Круговорот учителей и учеников и правда был заложен в этот мир. Но желал ли на самом деле старый сукин сын быть превзойденным своим протеже? Или он всегда рассматривал юных дарований как свою пищу, которую необходимо было перед употреблением замариновать и поперчить, добавить вкуса и насыщенности.
У Винсента же когда-то было свое маниакальное желание – побеждать непобежденных и придавать через это действие веса своей собственной жизни. Иными словами, поглощать поверженных. Никого, приятель, не напоминает, нет?
Напоминает, и от того тошнит, даже спустя столько пройденных зим.
Но вещи с плохими воспоминаниями не выбрасывались, они так же находили место в сокровищнице воспоминаний, как напоминание, как очередной нужный, пусть и болезненно тянущий крючок в потоке времени. И этот меч с кругом из треугольников возле рукояти тоже будет таким напоминанием.
Прошлое, как и история, и правда не книга, это сотни разрозненных слов, самых ярких и живучих, все остальное выцвело и растворилось. Время не щадило.

Черная волшебница справилась сегодня прекрасно, но чего ей это стоило до конца знала только она сама.  И за это бессмертный был благодарен ей, и еще за ответные привычные щипки, которые помогли ему унять за эти сутки сильно раскачавшиеся весы у него внутри. Союзникам следовало направиться вперед, как корабль с экспедицией в неведанные и неизученные земли, но они все возвращались назад, по следам «былой славы». И от этого душа протиралась сильнее, как дерево оголялось под наждачкой, проводимой по одним и тем же местам.

Что желал Винсент в прошлом – боевой славы и как можно больше, что желал Винсент сейчас – умиротворенности и не раствориться во времени. Именно что второе отнял старый сукин сын у него, и это оказалось ценностью куда большей, чем слава.
Теперь, приятель, ты можешь забрать всю славу, заполучить признание и титулы, громче прошлого заявить о своем мастерстве и непобедимости. Но это больше не нужно, это есть в достатке, только руку протяни и пожелай.
Возможно, именно этим руководствовалась и чародейка в своем случае – жизнь, которую наставник у нее забрал.
Но вернет ли уничтожение некроманта то, что он забрал у них?
Навряд ли, приятели.

- В тот момент, когда оно было загадано.
- Но что делать, когда ты желаешь одинаково сильно и первого, и второго? Желаешь утаскиваемой на дно мести, и желаешь свободной жизни разом, не по очереди? – задал он тоже негромко вопрос, заканчивая за некроманткой по-своему, и глаз от рядов недвижимых флагштоков не оторвал, не получилось.
Беда желал умиротворения, желал уединения-спокойствия, в том числе от ночных призраков, и желал головы, нагруженной повседневными, простыми заботами. Но он и так же желал остаться воспоминанием в этом мире, не исчезнуть без следа в бесконечности, остаться причастным к времени и месту, пусть никто и не поставит в его честь бронзовую или каменную статую.
Еще была месть, и было «сегодня».
Противоречиво. Как и монета, которая не может упасть сразу на две стороны.
- Оно может быть твоим или не твоим. И только.
Еще оно может быть навязанным, подкинутым и украденным у иного или позаимствованным неосознанно. И все будет казаться правильным и твоим ровно до того момента, как не исполнится. Но после, вселенской радости или облегчения не последует, только разочарование и сводящая глотку горечь-осознание.
Какое желание, приятель, было по-настоящему твоим? И было ли из них какое-то истинно твое, или все они проистекали из той ситуации, в который ты оказался здесь и сейчас, в своем бессмертии?
Даже желание конечной смерти… откуда оно пришло и кто его истинный владелец?

- Желание может быть еще уместным или не очень. Вот, например...
Беда было начал проваливаться в мысли и погоню за возникающими сейчас ощущениями, молчаливые и бездвижные флаги принялись сливаться в одно большое, грязное и смешанное полотно в длинном зале, но голос некромантки с «предостерегающей» усмешкой неожиданно цепанул крюком.
После же последовала странная тактика объяснения, странный наглядный пример, который в этих каменных, застывших стенах уж точно никто не практиковал. Кто кроме ведьмы имел столько наглости, эгоизма и уверенности для такого «учения»?
Знакомый мокрый цветочный аромат вновь наполнил голову мечника, подталкивая его изуродованные пальцы прикоснуться к завязанным черным волосам. Он ответил на скоротечное прикосновение не задумываясь, ощущая легкий привкус сладкого вина. И ни капли пепла с вороньего крыла.
Этим нужно было закончить разговор вчера вечером, не громкими, раскатистыми словами. Но слова летят куда быстрее, подхваченные ветром.
- ...это было не очень уместное желание, но я не могла в нем себе отказать.
- Как сказать-то... Не намекаешь ли ты на то, что уместность - это всего-навсего бред собачий? Смотри потом не жалуйся, когда я воспользуюсь твоим учением. – Беда наконец осознанно моргнул несколько раз, выпуская воздух из грудины и делая шаг прочь от зала с выцветшим флагом среди иных.
Время стирает, но ветер помнит.

- Пойдем в твое настоящее.
- Знаешь, здесь есть уединенный, темный, с пылью и паутиной, как ты любишь, закуток под лестницей на башню. Показать? – произнес рыцарь, ступая за бывшей баронессой в сторону караульных. В голосе его послышалась знакомая чернокнижнице «удаль», пусть и несильно накрученная.
- Или это все-таки совсем не уместно? – он несильно гоготнул, возвращая слова.
У него и правда было что рассказать. И только краем глаза он задержался на флагштоках, но пшеничное поле не заблестело на прощание, не выглянуло солнце – Винсент из настоящего был им чужаком. 

Когда союзники вернулись в отведенную им темную комнату, дойдя до квадратной площади пешком несколько улиц, то некая тень бесшумно слетела с той стороны окна, исчезая в ночи. Показалось, наверное, все оставленные чародейкой вещи были на своих местах, не тронутые. В помещении было тепло, под полом едва слышно журчала вода, топили видимо посильнее в эту ночь. Нажаловались высокородные гости, даже если такое поведение здесь было не уместно?
- Нам выдали проводника по пустоши, он будет ждать нас на западных воротах завтра целый день со всем необходимым для дороги. Проводник знает гейзеры, как свои пять пальцев, именно он вытащил остатки учеников. Но есть нюанс, о котором меня учредитель сразу предупредил – он немой. – произнес бессмертный, не спеша снимая белую тунику рыцаря и черно-белую накидку, которая к нему никаким образом по-настоящему не относилась.   
- Но спорить с этим я не стал, как и отвечать на так и не на заданные им вопросы тоже. – Беда достал из ворота пожелтевший пергамент-письмо и покрутил его в пальцах. Старинный меч с изогнутым, расширенным острием так и не побежденного наставника нашел свое место рядом с мечом бродяги, рядом - как тогда за столом на пиру.
То был последний раз по-настоящему рядом. 
Винсент кинул на комод черный не украшенный ничем камзол, предварительно положив окровавленный платок рядом, оставаясь в желтоватой рубашке. Из широкого ворота выглядывала ткань перевязки.
-…прочтешь мне? – неожиданно спросил воин, с негромким сопением усаживаясь на застеленную слугами с утра кровать, и протягивая некромантке старое письмо-завещание так и не побежденного учителя.
Еще один прыжок в прошлое, или все-таки мост в настоящее?
Это было по-настоящему «его» желание разделить с ней это, уместное или нет – не важно.

Отредактировано Винсент де Крориум (10.12.2022 18:32)

- Нет уж, давай-ка уместность все-таки буду определять я.
-…слушаюсь и повинуюсь, так как воспитанная из нас двоих здесь ты, ну, и обворожительная тоже. – произнес мечник, раскрывая рот шире и подчеркивая чересчур лестной интонацией произнесенные слова. Только медовой лестью это на самом деле не было, Беда был вполне уверен в том, что говорил пусть и таким «отвлекающим» тоном.  Ему нужно было отвлечься от того, что происходило сегодня весь день, и он старался, старался не потонуть с головой.
Но это место было наполнено слишком большим количеством воспоминаний. И ветер нес их между колонами, крышами, открытыми ставнями, по полу и протискивал их между камней, где раствор от старости и непогоды покрошился и выпал.
Ветер преследовал союзников до самой комнаты, в которой они остановились.

- Чем меньше о нас болтают, тем лучше.
-…уши у нас будут все равно гореть еще несколько сезонов. – с тяжестью и непринятием, но с пониманием отозвался Винсент, не сводя глаз с того, как бывшая баронесса избавлялась по частям от своей маски-матрешки, отвлекающих вещей. Пусть она и не оголялась до белой кожи, не была обнаженной, но это ощущение чувствовалось бессмертным в воздухе.
- Это нелюбопытство не кажется тебе слишком странным?
- Нет, пока мое желание не угрожает ученикам, наставникам или городу, школе мастеров это не интересно. Я победитель, пусть и очередной, и у меня есть право просить. – уверенно отозвался Беда, ощупывая пальцами поврежденный бок под повязками – все было на месте.
- Но, если я или ты станем угрозой, суд будет быстрый, как и наказание. – он медленно и шумно выдохнул.
-…естественно, проводник будет за нами приглядывать и поглядывать. – выдал рыцарь вслух недвусмысленный намек чернокнижницы.
- Ты случаем память менять или стирать не умеешь? – неожиданно спросил Винсент, приподнимая брови.
Вдруг, она умеет и сотворила с его памятью нечто, что он и не помнит!
- На крайний случай капнем ему моей настойки для крепкого сна.
Ну или кулаком по голове, приятель, безотказное средство, хей-хоп! Только вот шанс прилета в гриву последствий будет повыше снотворного.

Что было сказано больше полувека назад, что это как не мост из прошлого, как ветер, наполненный воспоминаниями.
Винсент прикрыл красные от сегодняшней натуги глаза, желая сейчас погрузиться в голос некромантки.
Возможно, в этих давно написанных словах будет еще один кирпич, который Беда положит в свой шатающийся и разваливающийся фундамент. Бессмертный вздрогнул всем телом, когда чародейка выдохнула первые слова.
Перед Винсентом медленно из темноты выплыло вытянутое, с большими родинками лицо непобежденного наставника. По виску его скатилась розовая капля пота, растворяясь в седой щетине – выше медленно раскрывался тонкий, короткий порез. 
Эту царапину нанес Беда в их последний, совершенно не высокопарный и не по рыцарским правилам поединок. На самом же бессмертном были тонкий шрам на груди, сзади на плече укол-звезда, прямой порез над коленом и вылетевший боковой нижний зуб из-за прилетевшего тяжелого яблока меча – это все были подарки с того боя.
И тогда Винсент вновь оказался на спине, и подняться не смог – то ли из-за истощения тела, то ли рвущегося на куски разума от непонимания почему так и для чего.

Мой меч ни разу не лишил жизни невинного.
Не меч желает крови и лишает жизни, но рука его поднимающая – это бессмертный осознал в полной мере, его руки были по плечи в этой самой крови и ответственность он на сталь не перекладывал. Но он был за стенами школы, жил и выживал, учитель же – нет.
Не пролил кровь того, кого не должен был проливать.
- «…значит мою, учитель, должен был? Но для чего…это меня не остановило.» - задал он вопрос ветру за окном и камням вокруг, негромкому и неспешному, отчетливому голосу некромантки. Но глаза наставника, обращенные сквозь воина, в его разуме не ответили – это было всего лишь воспоминание.
Возможно, ты еще молод, и кровь в твоих жилах горяча, как огонь.
- «…нет, не молод, но я все еще жив, все еще помню и все еще иду, пусть и два шага назад и шаг вперед.» - брови Беды изогнулись над закрытыми глазами, он напрягся.
Этот внутренний разговор происходил сам собой, рвался наружу сам.
Не могу не одобрить это твое желание, к слову.
- «…ты не поверишь, но теперь твоя задница на песке мне не нужна. Будь у меня возможность выбрать, я бы выбрал посидеть, помолчать и может совсем немного поговорить. Победы стираются со временем, сливаются в одно, но вот такие моменты и слова…» - он приоткрыл рот, сипло вдыхая.
Не опозорь мой меч.
- «…не беспокойся, старый, у меня есть туча мечей для грязной работенки.» - Винсент усмехнулся, качая головой от нелепости своего ответа и некой услышанной в строках воинской наивности, и после открыл медленно глаза.
И придумай ему, наконец, достойное имя. Я так и не сумел...
-…элементарно - Свист над песком. – Беда негромко рассмеялся, ощущая, как нужный ему, обновленный красками кирпич из крепких воспоминаний медленно встал среди иных более блеклых – меч станет наглядным крюком в прошлом, его имя станет крюком-воспоминанием за этот период настоящей жизни.
- О, этот звук меча…он меня преследовал, и я был им одержим. Получится ли у меня также… - в никуда закончил Винсент, переводя взгляд с зеленых, подсвеченных свечей глаз на ножны выигранного меча.
Кажется, этот вопрос мучил его всего-то мгновение.
- Как там поживает, мисс, уместность? Мне кажется или она только что выскочила в окно? – Беда произнес почти серьезно, запуская без спешки руки под юбки и подтягивая бывшую баронессу за согнутое колено на свою часть кровати. Пораненный, избитый бок бродяги, кажется, вышел в окно тоже.
Какие имена меча, такие и фразочки, горе-придумщик, приятель!
- Следующие несколько ночей мы будем спать в палатках и на твердой земле, так что… следует как можно больше выспаться. – но вместо этого его пальцы под юбками нашли край теплого чулка и потянули его прочь. Он слишком долго не видел черную баронессу, и в целой части грудины у него из-за этого тянуло.
Найдут ли они в следующие несколько дней в гейзерах след некроманта, филактерию – может это не единственная важная вещь? Важно еще – воспоминания, которые становились фундаментом для того «замка», который не падет.
Или, наоборот, развалится в полный ноль, когда из него исчезнет один единственный кирпич…

Отредактировано Винсент де Крориум (22.12.2022 18:42)

Бессмертный разум как бесконечный, закольцованный поток речной горной воды – все в нем перемешивается. И происшествия вчерашнего дня, песок и ткани, вкусившие кровь, помятая и исцарапанная сталь, разъедающий глаза и кожу пот, сотни голосов над ристалищем ни о чем и сразу о всем – все это упало в эту реку, смешалось с иными «вчера», которые на самом деле произошли далеко не вчера. Но у бесконечной жизни были свои правила насчет «вчера», и рыцарь со своей человеческой памятью не мог изменить этого.
Сколько было забыто-потеряно в этом «водяном потоке» и сколько неожиданно всплывало на поверхность этой реки, подсечённое нужным крючком-наживкой, прямо как на рыбалке.
Но все равно истинная ценность была только в «сегодня». Сейчас происходило прямо здесь, прямо в эту секунду, никаких крючков и подсечек для этого не нужно было, только смотри и глаз не закрывай.
«Сейчас», в отличии от множества «вчера», у Винсента было только одно.
Но что станет с твоим «сейчас», приятель, если твой фундамент-замок из разной яркости кирпичей «вчера» на берегу этого потока речной горной воды снесет к чертям?
Подумаем над этим «завтра» - прекрасное слово, беззаботное и глупое.
Как раз для столетнего воина. Но никак для увядающей некромантки.

- Неплохое имя для меча. Наверняка он был бы доволен.
-…поверь, это не важно. Как там говорили в то время: «До тех пор, пока ты ищешь одобрения старшего, ты остаешься младшим. Просто делай то, что должно, и одобрение найдет тебя само.» - Беда с каплей воинской самодовольности вздернул подплывший с одной стороны из-за удара в шлем подбородок.
Сколько было высокопарных слов в этих стенах не передать, но столько же было и правдивых и мудрых советов, и режущей правды.
И все, что Винсенту нужно было сделать тогда, так это прислушаться к этому высказыванию и не вступать в поединок с наставником из раза в раз.
Признай, приятель, что внутри ты желал не только победы над учителем, точнее не столько ее…
Но сейчас же свист над песком из-за мастерски и быстро разрезаемого наставником воздуха, гипнотизирующий всех, кто смыслил в этом стальном ремесле, медленно сошел на нет в голове бродяги.

- В окно прыгать высоко.
- Ничего с ней не станет. Не беспокойся, там как раз растут кусты, кажется, твоей любимой розы. Завтра на выходе и подберешь ее как раз. – он оскалился, но морщины вокруг глаз его расслабились, как и сам взгляд, когда цепкие пальцы скользнули к его затылку.
Винсент ощутил в этом самом затылке сильное желание в большом куске «сейчас» - в призе в конце концов! И зеленые, частично спрятавшиеся за опущенными веками глаза, когда его пальцы победоносно сжали бедра под юбками, были совершенно за.
Никакой жалости к уместности, разве нет?...
В эту ночь между ними все было крайне медленным, неспешным, растянутым – таков был приз. Но песье утро все равно наступило и постучало в окно слепящим солнечным светом и звоном колоколов, призывающих к новому воинскому дню…
И какое-то едва заметное волнение в рассветном воздухе можно было ощутить кончиками пальцев. Оно висело в комнате ровно до тех пор, пока они не поднялись с теплой кровати. Гейзерова пустошь не была променадом в саду. И единственное, что должно было успокаивать, но все равно не успокаивало воина – огня там не было.
Но кулак не смеет разжиматься, приятель, тем более победителя Всекрушащего.

Приподнято-бодрое настроение чародейки все-таки сделало свое дело. И еще эта запутанная, с множеством участников и действий история отвлекала и забивала голову бессмертному. Он и не противился, пытаясь вникнуть в рассказываемое.
Шалости высоких господ – скучала ли некроманта по ним, желала ли она вариться в этом «супе» чаще?
Доспехи воина и боевого коня были уже упакованы в ящики, в которых они сюда и приплыли. Рыцарь вновь стал бродягой, но на улицах спешащие по утренним делам воины все равно узнавали Винсента, останавливались и ударяли кулаком. Еще не скоро это прекратиться, но человеческая память имеет границы.
- Удивите меня. Развлеките. Покажите самое необычное, то, от чего у меня дух захватит.
- Как же хорошо, что ты не стала брать с нее пример, ха! – вставил свои пять копеек Беда, шлепая ртом и несильно из-за побитого бока гакая, и направляя наевшегося за ночь овса Приятеля прочь от низко висящей вывески магазинчика.
-…внезапно появляется рыцарь. Вот прямо такой же, как твои товарищи по арене…
-…эй-эй, мои товарищи только говоришь! То есть я не похож, где это я не похож?! – неожиданно громко и показательно возмутился воин, специально, но не сильно сталкиваясь боками коней на небольшом перекрестке. Повозка с боковой улицы предусмотрительно остановилась, пропуская всадников.
- Думаешь я не подтрусь нотами на глазах у всех?!
Его забавляло прерывать чернокнижницу своими репликами и принимать в свою сторону шипастые взгляды зеленых глаз в связке с возмущенно немного приоткрытыми, подведенными губами, когда она готова была продолжить свой рассказ.
Но главное здесь было не переборщить, все-таки уместность в кустах розы не была забыта.

- А у нашей красавицы, смотрю, глаза заблестели, и щеки все ярче и ярче. И что ты думаешь?
Винсент оскалился во все оставшиеся зубы, прекрасно понимая следующий поворот истории из жизни. Новизна и шок стали двигателями этого поворота судьбы, и не в первой. Это было похоже на объездку коней, когда со временем объездчик начинает искать самую злую тварь, не до конца осознавая это.
Беда на миг прикрыл глаза в седле, переносица его напряглась. Но ничего ужасного не происходило, он просто вспоминал. На это указывали его зубы, закусившие край верхней губы.
Но после, когда он открыл глаза и склонил голову к бывшей баронессе, его зрачки предательски блестели.
- Так что турниры, скажу я тебе, разные бывают. И по-разному кончаются.
- Еще я знаю, как кончаются всякие пышные приемы. Напомни-ка мне как тогда было? «Пьяный мужлан! Грязный нахал! Мерзавец!», нет? – он давился смехом, он щипал, и он был крайне доволен.
-…правда, пришлось подождать нцать лет пока ты созреешь! – кажется, это довольство бродяги добило и до ристалища за пределами города, настолько оно взорвалось.
Не пора ли, приятельница, подпалить усы зазнавшемуся рыцарю? Победы победами, но такое вероломство…

Еще через несколько все больше оживляющихся каменных кварталов показались западные ворота – они были открыты, но пропускной режим никуда не исчез. На въезд ждало несколько повозок, никаких истерик купцов и споров по сопроводительным грамотам не допускалось – их просто сразу разворачивали прочь. Кулак не допускал такого отношения. 
Черно-белый флаг, помещенный туда вчера заместо предыдущего, на крыше главного здания все так же был виден, но теперь мелким пятном – как далекое прошлое бессмертного. Их ждал путь вперед.
С перевернутого ведра с небольшой конюшней рядом у стены поднялся сидящий до этого молодой, черноволосый мужчина. Несмотря на щетину четко виднелся длинный, неприглядный шрам от края рта до скулы.
- Гасп, правильно? – без расшаркиваний сразу же спросил Беда, спешиваясь. Кулака к груди он не приложил, как и молодой мужчина – он не был воином. Значит, у него была иная история, и с «ножичка» она не начиналась.
Проводник кивнул, широко улыбаясь и издавая горлом нечто вроде согласия. Он низко опустил голову, приветствуя рыцаря и даму. И поспешил за небольшой стремянкой, стоявшей возле перевернутого ведра, для некромантки, если она пожелает покинуть седло тоже.
После он достал из-за пазухи несколько сложенных листков и протянул их союзникам. В них ровным подчерком было написано приветствие и дальше следовало описание тех знаков, которыми им предстояло пользоваться в пути по пустоши. Коней следовало связать единой веревкой и следовать шаг в шаг, учения этому начинались с сейчас.
- Нет, госпожа Ския, пойдет в цепи второй, я третьим. – подняв глаза от текста и кинув взгляд на чернокнижницу произнес Беда.
Кулак не разожмется, но все-таки…
Гасп только кивнул, передумав писать в своем блокноте нечто. Именно так он и общался с иными.
- И провизию и вещи распределим между моим и твоим конем, все самое тяжелое на Приятеля. – что же за всем этим стояло, какое волнение бессмертного?
Проводник вновь кивнул, и опустил глаза в блокнот. После он поднял его для союзников и на странице было написано: «куда держим путь и что мы ищем?»
Что же вы, приятели, и правда ищите… знает ли ветер?

Наконец сквозь ворота проехала повозка, громко поскрипывая под слова бессмертного и заставляя его повысить голос. Но как только выпавшая из рук неосторожного купца на козлах металлическая фляга упала о брусчатку с громким, высоким звуком недалеко с союзниками и конюшней, Винсент запнулся и резко, инстинктивно повернулся корпусом к повозке. Нечто все еще волновало мечника больше, чем ему желалось или он желал показывать. И смешные истории из богатой жизни или его шуточки за медяк никак не могли этого изменить, только если прикрыть.
В следующее же мгновение осознав свой прокол, Беда просто продолжил разговор как ни в чем не бывало, повернувшись к сопровождающему и некромантке вновь. И только напряженно подскочивший кадык из-за сглатывания через силу можно было заметить над воротником видавшего лучшие времена плаща.
Непрошедшие подавленность и заторможенность или вполне объяснимое волнение и желание оставить чернокнижницу под защитой безопасных стен?
Если, приятельница, опасность еще не маячила перед твоими глазами, возможно, она уже стояла перед глазами рыцаря, старающегося скрыть и подавить это.
Смотри, бродяга, высокомерная некроманта может этого не понять, не простить и обвинить в слабости.
Но как быть, если этой уязвимой точкой бессмертного все больше становилась она сама…

Написанный проводником вопрос самый понятный и ожидаемый, но неожиданный сейчас для Винсента поставил его в тупик. И он перевел глаза на нежащуюся на утреннем солнце чародейку в поисках ответа. Но, к счастью, много времени ей для поиска ответа не потребовалось. Не продумала ли она его заранее?
- Мы ищем одно место.
Еще какое место, приятели. Вы уверены, что вы не желаете остаться в городе, погулять по улицам, отведать целиком и полностью местной кухни, посетить старые оружейные и магазинчики, посетить усыпальницы героев с большой буквы?
Винсент желал, сейчас желал держаться от гейзеровых пустошей подальше. И почему эта мысль пришла ему только прошлой ночью!
Неужели вспомнил, приятель, этот гейзеровый не из мира сего вид целиком и полностью?
- Есть ли там именно такое место?
Но все что оставалось столетнему, почти ничего не боящемуся воину в данный момент – это наблюдать за реакцией Гаспа. И еще более внимательно за проводником сейчас наблюдала сама черная волшебница.
Гасп кивнул, Винсент скривился.

Проводник опустил негнущуюся голову над блокнотом, теперь его подчерк не был таким четким и ровным. Но медлить с ответом Гасп не стал, не в его власти было это.
- «Возле самого глубокого гейзера, жизнь там не живет.» - последние слова были написаны более жирно, с большим надавливанием. Идти естественно туда проводник желанием не горел, но приказ директора школы был понятен и не имел иного значения.
- «Завтра ближе к вечеру будем на месте, если без задержек». – дописал Гасп, показывая союзникам.
- Значит выезжаем, показывай что куда по вещам. – коротко отозвался Беда, почти поспешно. Нужно было начинать что-то делать, промедление лучше бессмертному не делало.
Нелепой, связанной цепочкой группа выехала прямиком из ворот безопасного города.
Кому вы, приятели, решаете доверить свои жизни? Кому же.

Как на зло ветра на открытой местности, когда городские стены остались позади, не стало. Можно было подумать, что горы не стали посылать путникам никаких слов поддержки. Они только наблюдали со своих высот и осуждали выбор, который сделали союзники.
Почему «на зло»? Беда знал почему, он вспомнил.
Когда компания гуськом поднялась по петляющему среди ничейных полей пути на возвышение, гейзерова пустошь предстала издалека во всем своем «великолепии».
Белые, огромные колонны пара поднимались в высь. И все это белое полотно над яркими разноцветными местами то ли земли, то ли воды, где это можно было разглядеть, пульсировало словно нечто живое.
Оно звало, оно ждало, оно предупреждало или оно просто равнодушно изничтожало все? Увы, гейзерова пустошь была также нема, как и их проводник – языков у них обоих не имелось.
И союзникам предстояло остановиться на ночлег у кромки этого.
Неужели с целью приглядеться-принюхаться к друг другу, ха!

Отредактировано Винсент де Крориум (01.02.2023 07:48)

Какими же были иные, не найденные филактерии? Имели ли они между собой различия, или разный «характер», или свою «силу»? И когда старый сукин сын поймет за чем союзники топтали дороги мира туда-сюда, не заберет ли он из «тайников» назад свои «части». В отличии от проклятых им, он знал где они были спрятаны.
Или некромант не мог их забрать, приблизиться к ним, даже если сильно желал этого. Если так, то это было на руку союзникам. Но основы этого разделяющего заклинания были до сих пор неизвестны ни черной волшебнице, ни бродяге.
Что же отдал старый сукин сын за эти филактерии, и что придется отдать воину и чародейке…

Кажется, на этой открытой местности, среди этих холмистых возвышений и впадин ничего не изменилось с тех давних пор, как Винсент сам был «ножичком». И город «кулака» маячил серо-черной точкой за его спиной, как когда-то давно.
Проводили ли испытания в Гейзеровой пустоши наставники сейчас – нет. Но это место успело вскипятить десятки детских костей до того момента, пока от этой практики все-таки не отказались.
И этот смрадный запах, сера и минералы, вонь помойного ведра или даже вонь из пасти мертвой виверны - вывести его из глубин памяти было затруднительно даже для бессмертия. Беда почувствовал эту вонь первым до того, как они поднялись на возвышение, или ему показалось, что он почувствовал…
Волосы на его руках зашевелились – ночное вновь подскочившее волнение мечнику пришлось скручивать силой. Приятель же, уловив это состояние, дернул мощной шеей в сторону, натягивая связывающую путников веревку и подтормаживая лошадь бывшей баронессы.
Гейзерова пустошь не изменилась с тех самых пор ни на грамм – в сумерках и ночью рассмотреть Винсенту это было затруднительно, но сейчас он все прекрасно видел.
Как и детально рассмотреть наблюдательный пост с воинами вдалеке. Их заметили - яркий солнечный блеск, моргнувший в их сторону, не оставил сомнений. В ответ на это Гасп неожиданно достал из кармана небольшое, круглое потертое, дамское зеркало и отправил солнечный всполох в сторону поста.
За ними никто не направиться в погоню. Но будут ли пристально наблюдать пока путники не скроются в белом, серном дыме?

В итоге, с приближением к гейзерам, Винсент запоздало пожалел, что посмеялся над некроманткой и идеей с каплей духов. Ветер переменился. Плотный, длинный платок спасал его не сильно, несмотря даже на то, что провонял конским потом.
И все равно от этого серного запаха было просто не сбежать, оставалось только принять. И простить, приятель, хей-хоп!
Теперь, с полузакрытыми лицами, троица напоминала разбойников с большой дороги. Но союзники, и правда, шли грабить. Только вот красть у того, у кого это делать было противопоказано всеми кодексами и правилами бандитов.
Во имя своей же целости и сохранности.

- Это и отвратительно... и притягательно.
-…не знаю, что у тебя на уме, но это ведь просто природа. И просто ей зачем-то это все нужно. – отозвался Беда, оставаясь в седле строго позади и направляя взгляд не под ноги и мягкую землю, но куда-то во внутрь бурлящей поверхности.
С рассветом они направятся во внутрь всего этого, к самой глубокой расщелине. Найдут ли союзники здесь нечто? Они обязаны найти, слишком много случайностей «за».
Перед глазами Винсента вновь возникли покрытые грязными волдырями руки некроманта из его же воспоминаний…
Но переживет ли бывшая баронесса второй неудачи с филактерией? Искать ответ на этот вопрос раньше времени столетнему воину ой как не желалось.

Пока Беда занимался вместе с проводником обустройством на ночевку, его голова была блаженно пуста. Он напоил немного коней из специально взятых для этого бурдюков, промочил им морды и натянул по «наморднику» на нос. Есть, как и пить, животным без присмотра для их же самочувствия больше дозволено не было. Земля вокруг пустошей тоже принимала на себя удар этого отвратительного и притягательного места.
Что касается шрама на щеке Гаспа – Винсенту было все равно. К шрамам и таким уродствам столетний воин был привычен и никаких параллелей не искал, как и не спешил окрестить проводника ублюдком, выродком и предателем. Еще было не время, да и повода не было. В этом черная волшебница и бродяга были едины.

- То место, о котором ты рассказывал…
Беда поднял глаза на Гаспа, совершенно спокойно ожидая ответа.
«23 — ?»
Мало, слишком мало до знака вопроса. Но и их проводник не жил у этого гейзера, и сам был еще молод. Такие места защищали свои секреты лучше всяких сторожевых псов.
Винсент же тоже только пожал плечами в ответ на раздраженный взмах чародейки. Им приходилось быть такими же немыми, как и их спутник без языка.
Беда чувствовал необходимость заняться каким-нибудь делом все сильнее, но Гасп отвлек своими вопросами.
«Победитель Всекрушащего?»
- Разве Управляющий не сообщил этого? – приподняв брови, спросил мечник с удивлением, переставая прикасаться к гладкой рукояти с массивным яблоком, которым был выбит его зуб.
- Так получилось, да. – все-таки ответил бессмертный, выдыхая. Но на этом вопросы не заканчивались.
«Почему такая награда?»
- Почему после зимы приходит весна? – неожиданно вопросом на вопрос ответил рыцарь, и в голосе его звякнул металл. На этом Винсент считал вопрос исчерпанным.
У каждого из них, как и в городе «кулака», здесь была своя зона ответственности. И длинных носов в иные зоны, пусть и с подачи дружелюбности, никто никогда не жаловал.
Знай свое место.

Беда уселся получше на своем плаще рядом со светом небольшого костерка, темнело стремительно по ранней весне, и вынул из закрытого кармана брусок из красного дерева. Блеснул огнем вынутый из коротких ножен нож под звук шипения гейзеров.
Небольшая деревяная стружка принялась вылетать из-под наточенного ножа, цеплялась за штаны рыцаря. Над этой фигуркой было видно, что Беда корпел не первый день. Вырисовывалась шипастая голова дракона.
Винсент решил уйти в это занятие, показывая всем своим видом, что вопросов не по теме он больше не потерпит.
И это занятие тоже помогало держать голову пустой, точнее то самое волнение под ребрами, возникшее ночью.

Шипение гейзеров было одновременно похоже на стремительно закипающую воду в маленькой кастрюле и в то же время на сиплое, больное дыхание с резким и коротким кашлем. Была ли больна земля, их целый мир, брала ли его какая-то неведомая болезнь и во что это выльется дальше?
К сожалению, ни облегчить страдания, ни вылечить бессмертный землю не мог.
Но мог же некромантку, ведь так, приятель? Не из-за этого ли ты сейчас находишься здесь в поисках филактерий, и больше не призываешь «больную» все бросить и наслаждаться оставшимся временем.
Но гейзеры все равно пугали столетнего воина, пугало то, что скрывалось в этом белом молоке.  Из черного неосвещенного тупика они через тернии и страдания вышли в этот смрадный туман. Ни дня по-настоящему солнечного просветления над их головами.
Смерть же всегда следовала за жизнью, потому что у смерти нечего было забирать в отличии от второй. Всё стремится заполнить свою пустоту, пусть чаще всего и за счет иных.
Где-то в небольшой чаще в десятке километров завыли волки, заполняя пустующий над их головами воздух.
Никто не был способен жить с пустотой, никто.

Костер медленно угасал, превращаясь в крупные угли, как и всякая возможность работать с фигуркой рыцарю. Влажность воздуха усиливалась с каждым ночным часом и ощущалась кожей сильнее, въедалась смрадным запашком настойчивее. Винсента нечто беспокоило. Но это беспокойство не усилилось, когда он решил все-таки перенести заснувшую возле костра тревожным сном черную чародейку в низкую палатку и когда она стиснула его плечо до белых костяшек в каком-то бессознательном порыве с открытыми, но не видящими глазами.
Всем иногда снятся кошмары, кому-то реже, кому-то чаще.
- Ты спать не планируешь? – негромко спросил Беда проводника, закрывая полог палатки.
Гасп отрицательно качнул головой, но движения его были сонными и смазанными. Чувствовал ли то же беспокойство немой, или у него были на то иные причины и недоверие к союзникам?
-…тогда я за дровами.
У Винсента была настоящая дилемма, но она продлилась всего мгновение: не оставлять чужого с ведьмой тет-а-тет и наоборот оставить для ее же безопасности во сне. Но кто же знал, что защищать здесь нужно было совсем не бывшую баронессу от немого мужчины.
- Господин Умберо?
Что это было, очередной вздох-шипение страдающей земли? Но Беду отвлек его неожиданно накативший кашель. В ночи можно было разглядеть и услышать многое, но многое из этого было ненастоящим.
Нужно было, приятель, пойти спать и не заниматься ерундовым поиском дров в потемках.

- А! Мммм! Ыэ!
- Ския, ты что! – громко, во все горло вскрикнул Беда, появившись неожиданно из ночной мглы. И после послышался тупой, громкий звук падающих на мягкую землю собранных им поленьев. Винсент застыл на границе света от едва горящего костра и углей, не понимая, что произошло.
Кто здесь защищался, кто нападал и почему? Его не было всего минут двадцать.
Кони всполошились от резкого, придавленного влажным вонючим воздухом вскрика. Приятель моментом потянул за веревку, утягивая остальных ближе к рыцарю. За спиной чародейки на безопасном расстоянии взорвался «спящий» до этого гейзер, вздымая поток горячей, серной воды в воздух.
За что было браться Беде в спешке: за меч, за нож, за чернокнижницу или за собственные волосы?

И была ли это на самом деле черная волшебница? Была ли пуста палатка с такого расстояния Винсент рассмотреть был не в состоянии. Гасп сопротивляться не перестал с появлением бродяги, но его морда была наполнена ужасом. Но неподдельным ли? Что за мысли, приятель!
Неужели они уже все надышались этой смрадной отравой и тронулись головой?
Но пальцы столетнего воина сами уже легли на пояс ближе к ножу, откинув полог плаща – если она взмахнет своим кинжалом, если не прирежет проводника так, как свинью, то у Беды будет всего мгновение выбить броском ритуальный клинок и не попасть по пальцам. Но если она замешкается, если застынет на мгновение, то он кинется сам без оружия и снесет некромантку к чертям собачьим.
Волнение же с прошлой ночи наконец-то обрело силу, ощущения и форму – вот, все перед тобой приятель!
В ночном воздухе над их головами мелькнула небольшая черная тень.

Отредактировано Винсент де Крориум (22.02.2023 05:32)

Если некромантка все-таки попалась на старую уловку, споткнулась о такой же камень, не значило ли это то, что это непрочное место сыграет с ней злую, конечную шутку в один неподходящий момент и в нее будет направлен смертоносный удар старого сукина сына, если он пожелает его нанести?
Берегись, приятельница, если зашить эту червоточину ты никак не способна.

Крик, родившийся где-то в самом низу грудины бессмертного, все-таки сработал и без применения физической силы, заставляя морок-гипноз слететь с глаз навалившейся на проводника бывшей баронессы. Но в этих звуках была не только команда, в них скрывался испуг – испуг предательства. И не важно чем он мог быть спровоцирован.

Как только Гасп воспользовался моментом и скинул чернокнижницу, Беда рывком оказался между ними, припадая к земле и вытягивая руки по направлению к обоим.
Как же хорошо, что немой мужчина решился отступить на безопасное расстояние и не нападать в ответ.
- Аээээ! Ы! Мгваеееее!
- Нет-нет! – выкрикнул в ответ Винсент громко, но после осекся и опустил голову на мгновение. Так дело не пойдет, не с таким тоном и громкостью.
Кони все еще были встревожены, Приятель, дотащивший остальных, нечаянно ступил копытом в край тлеющих углей, поднимая красные искры в воздух.
-…спокойно, Гасп, это была не она, не совсем она. – произнес рыцарь намного спокойнее первое, что пришло ему в голову. Ему нужно было удержать всех вместе, найти приемлемое объяснение для их проводника, пусть и придется приукрасить или даже соврать.
Щекотливая ситуация – это еще мягко сказано, приятель!
Немой мужчина перестал подергиваться, застывая на месте и приподнимая брови. Что ему не рассказали и что расскажут сейчас? Рисковать в гейзеровах пустошах он был готов, но вот под ножом – нет и еще раз нет.
- Такого больше не произойдет, я защищу от нее. – неожиданно дал обещание бессмертный, примирительно опуская руки и оглядываясь на скрюченную на земле некромантку.
Без сопровождающего они не справятся, сначала он, потом черная волшебница.
- К-ккые! – выдал резко Гасп, раскрывая рот и силясь нечто произнести, но это ему было уже не суждено никогда сделать.
Вместо своего блокнота он еще с осторожностью подполз к своей сумке и, выудив из нее моток веревки, кинул в сторону бродяги и чародейки. После он грязным пальцем указал на союзников. Все было понятно и так.
- После того как мы поговорим тет-а-тет, хорошо? – поднимая небыстро путы для них двоих спросил Беда.
Немой кивнул, вжимаясь в свои вещи.
Винсенту пришлось рассказать Гаспу историю, в которой была скрыта капля правды под слоями мутной воды. Она была смертельно больна, она теряла связь с реальностью, она была напугана куда больше самого немого мужчины, она никогда никому не причиняла физическую боль и это ранило ее саму еще сильнее, и ее спасение было здесь, как «предсказал» один из магов-прорицателей. И весь его рассказ был нацелен на вызывание жалости со стороны проводника.
Человеческая жалость, она была прекрасным инструментом, порой прекраснее иных призывов и методов делать то, что нужно.
Не переборщил ли ты, приятель? Не вскроется ли твой «великолепный» обман, когда вы дойдете до места и неромантке потребуется показать зелено-синее пламя?
В этот самый момент Винсенту нужно было удержать Гаспа всеми средствами.

- Я видела его снова. Даже не его, но его глазами...
Беда с тяжестью стянул с морды воняющий конским потом платок. И из-под одеяла чародейки за его поднятой рукой потянулась веревка, которой теперь они были связаны. Но это его совсем не беспокоило, поводов для беспокойств было и так предостаточно.
- Помню. – коротко отозвался Винсент, пытаясь рассмотреть в этих ненормально блестящих глазах напротив какие-то ответы, точнее предсказания будущего.
Но нет, увы, приятель, ты не достоин видеть будущее.
- Это место помнит его. Помнит, что он проходил здесь.
-…после увиденного, как тебя зацепило, у меня почти не осталось сомнений, что здесь он не просто проходил. Как минимум колдовал, как максимум оставил здесь. - бессмертный осекся, замечая, как нырнула в воспоминания бывшая баронесса. Она и сама все прекрасно понимала.
- Господин Умберо.
Неудивительно совсем. Сколько же еще будет у него имен, сколько они узнают и о скольких никогда? У самого бессмертного было много кличек, много прозвищ, а он-то прожил всего-то ничего по сравнению со старым сукиным сыном.
- Ему нужно было место, впитавшее в себя множество жизней.
-…это на него похоже. Но ни ты, ни я не знаем, что нас будет ждать дальше и не узнаем, пока не будем на месте, так что... – с выдохом ответил Винсент, не зная на самом деле что сказать. Строить страшные догадки и теории, что их там ждет впереди он не желал. Пугаться заранее и накручивать себя в привычках у него такого не было, и лучше пусть не будет никогда.
Все стоит платы, все и всегда, приятели. Придется платить даже за пустоту, которую вы ненароком оставите на месте забранной вами филактерии.
Пустота не терпит пустоты.
- В этот раз прошу выпей мои капли для забытия. Нельзя тратить силы на блуждания во сне, они еще понадобятся.
И еще, эти настораживающие рыцаря переливы в зеленых глазах тоже нужно было загасить, как можно скорее.
Снаружи послышался резкий треск костра – Гасп кинул в него еще одно принесенное рыцарем полено.
Земля бурлила, взрывалась и вздыхала, вода шипела. И где-то из недр белого тумана доносились приглушенные, смазанные звуки ударов - так могла бить птица раковину улитки о камень с целью добраться до сочного, живого мяса.

Веревка, которую им «навязал» испуганный немой мужчина, с одной стороны, была просто пучком волокон, но с иной – материальным отражением того, что союзники были на самом деле завязаны друг на друге.
Но только вот, приятели, в этой вашей связке был еще один - старый сукин сын. И отрицать это не имело никакого смысла.
Поэтому вставал вопрос - если один из вас пойдет ко дну, не потянет ли он за собой остальных? Кто знает, кто.
Бессмертному же спокойнее в палатке не стало, и с веревкой на запястье тоже.

- ...покарауль меня. Проследи, чтобы я ничего не натворила вновь.
- Как скажешь, не стану спорить. – он медленно кивнул, пряча коснувшиеся его пальцы некромантки в мягкий кулак и заставляя натянутый потолок палатки зашуршать над его макушкой.
- В таком случае надеюсь ты успела выспаться впрок до. – рыцарь несильно, но явно усмехнулся, впрочем, как и всегда в таких ситуациях. У каждого были свои методы поддержания боевого духа, и пусть это не всегда работало на чужой, но на свой так точно.
Но сколько Беда не касался меча наставника в темноте, сколько не просил каких-то откровений и сил, они не пришли – металл остался нем.
И даже если этой ночью они не спали, им было неуютно, они не вели разговоры, ночное время же не было наполнено пустотой – звуки вокруг заполняли его. 

Винсент не удивился, когда с утра к ним в палатку заглянул проводник – он шумел ночью так громко, что следить за ним глазами было и не нужно. Единственное что порадовало Беду – это то, что Гасп не стал делать вид, что бывшей баронессы здесь не было и она не существует, он смотрел на нее вполне прямо, пусть и из-под несильно надвинутых бровей.
Насколько же зашла ему твоя «слезливая» история, приятель?
И совсем скоро их поглотил белый, смрадный туман, оставляя прогоревший костер, следы и конский навоз, как знак того, что они все-таки здесь были.

Беда больше не покачивался вальяжно в седле, не смотрел из-под опущенных век на пейзажи вокруг и на чародейку тоже, не шутил и даже не пытался. Сейчас это была совсем не прогулка в какое-то совершенно безопасное место. Винсентова спина была напряженно выпрямлена, шея сдавлена, и он без устали крутил головой по сторонам, особенно резко в сторону, когда взрывался тот или иной гейзер.
- Ммм, эагм.
Ну вот, приятели, «приплыли», хей-хоп!
Расставаться с конем и оставлять верного друга посреди всего этого бродяга желал меньше всего. Но ему пришлось подчиниться немому проводнику, который кулаком-то и не был!
Бессмертный же все-таки не удержался и проверил штырь на прочность - дернул его одной рукой со всей силы в сторону, и тот устоял. Но это еще ничего не значило – у боевого коня с его-то весом под тонну силы было в десять раз больше. И это еще без учета остальных.
- Ни шагу, понял меня?
Приятель только опустил голову с коротким и нескладным фырканьем из-за намордника. Что ему еще оставалось-то?
Выбирать не приходилось никому, и Беда натянул свой вонючий платок под самые глаза, снимая с седла знакомую уже союзникам веревку.

Желудок рыцаря крутило от усиливающегося серного запаха, кожа покрывалась все сильнее липким, противным потом, глаза начинало ощутимо резать. Если на окраине еще гулял свободно ветер, то сюда, кажется, он забыл напрочь дорогу. Под ногами мягкая земля продавливалась и расползалась в стороны, и каждый шаг казался вот-вот спровоцирует фонтан кипятка прямиком в подбородок.
Но они все еще были целы, Гасп знал пути и тропинки, он делал свою работу хорошо.
И в какой-то момент, когда солнце давно перевалило свой зенит, они неожиданно вышли из молока на открытую, небольшую местность, словно перед ними наконец кто-то развел в стороны плотные занавески.
На них глядел черный «глаз» с яркими оранжевыми краями из застывшей серы и иных отложений.
Немой мужчина указал пальцем на гейзер и показал сигнал пальцами, что они на месте. Но никаких мертвецов из земли не полезло, темные силы не напали, происходило ровным счетом ничего.
Гасп подвел осторожно союзников ближе и приказал посмотреть во внутрь этого гейзера – черная вода клубилась в его глубине и никакого дна видно не было. На поверхности черного «глаза» не бурлила вода, оно было идеально гладким и неподвижным, словно оно было на самом деле мертво.
Пустота не терпит пустоты.

Земля под ногами прибывших несильно задрожала, и проводник среагировал молниеносно. Гасп отскочил с предупреждающим криком в сторону, и неспроста. Недалеко от них неожиданно взорвалась неприметная щель и из нее рванула вода в высь. Но только вот на землю упали не жгучие капли, точнее не только они. С высоты на землю посыпались небольшие куски костей, которые еще по какой-то причине не разъело.
Черная тень в то же мгновение разорвала воздух над взорвавшейся щелью и после совершенно спокойно приземлилась на бортике «черного глаза». Ворона стукнула костью в клюве о серный камень и воззрилась на прибывших, перекладывая свою «добычу» из пасти в крючковатые когти.
Только вот смотрела птица на союзников не глазом, а глазницей – с одной стороны был виден тонкий, птичий череп.
- Пришли на с-мерть! – неожиданно произнесла ворона, подскакивая на свободной от кости лапе.
Кажется, она смотрела на союзников слишком осознанно. Так не смотрели на этот мир некоторые люди, как смотрела она.

Отредактировано Винсент де Крориум (25.02.2023 05:50)

Не этот ли «черный глаз» и был причиной твоего волнения, приятель? Не он ли взглянул на вас позапрошлой ночью сквозь белый туман и километры, прямиком в окно гостиной комнаты?
Черная магия мало когда знала границ, а некромантская веревка, которой союзники были связаны, была в длину куда больше той, которая болталась на их запястьях. Или она вообще не имела никакой длинны и могла протянуться от одного края земли до иного.
Убежать и скрыться от старого сукиного сына, получалось, было просто невозможно.

Когда чародейка отскочила от неожиданно взорвавшейся расщелины, бессмертному пришлось буквально отпрыгивать в том же направлении – их запястья все еще были связаны. Ничего вроде удивительного, земля здесь дышала именно так. Но вот кости – они заставили рот рыцаря под платком криво открыться в удивлении.
Здесь никому из живых не были рады, земля отвергала и не принимала.
-…мы нашли. – коротко и изумленно выдохнул мечник, уводя бывшую баронессу, вцепившуюся ему в плечо, еще на несколько шагов.
Удача, как ее не называй, иногда поворачивалась к союзникам не задом. Но все-таки этого было недостаточно для большого или маленького успеха – нужно было еще расслышать то, что говорила им эта самая удача.

Птица смотрела на союзников, Винсент во все глаза на повернутую к ним черную глазницу. Неужели ночью ему не показалось, неужели это она же была тогда над ристалищем и она же сорвалась с подоконника, когда они вернулись в комнату?
Тогда, кажется, все вставало на свои места, или…

- Пришли вскрыть твой поганый тайник.
Резкая, поспешная чернокнижница не выдержала первой. И некромантский, сдерживаемый так долго огонь с удовольствием сорвался с тела волшебницы.
Беда не удивился, но не успел это никак предотвратить. Гасп же неожиданно подскочил на месте, развернулся и кинулся прочь. Только вот немой мужчина убежать далеко не сумел, земля задрожала и несколько расщелин взорвалось водой в тех направлениях, в которых проводник искал выход.
Винсент же остался на месте – чутье в затылке подсказывало ему, что это было сейчас самое безопасное место.
Как и сказала птица, они пришли на смерть и черный «глаз» их уже не отпустит. Гасп в итоге же, споткнувшись, повалился на зад, сипло дыша и пытаясь что-то решить или придумать.

-…не спеши. – не успел до конца произнести мечник, но мертвое пламя вспыхнуло вновь и Винсенту пришлось прикрыть глаза от яркой вспышки, в которой потонула птица. Бывшая баронесса действовала слишком поспешно, слишком нервно, слишком нетерпеливо. Конечно же, чародейку можно было понять – как же долго они к этому шли. Но все-таки, приятельница.
Тонкий череп птицы уже без перьев со всех сторон, все еще объятый некромантским, пожирающим огнем и готовый вот-вот превратиться в пепел, упал в черную воду. И она моментально погасила мертвое пламя. 
Над гейзером повисла тишина и только нечленораздельное короткое слово, выдаваемое все еще не поднявшимся с земли Гаспом, как мантру, можно было расслышать сейчас. Винсент резко, в каком-то порыве сорвал со своего запястья веревку – достаточно.

Неожиданно по черной воде с самого центра пошли круги. Кажется, сама земля вздохнула под ними. И из вздрогнувшей воды на оранжевый серный бортик вылезла мокрая, но такая же, как и прежде, наполовину целая ворона.
Птица же широко раскрыла клюв, перья встали колом, и она зашипела на бывшую баронессу. Шипение же напоминало больше змеиное.
-…с-силы-то много, мозгов с-же маловато. – произнесла неожиданно пернатая, избавляясь от воды и перепрыгивая по грязно-оранжевому бортику из стороны в сторону.
Каким образом ворон был связан с гейзером, и был или как был связан с некромантом?
-…мой глаз – мои правила. – выдала дальше одноглазая птица, поднимая с земли черной лапой выпавшую из-под земли кость какого-то бедолаги и стукая ею о сернистый камень.
- Но ты их-их уже понимаешь, ведь так? – горло ворона надувалось от напряжения.
-…жертва-жертва-жертва! – заголосила птица, каждый раз подтверждая свои слова ударом кости. И звук этот набирал силу и разлетался прочь, исчезая в белом тумане в округе.
Винсент неожиданно сделал шаг вперед, заставляя ворону перевести на него взгляд целого глаза.
-…то, что умереть не может – нет-нет-нет. – произнесла крылатая.
Кажется, птицу провести было невозможно, она видела куда дальше и глубже. 
-…совещаться будете, кар? – издевательски выдал ворон, раскрывая свои потрепанные крылья и взмахивая ими.
Беда заторможенно, с широко раскрытыми глазами над покосившемся платком повернул голову в сторону бывшей баронессы. Кажется, до него начинало доходить, но внутреннее сопротивление активизировалось молниеносно.
Убить рыцаря-противника на ристалище - одно, убить врага на поле боя - одно, убить головореза, подкравшегося ночью к твоей стоянке – одно. Но это – это было совершенно иным.

Не становилась ли бывшая ученица старого сукина сына все больше его иглой в яйце, его погибелью, и все просто из-за того, что он позволил ей выжить? Ведь она была способна видеть мир его глазами, пусть и не буквально. Она знала его куда больше бессмертного.
Знал ли во всем мире кто-нибудь из живущих сейчас некроманта больше? Нет, но мечник надеялся, что знал больше остальных чернокнижницу.
Но достаточно ли прошло зим вместе, приятель, чтобы утверждать такое?

- О, ты будешь счастлив, не так ли…
Кажется, Винсент расслышал со своего места, и этот тон чародейки не пришелся ему по вкусу, как и усилившееся зеленоватое пламя в глазах некромантки – Беда сильнее развернулся корпусом к ней, напрягая плечи.
Бессмертному же было совсем не до смеха – в спину впились нематериальные когти, доставая до легких, и он поспешил сорвать с морды вонючий платок, как только тонкие пальцы взялись за ритуальный кинжал, который он украдкой заточил совсем недавно. Она должна была видеть его целиком и полностью, как вздулись жвалки, как вздернулись крылья носа и брови сжались камнем к переносице. В темных глазах же проступило огромных размеров замешательство – замешательство внутри.
- У нас нет выбора.
-…нет. – выдохнул он одновременно с бывшей баронессой в своем каком-то тупом сопротивлении, сжимая начавшими подрагивать пальцами рукоять меча.
Как они после выберутся живыми с гейзеровой пустоши, как потеря проводника воспримется городом «кулака», сможет ли после такого бессмертный ступить за ворота этого города? И что станет с черным флагом, развивающимся сейчас над главным зданием…
Он подведет кулак, он нарушит сорвавшееся с его языка обещание, он будет покрыт позором, он будет посыпать пеплом свою голову сам, он безжалостно убьет невинного даже если просто посодействует этому.
Но, приятель, на твоих плечах и так было достаточно неподъемного груза, подумаешь еще один. Зачем ты думаешь о школе мастеров, если ты давно не принадлежишь этому месту?
Сколько невинных жизней ты уже погубил, приятель. Не обманывайся, достаточно. Лучше рядом с черной волшебницей, с повелительницей костей, ты все равно не станешь.
И плащ твой никогда не вымоется даже до серого.
Но сейчас, сейчас в его голове билась мысль: кто по-настоящему сейчас переламывает твое «я» и принципы через колено – некромант или все-таки его ученица?
И если все-таки она, то понимает ли она последствия этого? Готова ли она к тому, что нечто, приятель, может переломиться в тебе безвозвратно…

- Держи его.
Винсент не пошевелился, до белых костяшек сжимая рукоять меча наставника. Но плоти не перебороть металл, некроманта, большее зло, хей-хоп, приятель!, не победить и не уничтожить в честном бою.
Беда, не отрывая взгляда от окаменевшего лица чародейки, вынул меч из ножен и в то же мгновение отпустил. Последний с надрывным лязгом упал на сипящую, словно задыхающуюся изнутри землю. Задыхался сейчас и бессмертный, серная вонь драла его глотку, но это было совсем не из-за нее.
Мечник все-таки тяжело, словно его руки весили, как весь боевой конь, содрал плащ с плеч и кинул рядом тоже. Вены на шее и висках вздулись, грудная клетка окаменела от напряжения.
-…в какой момент обещания потеряли свою силу в этом мире? – задал он негромко пространный вопрос. И больше он предназначался для самого рыцаря, который, впрочем, уже давно истинным рыцарем и не был, так, пшик и только. И то, что сейчас происходило становилось дополнительным подтверждением этому.
В отличии от некромантки отрешаться от происходящего бродяга не планировал и не мог. И возможно поэтому на нем был такой груз, какой был.
Неправедность и бесчестие твой истинный, подноготный, тщательно скрываемый девиз, приятель.

Винсент направился к неожиданно зашевелившемуся Гаспу – ужас управлял сейчас проводником, стоило ему только взглянуть в глаза приближающегося «рыцаря».
Но ему не помог ни длинный кинжал, который мечник кинул к ногам некромантки, до выкрутив из руки «жертвы», ни попытка добраться до оставленного на серной земле меча. Винсент тянул с поимкой и скручиванием, он несколько раз позволил немому мужчине подняться с земли или отойти от удара.
Каждый должен иметь шанс сражаться за свою жизнь.
Испытывал ли «рыцарь» терпение бывшей баронессы? И это тоже.
Ворон молчал и глядел своей наполненной пустотой глазницей, но легче от этого не становилось.
В конце концов, получив наконец по роже от сопротивляющегося со всей оставшейся у него силы, Беда ударил под дых своего «соперника», выбивая из него весь воздух, но не жизнь...
Последнее было не за ним – «приказ» звучал точно и понятно.

- Ммм! Нйее!
-…это все уже бесполезно, не трать силы, помолись. – раздельно, с ожидаемой от него жестокостью произнес Винсент, фиксируя на вонючей, отравленной земле их проводника сильнее.
Ничего не напоминает, приятель? Сколько раз ты говорил это своим врагам, когда вы находили их раненными после боя или под покровом ночи устраивали облавы, сколько говорил женщинам, которым просто не посчастливилось в тот самый момент быть женами этих самых врагов.
Сколько, рыцарь, сколько!
Праведность и честь нужно было обретать куда раньше, лет так восемьдесят назад. Твои уроки в человечность, приятель, разве стоят больше гнилого медяка?
Может и правильно, что старый сукин сын повесил свое проклятие на твои тело и разум, приятель. Возможно, он эти неправедность и бесчестие разглядел в твоих глазах с первого же взгляда в твои глаза.

Руки Винсента больше не дрожали. И взгляд его не вздрогнул тоже, когда зеленые, сейчас пустые, как черный «глаз», глаза встретились с его.
Кто в данный момент мог остановить некромантку? Кажется, только она сама.
Изменится ли между ними нечто после этого? Рисковать своей жизнью - это было одно, но вот иной, невинной – такое не забыть и не смыть.
Готова ли была чернокнижница к этому, не давным-давно, но сейчас?
-…скоро стемнеет. – неожиданно произнес Беда четко и резко, не отрывая такого же резкого, наполненного кровью взгляда от бывшей баронессы, от той, которая была способна быть совершенно иной, совершенно живой, совершенно теплой, знающей чего стоит прожить еще один день и желанием его прожить…
Ворона молчала, пустота молчала.
Кажется, зим прошло недостаточно.

Отредактировано Винсент де Крориум (27.02.2023 06:52)

Так сколько же должно было пройти зим, приятель? Наверняка, недостаточно тех, что отмерил чернокнижнице старый сукин сын. В таком случае не была ли твоя «миссия», приятель, провальной с самого своего начала?
И даже если так, то почему в твоей груди сейчас не пульсировало громко и настойчиво сожаление? Грязь, которой был запятнан мечник, поднялась «по приказу» некромантки из недр и забурлила, как вода в гейзерах, напоминая о своем существовании. Не из-за этого ли, приятель.
Но выбор по-настоящему был всегда. И Винсент вдавил в мягкую землю связанные руки жертвы сильнее, желая причинить еще больше внутренней боли не Гаспу, но своей душе.
Ученица старого, вышедшего словно из самых черных недр земли некроманта опустила нож.
За такое убитые не прощают, даже преодолев границу этого мира… Увидит или услышит ли Беда немого проводника в следующий приход призраков?

Всего мгновение и нет больше Гаспа, нет этого человека, и он не пройдет больше ни шага по своей жизни. Союзники, с какой стороны не посмотри, применив насилие, безжалостно и бесцеремонно украли это.
Винсент же смотрел в глаза их жертве до самого последнего момента. Когда жизнь покидает разум и тело – это ни с чем не перепутаешь и никогда не забудешь. В глазах умирающего человека можно было рассмотреть, как гаснет его «звезда».
Вот она сильнее вспыхнула, замигала постепенно сходя на нет и после – после в глазах осталась одна пустота. И эта пустота ничего не желала, только эта пустота терпела пустоту, потому что заполнялась только раз, при рождении.

Когда чародейка запустила свои сейчас покрытые кровью пальцы в энергию утекающей чужой жизни, в груди бродяги болезненно скрутило. Его словно задело по касательной этим заклинанием, отрывая какой-то кусок его «я» и утягивая его к пальцам бывшей баронессы.
И ничего поделать с этим бессмертный не мог, только если воспользоваться уже своим ножом по направлению белой шеи, сейчас частично спрятанной за воротом плаща и такой беззащитной для него.
Винсент скрутился над еще теплым телом жертвы, когда магический таран пролетел совсем близко от него. Мечник в каком-то тупом порыве прикрыл глаза Гаспа покалеченными пальцами и свои зажмурил тоже. Вспышка и огонь окрасили туман вокруг зеленым, мертвым огнем. Ворона разрывалась карканьем.

Из не имеющего дна гейзера поднялась не пустышка, но филактерия – самое желанное на всем свете, не так ли, приятельница? НЕ ТАК ЛИ!
Вот она, прямо перед твоими глазами, так бери же, не медли, пока она не провалилась в черную бездну вновь.

Было в этой филактерии нечто, нечто пустое и не завершенное, словно это было только частью, половинкой целого. Но где же тогда была вторая, если истинна этой филактерии был воздух?
Мертвая ворона все веселилась, глядя на союзников пустой глазницей.
Пустота не терпит пустоты.

Если не желаешь потом с этим жить – так в том-то и была загвоздка, Винсент желал. Потому что иначе было нельзя, эта ответственность-груз должна была быть взята. Когда убийца отнимает человеческую жизнь, он должен отнимать ее полностью. В противном случае какой тогда в этом смысл? Так, полумера, полудействие и бессознательное, животное действие.
В каждой смерти от рук мечника должен был быть смысл. Жаль только, что он понял это относительно недавно.
Для каждого из союзников истинна стояла разной стороной монеты.

Винсент, как старая скрипучая дверь, приподнял плечи и голову, когда некромантка рванула к парящей за его спиной филактерии. Но глаза бессмертного все еще были прикованы к лицу их уже мертвой, но еще неостывшей жертвы. Забранная «звезда» блеснула в его потемневших еще сильнее сейчас глазах.
Было ли достаточно в этой смерти того самого смысла, приятель?

- Что-то не так...
Беда проглотил вязкую, вонючую от воздуха слюну и наконец повернулся корпусом к чародейке. Вот твоя цель, вот твоя «награда» в твоих руках, приятельница. Насколько ты довольна?
-…да что такое! – негромко изрыгнул бродяга под свой нос, его морда перекосилась в оскале.
Сколько можно, старый сукин сын, сюрпризов!

- Лови эту тварь!
Голос бывшей баронессы разорвал разум мечника, как молния тонкое дерево. Винсент вздрогнул, резко, все еще в сидячем положении разворачиваясь, ворона зашипела.
-…сука! – шипяще ответил Беда и его рука рванула вперед вместе с ожившим, больше не заржавевшим телом.
Ворона отскочила, приподнимая крылья, но бессмертный все-таки успел. Его покалеченные пальцы успели словить птицу за край крыла, и он все еще в движении ударил пернатое создание о землю. Тело немого мужчины дернулось и перевернулось на бок из-за следующего рывка рыцаря, Беда задел еще теплое тело коленом. Из горла Гаспа вырвался мертвецкий сиплый звук оставшегося в грудине воздуха.
Винсент в конце рывка упал животом о серные наросты, но ворона не успела подняться на лапы и улететь. Рука мечника сжалась на теле пернатого, мертвого порождения некроманта.
Птица зашипела и придавлено заверещала, но никакой жалости к этому созданию предусмотрено не было.

Беда поднялся на ноги, его грудная клетка бешено колотилась. И огромная злость взорвалась внутри тела бессмертного, находя какую-никакую щель для выхода.
Винсент со всей злой силой сжал свои пальцы, заставляя тонкие кости с громким звуком расплющиться, мертвые, оставшиеся ткани надорваться.
Мечник порывисто все еще с перекосившим его оскалом развернулся к чародейке с обмякшим телом вороны. Перья с пернатой принялись спадать, как шерсть при линьке, отвалилось на землю крыло. Неужели птица таким отвратительным, некромантским образом перерождалась и убить ее было невозможно?
Но вот чего в порыве злости и ярости мечник не заметил, так это начавших стремительно проступать пузырей на его руках. Именно такие же были и у некроманта из воспоминания. Без защиты, скрытой и конечной, без сюрприза старый сукин сын ничего из своих «вещей» никогда не оставлял…
-…что, блядство, еще мне нужно сделать?! – неожиданно рыкнул Беда черной волшебнице, вытягивая к ней руку с не двигающейся, распадающейся птицей. И этого последнего факта Винсент сейчас не видел тоже – глаза его застилал свет уничтоженной ими «звезды».

Если настанет такой момент, такая ситуация, когда бессмертный отчаянно и безрассудно совершит в очередной раз свою главную ошибку, и глаз впоследствии больше не откроет, то ему-то резко и неожиданно станет все равно, его давнее «желание» наконец исполнится. Мечник перешагнет заветную грань этого мира и больше никогда не обернется назад.
И все бремя его ошибки упадет на плечи еще живых - в истинной смерти же иначе и не бывало.
Но не совершай он этих своих «главных» ошибок, была бы ты, рассудительная приятельница, в его союзниках и еще ближе? Навряд ли, козырь был велик, и было безрассудством им не воспользоваться с вашей второй встречи в лабиринте мертвых.

Беда не шагнул назад и не пошатнулся, когда направленная интуицией черная волшебница приблизилась к нему и все еще зажатой в его руке птице. Бывшая баронесса разгадала загадку – она смотрела глазами бывшего учителя, она, как ни крути, тоже была в каком-то роде его «частью».
Винсент в каком-то тупом, заторможенном состоянии уставился на неожиданно оставшийся в его пальцах вороний череп, не замечая пока своих повреждений и боли. Вставленный в пустую глазницу глаз был не по размеру птице, выглядел гротескно и неуместно. Но именно здесь было его место – подсказывало чутье и неожиданно возникшая десятикратно тяжесть черепа.
Беда сощурился от внезапно полившегося из глаза света. Из мутной жидкости белка всплыл прямиком в сторону союзников черный зрачок с грязно-оранжевой каемкой.
- Брось его!
-…что еще! – с еще не упавшим в глотке рычанием резко ответил мечник, реагируя на немягкое касание бывшей баронессы к руке.
Но пальцы рыцарь не успел разжать, смотрящий на них все более осознанно зрачок резко расширился.

- Ничего не получается, ни черта! Мне не нужны гремящие кости, да и только! – произнес щуплый мужчина со спины, скрючившись над столом. Из-под черной, тонкой, сильно старомодной накидки проступали резкие позвонки и лопаточные кости. 
В помещении горели зеленоватые факелы, по кирпичной стене стекала каплями просачивающаяся вода, было сыро и совсем не тепло, на столе возле стены были разбросаны странные, давно устаревшие, примитивные инструменты.
-…мне нужно сознание! Со-зна-ние, которого у тебя нет! – вскрикнул шипяще, знакомо мужчина, выпрямляясь и смещаясь немного в сторону. Пряди волос были тронуты сединой.
На столе лежало мертвое женское тело. Мертвячка разинула рот, слепо водя глазами, изо рта донеслось нечто нечленораздельное, она попыталась поднять привязанную веревкой руку.
-…умолкни! – резко отдал команду мужчина, поднимая тонкие и длинные, скрюченные как когти птицы пальцы и делая один единственный взмах.
Тело женщины моментально замолчало и застыло, обмякло на каменной поверхности.
- Почему с птицами выходит, а здесь нет! – он ударил раскрытыми руками по столу.
- Мне нужно сознание. Его нужно удержать, выбора нет...

Отредактировано Винсент де Крориум (02.03.2023 03:20)

Если на союзниках и лежало разделенное на двоих проклятье, то все это смотрелось поистине классически выверенным «законом». Бессмертие и смерть – идеальный баланс на грани и без пустоты.
Пустота не терпит пустоты.

И вновь, как это было до, союзники в воспоминании старого сукина сына предстали немыми наблюдателями, чужими глазами и свидетелями. Ни пошевелиться, ни выкрикнуть проклятий и ругательств, ни задать вопросов у того некроманта из прошлого. Все это уже свершилось и застыло во времени неизменным.
Часть чужой жизни же текла сквозь бродягу и чернокнижницу, содержа одновременно внутри и на поверхности тайны и тяжело приходящие ответы.
Какова же была истинная цель старого сукина сына, что двигало им тогда и что сейчас? Неужели не он сам.
Но жалости к раздавленному, отчаявшемуся над столом некроманту бессмертный не испытал – это был не тот человек, к которому можно было испытать такие чувства. Не после того, во что он кинул союзников и на что обрек, не спрашивая их.

- Алетра... Алетра, ты ждешь слишком долго.
Неожиданно Винсент почувствовал внутри черное чувство ликования, которое моментально возникло из недр его все еще не прошедшей злости.
Вот она БОЛЬ, старый ты сукин сын! И пусть она не оставит тебя НИКОГДА!
И пусть разрывает твое тело изнутри еще сильнее, еще в десятикратном, нет, еще в стократном размере пока мы живы!

Еще мгновение и в воспоминании пальцы бессмертного опалило десятками уколов из настоящей, здесь и сейчас реальности. И Беда наконец разжал пальцы под натиском боли, которая нашла путь к разуму, врываясь в него, как река через преграждающий вал.
Воспоминание погасло, растворилось в белом молоке гейзеров в округе, но боль не прошла – она только усиливалась.
Винсент сам на коленях сипло, болезненно вдохнул все еще серный, смрадный воздух – его покрытые желтовато-красными волдырями пальцы заколотило.
Но стоила ли все-таки ваша живая жертва этого, приятель? Сколько стоит чужая жизнь, сколько же…
Бывшая баронесса была здесь же, целая, но грязная, с опавшими плечами и дико растрепанная. Беда с силой моргнул, пытаясь рассмотреть чародейку, когда она наконец подняла на него глаза сквозь упавшие, спутанные волосы.
И некромантский огонь в них больше не горел, горело иное, которое она сейчас всеми силами пыталась спрятать, закопать и задушить внутри. Но для этого взгляда, для понимания бродягой его прошло уже достаточно зим.

- У него есть слабости и желания. Мы можем перевернуть игру.
-…если продолжим складывать к его ногам «жертвы», то все возможно…все. – через выдох боли произнес мечник, не отрывая взгляда от помятой, но все такой же целеустремленной и шедшей по головам чародейки. Его брови вздрогнули, но не изломались – он их удержал.
Все это или устаканится само, или разлетится к чертовой матери, да, приятель? Такой план действий ты решил избрать?
Винсент перевел взгляд на тело Гаспа, но желваки на его челюсти не подпрыгнули, в глазах не вспыхнул огонь наковальни. Время для злости и ярости прошло.
- Погребальный костер будет самым подходящим… сожги его целиком. – пытаясь унять болезненную дрожь в израненных пальцах произнес рыцарь ровно, насколько позволяла пульсирующая боль.

Переворачивать игру же было еще слишком рано – сначала союзникам было необходимо целыми и живыми выбраться из центра гейзеровой пустоши. И пусть на это они направят все свои оставшиеся силы и весь насильно освобожденный от воспоминания некроманта разум.
- Надеюсь наши следы сюда еще видны…
С проводником-то вы, приятели, покончили на раз-два, хей!

Отредактировано Винсент де Крориум (03.03.2023 03:00)