярком свете и приветственном свисте зрителей, но сейчас она волновалась. «Все пройдет идеально, я хорошо подготовилась и не допущу ошибок».
Изначально Лавиани хотела выступить с кошками, все любят кошек, а больших, опасных, с грозными мордами и хищными острыми когтями – о, это хорошо щекочет нервишки, особенно сидящим в первых рядах. Хотела, но в какой-то момент передумала, решила взять другого питомца. Привезенный из Эльпиды гигантский змей у многих вызывал еще больше беспокойства, чем своенравная кошка. Зрителям должно понравиться, слухи и слава о ней расползутся по округе подобно пожару в сухом поле в жаркий день. Желающих увидеть это представление повторно будет столько, что мест не хватит.
Так она себе все это представляла – воплощенную мечту, свою собственную и ее родителей. Так она хотела доказать, что достичь вершим мастерства и заслужить народную любовь можно и без магических тварей. Жаль только они этого уже не увидят – свою дочь в лучах славы, ее лучшее выступление в череде таких же.
Закрыв глаза, Лавиани немного расслабилась и выдохнула, улыбаясь. Мысленно она повторяла движения и едва ли могла удержать тело, желающее уже сейчас пуститься в пляску с чешуйчатой смертью.
— Ты готова? — дверца фургончика отворилась и в проеме мелькнула обеспокоенная физиономия хозяина цирка.
— Уже? Сейчас же выступают…
— Нет, но твой номер скоро. Все готово? Уверена, что ничего не хочешь изменить? — Финиго был одним из тех, кто одновременно хотел отговорить ее от рискованной затеи и подталкивал именно к этому выбору. Он только выигрывал от столь зрелищного номера.
— Уверена как никогда, — Лавиани улыбнулась, чувствуя, как внутренне обрастает броней спокойствия. Так всегда перед выходом на арену – никакой паники, никаких трясущихся рук и беспокойства, они все остаются там, за кулисами, закрываются в самых потаенных уголках ее души. Малейшее сомнение могло стоить если не жизни, так здоровья точно.
Фургон с клеткой уже стоял возле огромного шатра, откуда доносились восторженные вскрики зевак. Лавиани не видела, но прекрасно представляла, что звуковая волна набирала силу вместе с летающим под самым куполом акробатом. Сегодня выступали без страхующей сетки, это же длинная ночь! Время для самых горячих и зрелищных выступлений, каждый мечтал проявить себя так, чтобы этого уже не забыли. Хотя бы до следующего года.
Настало и ее время поспешить в шатер, где пахло сеном, потом и животными. На разогреве выступали клоуны с голубями и их глубокое воркование доносилось откуда-то из густой тени. Пройдя коротким коридором, Лавиани остановилась неподалеку от выхода на арену. Здесь же стоял и хозяин цирка, выряженный так пестро, что на нем невольно задерживался взгляд. Тут стояла и клетка с ее питомцем. Улыбнувшись, Лаэн протянула руку сквозь прутья, касаясь ладонью чешуйчатой головы.
— Выпускай, — приказала она двумя здоровякам, стоящим неподалеку. Те переглянулись, но спорить не стали. Мало кто из цирковых осмеливался иметь дело с питомцами Лавиани, кормили и убирали чаще под ее присмотром.
Сняв замки и отворив опоры, здоровяки, крякнув, подняли железную дверцу, выпуская змея на волю.
Лоснящаяся громадина высунула голову, будто бы с насмешкой глядя на держащих створку парней, а затем направилась к Лавиани, повинуясь ее команде. Тварь и в самом деле была гигантских размеров, такая могла бы проглотить не только стройную дрессировщицу, но и здорового мужика. Хорошо еще, что эта таким не промышляла в прошлом, с людоедами дел лучше не иметь.
Тем временем хозяин цирка соловьем заливался перед зрителями, провожая акробатов, одаривая шутками гостей и объявляя о выходе следующего артиста.
— Встречайте ту, чья слава облетела весь континент от Рон-дю-Буш до Ольдемора! — как же он врал, ее, лично ее, слава долетела разве что до членов ордена и тех, о ком вслух лучше не говорить, но это не та слава, которой она жаждала. — Ту, что приручила сам страх! Лавиани Ла-а-аэн!
Зрители, чей интерес так разогрели, взорвались аплодисментами. Лучи, прятавшиеся где-то по «углам» арены быстро заскользили к выходу, ловя в круг света выходящую на сцену Лавиани. Номер начался с первых же ее шагов, с эффективного разворота, демонстрирующего окружающим красоту ее костюма, когда она обернулась, чтобы погрозить нависшему над ней чудовищу. Громадная клыкастая пасть тут же обескураженно захлопнулась и змея выбралась на сцену под удивленные вздохи. Змея была настолько толстой, что Лавиани едва хватало длины рук, чтобы обхватить ее поперек туловища.
Наконец кончилась вступительная партия флейтиста и зазвучали барабаны. К этому вечеру хорошо подготовились, но это того стоило. Уже завтра у них будут контракты на выступления для лучших.
Они танцевали под нагнетающий грохот и свет едва поспевал за ними. Лавиани ни на мгновение не теряла контроля, действуя даже не заученно – о, это было бы большой ошибкой, так работают только дилетанты, чья ошибка может привести к катастрофе, а просто… привычно. Она жила этим, это и была вся она. Одновременно не замечая чужих взглядов, и купаясь в их внимании, она лишь раз ощутила нечто такое, что едва не заставило ее обернуться и взглянуть на плотно засаженные трибуны. Впрочем, это ощущение она быстро выбросила из головы, будто и не было ничего.
Номер близился к своему финалу. Будто поверженный, змей вился на границе светового пятна. Приветствуя гостей и свою «победу», Лавиани повернулась спиной к змее, чтобы поклониться зрителям, когда та вдруг выстрелила, точно сжатая пружина. Готовая к этому, Лаэн резко развернулась, жестом останавливая и отдавая новый приказ, так что атака превратилась в стремительный полет почти под самый купол.
Трибуны взорвались свистом и аплодисментами, они поднимались на ноги, напоминая волну, нет, целое море. Было приятно, Лавиани живо представила себе, как выступит на площадях перед куда большим количеством народу. Все это ждет ее, где-то там, в совсем скором будущем.

Наконец, вечер выступления можно считать закрытым. В шатре почти никого не осталось, каждый артист был занят собой или делами насущными – в конце-концов арена сама себя не уберет, как и реквизит сам собой не сложится по сундукам и чемоданам. Здесь все еще царила хоть и сосредоточенная, но веселая атмосфера. Чуть позже они соберутся вокруг костра, чтобы отпраздновать столь грандиозный успех. Каждого ждет премия и, Лавиани рассчитывала на это, информация о новых приглашениях. Они уже должны быть, ведь среди зрителей были особые гости.
— Тебе помочь? — мимо прошла танцовщица с огнем, с которой Лавиани порой выступала в паре, и дружелюбно окликнула ее, пытающуюся совладать с тяжелым чемоданом.
— Нет, — мотнула головой, — нет, спасибо, все в порядке. Иди, отдыхай, я скоро к вам присоединюсь.
Проводив подругу взглядом, Лаэн еще раз примерилась к тяжелой ноше и уже было выпрямилась, поднимая ее, как вдруг земля ушла из под ног и свет перед глазами померк.

Пробуждение вышло не из приятных. Тело затекло от слишком долгого нахождения в неудобной позе, болели шея и голова – особенно голова. Та гудела будто колокол на одной из башен Великого Собора. Лавиани пошевелилась и вдруг поняла, что не видит, а движения скованны – руками не пошевелить.
На осознание ушло всего несколько секунд. Быстрая оценка своего самочувствия и положения привели к странной и пугающей мысли – она лежит на полу, связанная, а половину лица закрывает темная толстая повязка, так что и пятнышка света не видно.
Лавиани охватила паника, такая незнакомая, будто бы чужая, она зародилась где-то внизу живота и сейчас ползла вверх, к горлу, таща за собой крик, дрожь, метания и вопросы.
Что происходит? Где она? Кто это сделал? Почему? И почему именно с ней?
Она уже была готова выпалить что-то из этого, как вдруг услышала рядом движение и чужой голос. Замерла, вслушиваясь в слова. Как ни странно, но именно они помогли опомниться, даже несмотря на откровенно глумливый тон. Чем-то отдаленно напоминало знакомство с одним из ее подопечных, те то и дело проверяли ее на прочность, пытаясь найти слабину.
Ее не было.
Как и страха, который отступил, выпуская горло из своих тисков.
Глубокий вдох. Выдох. Это походило на щелчок переключателя – мгновение и она свободна от навязанных эмоций. По телу разлилось приятное, немного расслабляющее тепло, будто вся ситуация была исключительно под ее контролем.
Человек говорил на удивление много и не скрывал того, чем промышлял. Она не первая и он определенно желал превратить происходящее в выступление, доступное ему одному.
Последняя мысль казалась особенно неприятной.
Ей не нужно было собираться с духом, чтобы задать этот вопрос:
— И что вы собираетесь делать? — голос звучал удивительно ровно и спокойно, даже немного холодно и самую чуточку – насмешливо, для ситуации, в которой она оказалась. — Я не даю персональные концерты. Не за бесплатно.

+1

4

Мужчина приподнял бровь в умилении. Надо же, бесстрашная. Или просто не понимающая что это и есть конец, что жизнь никогда не станет прежней, и все время, что у нее осталось теперь всецело займут боль, унижение и отчаяние. Время, вот та константа, которой стоит бояться, ведь теперь только он определяет, сколько ей осталось, что придется вытерпеть и когда милосердные боги заберут ее душу из цепких лап похитителя. В такие моменты осознание простой истины – что нет никаких милосердных богов, направляющих и защищающих своих смертных служителей, посещало его чаще, чем обычно. В понимании Вершащего было только зло и его оттенки. Он старался для себя, надеялся что в конечном итоге чаша весов, в которую он складирует обезображенные трупы самых мерзких порождений человеческого мира превысит наполненностью ту чашу, в которой покоятся невинноубиенные им. Это было необходимостью, это был не его выбор, он лишь исполнял условия сделки. Он обманывал самого себя и знал это. Но так было легче, в конечном итоге, суда богов не будет, ведь им все равно, есть только его суд над самим собой. 

Карл уселся рядом с девушкой на пол, опираясь спиной о каменные своды, и склонил голову к прутьям клетки, касаясь их собственной макушкой. Убийца и жертва, их разделяли каких-то пятнадцать дюймов, смешное расстояние.  Достаточно лишь протянуть руку, как оно и вовсе исчезнет.

- Я буду делать все, что пожелаю. – Коротко отрезал он, прерывая браваду храбрости уже бывшей дрессировщицы. Его голос, раздававшийся уже не в отдалении, был похож на шепот любовника. Так близко, почти у самого уха. Ему это нравилось. Девушка до сих пор не видела его лица, зря он не снял с нее повязку сразу же – их глаза, пока еще живые и полные внутреннего огня очень завораживают. Нет ничего более удивительного, чем лицезрение этого момента, когда человек ломается уже полностью, становясь безвольной марионеткой. Вот он был – а вот, осталась лишь оболочка, бессмысленная и в чем-то даже жалкая. Карл отрезал от своего лакомства небольшой кусочек и протянул руку, ткнув им в губы пленницы. Мужчина старался вести невозмутимый диалог с оптимистичными и доброжелательными нотками в голосе. В конечном итоге, девица не заслужила грубого к ней отношения, скорее всего за ее душой нет ничего серьезного, никаких страшных тайн или заговоров. Она хотела блистать в лучах славы, хотела стать известной. Ему было даже жаль убивать эту светлую и теплую надежду.

– Я попытаюсь сделать твои последние часы пребывания на этом свете незабываемыми, только вот, яблоко доем, и мы сразу приступим к тому, зачем собственно, здесь и собрались, хорошо?

Его пальцы прошлись по щеке девушки, пробуя на ощупь локоны волос, что непослушной россыпью выбились из аккуратной прически и теперь прятали за собой ее миловидное личико. Гарсье попробовал убрать их в сторону, все же, невежливо прятать красоту, которая и так скоро угаснет.

- У тебя есть… минут… десять, чтобы подготовиться, а затем мы начнем. – Кивнул он головой, словно пытаясь подтвердить точность своих подсчетов. – Хочешь, я признаюсь? здесь нет ничего личного, я не держу на тебя зла, не вымещаю обиды. Я даже не знаю тебя. Можешь считать, что это судьба, злой рок или что тебе просто не повезло. На твоем месте мог оказаться кто угодно, обычно это злодеи, еретики или преступники, но сегодня это ты. Если подумать, то все очень просто, что выгодно одному, не всегда выгодно другому, ты ведь это понимаешь?

Гарсье убрал руку, из клетки отстраняясь от нее и рисуя пальцами в воздухе пируэты, образно подчеркивая обреченность своих фраз:

- Только послушай меня, философа. – Он усмехнулся, украдкой поглядывая за пленницей. – Наверное, это странно, придаваться откровению, ведь оно не имеет смысла, ни здесь, ни сейчас. Тебе совсем не до меня, ты, скорее всего, думаешь, что тебя будут искать? Да. Будут, можешь не сомневаться.

Он вновь отделил от яблока кусок, отправляя его себе в рот. Вот и прошла половина ее времени. Возможно, он погорячился на счет десяти минут, возможно, не стоило обнадеживать, или пытаться заговорить и вовсе. С каждой новой жертвой, с которой он пытался поговорить, убеждая себя что так, по крайней мере, честнее, он все более убеждался в собственном безумии.

- Я с тобой поделился, открыл душу, теперь твоя очередь, мисс Лаэн. Расскажи мне что-нибудь о себе. Что-то, чего никто не знает? Сейчас самое подходящее время освободиться от тяжестей тайн, встретить свой конец свободной и чистой. Обещаю, я сохраню твой секрет.

+2

5

Повисла тишина, в которой Лавиани отчетливо слышала шебуршание крыс по углам и шорох ткани чужой одежды. Звуки – единственный доступный ориентир, все, что ей осталось. Да и они не помогут, не сейчас, когда она, очевидно, сидит в клетке. Это она поняла, когда попыталась сесть и оперлась плечом о железные прутья. Похоже, он хорошо подготовился. Похоже, это и в самом деле был его промысел, что вновь наталкивало ее на мысль о ловцах, у которых можно было достать животных для цирка.
Мысль о том, что она оказалась на месте одного из своих подопечных была… не слишком приятной, стоит быть честной. Однако эта же мысль вселяла надежду, что ситуация не так безнадежна, как кажется. Возможно ли привлечь его внимание и заставить если не забыть о своих намерениях, так хотя бы внушить мысль не спешить, а там и вовсе передумать или сменить свою цель?
Его приближение не оказалось для Лавиани неожиданностью, которая заставила бы вздрогнуть и дать слабину или ее видимость. Она уже успела понять, что молить о пощаде бессмысленно – успел наслушаться и не такого. Отчего-то ей претила мысль оказаться одной из них, такой же, как все остальные. О, безусловно, гордыня была одним из ее любимых грехов и если уж уходить из этого мира, так только с высоко поднятой головой.
Услышав, как похититель сел на пол рядом с клеткой, Лавиани невольно повернула голову так, чтобы лучше слышать происходящее.
— Звучит слишком… скучно, — ответила так же, шепотом, будто открывала ему большую тайну. И вот ради этого?.. Пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться ему в лицо. Если так, то выглядит это даже слишком просто. Решение будто лежало на поверхности – лишить его чувства контроля, безграничного и полного владения ситуацией, привнести хаос в практически отрепетированное представление. Либо это сработает, либо на тот свет Лавиани отойдет с чувством удовлетворения.
Вновь раздался знакомый звук, который она не сумела распознать сразу, и до ноздрей донесся запах спелого с кислинкой яблока. Почувствовав на губах яблочный привкус, Лавиани только бровями дернула, будто задавая немой вопрос – это такая шутка? Она не собиралась полностью опускаться до образа тех, с кем работала, не собиралась принимать чужие, навязанные, правила игры, а если уж и думать об этом в таком ключе, то пусть бы покрутился еще, пытаясь заслужить доверие заточенного в клетку зверя.
— Не думаю, что у вас что-нибудь выйдет, — она пожала плечами и едва не поддалась первому порыву в ответ на прикосновение к своей щеке. Вздумай она так беспечно совать пальцы к заключенному в клетку зверю, то уже давно бы обзавелась совсем не украшающими ее шрамами. Щелкнула зубами совсем рядом, предупреждая, но лишь потому, что не хотелось преждевременно злить мужчину.
«Горазд болтать, неужели иначе слушателя себе не найти?» — хмыкнула про себя, слушая не такое уж неожиданное откровение. Не было повода думать о том, что она кому-то наступила на хвост. У Лавиани не было врагов, желавших бы ее смерти. Да и конкурентов, признать, тоже немного. Нет, конечно, цирковых много, но откровенно злобливые в этом ремесле не задерживаются.
Из всего услышанного выходило, что все это не более, чем стечение обстоятельств. Досадная случайность? Или за этим крылось что-то еще? Он ведь действительно мог взять кого угодно другого, мало ли на улицах города попрошаек? Или преступников, вышедших на свой промысел в самую долгую ночь? Почему тогда здесь оказалась она, а не кто-либо другой?
Ответ нашелся почти сразу.
Он знал ее. Он был там? Видел ее выступление? Эта мысль заставила выпрямиться, плавно качнувшись из стороны в сторону, и расправить плечи, мысли метались в голове и требовалось как-то привести их к порядку.
Думай.
Мысленно Лавиани прокрутила события минувшего вечера, пока наконец не выцепила то самое чувство, едва не выбившее ее из ритма. Чей-то пристальный взгляд, чем-то отличный от всех прочих, прикованных к ней. Что это было? Чутье? Выходит, можно было избежать, да она не поняла этого? Не дарует ли судьба ей второй шанс?
Стоило сделать это, нащупать опору под песком босыми ногами, как вихрь, в одно мгновение охвативший ее мысли, тут же улегся.
— Так вы были там, — уже уверенная в этих словах, протянула Лавиани, немного расслабляясь и шевеля затекшими пальцами. — И как, понравилось выступление?
Она повернула к мужчине голову и склонила ее на бок, будто всматриваясь через повязку. Интересно, а зачем она вообще? Если Лавиани не выбраться отсюда живой, то к чему все это? Зачем скрывать свое лицо и при этом болтать так много.
— А что же до моих тайн… — губы девушки растянулись в улыбке, — не собираюсь продавать их так дешево. К тому же… вряд ли это действительно вас интересует. Куда интереснее другое – вы боитесь? Покойники не болтают, так к чему все это? Боитесь взглянуть жертве в глаза?

+1

6

Карл едва заметно пожал плечами, словно этот жест имел хоть какое-то значение, словно бы мог быть замечен и воспринят в качестве ответа на развивающийся диалог. Диалог, в котором смысла было еще меньше. Он не любил это все. Ему нравилось насилие, ведь невозможно не находить удовольствие в том, что приходится совершать практически каждый день, как невозможно сохранять рассудок и хладнокровие когда ненависть и презрение к самому себе переполняют чашу. Он научился любить свое ремесло, но сейчас ситуация была совершенно иной. Его просчет, исключительно его вина что на всю округу он не нашел ни одного ублюдка заслуживающего попасть в руки Вершащего. За все приходится платить, в данном случае за собственный просчет, кредитор ждать не любит, кровь обязана литься, иначе последствия будут катастрофическими. И все же девочку было жалко. Как и десятки таких же до нее, чьи пустые глазницы с молчаливым укором сопровождают его в пути по ночным кошмарам. Впрочем, достаточно завязать им глаза, не смотреть, просто делать свою работу, максимально отстранится и… это не помогает, но однажды, возможно, он пересечет ту грань когда последний принцип будет похоронен в яме с известью, и больше ни один кошмар не посмеет беспокоить его и без того тревожные сны.

- Всегда и на все есть причины, скучно или нет, дело должно быть сделано. – Аккуратно, не скрывая отстраненности в голосе, проговорил маньяк. – Хочу чтобы ты знала, твоя смерь не будет напрасной. В перспективе она спасет множество людей, в том числе и меня. Такое не легко принять, но, я знаю о чем говорю. Одна жизнь в обмен на другую, в обмен на еще один спокойный день. Таковы правила.

Карл встал и поправил свои одежды. Лезвием от отделил последний кусок от яблока, отбрасывая сердцевину в сторону и заканчивая трапезу. У Лавиани все время вышло. Пора было начинать представление, последние в жизни подающей большие надежды дрессировщицы. Он был ей безмерно благодарен за то, что девочка не поддавалась панике и сохраняла самообладание. А может быть просто не понимала что происходит, и потому говорила тихо и спокойно. Крики раздражали. От визгов и воплей болела голова и закладывало уши. Она все равно будет кричать, истошно, противно, во всю глотку, это неизбежно, но это почти любезное молчание сейчас, во всех отношениях было дороже золота.

- Что именно у меня не выйдет? – Мужчина вставил ключ в замочную скважину и с гулким металлическим щелчком отпер замок, после чего отворил старые, скрипучие от сырости царящей в подземелье двери, делая неспешный шаг вперед, практически нависая над собственной пленницей. Обхватив ее руками за плечи, Карл рывком поднял девушку на ноги и прижал ту спиной к стене. Его рука удобно расположилась на ее груди, большим и указательным пальцами найдя покой на основании шеи пленницы, без лишних слов намекая, что одно неверно истолкованное движение, и пока все еще мирный диалог закончится для нее очень плохо. Под повязку на ее глазах скользнуло холодное лезвие, влажное, пахнущее яблоком оно словно бы намеренно медленно продвигалось, прижимаясь к ее щеке. Легкий поворот кисти, и ткань, что грубо натягивалась под давлением, лопнула, упав им под ноги теперь уже бесполезным и отработавшим свое материалом. Карл с прищуром вглядывался в ее глаза, слегка наклонив голову на бок. Не этого он хотел. Совсем не этого. Теперь это милое личико пополнит армию его кошмаров. А с другой стороны, не все ли равно, рано или поздно молчаливые трупы, укоризненно глядящие ему в след, получат свое. Рано или поздно кошмар станет суровой действительностью, и каждый получит свою месть. Месть, помноженную на вечность.

- Да что ты знаешь о страхе, девочка? – Брезгливо спросил он, поднимая руку с ножом к ее лицу. – Перед тобой убийца, настоящий, массовый. Видишь, мои руки не дрожат.

Закончив демонстрацию, он прижал клинок к виску девушки, делая небольшой надрез, выпуская струйку алой крови стекать по ее миловидному личику - Я просто не хочу помнить лица. Особенно невиновных.

Риторика маньяка резко сменилась. Пальцы сдавили шею дрессировщицы, продолжая вжимать ту в стену. Глаза, стеклянные, безэмоциональные, неморгающие, смотрели казалось бы сквозь нее, словно изучали стену сквозь прозрачный витраж.

- Не заставляй меня страдать, девочка, признавайся, в самых страшных тайнах признавайся, и я отпущу тебя к богам. Иначе же мы тут надолго.

Голос, все такой же безразличный к участи своей жертвы явно лукавил, стараясь выдать как можно больше отвращения к собственным деяниям, однако уголки губ, что вздымались в легкой ухмылке по мере того, как крупная капля крови, протекая по щеке девушки, капала на его запястье. Ему нравилось это. На самом деле нравилось, как бы он не старался отрицать собственную природу, теплая и живая кровь, запах меди и железа в воздухе, ощущение собственного превосходства и всесилия будили его истинную природу, что так тщательно пряталась в дорогих одеждах и в среде благородных воинов Ордена. Каждая капля распаляла инстинкты охотника на людей, все сильнее и сильнее стирая грань нормальности и морали, превращая его в то, чем он и был, игрушкой в руках богов, жнецом душ и палачом тел.

- Я исполосую твое лицо, отрежу уши, нос, вырву зубы, отпилю сиськи и отрублю стопы. И даже после этого ты будешь жить как минимум сутки. Посмотри на меня. Все еще думаешь, что это шутка? Признавайся!

Карл прикрикнул на жертву, намереваясь вновь припугнуть ее лезвием, как вдруг услышал в далеке тихий возглас:

- Лавиани! Айхххх!

Мужчина, так грубо прерванный, с удивлением и нескрываемым любопытством обернулся на шум, после чего обреченно вздохнул и отстранился от пленницы.

- Я же говорил, что тебя будут искать. И все же, не думал что найдут. Ладно, посиди тут немного, а я пока встречу гостей.
С этими словами Карл отстранился, направляясь к выходу из клетки, не удосуживаясь даже закрыть за собой дверь. Дойдя до поворота, он все же обернулся, давая ответ девушке:

- Это помещение принадлежало культу Левиафана. Тут повсюду ловушки, проклятые вещи и смертельные механизмы, думаю, твой спаситель как раз угодил в один из них. Поэтому, во избежание травмоопасных ситуаций, сиди, где сидишь. А если увидишь непонятные, но охренительно интересные предметы – не трогай.

С этими словами, Карл сунул нож в ножны и, развернувшись на каблуках, ушел во мрак.

+2


Вы здесь » Арканум. Тени Луны » Архив у озера » Сокровищница » [10-11 безмятежье 1059] Сделка со смертью


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно