АлкидАл :: Койот "Если я не улыбаюсь, это еще не значит, что я продумываю план захвата мира. Но это неточно." Джинн Огня | 82 года | Сила Фракция: Орден Камелии, Отдел экспедиторов, Ассистент IV Мировоззрение: Хаотически нейтральный Род деятельности: Учёный-путешественник

История

Истошный женский крик.

Это первое, что он помнит. Вторым видением была тьма. Тьма ночи, укутывающая пустыню в свои ледяные объятия. Тьма, танцующая тенями верблюдов на песке. Их величавыми горбами, что дергались в предсмертной агонии под натиском неведомой ему силы. Тьма, что отпечаталась на гладкой коже упругих рук, ловко перерезавших горло путникам, что осмелились пересечь бескрайнюю пустошь.

Он не знает, как спасся. Помнит лишь, что песчинки забивались в нос, рот, глаза и уши, а потом еще с месяц вертелись на языке. Он с трудом дышал. Дрожал. Считал мучительно тянущиеся минуты, но не двигался. Мышцы затекали от неудобного положения, но мускулы послушно пребывали в статичном напряжении, скованные животным страхом. Ожившей легендой из мрачных сказок, которой пугают всех детей Эонии.

Безобразные монстры из сказаний ожили и забрали у него всё. Мать, отца. Имя. Мальчишка забыл сочетание звуков, слетавших с губ родителей всякий раз, когда он в очередной раз делал что-то против их воли. В один миг он познал всю беспомощность, заключающуюся в неразвитом детском теле. Ощутил голод, куда превосходящий тот, что он испытывал перед едой. Жажду, медленно тлеющую на дне желудка, но так и норовящую вырваться на волю. Именно она помогла ему не замерзнуть в ту ночь до смерти. Дождаться, когда вопли стихнут, а победные улюлюканья темных эльфов наконец отдаляться на достаточное расстояние, чтобы выпрямить занемевшее тело.

Он пошел в противоположную сторону от удаляющихся звуков. По следам уже мертвых верблюдов. Обратно. Туда, откуда отправился их караван. В город, который больше не мог зваться его домом. Теперь у него нигде не было дома. Мальчишка без имени остался один. Джинн без рода не должен был долго протянуть. Не должен. Но протянул. Жадно вгрызся в треклятую жизнь, что оставила его ни с чем. Он побирался. Он воровал. Убегая от городской стражи, он непременно делал кому-нибудь подножку, стараясь нанести как можно больше увечий. Так блюстителям порядка было с чем повозиться вместо преследования мелкого оборванца.

Если бы не Заггиан, мальчишка определенно рано или поздно загремел бы за решетку или оказался на эшафоте. Богатому эмиру, видимо, вздумалось пощекотать собственное эго, раз он решил приютить у себя уличного сироту, скитавшегося возле его обители. Заггиан протянул ему руку помощи. Благородно. Щедро. Тошно.

Он назвал его Алкидом, даже не спросив его имени. Назвал так, как величали его недавно погибшего сына. Эмир собирался вылепить из него нечто новое, возвести несгибаемый стержень, сломав старый хребет. И у него это даже почти получилось. Снисходительный и добрый на публике, он не жалел методов воспитания, не жалел инструментов укрощения. Каждое новое знание, новая тактика или стратегия в буквальном смысле высекалась в упрямом сознании силой.

Алкид научился языку войны. Языку торговли. Притворства. Магии. Его обучали так, будто он и впрямь был эмирским сынком. Его одевали так, будто он родился с золотой ложкой во рту. Ах если бы окружающие знали, что настоящий Алкид уже давно покинул этот мир. Благо, эту тайну они делили лишь с эмиром. И только наедине с ним он чувствовал, что проживает чужую жизнь. Этот взгляд, полный душащего снисхождения джинну так и не удалось стереть с лица отца. Он невидимым шлейфом следовал за ним по пятам, служа вечным напоминанием о том, что будучи ребенком, он принял подачку. Самую сладкую подачку в его жизни, что теперь расцветала гнойной раной и требовала платить по счетам.

И он заплатил сполна. Свободой. Возможностью выбора, контроля над собственной судьбой и телом. Алкид не был волен выбирать свой путь. Ему на блюдечке преподнесли военную должность с последующим неминуемым успехом. Он должен был огнем и мечом вернуть долг Заггиану. Все от него этого ждали. Он этого от себя ждал.

Но однажды жажда проснулась вновь.

Тлеющие угли закопанного глубоко внутри желания расправы вспыхнули с новой силой, стоило ему увидеть танец лезвий в ловких темных ладонях. Кажется, она была гадалкой. Кажется, она даже ему что-то нагадала, что он успешно пропустил мимо ушей. Это всё не имело ни малейшего значения.

Огонь уже проснулся.

Противно вылизывал его изнутри языками пламени, притупляя чувство долга. Перекатывал песчинки меж зубов, пока перед ним раскладывали карты. Возможно, ему сулили золотые горы. Или то были вечные проклятия? Он не слушал. Лишь чувствовал фантомный привкус свободы, витающий в воздухе душного шатра. Проникающий сквозь стиснутую челюсть куда-то вглубь его естества.

Тогда он впервые ослушался Заггиана. Не пошел по проторенной дорожке. Решил углубиться совсем в иную степь, нежели ему сулил приемный отец. Алкид получил в качестве напутствия лишь кривую усмешку.

«Ты приползешь ко мне точно также, как в детстве».

О, неужели? Может просто признаешь, что вилы общественного порицания могут быть донельзя острыми? Отказаться от сына [пусть и поддельного] – все же не самое рядовое событие в магократии джиннов. А позволить кому-то судачить о себе в дурном ключе, пытаться впоследствии докопаться до истины… Эмир не тот, кто пойдет на подобный риск. Алкид не тот, кто этого бы не знал.

Он уже не тот оборванец, главной задачей которого было пережить этот день. Эмир сам вложил ему в руки инструмент, который порой может быть смертоноснее самого острого меча. Знания. Навыки. Умения. И Джинн собирался отточить его настолько, насколько это было возможно. Сам. Без его невидимой руки, которая решала, в какую сторону он пойдет на этот раз.

Алкид начал с малого. Нанялся сопровождать каких-то самонадеянных чудаков, решивших пересечь пустыню. Удачно помог одному из путешественников не откинуть копыта в зыбучих песках и – вуа-ля – его уже звали охранять других зевак. Благо, эта местность была выжжена в его голове в мельчайших деталях, а полученные при дворе эмира навыки ближнего боя позволяли ему стать достойным телохранителем. Собственно, так он и познакомился с камелистами. Экспедиторами, которым были важны в первую очередь его умения, а не деньги приемного папаши. И вот он уже расхаживает не только по бескрайней пустоши Эльпиды, но и отправляется в самые потаенные уголки Галатеи. Исследует Сонное море и Ясные воды.

Вся его жизнь отныне – сплошные путешествия и бега. Он бежит. Он никогда не стоит на месте. Но ему все еще мало. Мало свободы. Мало влияния. Мало отмщения.

Мальчишка без имени вырос. Пора, наконец, утолить свою жажду.

Отличительные черты

♦ Как и у всех уроженцев южной Эонии, кожа джинна не отличается белоснежностью. Круглый год, вне зависимости от сезона, он выглядит так, будто только и делает, что нежится под палящим солнцем Эльпиды.

♦ Из-за красной радужки глаз Алкида нередко принимают за шадд, что порой играет на руку, а в иной раз заставляет скрипеть зубами от раздражения. Темно-каштановые волосы до плеч отливают в бардовый. Их он собирает в небрежный хвост или же пучок, но редкие пряди все равно лезут в глаза, вызывая очередной приступ ворчания.

♦ На предплечье имеется шрам, оставленный в результате не самого аккуратного надреза: эмир, желавший во всем выдавать Алкида за его настоящего сына, еще в детстве приказал набить татуировку в виде родимого пятна, что имелось у всех представителей рода. Джинн, покинув отчий дом, первым делом решил распрощаться с этим клеймом, поставленным против его воли. А так как красиво разрезать плоть его не учили, то получилось, что получилось.

♦ Уши заострены на концах. Хрящ правого уха порван – единственное напоминание, оставшееся после скитания по городским улицам. Несмотря на это небольшое увечье, любит носить неброские [сугубо в его понимании] золотые серьги-хеликсы.

♦ Ввиду частых разъездов отдает предпочтение удобной одежде, нежели вычурной. Однако, если экспедиторы в городе задерживается на пару дней, то его взгляды на гардероб могут стать диаметрально противоположными.

Навыки и компетенции

♦ С детства его готовили к военным походам, вдалбливали тактики и изнуряли тело ежедневными тренировками. Так что он не только знает подвиги его приемных родичей на зубок, но еще и в состоянии выжить на поле боя. Несмотря на это, холодным оружием владеет слабо – один его вид не внушает ему никакого доверия, более того, вызывает не самые приятные воспоминания.

♦ Из-за врожденной предрасположенности к магии огня и довольно строгой муштры при эмирском дворе является специалистом в области пирокинетики.

♦ Постоянные походы и экспедиции научили Алкида ориентироваться на местности с помощью карты и компаса [звезд на худой конец]. Им также были приобретены навыки выживания в дикой среде и лозунг «каждая соринка в желудке витаминка» в случае внезапной потери продовольствия.

♦ Свободно разговаривает на общем языке, правда, с элтейским акцентом. Если его достаточно хорошо вывести из себя, то джинн окончательно переходит на элтейский язык, порой вплетая в речь слова, не закрепленные ни одним словарем мира.

Связь с вами

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Отредактировано Алкид (02.07.2021 22:48)