Резкая и неожиданная боль в ноге заставила ее наконец-то остановиться и перевести дух. Дорога через лес забрала достаточно сил, отчего женщина то и дело спотыкалась, падала и опиралась о попадавшиеся на пути деревья, но признать необходимость передышки она сумела лишь сейчас. Дохромав до старого трухлявого пня и с глубоким вздохом опустившись на него, дама, которая еще месяц назад была известна в обществе как аристократка и хозяйка поместья рода Сильверрейн, а ныне значилась сошедшей с ума чудачкой и беглянкой, задрала лицо, пытаясь не расплакаться. Ей ужасно хотелось есть, но что-то более существенное, чем те жалкие припасы, которые сейчас покоились в ее сумке. Ей хотелось пить, но не простую воду, а прохладное вино или хотя бы апельсиновый сок. И находиться не в этом треклятом лесу, среди еще не прикрытой зеленью влажной земли и бесконечной череды древних, как мир, деревьев, а у себя в особняке, в своей огромной и мягкой кровати, на шелковых простынях и под любимым одеялом.
- Проклятье. Проклятье! - пустая ругань да бесслезные всхлипывания, вот и все, что она могла себе позволить.
Женщина осторожно стянула с ноги сапог вместе с длинным шерстяным носком и осмотрела место, которое отдавало теперь жгущейся болью. Лопнула очередная приобретенная во время пути мозоль. Ничего страшного, но как же неприятно. Порыскав в поклаже, ей удалось найти несколько толстых пластырей. Управившись и немного подержав ногу на "свежем воздухе", леди Сильверрейн вновь обулась и уж было хотела подняться с пня, но... попросту не нашла в себе сил.  Неприятно взмокшая во время дороги спина наконец начала понемногу остывать, руки сами по себе безвольно легли на колени, а ноги были расставлены широко, совсем не так, как положено настоящим леди. "Ладно, ничего страшного, если я совсем чуть-чуть отдохну. Совсем чуточку. Я заслужила после всего пережитого", рассудила она и неожиданно сильно дернула головой в сторону, словно ей на лицо село назойливое насекомое, но причина была другой. Нечто более назойливое и не дающее покоя пыталось лишить ее последних моральных сил и надежды на то, что эта история может закончится счастливо и из этой ситуации, в которую дама сама себя загнала по собственной глупости, есть выход. И этим были ее собственные воспоминания, которые память так и норовила прокрутить перед глазами, тыкнуть носом, поглумиться над каждой совершенной ошибкой. Череда отрывков, объединенных общей темой, кусающих больнее, чем любое мерзкое насекомое, да и не за плоть, а за саму душу.
- Все будет хорошо, Анни, все будет хорошо! Ты молодая, красивая, умная, у тебя есть план! Ну, почти... И ты решилась и сумела сбежать из своего особняка до того, как тебя упекли в психушку! Хорошее начало! - забормотала себе под нос женщина, вновь копаясь в поклаже и выуживая шоколадный круассан, который уже успел достигнуть состояния осыпающегося сухаря. И только уж хотела поднести его ко рту, как вдруг резко вскочила на ноги, прислушиваясь.
Голубые глаза уставились в дикую чащу леса. Испуганные, широко раскрытые, с покрасневшими от недосыпа белками. И она вновь шустро пустилась в дорогу, вынужденная теперь перекусывать на ходу. А позади нее, постепенно все отчетливее и яснее, слышалась мелодия флейты...

- Моя дорогая, а ваш, эм, спутник... - господин Грэндель, не спуская глаз с уплетающего отбивные за обе щеки орка, чуть склонился в сторону Агнии, понизив голос. - Он нем или попросту неразговорчив? Ведь я помню, что мой добрый друг в своем письме указывал, что сумел научить этого чужака из Улл`Парсы нашему языку. Или может, я сказал что-то, что его задело?
Хель зыркнул на хозяина этого дома и как ни в чем не бывало продолжил с аппетитом уплетать блюда со стола, приготовленные щедрым хозяином. А что тут такого? В конце концов если человечек не хотел, чтобы его гости столько ели, то и не стоило столько готовить. Ведь верно? Уж кто-кто, а орк, севший за щедро уставленный стол, выйдет из него лишь в трех случаях - если на столе больше ничего не осталось, если нужно справить нужду или если обстоятельства не терпят и нужно как можно скорее набить кому-то рожу.  Вот и сидел теперь раб, без тени смущения все закидывая и закидывая к себе в тарелку добавку.
- Немой я. - угрюмо пробурчал раб, отламывая приличный ломоть от свежего батона белого хлеба и на всякий случай строго посмотрел на Агнию.  Пусть даже не думает его упрекать или одергивать. Он ведь не просил, чтобы она за ним увязывалась, вот пусть теперь на себя берет все самое неприятное и ненавистное в приключении - общение с окружающими.
Серебряная, украшенная рубинами шкатулка покоилась на столе рядом с пухлым и румяным человеческим мужчиной лет сорока, к которому раб и помощница старого мага нагрянули этим днем. Человечек то и дело касался ее пальцами или же накрывал ладонью, да только открывать не спешил. Видимо ждал, когда они, невольные курьеры, уйдут поскорее. "Надо было попросить эту ведьму уговорить его предоставить нам комнату на ночлег, а то очень уж не хотелось бы сразу переться обратно", подумал Хельберген и уставился на Златовей, несколько раз прокручивая в голове эту мысль. Вдруг она владеет телепатией? Как это было бы сейчас кстати! "Ну же, девчонка, прочти мысли! Я хочу как можно скорее на боковую, а не снова пешком переться по местным дорогам",  наморщившись и злобно зыркая, думал он, не переставая однако есть.
- Ну, что же, раз один из моих гостей... Нем...- тщательно подбирая слова и явно задействуя все свое терпение, господин Грэндель полностью повернул голову в сторону травницы и решил уделить все свое внимание именно ей. - Дорогая Агния, я же вас не спросил, как прошла ваша дорога. Все ли было хорошо? Ничего не случилось ли? И кстати, как там дела у этого старого ловеласа? Знаете ли вы, что еще в наши годы совместных приключенийу него было прозвище "Киса"?

Гомон птичьих голосов был суетливым и громким, заменяя хозяину этого домишки шум людей и их суетной жизни. Даже сейчас, когда солнце готовилось уступить свое место сестре-светилу, птахи лишь активнее перекликались друг с другом, словно ночь и их молчание продлятся не несколько часов, а неисчислимое количество лет. Сегодня ветер не качал деревьев и не срывал, играясь, золотых и медовых окрасом листьев с ветвей, но из-за этого безветрия в воздухе витало то самое ощущение легкой застоявшейся сырости и надвигающегося дождя. Видимо, сама погода благоволила этому месту, поддерживая в местной флоре неуемное желание цвести и разрастаться. Когда Грэндель вел своих гостей через деревню, от взгляда не могло не укрыться то, что стало с многочисленными заброшенными домами. Стиснутые лозами, проткнутые насквозь стволами, укрытые ветвями домики напоминали заставляли задуматься о многом, в том числе и о том, что подобная картина может быть применима и к любому живому существу. Ведь природе все равно, что заключать в свои объятия - чей-то скелет или чей-то остов. Орк отчасти мог понять, почему люди оставили и уступили битву с этой силой, что существовала еще до их появления. В его памяти еще были свежи воспоминания о Большом Рве, проклятом болоте, забравшем именно то количество жизней, которое и потребовалось, чтобы могучие захватчики Улл`Парсы поняли - здесь им никогда не быть хозяевами.  Конечно, здешние виды не были так опасны, как флора Большого Рва, а фауна была не в пример не так смертельна, как те твари, что облюбовали болото, но раб чувствовал, что этот лес вовсе не безобиден. Смотреть на высокие деревья с яркой листвой, густые кустарники с сочными и манящими ягодами и нарядные цветочные ковры было упоительно, да только порождало в районе затылка неприятное щекочущее чувство опасения. Потому что все знают - яркий и цветастый внешний вид присущ так же и ядовитым созданиям. Что если Лес Слез был не более чем большим ядовитым цветком, завлекающим добычу красотой и ароматом? Подобное не подтвердил еще ни один ученый из Ордена Камелии. Но никто и не опровергнул эту мысль.
А тропинка вела к лесу, который уже ждал их. Хель неспешно спускался по ступеням крыльца, лишь тихонько и то для приличия поскрипывающего под тяжелыми шагами - хозяин Грэндель все же был поувесистее, чем двухметровый воин. Зеленые глаза какое-то время внимательно изучали врученный для работы топор, а пальцы скользили по отполированному чужими ладонями деревянному топорищу. На какой-то момент в голове даже поселилось сомнение - неужели местные деревья не способны выстоять перед подобным примитивным и даже не зачарованном орудием? Хотя... Дьявол с ним. Если топор будет бесполезен, то он просто наломает и наберет для хозяина ветвей. И Грэндель сам будет виноват во всей неловкости ситуации - сам же не выдал подходящий под работу инструмент. "С топором-то ясно. А вот она мне зачем", вздохнув, Хельберген заткнул топор за пояс, заодно любовно коснувшись ножен меча, и перевел взгляд на Агнию, которая смотрела на лезвие с таким интересом, с каким маленькие девочки смотрятся в свое отражение в карманном зеркальце. Человеческая девчонка, что волею не то судьбы, не то случая стала вторым основным  незваным гостьям в его жизни. Так называемая ведьма, что была чужой и должна была такой и оставаться не смотря на то, что будничная их жизнь протекала в прямом смысле под одной крышей и в переносном смысле под одним наставническим крылом. Он так часто делал вид, что не замечает и не слышит ее, что эта поездка стала для него неприятным испытанием, а для их отношений - возможностью что-то изменить в любую из сторон. Дедуля Качи отчего-то настоял, чтобы в путь отправились они вдвоем и, если твердо помнить характер и суть старого прохвоста, это было явно не спроста. Так чего же добивался старик? Чтобы его названные внук и внучка нашли общий язык и атмосфера при тех же совместных "семейных" ужинах стала менее напряженной и неловкой? Чтобы мрачный дикарь и порой до неприличия прямолинейная травница научились работать в команде? "А может старый хрен решил меня с ней свести да посмотреть, что в итоге выйдет. Как случают псов разной породы", подумал орк и, с натяжкой и трудом преодолевая желание вновь сделать вид, будто бы светловолосой девушки тут попросту нет, обратился к Златовей:
- Пойдем быстро, особо не сворачивая с лесной тропы. Не знаю уж, можешь ли ты за себя постоять, но чувствую судьба ко мне не настолько благосклонна. Поэтому вот мои правила - не визжать, под руку не лезть, на руки не бросаться. Поняла, девочка?
Конечно, даже ему было понятно, что Агния была именно что девушкой, но никак не девочкой. Черты лица, маленькие мимические морщинки и здоровое, с отчетливыми признаками взрослых женских линий, тело говорили об этом.  Но то, как общалась Агния, с каким наивным любопытством задавала ему вопросы и бесстрашно смотрела прямо в глаза не могло не повлиять на его к ней отношение. Да и воином та не была, что тоже значительно уменьшало уровень уважения в глазах Улл`Парского воителя. Оттого и чувствовал орк, что сейчас компанию ему составит не полноправный компаньон, способный помочь, а маленькая обуза, которая наверняка будет что-то щебетать всю дорогу и лезть под ноги, как просящая поглаживаний кошка.
- А с топором не играйся. Поранишься еще. - хмыкнув, добавил Хельберген, наконец направив широкие шаги на тропинку, что пыльной желтой лентой стелилась по земле и вела в чащу леса.

Лучи укладывающегося спать солнца покрывали двоих путников теплыми пятнами, то и дело то подсвечивая нежным светом пряди волос, то ласково покрывая сугубо дружескими поцелуями лица, шеи и неприкрытые руки. Прошли всего ничего, буквально шагов тридцать-сорок в общем счете, а странные эмоции и мысли для размышления уже напитали орочью голову. Так странно было понимать, что он сейчас находится в людской деревне и при этом не вынужден ни прятать свое лицо, ни терпеть бестолковый шум местных жителей. Как славно не натыкаться то на местную пьянь, то на компанию "курочек-сплетниц". И ведь если их вождь наконец соберется с силами да вновь пойдет войной на чужие земли, таких мест станет... больше. Опустевших, пусть и на время до ближайшей захватнической застройки, более спокойных, пригодных для лучшего будущего и более умного использования. Ведь чем же наверняка занимались местные жители этой деревни? Просто бессмысленно существовали. Рождались, росли, бездумно плодились и умирали, принося пользу лишь тем, что своими останками сдабривали почву. Без амбиций, желаний большего, даже не пытаясь занять себя чем-то иным, нацеленным на будущее. Просто и так бессмысленно. Хельберген, особо не скрываясь, взглянул на Агнию. А ведь эта девчонка вполне могла быть обычной крестьянкой из подобной деревушки, не так ли? А что, похоже на правду. Ведьмой она назвалась лишь пару раз, никак не подкрепив свои слова, а дед-Карачи так и вовсе не считал нужным полностью объяснить своему рабу, что представляла из себя их новая сожительница. "Так теперь все и встает на места. И как я раньше-то и не догадался? Небось не ведьма она никакая, а простая крестьянская девчонка. Не захотела жить той жизнью, когда тебя выдают замуж в обмен на двух овец да и сбежала в поисках иной судьбы. А козел старый может и посочувствовал, приютив ее. Или же и вовсе она его дочь незаконнорожденная. А может так и совсем - сам дед на молодую плоть глаз положил, оттого так рядом с собой и держит задарма", неприятные, предвзятые и не имеющие ничего общего с правдой мысли роились в голове Хеля, а взгляд его, по мере их раскручивания, становился все холоднее и надменнее. И злые слова начали постепенно прорываться сквозь плотно сомкнутые губы:
- И зачем только тебя старик послал? Неужели подумал, что я уж не способен в одиночку справиться? - вопросительно подняв бровь, обратился орк к девушке и, резко остановившись, направился к приглянувшемуся дереву.
Осмотрев стройное деревце, что приютилось рядом с дорогой и явно никак не ожидало встретить свою смерть таким образом, Хель, найдя его пригодным, достал из-за пояса топор, а сам пояс вместе с пристегнутыми ножнами расстегнул и уложил рядышком на землю.
- Или же ты - часть подарка для этого человека? - саркастичным тоном спросил Агнию раб и, примерившись, нанес по стволу дерева первый удар.
Глухой стук, казалось, разошелся по всей округе, вспугнув парочку птиц. Затем за ним послышался еще один. И еще.  Стук вскоре обрел ритм в соответствии с ударами, что сейчас орк наносил острием топора в тело дерева. Деревце для жертвоприношения огню домашнего очага было выбрано с умом - небольшое, не слишком широкое в обхвате, чтобы можно было его свалить и обрубив лишние ветви, взгромоздить на плечо да дотащить до дома. А там уже распилить на бревнышки, а их уже рассечь на поленья. С этим всем орк вполне мог управиться самостоятельно, поэтому вновь возник вопрос - а нужна ли Агния?

Работа быстро сладилась и уже скоро хруст и шум ломающегося под собственным весом падающего дерева одиноко раздались по округе.
- А если так подумать, то нахрена мужику дрова? Вроде не холодный сезон. - бросил мысли вслух орк, с удовлетворением присев на корточки и погладив ладонью шероховатый ствол павшего дерева.
И, едва только последнее слово, не нуждающееся в ответе, повисло в воздухе, с северной стороны раздался шум и чей-то одинокий вскрик. Хель резко поднялся на ноги и, обеспокоено посматривая в сторону, откуда был крик, поднял с земли пояс. Шустро застегнув его, Улл`Парский воин заткнул топор за ремень, вынул из ножен длинный меч и быстро встал рядом с Агнией, не по-джентельменски и совсем не деликатно дернув ее за локоть так, чтобы она встала позади него. Да, к девушке орк никаким боком привязан не был... Но дед не обрадуется, если с его "внучкой" что-то случится, не правда ли? Да и не суметь защитить девицу, пусть и человеческую, от опасности было бы очень... Не круто. Поэтому придется уж не дать ее в обиду.
- Вот и сходили за дровами. - фыркнув, произнес орк, внимательно вглядываясь в слепящую цветастость дикой лесной чащи.
Крик не повторился, однако постепенно нарастающий шум приближался. Кто-то ломился сквозь заросли, нещадно ломал ветви, пробивался через победившую людское засилье природу. "По звуку это кто-то не крупный, уж точно не медведь", успело мелькнуть у Хельбергена, прежде чем неизвестное создание все же показалось им на глаза. А пока, гадая, он уже успел принять боевую стойку и представить в голове то, насколько легендарной может быть эта битва.

Увы, на закате этого дня бравый орочий воин так и не получил возможности напоить свой клинок чужой кровью. Зато волею случая оказался втянут вместе со своей спутницей в неожиданную череду событий. И начало этим событиям послужило то, что внезапно из зарослей цветущего шиповника к ним, валясь с ног, выскочила молодая женщина.
- Нашла... Кого-то... - хрипя и пытаясь отдышаться, женщина замерла, согнувшись и опершись ладонями о колени. Затем медленно подняла взгляд, скользнувший по лицам орка и Златовей. От недоумения и непонимания во взгляде отделяло то, что женщина никак не могла очухаться и привести дыхание в норму. Сдавшись и рухнув на колени, она обратилась к ним со словами: - Прошу... Не обижайте меня. Мне... Нужна помощь.
И вот тут-то раб опешил, недоуменно хлопая глазами. Даже меч слегка опустил. Как это? Это... А где же противник? Может, прибежит вслед за этой женщиной?

Слабые огни пламени, медленно пожирающее фитили крупных восковых свечей, сначала качнулись от легкого порыва сквозняка, а затем вытянулись, будто бы желая получше рассмотреть нежданную гостью. Шторы не были задернуты, но вместо упоительных видов, созданных всего одной парой трудолюбивых человеческих рук и неостановимой чередой дней под руководством более древних и могучих сил, была лишь ночная темнота с едва проглядывающимися сквозь нее силуэтами. Господин Грендель никогда не зажигал на ночь фонарь, висящий над крыльцом, чтобы не привлечь теплым светом ни диких выходцев из леса, ни случайных заблудившихся проходимцев. Расстеленная кровать так и манила орка в свои объятия, который, опешивши, замер рядом с ней, одной рукой держась за край одеяла, а другой за махровое полотенце, обернутое вокруг бедер. Сходил, дьявол побери, в душ. Приготовился, мать вашу, ко сну.
- Ты какого хрена приперлась? - хмуро и недружелюбно, словно и не услышав слова, ранее сказанные Агнией, рыкнул Хельберген.
Златовей всем своим видом напоминала мышь, углядевшую оставленную без присмотра крупу. И как же это моментально откликнулось раздражением внутри зеленокожего. Нет, ну ты только глянь. Нос девка чуть ли не к потолку задрала, глаза прищурены, сверкают, на губах полуулыбка ходит. Зазналась вмиг лишь оттого, что сумела на несколько секунд вызвать удивление в чужом взгляде. Теперь стоит, бессовестно и совсем не смущенно пялясь, да в пальцах перебирая мелкие фигурки из дерева. Нет, ведьму резкой грубостью так просто восвояси не отправишь. Силу применять он не хотел, ведь последствия определенно потом подпортят жизнь, а честные и вежливые слова на человеческую женщину тратить не собирался и скупо берег их, как бедняк с последними тремя фиорами, на более достойных.
- Говорят, детей вашего народа учат не заходить в чужую комнату без стука и приглашения. - съязвил Хель, однако же сделал несколько шагов ведьме навстречу. В прямом смысле. - Или же тебя еще и укладывать нужно, словно непослушную пятилетнюю девчонку? Без сказки и поцелуя в лоб заснуть не можешь?
Не спрашивая разрешения, орк забрал фигурки из чужих рук и окинул их взглядом. Дерево, чью форму когда-то умелый ремесленник сумел изменить вопреки первоначальному замыслу природы, успело впитать телесное тепло розовых человеческих ладоней и охотно им теперь делилось. Пальцы медленно прошлись по отшлифованным краям, огладили длинные заячьи уши и худой волчий бок. Крепкий ноготь указательного пальца поскреб и не без того облезшую от времени краску, отчего оба неживых зверя обзавелись еще по одной "проплешине" в покрасе. Ненастоящие глаза с криво-вырезанными зрачками, казалось, смотрели не менее выжидающе, чем Агния.
- Смешно. - тихо проговорил воин, не торопясь возвращать фигурки владелице и продолжая осматривать их так, будто бы они обладали более интересным внешним видом, нежели это было на самом деле. Тепло Агнии уже окончательно покинуло старое дерево двух маленьких скульптурок и теперь охотно заимствовало его от рук Хеля. Воспоминания полезли в голову и попытались заменить собой то, что на самом деле видели сейчас глаза. Так хотелось в них погрузится, вновь вспомнить и размыто ощутить все то, что произошло когда-то... Но не при посторонних, нет. Повремените, воспоминания и образы. Не исчезайте, словно мираж в пустыне. Останьтесь ненадолго, ведь вы сейчас нужны как никогда. "Значит, нужно лишь сыграть с этим ребенком в теле взрослого в эту жалкую игру и она отстанет. Награда, конечно, не самая интересная и совсем не добавляет азарта, но на большее тут рассчитывать и не придется",  подумал орк, подкинув на ладони фигурки и с ответным вызовом смотря в глаза ведьме.
- Я принимаю твое предложение, девчонка, пусть ты и умудрилась оскорбить меня по нескольким пунктам. Раскладывай доску, а я пока оденусь. Да слушай меня внимательно, так как то, что я тебе сейчас скажу, сможет уберечь такую легкомысленную чучундру, как ты, от возможных неловкостей и неприятностей при общении с другими чистокровными орками.
Вернув фигурки обратно девушке, Хельберген отвернулся и с вызывающим спокойствием стянул с себя полотенце, принявшись неспешно одеваться.
- Ты зашла без стука и приглашения в чужую комнату к тому, кто тебе не друг, не родственник и не приятель. Если ты, как и остальные представители твоей расы, думаешь, что все орки дикари, живущие без правил, законов и норм поведения, подобно свиньям в хлеву, то советую поскорее изменить свое мнение. Иначе я легко могу однажды совершенно случайно забыть прямо во время битвы, что барышень нужно защищать в первую очередь. А кто-то другой, кто не в рабстве у всяких старых пердунов, может без разговоров выпроводить из своей комнаты силой.
Дом был спокоен, а остальные комнаты кроме этой были тихи, молчаливы и словно заброшены. Ни одна мышь или термит не подтачивали крепкие, все еще пахнущих смолой, стены. И пока снаружи, не смотря на позднее время суток, все еще кипела жизнь и происходили свои истории от мала до велика, здесь, в этой избе, воцарилась настоящая застаивающаяся, как воздух в закрытом помещении, тишина.
- К тому же явилась ты сюда со своими условиями, даже без предложения компромисса и встречных вариантов. Ты даже, дьявол тебя побери, не предложила заняться этим в другой день. Тебя приспичило, видите ли, поиграть на ночь глядя. Неужели тебе больше нечем заняться? Чем вы там, ведьмы, вообще занимаетесь? Гуляете голышом по лесу, ищите цветок папоротника и принимаете другие обличия, чтобы совокупляться с животными?
Чистая одежда приятно прилегла к телу, а остальное обмундирование было тщательно сложено и убрано под кровать. Короткий кинжал, покинув оковы ножен, был спрятан под перьевую подушку с мысленной мольбой о том, чтобы не пришлось его использовать. Закончив, раб повернулся обратно к Агнии, опустился прямо на пол и жестом пригласил ее занять место напротив. А чего она ожидала? Что они рассядутся на его кровати, как друзья на совместной ночевке?
- Эта игра, которую ты сейчас предложила с таким видом, будто бы планировала спровоцировать меня на положительные эмоции, является ничем иным, как издевательским плевком в сторону традиций и настоящих игр моего народа. - мужчина скрестил руки, а клыкастый рот растянулся в снисходительной усмешке. - Наши игры более сложны и разнообразны, ведь, как ты и подметила, мы стремимся воспитать в наших детях способности к грамотной тактике и планированию. Неужели ты веришь в то, что игра, в которой персонажами являются лишь два самых простых животного, может быть нашей? Нет-нет, девчонка, тебя обманули. Так слушай же целую историю.
Орден Камелии, состоящий из зануд-ученых и исследователей, никогда не оставлял раба в покое, пытаясь воспользоваться тем, что тот не представлял для них угрозы. Постоянные расспросы, уловки, попытки выведать хоть какую-то крупицу информации о родном племени следовали друг за другом, как поблескивающие на плетенной рыболовной сети крючки, на которые по их мнению орк должен был охотно клюнуть без лишних расспросов. Да только не на того дикаря делали ставку ученые. Им бы, по хорошему, уж смириться и начать искать иной объект для изучения, более болтливее и дружелюбнее. Но ведь без упрямства и терпения эти люди и не были бы собой. Интересно, как бы отреагировали эти длинноносые умники, вдруг узнав о том, как спокойно Хель рассказывал Агнии, пусть и незначительной, но все же интересный фрагмент из жизни своего народа.
- Эту игру посмели изобрести воры-полукровки и ушлые торгаши-гномы. Примерно десять-пятнадцать лет назад, насколько мне известно с чужих слов и слухов, соседнее племя изгнало всех полукровок со своих земель по приказу шамана, которому наши боги послали видение о том, что своей слабостью и неполноценностью те могут из простой обузы очень скоро превратиться в настоящую угрозу для выживания. Под изгнание подвели всех: мужчин, женщин, детей, их порочных родителей. Просто за один день собрали на главной площади, щедро выдав провизию в дорогу на неделю да без напутственных слов отправили их за границу Улл`Парсы. Уж не знаю, сколько из них добралось живыми до Хельдемора,  а сколько сумело успешно закрепиться на чужой земле подобно сорнякам, да кто-то из них решил на утеху чужакам поторговать кое-какой информацией. Что ты на меня так смотришь, женщина? Не понимаешь, к чему веду? Тогда скажу прямо и сразу - полукровки растрепали тем же гномам правила многих наших игр. Надеюсь, что эта предательская и бесчестная грязь получила за подобный поступок лишь по пол миски похлебки из крысиных потрохов и по кружке помойной воды. Ну так вот... Но поскольку наши игры слишком сложны для ваших умов, то ушлые гномы подкорректировали и изменили правила, чтобы их легче было бы продать. Невероятно... Вот так просто взять что-то из чужой культуры, исказить ее до состояния неузнаваемой химеры и продавать остальным... И вы еще нас называете бескультурными и не уважающими другие расы дикарями?
Гнева не было ни в сердце, ни в словах. Лишь усталость и задумчивость. Новая рабская жизнь вдали от дома многое показало молодому орку того, чего бы он не хотел видеть. Что хотел бы забыть как можно скорее. С каждым годом груз неволи и пережитого все сильнее давил на плечи, спину, шею, заставляя постепенно опускать голову и смотреть себе под ноги. Сколько он еще сможет продержаться?
- В изначальной игре фигурок ровно тридцать. - со вздохом добавил Хельберген, совершенно без энтузиазма скользя взглядом по игральной доске. - И ровно половина из них олицитворяют не животных, а великих предков, которые когда-то, согласно истории, победили пятнадцать грозных звероподобных монстров, что разоряли наши земли. В те времена было пролито много крови, смерть пропитала воздух, а тела закрыли собой землю. И вот теперь приходишь ты... Показываешь мне какого-то косого зайца и косолапого волка из дерева.
Воин расставил фигурки на изначальные позиции и, не глядя на Златовей, произнес:
- Один раунд и расходимся, поняла?

Толпа детей шустро сновала по бальному залу, поспешно и устало снимая и убирая украшения предыдущей ночи и вешая новые. Еще не успевшие отцвести и опасть лепестками букеты обильно выбрасывались прямо из окна и заменялись на свежие и пахучие. Из-под длинных столов, укрытых ажурными скатертями, выметались горы мусора и объедков, самые пригодные из которых дети шустро поедали на ходу. Это была одна из немногих возможностей дать своему организму пищу во время проклятой и медленно убивающей их работы. Вторая и третья смена маленьких слуг сейчас наслаждалась беспокойным и кратким сном прямо на полу одного из коридоров, а те, кто был вынужден бодрствовать и трудиться, только и могли думать о том моменте, когда их подменят. Они уже давно не думали ни о родителях и близких, ни о друзьям, ни о той жизни, которая могла бы у них быть и которая была отнята. Они знали, что не вернутся и не доживут до совершеннолетия. И понимали, что их жизни никогда не станут легче. Но уйти на своих условиях и освободиться от чужих оков хватало смелости лишь единицам.
- Посуда готова.
- Несу скатерти.
- Где розы? Мне не хватило на три вазы.
- Сейчас прибудут, я уже за ними направляюсь.
- Нужно смахнуть с люстры конфетти, кто-нибудь возьмите стремянку и идите за мной.
Не по возрасту серьезные и деловые речи раздаются тут и там детскими тонкими голосами. Еще полтора часа осталось до нового ночного бала Господина, а работы так много, что на худых, изможденных лицах прорисовывается суетная паника. Многие от усталости могут заснуть прямо на ходу или в процессе работы, споткнуться на ровном месте или впасть либо в истерику, либо в апатию. Оттого дети и работают и парами и группами - не сколько помогают, сколько контролируют друг друга. Тощая рыжая девочка какое-то время держит для брата стремянку и сонливость в ней пока что выдают лишь мешки под глазами и широкие зевки. Но спустя несколько минут ее мозг сам, без разрешения хозяйки, пытается спровоцировать "аварийное отключение", отчего девочка теряет сознания и падает на бок, все еще держась за ножки лестницы и увлекая ее за собой. Ее брат, не успевая даже крикнуть, неудачно падает, задевая затылком край стола. Парочка других мальчишек шустро подхватывают его, пока что живого и стонущего от боли, под руки и уносят в лабиринт коридоров. Девочка в выцветшем красном платье спешит поскорее смыть растекающуюся дорожкой по блестящему полу кровь. Все, что на прощание говорят об упавшем ребенке остальные, это:
- Повезло. Отмучился. 
Затем все разом замирают и поворачивают головы на звонкий стук высоких каблуков и хлопки ладоней.  Господин наконец проснулся и теперь пришел, чтобы проверить уровень готовности бального зала к новому ночному балу.
- Ну что, мои дорогие, как продвигается работа? Все ли в порядке? Всего ли вам хватает? Ах, как хорошо, как замечательно! Как вы угадали с лилиями, мои чудесные малыши! Значит мои уроки не проходят напрасно! Ну что же, а теперь давайте ускоримся и поторопимся, хорошо? Эта ночь тоже будет особенной, так как я вновь отыскал свою любимую компаньонку по танцам! Она дерзнула нагло пропустить несколько моих приглашений, однако же недооценила мои возможности. Ах, как чудесно... Я вновь ее сегодня увижу... Правда ведь чудесно, мои дорогие? Вы рады за меня?
Голос Господина звучит ласково, дружелюбно, даже приторно. Но каждое слово заставляет детей вздрагивать и втягивать голову в плечи. Очередная ночь, что будет полна роскоши, изящества, разврата и наслаждений для одних. Очередная ночь, терзающая страхом, болью, усталостью и безысходностью остальных.

Фигурки зайца и волка безэмоционально таращились друг на друга, в последний раз замерев на доске на расстоянии в одну клетку друг от друга. Игра закончилась вынуждено и без победителя, внезапно совершенно случайно выявив ошибку в правилах. Ни вперед, ни назад. Оба игрока застряли, угодив в странную и непродуманную авторами ловушку из неостановимой череды пропуска собственного хода. Эдакая петля, кольцо, которое не разорвешь по обычным правилам. Жертва и хищник могли лишь смотреть друг на друга и, подчиняясь высшим силам, замереть на месте. Из этой ситуации, разумеется, был выход - одному из игроков следовало лишь по договоренности уступить другому право на полноценный ход и тогда бесконечная петля пропусков лопнула бы и исчезла. Но ни Агния, ни Хель уступать не желали. И орк, уже желавший поскорее лечь спать, решил все же первым пойти на компромисс.
- Ничья. - неохотно пробормотал он, почесывая затылок и сонливо посматривая ведьму. - Мы оба ничего не получаем, разве что ты наконец свалишь из моей комнаты нахрен. А днем перед дорогой, если захочешь, сможешь придти отыграться. Идет?
Не успела Златовей все обдумать и ответить, как до их ушей донесся пронзительный  и протяжной девичий визг. 
- Нет, нет, нет, нет! Только не туда! Только не опять! - крики, полные ужаса, всполошили тишину дома подобно грому. - Уходи, уходи! Оставь меня в покое!
Орк мигом вскочил на ноги, обулся и вытащил из-под кровати меч.
- Это же голос той девчонки, которую мы подобрали? - неуверенно произнес воин.

Орк и Златовей быстро добрались до второго этажа и комнаты, куда хозяин дома на время подселил подобранную "родственничками" Качи незнакомку.
- Я же тебе сказал сидеть в комнате! - фыркнул дикарь, недобро косясь на Златовей, увязавшуюся следом.
Из-за двери вместо криков теперь доносилось причитание и всхлипы. И... Два голоса? Один узнаваемый, другой нет. Держа в одной руке меч, Хельберген подергал ручку двери. Закрыто. Затем со всей дури обрушил на нее череду громких звуков.
- Какого хрена там происходит?
- Помогите, помогите! Он меня нашел, он меня нашел! - с новой силой раздались крики.
"Дьявол, а где Грендель? Неужели не проснулся даже от таких криков", быстро промелькнуло в голове орка. А затем тут же всплыл возможный ответ - а вдруг он как раз внутри?.. И пытается... "Это не мое дело, но если она продолжит орать, то спать не даст никому", решил Хель и без церемоний выбил дверь. Едва только показалась комната, как вся раскрасневшаяся от слез и паники незнакомка рванула к Агнии, вцепляясь ей в руки и прижимаясь, как испуганный дикой собакой ребенок жмется к родной матери. Посреди комнаты, вальяжно опираясь на трость с украшением в виде серебряной свиной головы, стоял мужчина, облаченный в яркий и дорогой праздничный наряд. Лицо его казалось белоснежным из-за толстых слоев пудры и лишь тонкие черные усики да подведенные красной помадой тонкие губы выделялись на общем фоне.  Пышный и белый, как цветущий хлопок, парик украшали маленькие, не больше ягоды вишни, красные розочки с позолоченными краями лепестков. Взгляд этого человека изучающее скользнул по ним.
- О, новые возможные гости для моего бала! Новые лица! Обожаю! Дорогуша, это твои друзья?

Отредактировано Хельберген (12.08.2021 09:12)