Нелегкое путешествие сказалось даже на выносливом, привыкшем к тяжелым странствиям темном эльфе, хотя холод он переносил не в пример легче, чем его спутники, да и к полетам он тоже привык достаточно быстро, оценив все плюсы перемещения верхом на грифоне и тихо радуясь, что его не укачивало в полете. Настоящие испытания для Аунара были еще впереди, ведь маловероятно, что они доберутся до конечной их цели путешествия только на одном грифоне. Как он предполагал, в итоге им придется плыть на корабле, ведь каким бы выносливым ни был Орфей, но море ему не перелететь, да и потом, темный эльф небезосновательно полагал, что этот чрезвычайно прожорливый, наглый и своенравный комок перьев не умеет держатся на воде подобно уткам, не говоря уже про то, что он попросту не поднимется в воздух с изрядным грузом припасов, необходимых для длительного перелета через море или океан. Сколько им так лететь, неделю, две? Словом, этот вариант не годился.

Поэтому-то некромант внутренне готовился встретится сразу с двумя своими страхами и неприятностями одновременно – открытым водным пространством и длительным путешествием на корабле. К этому всему прибавилась еще одна неприятность, а именно – жаркий климат, тяжелой дубиной опустившийся прямо на голову Аунару, который никогда тепло не жаловал, а уж такой резкий переход для него был и вовсе пренеприятным, хотя и старался бодриться, не показывать слабости, но понимал, что ему потребуется некоторое время, чтобы окончательно привыкнуть к жаре, особенно после приятной морозной свежести гор, такой бодрящей и освежающей. Воистину, холод лучше любой жары, ведь от холода были теплые вещи и кое-какие согревающие эликсиры, а как прикажете снижать температуру тела, когда кругом давящая огнедышащая жара, в которой словно загустевая кровь и даже дышать становится тяжело. Неудивительно, что и его вероломное нападение каких-то поганых зверолюдов тоже застигло врасплох.

Довольно-таки паршивое состояние разом отметается в сторону, ведь разъяренный темный эльф слишком взбешен, чтобы обращать внимание на терзающую его жару, вскакивая на ноги и моментально обнажая меч, кончик которого оказывается в буквально паре сантиметров от горла держащего жену зверолюда. И когда он только успел подскочить к чертовому коту?

– Или ты сейчас отпускаешь ее, или я сделаю из тебя прикроватный коврик, – хриплым, едва ли не кашляющим голосом выплевывает некромант, вперив в зверолюда полный ненависти взгляд, в его алых глазах неприкрытое пылало пламя ненависти. Именно поэтому он не сразу сообразил, что выплюнул это на эльфийском, который чертов зверолюд, разумеется, не знал. Придется объясниться на том языке, на котором говорил этот мохнатый уродец. – Отпусти. Мою. Жену. Немедленно.

Сказанное зверолюдом не внушало Аунару никакого доверия, да и к тому же он был в ярости от такого вот идиотского предупреждения. А что если бы стрелы попали не в грифона, а в Керастес? Что, тогда тоже эти треклятые вонючие ходячие комки шерсти бы извинялись и предложили помощь шаманов? Только остатки благоразумия мешали Аунару срубить голову предводителя этих зверолюдов, а потом перебить их при помощи магии и меча, которые уже были наготове. Больше он не позволит застать себя врасплох, не с такими сражались. Переполняющая его злоба и клокотавшая в нем ярость были плохими советчиками в бою, не говоря уже про то, что слова этого кота могли быть и правдивы, но бдительность он старался не терять.

Аунар хватается за оружее прежде, чем Карбьер попытался бы его остановить - стоило предполагать такой исход, ведь поведи зверолюды себя чуть более агрессивно, и вампир поступил бы точно так же. Но они не были настроены на вражду, пускай и ощерились после резкого выпада в свою сторону. Это вполне естественная реакция, но испытывать их терпение явно не стоило: численное преимущество было не на стороне троицы, да и лить кровь почем зря есть дурная затея.

Кот-зверолюд поясняет свои слова, в то время как Карбьер продолжает держаться рядом с Орфеем, теперь уже просто до глубины своей птичьей души возмущенным, но готовым идти на контакт. Он успокаивающе гладит зверя по голове, пытаясь отвлечь от боли в раненом крыле, и внимательно слушает “переговорщика”. Объяснения звучат убедительно, ведь слава о мастерстве шаманов кочевых племен ходит далеко за пределами Эльпиды. Будучи достаточно проницательным, бывший интриган не видит в его словах подтекста или двойного дна, а потому верит, пусть и не безоговорочно.

Поймав взгляд Керастес, вампир коротко дергает уголком губ. Да, выбора у них точно не было. Не в первый раз, что уж там. Но если караван двигался в столицу, значило ли это, что им было по пути? Казавшееся с самого начала неприятным происшествием, их встреча могла перерасти в удачную сделку.

К месту стоянки приходится пробираться через лес, вместе с этим хорошенько пропетляв вдоль заросшей странными цветами поляной. Непривычный, но едкий запах заставляет поморщиться - такая гадость запросто отобьет нюх любой ищейке, а потому идея пройти именно здесь была действительно разумной.

Тиа называет свое имя, и Карбьер, не таясь, представляется в ответ. Зверолюд был доброжелателен, незачем было отвечать на это грубостью. Весело хмыкнув, вампир косится на сестру. Надо же, местная знаменитость!

А вот последовавший далее вопрос ненадолго приводит в ступор. Бард? Это он-то?

- А похож? - Негромко посмеиваясь, уточняет Карбьер - Скорее нет, чем да. Музыка никогда не была моим призванием, но статус обязывает… обязывал меня уметь играть хоть на чем-нибудь. Это было давно, но когда-то я неплохо владел фидель.

О том, как навык этот в свое время пригодился ему при работе в кабаре, он решает умолчать.

- А птица - Будто только вспомнив о присутствии бредущего рядом Орфея, вампир ласково треплет того по загривку - Птица лишь отчасти. На землях галатеи таких как он называют грифонами. Голова орла, тело льва - “И мозг курицы” - в шутку добавляет он в мыслях, усмехнувшись. - Дитя гор, хищник. Готов поспорить, стоит вам хорошенько накормить, и он тут же забудет все прошлые обиды.

Вся эта ситуация крайне дурно пахла во всех смыслах, а сам Аунар только одним богам ведомо как удерживал себя от выражения агрессии, понимая, что в открытой стычке им придется очень худо, а то и вовсе погибнут все трое в этих душных, жарких землях. Сами дикари не провоцировали на агрессию, по крайней мере открыто, но темный эльф от души желал как можно скорее убраться отсюда подальше. Здесь все было словно пропитано тяжелым духом опасности, все было чужим, ядовитым, вонючим и отвратительным. Словом, кошмарное место, куда хуже любых ледяных пустошей, которые вызывали ужас у его жены, да и его друг тоже холод не любил.

Некромант позволяет жене вести все переговоры и общение, сочтя за лучшее продолжать сохранять молчание, чтобы не выдать своей ненависти в голосе – такое ему было довольно трудно скрыть, но внешне он теперь прилагал все усилия, чтобы не показывать своего отношения ко всей этой треклятой мохнатой сволочи. Может, стоит навлечь на это поселение страшные болезни и проклятия после ухода? Темный эльф не испытывал никакой жалости или сострадания к местным жителям, несмотря даже на заверения их проводника о том, что они, дескать, мирный клан. Мирный это значит не убили и не съели их прямо на месте, так? Хочется сказать, что это здешним стоит опасаться его, а уж никак не наоборот, но ни к чему было провоцировать на открытую агрессию, все же он не какой-то там тупоумный воин-берсерк с тремя извилинами, такими же прямыми, как его мечи.

Его раздражение несколько стихает, когда он обнаруживает, что лагерь этот довольно-таки мирный, что здесь практически нет воителей или заклинателей, которые могли бы представлять хоть какую-то угрозу, а убивать беззащитных детей и стариков все-таки в число его излюбленных занятий не входило, следовательно, сражаться тут было особо не с кем. Темный эльф даже пытается как-то смягчиться, но выходило это довольно-таки скверно, особенно принимая во внимание тот факт, какой эффект произвело само его появление. Сверх этого, его действия явно не одобрит ни Карбьер, ни поощрит Керастес, которые к этим зверолюдам явно относились куда более мягче, чем сам Аунар, и ни к чему было портить отношения с двумя такими близкими людьми только из-за одной своей ненависти. Которая, к слову, была вполне себе даже обоснована.

Аунар уже не рвался так рьяно причинять боль и страдания этим дикарям, посчитав, что в этом нет необходимости, да и Орфей оказался довольно легко ранен, с этим даже здешний шаман справится. Мужчина сам удивляется раздирающим его противоречиям, и внутренне радуется, что не стал делать поспешных выводов и уж тем более воздержался от необдуманных поступков, но вместе с тем напомнил себе, что бдительность ослабевать никак нельзя. Дети и старики могут быть лишь ширмой, благодушной и благовидной, за которой скрываются гнусные планы, было уже такое, было. Иные и воевать могут, прикрываясь детьми и молоденькими девушками, причем иной раз как раз-таки представительницами иных рас. Темный эльф прикрыл глаза, будто бы от слепящего солнца, но на деле пытаясь отогнать от себя омерзительное видение недалекого прошлого. Стало только хуже.

Представители так называемых полуразумных  зверорас на памяти темного эльфа неизменно были дикими народностями без каких-либо представлений о морали и достоинства, кичась мнимой доблестью и силой, но вместе с тем не гнушаясь никаких подлостей, никаких гнусностей и мерзостей. Во время последней встречи Аунара с похожими зверолюдами, хотя и представителями главным образом полуволков и полумедведей он насмотрелся слишком многого. Грело душу заклинателя только одно – за все их злодеяния они ответили сполна, умирая медленно и в чудовищных мучениях, и даже души их обречены были на вечные нескончаемые страдания. Да, Аунар мог быть настоящим чудовищем, методы которого могли быть оправданы лишь злодеяниями и злодеями, против которых те были применены.

У Карбьера плохо получается скрыть удивление. Нет, о событиях, происходящих на тогда ещё очень далекой Эльпиде он пусть и мельком, но всё же слышал, однако то, что город зверолюдов взялись отстраивать стало для него открытием. Как ни печально было бы то признавать, но Тиа был прав - занятие это было обречено на провал, ведь, находясь меж двух огней, джиннами и эльфами, нового удара избежать было попросту невозможно. И это ужасно, ведь сами зверолюды вряд ли могли на что-то повлиять: что есть разрозненные кочевые племена против организованных отрядов, которые не будут щадить никого на своем пути? Очередная горсть пыли, развеянная ветром пустыни.

Происхождение местной певицы удивляет его ничуть не меньше. Привыкнувший к предвзятому отношению к полукровкам со стороны окружающих, было непривычно слышать, что такое дитя могло быть спасено кем-то. Нравы зверолюдов и впрямь слишком сильно отличались… от всех вокруг. Вампир был готов поспорить, что с подобной позицией встречался разве что в прогрессивном Солгарде, тогда как весь остальной мир полукровок продолжал презирать. Сам же Карбьер всегда придерживался нейтралитета в отношении детей смешанных связей, но не признать не мог: общество воспитало, если не ненависть, то холодность к ним.

- Уверен, она несравненно талантлива - Вампир кивает Тиа на прощание, чтобы после этого отправиться в указанную им палатку. Вид огромной белой шкуры, накрывающей шатер, его покоробил - и не жарко? Сомнительно, ведь зверолюды, будучи близкими к своей животной испостаси, выносили высокие температуры гораздо легче тех же людей и эльфов. Карбьер же мог только поблагодарить небо, что ужасная духота не вызывала у него дискомфорт. Неприятно, но терпимо.

Шаман племени оказывается не промах - до безобразия самодовольная кошка отличалась от своих четвероногих родичей разве что возможностью ходить на двух ногах и разговаривать на общем. Что же, это всяко лучше вредных старух, хотя что-то подсказывало вампиру - в зловредности эта шаманка обскачет любую ведьму и форы не даст. Приходится приложить некоторые усилия, чтобы разобрать её мурчащую речь.

- Рады, не имея права рассердиться - В ироничном тоне подтверждает слова шаманки Карбьер. И как так вышло, что сущность его не является загадкой не то что для каждого второго, просто для каждого встречного. Последние пятьдесят лет он неплохо справлялся с тем, чтобы скрывать свое состояние, но в последние пару сезонов что-то явно пошло не так.

Интересно, почему, правда?

Хранительница мертвых, мертвый и бдящий… звучит как звания персонала в похоронном бюро, ей богу.

Он не упускает возможности прикоснуться к мягкой, ухоженной шерсти - совсем не то что жесткий подшерсток остолбеневшего Орфея, который все не мог отойти от вопиющей наглости хозяйки шатра. Карбьер негромко посмеивается.

- Вы и вправду достойны похвалы, Лурмарэс’Аркамэ, в том не может быть никаких сомнений. Наше спасение - ваша заслуга, но ведь духи никогда не волнуются просто так, верно? Одно ли только присутствие темных эльфов тревожит их покой?

Спорить с излишне самоуверенной шаманкой Аунар, понятное дело, не собирался, но у него были свои соображения на счет продолжительности их пребывания в этом ужасном месте. Здесь даже просто находиться было тяжело, не говоря уже про то, чтобы сражаться, и темный эльф с негодованием ощущал, что с каждой проведенной здесь минутой он становится слабее, а его враги – только сильнее. И как только это чертовы ходячие мохнатые кормушки для блох выдерживают такую адскую жару со своей-то шерстью? Кроме того, эта шаманка откуда-то знала, что для Керастес не составит проблем вызвать обильный дождь, в котором так нуждалась эта земля. Все это не могло не вызывать дополнительных подозрений, ведь уж слишком хорошо все складывалось. По крайней мере, она взялась за лечение явно протестующего против такого обращения Орфея, уже сдержав слово.

Жена слишком уж легко соглашается, это добавляет озабоченности некроманту, заметившему еще одну перемену в ее поведении, ведь обычно так легко она никогда не соглашалась помочь. Керастес стала какой-то уж слишком отзывчивой, нет, даже доброй, без каких-либо колебаний собираясь помочь совершенно незнакомой и, надо сказать, весьма странной кошке-колдунье. Которая, как уже понял темный эльф, видела совсем иначе, не так, как он или как Карбьер, к примеру. Она видела мир каким-то иным зрением, от того и вела себя тоже как-то необычно, сразу раскусив их и поняв, что можно извлечь из их знакомства выгоду. Сам он явно не хотел помогать, но после согласия архаас пришлось, волей-неволей, чтобы не показаться негодяем и сволочью.

– Я помогу вам, хорошо – сдержанно отвечает темный эльф, – однако мои методы могут быть довольно, гм, специфическими и поэтому будет лучше, если никто этого не увидит. Кроме вас, разумеется.

Удивляться именно Аркамэ на посту шамана более не приходилось - несмотря на свою молодость, этому званию она вполне соответствовала. Все ясновидцы видятся простому обывателю чудаками, “не от мира сего”, и Карбьер соврал бы, сказав, что думает иначе. Ему, как и прочим, не ведома грань будущего. Остается только предполагать, каково это, проживать собственную и чужие жизни на часы, дни раньше. И вампиру, отчего-то, не хотелось приоткрывать завесу очередной тайны на своем пути.

- Славно, что мы смогли найти с вами общий язык. Даст луна, и разногласия не найдут нас и впредь, шаман - Почтительно поклонившись на прощание, Карбьер поправляет на голове капюшон и первым оказывается на улице. Жизнь вокруг кипит как и прежде, каждый занят своим делом, но даже сейчас находится что-то, что выбивается из общей картины.

К примеру, бегущая им на встречу малышка. Она так сильно выделяется среди зверолюдов своим внешним видом, что вампир не сразу замечает кошачьи ушки на её голове. Певицу, о которой говорил Тиа, он представлял совсем иначе. А что он, собственно говоря, представлял? На его пути было не так много полукровок.

Девчушка выглядит совсем как ребенок, но Карбьер не торопится обмануться внешним видом. Уж не ему ли, которому идет восьмой десяток лет, знать, что внешность бывает обманчива, особенно, если дело касалось попытки определить возраст. Так или иначе, на её безразличие вампир отвечает приветливой улыбкой, и слегка склоняет голову. Ему хочется выглядеть приветливым, особенно если эта девочка и впрямь была ребенком. На её долю и так выпало немало испытаний, если верить словам их спутника-зверолюда, так к чему грубость?

- Остаемся. До самого прибытия на фестиваль звезд, если нам позволят обстоятельства - Он слегка наклоняется, чтобы быть с ней на одном уровне - Тебя зовут Иррэмэя’Аст, я ведь прав? Тиа много нам о тебе рассказывал, певица. Приятно познакомиться.

Между тем Аунар весьма остро ощущал себя совершенно лишним на этом празднике дружелюбия и никакой радости от вот таких вот новых знакомств не испытывал, однако продолжал себя вести если не нарочито приветливо, то хотя бы вежливо и стараясь не портить никому настроения, хотя и очень хотелось, здесь он с собой был отвратительно честен. В сущности, он был попросту раздражен тяжелой, удушающей жарой, нежели взаправду презирал этих зверолюдов – не это ли увидела в нем шаманка, и не поэтому ли оставалась дружелюбной в ответ? Некромант быстро смекнул, несмотря на трудности с мыслительными процессами, что шаманка видит правду, ей доступна чистейшая истина их намерений, их отношения и их поведения. Кошка была так деликатна, что даже не высказала отвращения к Повелителю Могил, как иногда называли дикари подобных ему, ненавидя и презирая некромантию, предавая изгнанию занимавшихся ею и ведя жестокие войны с племенами, которые подобное практиковали – все это Аунар почерпнул частично из книг, частично из своего собственного опыта или же из обрывков фраз, услышанных то там, то здесь. Говорящий с духами – так она собиралась его представить остальным, кажется? Это было не самым плохим решением, ведь как раз такие личности в племенах уважаются, да и сами шаманы нередко имеют подобный дар.

Объявившаяся полукровка темного эльфа не удивила, хотя таких он и видел нечасто, но ее настойчивость ему не очень понравилась – еще чего не хватало, привязаться неизвестно насколько к этому племени, этак и не отвяжешься потом, зная своеобразное представление диких народностей о привязанностях и гостеприимстве. Вполне возможно, что они еще в долгу окажутся, вернее будет сказать, уже оказались, ведь с каждого из них уже попросили, пока что попросили об услуге. Аунар тем не менее довольно-таки приветливо, искренне улыбается прибежавшей полукровке, представившейся как Аст. Несмотря на все свои убеждения и предпочтения девчушка оказывается довольно приятной внешне, несмотря на несколько надутый вид – от чего-то некромант догадывался, что виной в этом была его принадлежность к расе темных эльфов, питающих глубокое презрение ко всем зверорасам в особенности и к полукровкам в частности, да и недавние действия их преследователей вовсе не добавляли доброжелательности к незваным гостям.

– Нам есть что рассказать, это так – тут темный эльф сделал паузу, глядя куда-то в небо. – Но желательно вечером. Я, честно сказать, не привык к такой жаре, да и переодеться нам всем действительно надо, не говоря уже про водные процедуры.

Изрядно взмокший Аунар воспринял перспективу купания с видимым воодушевлением, да и немудрено, с его-то почти граничащей с помешательством любовью к чистоте и гигиене, ведь купание предстояло в прохладном, как он надеялся, источнике, а не поливание себя из бурдюков.

Карбьер выглядит довольным ценой, о которой он сговорился с охотником-зверолюдом: обмен был занятием куда более выгодным, ввиду стоявшего ребром вопроса о деньгах, да и побеседовать с Тиа о здешних травах не было бы лишним. Многие из них могли бы заменить те, что имелись на Галатее, ведь запасы ингредиентов, как бы то ни было прискорбно признавать, не бесконечны и уже начинали подходить к концу. Учитывая частоту неприятных инцидентов, связанных с их компанией, вампир предпочел иметь все необходимое, чтобы сготовить отвар на любой жизненный случай: от легкого похмелья до тяжелейшего отравления.

Близость воды ощущается как никогда четко. Ни с чем не сравнимая прохлада непроизвольно вызывает облегченную улыбку. Немилосердно палящее солнце могло утомить даже мертвеца, а потому возможностью искупаться он не побрезгует.

- Хорошо, Аст - Кивает он девочке, рукой закрываясь от летящих в его сторону брызг. Уж кто-кто, а Орфей времени зря не терял. Оно и к лучшему, уж больно удобно он разделял своей тушей пространство водоема, огораживая Карбьера от Керастес и Аунара.

Полукровка уходит, а вампир, вежливо отвернувшись от товарищей, спешит избавиться от одежды и точно так же погрузиться в воду, расслаблено запрокидывая голову. Если прежде он и испытывал удовольствие, то оно не могло идти ни в какое сравнение с теми чувствами, что обуревали его прямо сейчас. Стестению среди них места не было. Уж смущаться ли наготы бывшему работнику борделя?

Спокойно пропустив мимо ушей причитания Аунара - некромант упорно сохраняет позиции ревнивого мужа, притом, что фактически измена, пускай и одна единственная, была лишь с его стороны, что забавно - Карбьер подает голос:

- Разница в наших нравах велика, но пока что не наблюдаю в том ничего плохого. Послушай супругу, друг мой, и просто расслабься. Местные просты, как два пальца, и в этом их неоспоримое достоинство.

– Возможно, что ты и прав, дружище, но легкомысленность порой может очень дорого стоить, уж тебе ли не знать? – Аунар громко хмыкает, впрочем, несколько охладившись в прохладной воде и тем самым поумерив свою ворчливость. – Но хочу все-таки заметить, что простота местных одновременно и полезна, и вредна. Раз у здешних такие прямолинейные, вероятно даже легкомысленные нравы, то интимная близость между жителями племени и заглянувшими гостями здесь тоже может считаться совершенно нормальной, обыденной ситуацией. Лучше будьте начеку.

Карбьер и Керастес, возможно, были правы, и он действительно слишком уж усердствует, ревнуя к каждому встречному дикарю, хотя подобная ревность была не просто глупа, она еще принижала его самого и его жену заодно. Неужели он настолько не доверяет архаас, что будет подозревать ее в подобной гнусности? Ее слова подтверждают догадку, а слова вампира заодно окончательно охлаждают разошедшегося было некроманта, ведь и действительно, уж скорее ей бы упрекать и подозревать мужа, принимая во внимание события в прошлом. Можно было бы резко возразить, что то было совсем иное, что тогда его самым вульгарным, вероломным и пошлым образом околдовали мощным заклинанием очарования, которому попросту невозможно было противиться захваченному врасплох темному эльфу, очень даже можно было, но вины это не уменьшало.

– Возможно, что не меняются, и возможно даже, что это только к лучшему. Некоторые черты личности моего предтечи являются, можно так сказать, наследственными, передающимися от меня ко мне с каждым перерождением. – Тут некромант вынужден был прерваться, окаченный брызгами отряхивающегося Орфея, но ничего против подобного душа не имеющий. – Забавно, знаю, но это очень похоже на то. А пить я здесь ничего и не собирался, уж слишком погода жаркая, не для подобных возлияний, тут даже пиво или эль будут лишними.

Он и вправду даже не помышлял о выпивке в таком ужасном климате, ведь напиться в подобную удушающую жару крепкого алкоголя значит ухудшить и без того весьма паршивое состояние, в котором он находился. Тут наоборот, ничего кроме воды да, быть может, свежего фруктового сока пить нельзя, даром что как раз выпить темный эльф был не дурак, однако именно поэтому знал, когда следует выпить, а когда – наоборот, воздержаться.

Отредактировано Аунар Баэвиир (09.06.2021 23:03)