Карбьер накручивает пальцами кончик несуществующих усов, продолжая дурачиться. Все же ребячество - часть его натуры, которую отнять не смогла даже смерть.

- Достойнейшее, достойнейшее меню, должен сознаться вам! Как жаль, что не в моих силах оценить всю полноту и яркость вкуса - Напущено-скорбно покачав головой, он негромко смеется. Смена обстановки и возможность охладиться благотворно действовала на каждого из здесь присутствующих, бесспорно.

Веселье отступает тут же, как Карбьер подается помочь Керастес собрать вещи. В её руках - книга, которую стоило прятать куда лучше, и он готов поклясться, что внутри у него что-то похолодело от дурного предчувствия. Благо, за очками и воротом не видно эмоций, проскочивших мимолетно на лице вампира, да и сам он быстро взял себя в руки, не подавая виду, что вообще обратил внимания на какую-то там книжку. Нужно будет озаботиться тем, чтобы перепрятать её. А также поговорить с Аунаром на этот счет.

Молчание - золото, но не до тех пор, пока не таит в себе лицемерие и недомолвки. Дневник был важен для Керастес, и если открыв его она… реакция ее будет такой же, на какую они могли рассчитывать прежде, то обоим придется совсем несладко.

Троица возвращается в лагерь, где, как и положено местными обычаями, делит совместную трапезу с другими путниками из каравана. Спокойная обстановка - вестница скорого послеобеденного сна. Лучше всего по пустыне путешествовать ночью, а это Карбьеру это играет только на руку. Постоянно кутаться в плотный плащ ему не хочется.

Время до ужина они скоротают в фургончике Аст, где вампир с облегчением стянет с головы капюшон. Кивнув словам сестры, он устраивается в самом далеком углу, чтобы никому не мешать, перебирая свои запасы и примериваясь, что нужно купить, а что можно собрать и не слишком заморачиваться.

Сон, после недавних событий, все еще казался ему мероприятием болезненным и жутким. Лучше уж заняться чем-то полезным.

Темный эльф довольно быстро забылся чутким сном, но снилась ему, откровенно сказать, всякая чертовщина, порой до того жуткая, что даже бывалого некроманта это отчасти пугало, отчасти вызывало отвращение, поэтому Аунар резко просыпался пару раз, но всякий раз быстро успокаивался и засыпал обратно, хотя и вовсе не обрадованный, что сон у него оказался довольно-таки неспокойным, что вовсе не радовало, так как назавтра он наверняка будет не выспавшимся. Впрочем, “завтра” было странным понятием, когда они легли спать поутру, а проснулись уже после заката. Некромант с большим удовольствием поспал бы еще, ведь последние пару часов ему спалось более-менее нормально, однако приходилось смириться пусть с коротким, но сносным отдыхом.

Действия Керастес окончательно вырвали его из приятнейшего состояния сладкой полудремы, шедшей сразу после сна, и он даже потянулся было к мечу, но вовремя сообразил, что прямой угрозы нет, что пока что все в порядке, хотя Аст он окинул недоверчивым взглядом, затем переведя его на Керастес. Смысл ее действий доходил до некроманта несколько запоздало – она попросту защищала Карбьера от опасных лучей солнца, и заодно скрывала его истинную личность, ведь всем зверолюдам здесь вовсе необязательно было знать, что помимо ужасного темного эльфа в их лагере находится могущественный вампир. Да, это знала шаманка, но было маловероятно, что она посвятила всех остальных – оно и к лучшему ведь.

Аунар понял, почему ему так хорошо спалось последние пару часов едва оказался снаружи небольшой повозки – настала довольно-таки сносная прохлада, которую изрядно намучившийся темный эльф только приветствовал. Похоже, что ночи обещают быть даже приятными, ну а дневное пекло можно пережить по-разному. Сегодня днем он спал неважно, но мужчина полагал, что со временем привыкнет. Не к такому привыкал и не через такое проходил.

– А приятная погода, хочу сказать. Ожидал душного пекла после такого тяжелого дня. Полагаю, теперь от нас ждут обещанного?

- Конечно, пойдем.

Аст бежит вперед, а Карбьер улучает мгновенье, чтобы обернуться и кивнуть напоследок своим товарищам. За последние дни разлучаться им, даже в самой, казалось бы, мелочи, не выходило. После возвращения Керастес, считай, с того света, вампир старался глаз не спускать ни с неё, ни с Аунара, хотя терзавшее его чувство вины уже успело поутихнуть. Повторения тех событий они могут уже не пережить - с того света возвращаются только лишь оставляя что-то взамен. Кому-то придется оставить всего себя, чтобы расплатиться.

У девочки-полукровки ходит из стороны мягкий кошачий хвост и дергаются пушистые ушки - Карбьера это зрелище забавляет. Ему знакомо любопытство, коим горят её глаза. С ровно таким же любопытством дети внимают рассказам о дальних странствиях, приключениях и героях. Это по-своему умилительно, и, получая поток вопросов, он искренне старается ответить на каждый из них.

- Все хорошо, милая Аст. Не так часто меня расспрашивают о чем-то подобном - Карбьер посмеивается и, когда девочка оказывается совсем рядом, не может сдержать себя от небольшой шалости, потрепав её по макушке - С моими спутниками я разделил путь не так давно, как могло бы показаться на первый взгляд, но события, произошедшие с нами за это время, сплотили нас, кажется, на годы вперед. Дорога путешественника всегда полна сюрпризов и опасностей, я уверен, ты и сама это прекрасно знаешь. Но до тех пор я путешествовал в одиночестве. Много путешествовал и… О, Керноа?

Вампир удивлен. Тиа говорил, что полукровку они подобрали из разрушенного города зверолюдов. Окинув девочку новым, изучающим взглядом, Карбьер щелкает пальцами.

- Я должен был догадаться, что ты, как и я, с Галатеи. Керноа это ведь одна из провинций Рон-дю-Буша. Я провел в городе-соборе больше половины своей жизни, и бывал там. Очень красивые места. Но… так далеко отсюда. Чтобы добраться туда потребуется не одна неделя пути.

Он прикусывает язык, стараясь не придавать развитию этой теме. Несложно догадаться, что именно заставило Аст вместе с семьей покинуть свою родину. И к чему это привело.

Так, за разговорами они быстро добираются к палатке знахарки. Не зная языка, Карбьер только почтительно кланяется зверолюдке.

- Думаю, мы быстро управимся - Коротко улыбается он своему гиду и переводчику, доставая из кармана сумки сложенный вдвое листок с необходимыми заметками - Уточни, пожалуйста, не говорил ли Тиа, какие именно зелья ему потребуются? Уж ежели он решил целиком и полностью в этом вопросе положиться на меня, то… есть одна задумка. На Галатее таких трав совсем не водится, но я слышал, что на Эльпиде можно отыскать растение, листья и плоды которого не дадут человеку уснуть. Спроси Рамэи’Ольтэ, знает ли она что-то об этом?

- Порой понимание достойной платы разнятся у торговца и покупателя, Аст - Карбьер улыбается ей краешками губ, получая очередное подтверждение тому, как сильно разнились нравы юга и севера. В прогрессивном обществе царит культ личности, и слово выгода может восприниматься зачастую исключительно в качестве одностороннего понятия. Как человек, неоднократно этой стороной пользовавшийся, он может говорить о том вполне уверенно.

В палатке знахарки находятся нужные травы, но зельевар смотрит на них с сомнением. Ни с чем подобным работать ему раньше не приходилось, не смотря на свой достаточно большой опыт. Это вело к определенным рискам, о которых он попросил предупредить хозяйку лавки. В любом случае, все испорченные ингредиенты Карбьер будет вынужден оплатить из своего кармана.

Покрутив меж пальцев веточку ири’хан, он кивает:

- Попробуем создать настойку от сна. Испортить её в случае чего будет не так обидно.

Трава оказывается жесткой, неподатливой, да и запах у неё при растирании вышел просто отвратительным. Приходится повыше задрать ворот, попросив Аст ненадолго покинуть шатер. Незнакомый материал, отсутствие хоть каких-то методических материалов под рукой - все это неминуемо приводит к провалу, сколько бы Карбьер не пытался исправиться.

Неловко допускать такие глупые ошибки, имея за плечами опыт в полвека.

Вампир сердечно извиняется перед знахаркой, передавая той несколько уже готовых зелий, что имелись у него в запасе - лечение и восстановление, достаточно качественные, чтобы восполнить потерю ингредиентов. Увы, этого слишком мало, чтобы покрыть еще и расходы на плащ.

- Позволь мне просить у дражайшей Рамэи’Ольтэ последний шанс на реабилитацию - Просит он напоследок, с виноватой улыбкой встречая взгляды знахарки. Карбьер достает из самого глубокого кармашка, пришитого к складкам внутри сумки небольшой бумажный конверт с высушенными семенами - Говоришь, товары Тиа имеют спрос средь богатых домов? Если истолочь эти семена в порошок и смешать с маслом скорбящего дерева, то выйдет смесь, которую на Галатее мажут на кожу вокруг ногтей. Лечит и увлажняет. Ну что, достойная ли замена?

Он выдыхает - неприятный запах заморских трав все еще стоял в воздухе, напоминая о сокрушительной неудаче. Первой, за столькие годы! Это злило и захватывало одновременно, ведь знающий свое дело Карбьер полагал, что более его нечем удивить, нечему бросить вызов. Ошибаться оказалось… приятно. И вместе с чувством легкого раздражения, с коим зельевар убирает в сторону ступу и пест, появляется что-то новое и забытое. Желание узнать. Желание научиться.

О, это было интересно.

И знахарке, и Аст предложение вампира приходится по вкусу - он с радостью участвует в обсуждении, готовый поделиться издержками приготовления и методами использования. Все же Карбьер был мастером широкого профиля, и косметические средства увлекали его не в последнюю очередь. Во-первых, их всегда можно с выгодой продать, вопрос лишь в том, чтобы отыскать торговца и обеспечить себе минимальные условия для работы. Во-вторых, он и сам не брезговал пользоваться ими, если к тому располагали место и время. Уход за собой, порою чрезмерно щепетильный, ему совсем не чужд.

- А как сухой ветер и пыль портят ногти, вы бы знали - Карбьер кивает головой со знанием дела - Эта практика больше распространена среди знатных леди Солгарда. Не так давно они открыли для себя особую краску, коей покрывают ногтевую пластину. Сейчас там в моде ухоженные ручки.

Взгляд вампира смягчается, когда он замечает изменения в глазах Аст. Выполняя нехитрые манипуляции с ингредиентами, в этот раз действуя куда более уверенно, почти автоматически, он продолжает свой рассказ.

- Да, город технократов красив. По-своему. Прогресс, сердцем которого стал Солгард, имеет причудливые формы, звуки, запахи. С Рон-дю-Бушем они различны, как огонь и вода. И в этом есть своя прелесть. В городе, который разбил оковы старины, возможно практически все. Я слышал, что существуют целые общества, которые защищают права полукровок и фэй-ул, и с каждым новым годом сила их набирает обороты. И рано или поздно практика эта уйдет далеко за пределы Солгарда. Я искренне надеюсь на это.

Их открытый интерес и непредвзятость, как очередное проявление теплого южного нрава, заставляют Карбьера задуматься о том, как сильно пустынные жители отличались от жителей городов. В обществе снобов и лжецов он варился долгое время, достаточно долгое, чтобы осознать - горький опыт научил людей севера самой простой из истин: “Сильнейший падет перед самым хитрым”. Холод закалил их сердца, покрывая толстой коркой непробиваемого льда, а неприветливая среда ожесточила до яростного неприятия всего вокруг. Выражаться, разумеется, приходилось образно, слишком уж велик перечень причин, сделавший людей такими. Да вот только сильно ли они отличались от таковых у южных соседей?

Карбьер пытается подавить тяжелый вздох - ответ на этот вопрос был сугубо индивидуальным. В конце концов, он и сам был выходцем с севера, и если жизнь на Галатее чему-то его и научила, так это всегда ожидать подвоха. Либо ты, либо тебя.

- Девушки любят ухаживать за собой, разве то новость? - Он рад отвлечься от своих мыслей, переключая внимание на что-то более легкое. Красота, такая переменчивая и своеобразная, вполне на эту роль подходила - Благо, сейчас они отходят от этих варварских приемов, которые вредят хрупкому человеческому организму. Например, глотать яд, чтобы добавить коже естественной бледности. “Красота требует жертв”, ха, в жизни не слышал большей глупости! Красота - это, в первую очередь, искусство. А искусство требует поклонения. В первую очередь от того, кто искусство создает. Я думаю, Керастес будет, о чем тебе рассказать, если спросишь ее об этом - сестра состоит на службе Калейдоскопа и о красоте с искусством знает явно больше моего. Но я скажу тебе так: нельзя быть красивым, собственноручно загоняя себя в могилу.

Причитания из его уст выглядят, должно быть, весьма забавно. Познав смерть однажды, вампир испытывал настоящее отвращение всякий раз, когда кто-то добровольно пытался уйти на тот свет, осознанно или же нет.

- Ах, парфюмерия. Настоящая магия в руках опытного мастера. Я с вот ароматами никогда работать не умел - острое обоняние в этом вопросе, увы, делает только хуже. Слышал, что милые барышни здесь, на юге, покупают специальные украшения для благовоний. Хм. У тебя есть любимый запах, Аст?

Сам бы Карбьер здорово над этим задумался, прежде сдержанно относясь даже к одеколонам, которыми пользовался его сир. Может, роль в том сыграли неприятные воспоминания. Может, он просто предпочитает что-то менее терпкое, на манер лимонника или чабреца.

- Белая земля? Должно быть, в памяти у тебя осталась пора Бурана, когда снег заметает даже небо. Не люблю это время, слишком скользко и холодно. Мне больше нравится Разгар, когда природа только готовится отойти ко сну. А время… Да, время здесь течет совсем иначе. За ним невозможно уследить здесь, в пустыне. Убегает, как песок сквозь пальцы, забавно, правда?

- Ого, что за ненависть в высокому искусству? - Карбьер старается перевести все в шутку, хотя и понимает, насколько все плачевно, если под горячую руку джиннов постоянно попадают здания, никак не связанные с их враждой с темными эльфами. Будет ли хорошей идеей попасться кому-то из них на глаза? Вероятно, нет, и даже неприязнь к общему на данный момент врагу тут не поможет - Да, задачка не из простых. Но знаешь, думаю, если ты хорошо проявишь себя на Фестивале Звезд, то Керастес с радостью напишет тебе рекомендательное письмо. Я уверен, в тебе таланта ничуть не меньше, и сестра будет со мною солидарна.

Вампиру хочется приободрить маленькую певицу. В ней есть упорство, а это черта, которая вывела в свет людей, далеких от таланта. Да и протекция фракции могла бы обезопасить их караван от некоторых неприятностей, если прежде никто из них не заключал договора с торговой гильдией.

Он задумчиво трет подбородок, пытаясь на словах объяснить, какой аромат пришелся бы ему по вкусу. Все же растения Галатеи редко встречались на Эльпиде, и многие из них могли быть попросту не знакомы Аст. Решив, что лучшей идеей будет продемонстрировать на образцах, Карбьер ненадолго отрывается от своего занятия, чтобы вновь залезть в сумку с совсем уже оскудевшими запасами трав.

- Вот, попробуй принюхаться - Протянув один небольшой мешочек ей, а второй - Ольтэ, он с любопытством наблюдает за реакцией обеих - Эти травы я не могу использовать в зельеварении, но все равно ношу с собой. Приятно пахнут. Тут есть листья горчицы, меллисы и драгун-травы. Запах насыщенный и очень приятный, так кажется мне. Я люблю запах трав, а от чего-то более тяжелого у меня закладывает нос.

Фыркнув, Карбьер посмеивается.

- Почти как песок, но снежинки гораздо крупнее песчинок. В холодную пору высоко в небе, где тучи собираются излиться дождем, влага застывает, не успев долететь до земли. Так и получается снег - Он берется пояснить ей казавшиеся самому элементарными вещи, понимая, что для жителя юга все это могло быть вновинку. Сделанный ею вывод о времени окрашивает улыбку вампира в куда более печальные тона - Да. Наверное, так и есть.

Тиа заглядывает вовремя - со своей работой Карбьер уже управился, оставалось только разлить смесь по флаконам. Опоздание на ужин вряд ли бы смогло сильно его огорчить, а вот задерживать Аст и Ольтэ было некрасиво.

- Будет тебе товар для столичного покупателя, Тиа. Но о том ты переговоришь с уважаемой Рамэи’Ольтэ уже после ужина, который нам пора разделить.

Разочарование на личике Аст кажется таким умилительным, что Карбьер непременно потрепал бы её за щеки. Милый ребенок с нелегкой судьбой, связь с фракцией смогла бы открыть ей столько дорог. Только присутствие рядом таких пылких поклонников как джинны огня заставляет призадуматься о том, чтобы тщательно выбирать место для выступлений. Фестиваль Звезд, раз уж он намечается в столице Эонийского государства, обещает быть… зажигательным.

Тиа говорит, что их теплое общение с Аст - тоже своего рода плата, и Карбьер поджимает губы, не желая затевать спор. Его отношение не было платой или благодарностью, но элементарным уважением, которое проявляют к тем, кто не желает тебе зла. Он улыбается зверолюду, безмолвно похлопывая того по плечу, и дальше идет уже один, быстро найдя взглядом своих спутников.

- Надеюсь, вы не скучали, - Находясь в приподнятом настроении, Карбьер быстро преодолевает разделявшее их расстояние, а уже после осматривает тех, кто собрался у костра. В глазах зверолюдов мелькает любопытство и настороженный интерес в отношении незнакомцев.

- Понимаю, новая компания вызывает крайне смешанные эмоции у присутствующих здесь, - Он явно намекает на прежнюю хмурость Аунара, которого компания караванщиков мало устраивала. Опытным путем было выяснено, что сами караванщики на контакт шли с куда большей охотой - Но время уже подошло к ужину. Не будем заставлять наших новых друзей ждать. Как там говорил Тиа? Разделим с ними хлеб и парочку историй.

– Я буду благоразумен, не волнуйтесь.

Призвав на помощь всю свою выдержку Аунар все равно едва-едва стерпел, когда жена весьма и весьма ощутимо пихнула его под ребра локтем, от чего он выдавил мученическую улыбку. Да уж, действительно следовало следить за языком даже наедине, ибо кто знал, когда и как их могли подслушивать? Некромант по-своему истолковал слова жены и напутствие друга, поэтому он решил быть благоразумным, но по-своему, хотя ел с видимым аппетитом, чтобы никого не обидеть и не оскорбить отказом, а то и плохим интересом к еде – в таких сообществах принято было что называется оказывать пище должное внимание. К счастью, еда действительно была очень вкусна, ведь зверолюды угощали их на славу.

Иронично, так как еще совсем недавно гордый и принципиальный эльф скорее бы голодал, нежели взял бы пищу у зверолюдов, не говоря уже про вот такое вот радушное, веселое разделение с ними обильной дружеской трапезы, но ради высшей цели можно было бы слегка смягчить свою суровость, а то и пойти на некоторые уступки. К тому же, мир вовсе не делился на черное и белое, на добро и зло – оказывается, и среди этих дикарей были порой неплохие личности. Аунар понимал и принимал это с большой неохотой, но приходилось все-таки признать, что он был неправ, ну а негодяи встречаются среди всех рас, ему вот попросту не повезло встречать исключительно ужасных представителей зверорас на своем пути до этого момента.

За вкуснейшим ужином некромант съел порядочно, но все-таки удержался от объедания, тогда как Керастес явно переела. Впрочем, маловероятно, что такая смехотворная мелочь скажется на ее самочувствии, равно как и количество выпитого, потому что несмотря на прохладу вокруг сам темный эльф выпил всего пару стопок местного самогона, хоть и найдя его приятным на вкус, но уж чрезмерно крепким – все как предупреждала Керастес. Складывалось такое впечатление, что ей не в новинку путешествовать со зверолюдами, что темного эльф изрядно покоробило, но вида он, разумеется, не подал. Страшнее всего для Аунара была мелькнувшая некстати мысль, что одним из его предтечей вполне мог бы быть похожий зверолюд. Да нет, чушь это все, вздор. Может, были разные расы, но уж точно никого блохастого-клыкастого.

Зверолюды полностью поглощены выступлением Керастес, таким печальным и завораживающим, с чуждыми для этих мест мотивами, хотя песня и исполнялась на их языке. Они открыты новой истории, готовые с благодарностью приникнуть к ней, как к роднику; они искренне сопереживают, не сдерживая эмоций. Был ли то южный нрав или животное начало, неспособное на ложь? Карбьер не знает, и задаваться этим вопросом не спешит, вместе со всеми вслушиваясь в пение “Немезиды”.

Это походило на что-то личное, но когда вампир заглядывает в глаза сестры, то не может найти ничего, кроме печали и пляски огня в ее отражении.

Жизнь - очень болезненный процесс. За этими ли эмоциями он гнался?

Толпа аплодирует, и Карбьер аплодирует вместе с ней, медленно возвращаясь в более привычный для них ритм. Наваждение сходит, уступает место предвкушению: взгляды зверолюдов вновь обращены к своим гостям. Не скрытое более тенью капюшона, бледное лицо одного из них выражает одну только задумчивость, когда он вертит в руках бумажные фигурки, которые все это время делал вампир. Сложенные из безжалостно вырванных страниц старого дневника, в них угадываются очертания людей, персонажей какой-то нерассказанной истории.

- Кажется, теперь моя очередь? - Неуверенно произносит он, стоит сидевшей недалеко Аст заметить его бестолковое занятие.

Карбьер встает с места, подходя к примеченной им заранее стенке одного из шатров, из очень светлой ткани. На неё хорошо ложится свет фонаря, озаряя площадку для нового, престранного перфоманса, в то время как сам рассказчик спокойно устраивается прямо на песке.

Секунда заставляет его спохватиться, вспомнив, о чем говорила шаман еще днем. Караван ждет, что с ним разделят песню.

- Подыграешь мне, сестрица?

Его улыбка кажется непривычно мягкой. Вампир бережно подхватывает сделанные им фигурки, поднося на свет, и тени их начинают плясать свой особенный танец. Ведомые ловкими пальцами кукловода марионетки послушно иллюстрирую историю, сопровождение которой - тихий, но звучный голос Карбьера. Он уже очень давно не исполнял ничего подобного, но азарт подстегивал попробовать.

- Я жив, покуда я верю в чудо,
Но должен буду я умереть!
Мне очень грустно, что в сердце пусто,
Все мои чувства забрал медведь!

Моя судьба мне неподвластна,
Любовь моя, как смерть, опасна!
Погаснет день, луна проснется,
И снова зверь во мне очнется!
Забрали чары души покой,
Возник вопрос: кто я такой?

Тени скользят и ускальзывают, перетекая из одной фигуры в другую, так уверенно и свободно, что может показаться - то магия иллюзий, не иначе. Но нет, освоить это мастерство вампир не успел, приближенный к чему-то гораздо более приземленному. Такому, как бумажные куклы, фонари и незаметно брошенная в пламя горсть травы, окрасившая привычный рыжеватый огонь в голубой цвет. Фокусы уличного артиста, Карбьер не помнил, где и когда успел их освоить, но всякий раз мог найти им применение.

- Мой бедный разум дошел не сразу
До странной мысли: я человек.
Колдун был пьяный, весьма упрямый,
Его не видеть бы, да, мне вовек!

Моя судьба мне неподвластна,
Любовь моя, как смерть, опасна!
Я был медведем, проблем не знал.
Зачем людских кровей я стал?
И оборвется тут словно нить,
Мой дар — на двух ногах ходить!

Бумажная фигурка вспыхивает, ярко, красочно, стоит только поджечь в ней заготовленный для такого случая состав. Песня была спета, одна маленькая история - рассказана, и Карбьер, поднявшись на ноги, шутливо кланяется, возвращаясь за стол.

Темному эльфу было действительно приятно видеть такое внимание явно заинтересованных слушателей, для которых тема его повествования была, пожалуй, чересчур сложна и тем сложнее была уже его задача как рассказчика правильно, доступным языком и интересно донести свою мысль до собравшихся здесь, но отраднее всего было видеть интерес у жены, которую было весьма трудно удивить. Аунар тем не менее скромно склоняет голову в ответ на довольно бурные аплодисменты, а затем выпивает предложенное угощение, догадавшись, что будет невежливо отказываться, равно как и нельзя было отказываться от крепких объятий чрезвычайно прыткой полукровки Аст, прямо-таки светящейся неподдельным счастьем. В ответ Аунар сдержанно благодарит и слушателей, и саму Аст за столь лестную похвалу, начиная ощущать себя здесь если не среди друзей, то уже точно не в окружении кровожадных врагов. Похоже, что вечер действительно удался.

– Похоже, им и правда понравилась моя история, – заметил некромант, ища чем бы промочить горло после столь длительного рассказа, потому как предложенная настойка хоть и была вкусной, но жажду вовсе не утоляла. – Я знаю еще несколько таких, но предпочитаю не болтать, дабы не прослыть безумцем.

Это было истинной правдой, ведь поведанное им звучало чрезвычайно фантастически даже для Карбьера и Керастес, чего уж говорить про народ попроще. Но, к удивлению Аунара, зверолюды и полукровки довольно-таки благодушно слушали его, чему явно поспособствовали лившиеся рекой напитки с изрядным содержанием алкоголя.