Заметная доля веселья пропадает с лица Амеля, когда речь заходит о магии и его непосредственной связи с ней – он морщится, как если бы вопрос со стороны Даэлис был не простым интересом эльфийки, магией, судя по всему не владевшей в принципе, а обвинением. «На твоем месте должен был быть старший сын» - слова отца до сих пор звенят в ушах эхом хлесткой пощечины, что незамедлительно последовала за ними. Будто он по своей воле стал единственным носителем дара среди детей. По своей воле ринулся в гильдию, оторванный от матери и сестры.
Бард взмахивает рукой, не то пытаясь подобрать слова, не то отмахнуться от неприятных воспоминаний. Всё было давно позади, так почему же мыслями он продолжал возвращаться в прошлое? Нет, это было решительно недопустимо. Хотя бы потому, что момент нынешний был гораздо более значим. Хей, да он тут в потенциальные преступники метит, пространные размышления о свершившемся и не свершенном можно оставить на потом.
– Занимался, на самом-то деле – Амель неопределенно качает головой – Только вот что я тебе скажу, дорогая, в гильдии остается тот, кто хочет всю жизнь быть под чужим надзором, лишиться всяких чувств к сорока годам или же корпеть над старинными фолиантами с дурным слогом. Я, как ты понимаешь, к этим чудакам не отношусь, а то, что они называют жизнью, я бы и существованием назвал с натяжкой.
Уголок губ менестреля дергается, кривя их презрительной усмешке. Не смотря на все происшествия, случившихся после его отчисления, он ни дня не жалел о том, что ввязался в ту драку и за свободу свою заплатил парой переломов да потерей зрения на один глаз. Возможность дышать полной грудью, делать что и когда хочется дорого стоила, и он готов был расплатиться сполна.
– Но при необходимости и снопа искр хватит, чтобы дать себе время сбежать и выжить.
– Или устроить неплохой пожар в деревеньке, где все дома – деревянные – Флегматично добавляет Амель шепотом, запрокинув голову назад. Кто это сказал? Точно не он.
Блуждавший меж ветвей деревьев взгляд возвращается к Даэлис, когда та осыпает барда вопросами, прося подробнее рассказать о магии. Он делает нарочито задумчивое лицо, а после улыбается, поворачивая доселе спокойно лежавшие на коленях ладони вверх.
– Ну, как бы тебе объяснить – Из театральной задумчивость медленно перетекала в самую что ни на есть настоящую – Сложно. Я ведь не знаю, какого это, не быть магом. Присутствие дара во мне так же естественно, как… как биение сердца. По крайней мере, до тех пор, пока огонь не выходит наружу.
Амель сжимает раскрытые ладони в кулаки, и жест этот сопровождает снова вспыхнувшие искры. На этот раз контроль над ними дается гораздо проще – они растворяются в воздухе в месте с тихим выдохом менестреля, почти не обжигая кожу.
– А.. как на руках это ощущается?
– Видела когда-нибудь праздничные огни на ярмарках? Холодные искры, они не обжигают, пока не поднесешь ладонь к самому основанию огонька – Кивнув своим мыслям, Амель подходит к Даэлис в плотную, осторожно беря её за руку – Только магу гораздо хуже, потому что он и есть то самое основание. Без практики можно получить самый настоящий ожог, а до тех пор… сначала пламя скользит вдоль вен.
Он проводит пальцами по тонкому запястью эльфийки, демонстрируя, откуда сам бард начинает чувствовать магическую энергию. После – ведет ими по ладони, чтобы в конце коснуться чужих кончиков пальцев своими.
– А потом, сосредотачиваясь теплом где-то на пересечении линий души и жизни, стремится вырваться наружу, дикое и необузданное, как и всякая стихия. Магов учат управлять ею, чтобы дар не нанес вреда, хотя бы им самим.
Всё это он произносит так и не расцепив их руки, но уж когда до Амеля доходит вся неловкость начатой им сцены, он с невинной улыбкой выставляет ладони в капитуляционном жесте – «Виноват, забылся» - и удаляется на прежнее свое место, готовый слушать историю о непростой эльфийской судьбе.
И заслушивается, да так, что от метнувшегося в свою сторону кинжала отскакивает в самый последний момент, четко расслышав, как острое лезвие разрезает воздух прямо у него под ухом. Возмущение и испуг вспыхивают на разом побелевших щеках, становясь ещё более заметными, однако, вместо ругательств осевший на землю менестрель произносит сбивчивое:
– Если это был флирт, то скажу тебе одно – так дерзко со мной ещё не заигрывали!
А какой скабрезной делается улыбка на его лице!..
Приходит вечер второго дня с момента их бесславного побега с останками козы, упокой Диос её душу. Амель нервничает, готовый чуть что рвануть, куда глаза глядят, потому как в случае чего абсолютно не хочет оказаться за решеткой. Даже нож, оружие, нужду в котором всегда и всячески отрицал, он послушно прячет в сапоге, хотя и знает: в случае чего скорее пырнет себя, чем кого-то другого. Не из гуманистических соображений, вовсе нет. По глупости.
Крадучись добравшись до торгового дома и попутно промышляя мелким грабежом(Амель, разумеется, одаривает Даэлис о-очень осуждающим взглядом и так же осуждающе ничего не говорит, боясь привлечь внимание деревенских), менестрель вынужден остаться у порога, дожидаясь, когда подельница сама разделается с покупками.
«Не очень-то и хотелось» - Совершенно по-взрослому и ничуть не обиженно думает Амель, привалившись к стене, дабы в тени его рыжеволосая макушка была не так заметна.
– Ограбили! Ограбили, ироды! – Сиреной по узкой деревенской улочке пролетает вой дородной барышни, что, как казалось перепуганному до седых волос барду, неслась прямо на него – Это шож это делается, люди добрые! Только пошла белье собирать, а его взяли, и слямзили! У-у-у, поймаю, уши обдеру!
Горящая праведным гневом, она уверенно шагает вперед, и впрямь останавливаясь подле первого вероятного свидетеля. То есть, Амеля, по тому как других людей здесь больше не было.
– Туда побежала, мерзавка, точно вам говорю – Он кивает головой в первое выбранное наугад направление, а звучит до того проникнутым бедой милой девушки, что та, почти не заостряя на нём подозрительного взгляда – ну на кой мужику бабья рубашка? – бежит туда, куда было указано.
Полный облегчения вздох заглушает хлопок двери.
– Я уж думал, ты там с концами пропала! – Шипит он, припустив в противоположную пострадавшей сторону, то есть, в сторону лесопилки, а когда они оказываются в безопасности, спрашивает, пытаясь отдышаться – Ну? Что дальше, мой капитан?
[nick]Амельгрет Хоуфнарр[/nick][status]Спой со мной[/status][icon]http://forumavatars.ru/img/avatars/001a/bb/ee/42-1612293357.jpg[/icon][path]<div class="lz"><lz>Балагур и самодур.</lz></div>[/path]