Братья Ничтожества

[indent]Разноразмерные зрачки шалили в глазах шута — хозяин канализационной комнаты легко впечатлялся резким сменам настроения в коллективе и суетливо тревожился разгорающейся сцене скандала. Какое-то время казалось, что шумные гости позабыли о присутствии паренька в ярком наряде и, теряя самообладание, принялись бранно выяснять отношения — совсем как неблагополучные супруги в ситуации обмена мнениями на значимую только для них тему. В эти секунды скоморох был предоставлен самому себе и горечь от проигнорированной антропоморфным котом просьбы лишь подначивала, качественно усиливая и без того яркое переживание пироманта. Вряд ли в пылу бестолкового спора кто-то из вас успел заметить, как из ментального тела изуродованной множественными порезами руки вырвался импульсивный сноп искр.

[indent]— Не глупите, уродцы! Молельно произнес поборник театральной драматургии и попытался схватить аристократа за белый рукав — действие скорее рефлекторное, нежели сознательное, принесло реакцию отчуждения: мягкотелый медиатор оказался отброшенным в сторону волей непреклонного раздражения. Тогда комедиант пустился в нервную пляску по комнате, стал отчаянно размахивать руками в разные стороны и выкрикивать смысловую сумятицу в девиации эмоционального бессилия, — тринадцать! Десять! Пять! У овцы врастает прядь! Подстриги любимца быстро — станет головою лысой он молиться! Руки всуе ты сложи и молись, кладя ножи: если можешь не убиться, то учи овцу склониться! Бог под солнцем не живет — Бог над небом правит впрок: если прядь куда попала, то и шерсть его достала! Из дареного руно — вера делает добро!

[indent]К моменту, когда визуальный фелид покончил с назидательными разъяснениями и буквально вдолбил партнеру по несчастью философию чуткого обращения с желудком, отчаянный боговер успел отдышаться и теперь вновь стоял внутри надуманного защитного барьера — посреди дощатых стенок удаленного ящика. Выглядывающие из-за заколоченного края брови, дополняемые красной шапочкой с бубенцами, сохраняли красноречивый изгиб комбинации удивления, страха и любопытства.

[indent]— Любовнички помирились? Дрожащий голос адресовал вопрос скорее собственному подсознанию, нежели реальным собеседникам, — вы точно бессмертные! Иначе как объяснить, что вы так шумите? Хотите, чтобы нас тут все услышали? Или думаете, что если один из вас — большой кот, то здешние двуногие крысы ему не страшны, а? Все эти вопросы то ли из-за выбранной интонации, то ли из-за амплуа их автора воспринимались, как паранойя, однако, если задуматься над их содержанием чуть поглубже, то мыслительности открывалась очевидная правда — история с саркофагом ничему не научила вынужденных партнеров. И они продолжали привлекать отчаянно много внимания. Как раз в это мгновение в гулкой отдаленности этажного возвышения прозвучал преломленный несколько раз крик — сигнал отчаяния и страшной кары, достигнувшей незнакомца на острие ржавого клинка одного из ревенантов склепа.

[indent]— Уродец! Демиург нелепости излишне облокотился о край коробки и, не справившись с балансировкой, перевернул насиженное вместилище вместе с собой внутри. Ветхая и успевшая отсыреть древесина гнусно заскрипела, недобро погнулась и лопнула подобно старой бочке, которую чрезмерно старательно набили селедкой. Подле места крушения послышался звон катящегося металла и скоморох ловко попятился к железной решетке прямо на четвереньках, — монетка! Радостно констатировал он свою поимку, едва не столкнувшись головой с нижними прутьями подвижного ограждения. В какой момент он успел забрать ее обратно у бледного эльфа?

[indent]— Уродец! Повторил он вскоре, как только солнечный диск оказался надежно припрятанным в мешковатом кармане выцветших штанов, — зачем ты ищешь диво-дерево? Здоровый зрачок шута с пристрастием вглядывался в эльфийское лицо, пытливо изучая любые мимические изменения гостя, — хочешь восстановить глаз своему питомцу? Оно это может! Рассказчик разразился непроизвольным приступом смеха и не мог успокоиться ощутимо долгую паузу в несколько минут. Из глаз несчастного стали проступать слезы, а на худощавом лице — супротив слышимому веселью — отразилось вполне физическое страдание, — вы хотите, чтобы я отвел вас туда, да? Это даже худшее наказание, чем если бы вы оставили очередную зарубку на моей коже, — погруженный в воспоминания и фантомные боли, он сел на корточки, обхватил кривые ноги такими же несуразными руками и стал и беспокойно раскачиваться на месте.

[indent]— Останки лорда.., — повторил бедняга позже, нащупав в глубинах сознания поздний вопрос рыжего зверя, — а ведь Инубис тоже пойдет к дереву.. вы врете.. вы с ним.., — резко загораясь энергией, аналитик чужих намерений в одном ловком прыжке оказался стоящим на пружинистых ногах и неожиданно для самого себя помчался в сторону пирата. Резкий, точный и стремительный спринт оборвался глухим бессердечием столкновения. Мужчина схватился обеими руками за горло, запенился и, противоестественно выпучив глаза, отшатнулся на несколько шагов назад. На лезвии ножа, что по-прежнему крепко удерживал котообразный исполин, образовался характерный узор красной краски, а во взгляде жертвы эмоционального давления — боль, вынужденность и ожидание близкого успокоения. Он попытался вдохнуть спасительный глоток воздуха, но кряхтящий гортанный звук проигнорировал человеческие мольбы о спасении — комедиант припал на одно колено, сплюнул красным на землю и неприятно рухнул лицом в каменную плиту, так и не сумев разжать руки.

[indent]И на том действо могло бы закончиться, а ваши головы посетил бы вихрь усиленного размышления на тему дальнейших действий, да только дышать стало невыносимо сложнее. Искра, выпущенная вашим знакомым минутами ранее, воспламенила стог сена, а пламя, разрастающееся попутно вашему скандалу, планомерно заполняло комнату гарью и дымом, которые в отсутствии окон и дымохода формировали зловредный смог. Обессиленный и по-прежнему голодный аристократ во время попытки подняться на ноги ловит себя на головокружении — кислородное голодание удручающе комбинируется с аскезой в потреблении пищи. Пират же, обреченный принять на себя ответственность за хладнокровное убийство невинного, может попытаться собраться с силами и сквозь дым разглядеть единственный путь к отступлению — решетка, соединяющая жилище шута с остальной частью канализации, открыта и предоставляет вашему обозрению длинную круглую кишку омерзительного тоннеля. С другой стороны, вам ничего не мешает умереть и вернуться в склеп. Решать вам.

Техническая часть