Воспоминания – штука непростая. Некоторые из них вспыхивают перед глазами моментально и ярко, они могут быть хорошими, теплыми и дорогими сердцу или наоборот стыдливыми, обескураживающими и страшными. Но иным из них нужно было время – время всплыть на поверхность из глубины памяти, подталкиваемые неким импульсом.
И этот импульс нестройно заискрил в недрах бессмертной головы, разбуженный мерзостной вонью крылатой твари. Армандус помог союзникам против своей воли, сдавая им на руки пару нужных карт.
И что он за это получил? Ха, изгнание из Города башен, куда он поспешно вернулся до сильных морозов и после поражения своего конструкта. Юлиана может метко и не стреляла, но доносы она писала точно в цель. Серая крыса, как и было ей положено по натуре, кинулась в бега раньше того, как маги пришли к нему с вопросами и желанием разобраться в ситуации.
По крайней мере так было отвечено в письмах, а как было на самом-то деле – кто знает. У магов в башнях все-таки был достаточно сильно развит инстинкт «стаи», и просто так своих они никогда никому не отдавали. И оценить ценность старого картежника для этой стаи ни у союзников, ни у меча не было никакой возможности.

Но этот нюанс не сильно волновал мечника и ведьму, по крайней мере следующий месяц после возвращения из Подлеска. Выданное вознаграждение команде за пораженную виверну с небольшим вычетом в пользу родственников пострадавших крестьян было пущено на месяц ничегонеделания, как и было озвучено.

И зимний покой-спячку черной волшебницы за прошедшую зиму нарушили совершенно неожиданным образом только два раза. Первый заключался в посылке-ящике, которую доставили без имени отправителя. Но это не стало большой тайной – внутри была большая, выделанная, черная медвежья шкура с верхней частью головы и шрамом на веке, и стрела с окровавленным, потемневшим древком.  Было ли это благодарностью или вечным знаком молчания со своей стороны – у следопыта чувство юмора было не занимать.
Второй раз был менее показушным, но не менее ошеломляющим. Ученая вместе со своими детьми, вовсе не спиногрызами, заглянула на площадь с фонтанами и навестила целительницу. И в этот раз она прямо попросила о помощи со своим целым глазом и головой. Иногда необходимо было время для принятия правильного решения и осознания своего положения. И все же Юлиана была не слишком разговорчивой, тяжесть своей вины, пусть и косвенной, все еще довлела над ней. И заплатила она за зелья втридорога сама, и еще за несколько рассыпавшихся склянок, которым некто рыжие и мелкие все-таки помогли рассыпаться.
Но ни о виверне, ни о маге, ни о произошедшем в Подлеске и ни о Томасе никто и ничего не сказал чернокнижнице. Жизнь бежала впопыхах дальше, и нечего было ворошить улей шершней за спиной больше нужного.

Винсент же избавился от ожогов и поврежденных, разъеденных пальцев на ноге через несколько дней после возвращения, когда тело Томаса было опущено в землю, команда распущена и Бездонный кубок посещен – у него просто встало сердце и он повалился, как мешок камней, на стол вышестоящего по званию, проливая чернила на только написанные бумаги. Но неловкой ситуации все-таки не произошло, как и паники – старый рыцарь все о бессмертном знал и так. И просто спрятал тело мечника во второй комнате под ключ пока за ним не вернется «владелец», сорвав при этом неприятно спину. Но за последнее бессмертному не пришлось извиняться, хей.

Но все же все это время размеренной жизни нечто происходило, на совершенно ином, не подвластном глазам уровне – в темном тупике становилось все больше света.
Винсент начал ощущать гнилостную вонь помойного ведра в совершенно разных местах и ситуациях – на конюшне, над тарелкой, в постели и в бане, в вычищенных до блеска коридорах Меча. Именно такой вонью разила наповал виверна, и в первые разы он нервно начинал поглядывать наверх в поисках черной тени. Но рядом не было ни крылатой твари, ни серого картежника, и внутренности бродяги были чисты от этих паров после перерождений. Но нечто преследовало его – его память.
И от этой «стрелы», как известно, нельзя убежать никак.
В итоге, когда зелья, порошки и иные магические вещи закончились у некромантки, воин просто перестал говорить о таком запахе и подавать вид тоже. Но приступы остановились только тогда, когда нужное воспоминание всплыло наконец поздно утром между сном и явью.
Скрюченные, с тонкими венами пальцы, отросшие ногти, неприятного вида мелкие, но кучные, мутные волдыри на местами красно-оранжевой коже руки, которую в успокаивающем движении положил старый сукин сын не скрипачу, но бессмертному на плечо. И этот запах мокрых, гниющих помоев, но достаточно растворившийся из-за пота и пути – запах серы, смешанный с минералами.
Как все-таки тяжело вспоминать воспоминание воспоминания.
И все-таки Винсент знал где такой запах есть, он вдыхал его сам. И он наконец вспомнил, соединил две красные нити, которые всегда были на стене, ведущей прочь из их тупика. Но большой радости ему это сразу не принесло – он не мог быть уверен до конца. И он не мог позволить вселить эту неожиданную, но мутную, как волдыри, надежду в бывшую баронессу до тех пор, пока сам не убедится своим носом еще раз. Бессмертие смывает многое, и самое главное – оно заставляет сомневаться в своих же собственных воспоминаниях.
Неужели филактерия, приятель, все это время была в прямом смысле под твоим носом, хей?

И через некоторое время на стыке ночи и дня, когда все стремительно катящееся к зеленой весне солнце еще не потянулось блаженно на горизонте, на пороге дома целительницы появился гонец меча. И он никому не согласился передать письмо кроме как владелице, и она должна была предъявить ему свое кольцо, с которым никогда не расставалась. И о том, как выглядело кольцо, посыльный был осведомлен хорошо.
Была ли это определенная процедура или же наставление самого бессмертного – вопрос оставался открытым. Как и понравилось ли такое черной волшебнице, но письмо все-таки получить нужно было. Конверт был запечатан воском с оттиском кулона, который носил бродяга. И почерк был его тоже, он выписывал каждое слово.
И письмо гласило:
«Готовься к плаванию. Корабль Меча «Черный щит» ожидает в порту. Ты должна отплыть в Школу мастеров в тот же день, как получишь письмо, не медли. Но не беспокойся, ты поплывешь не одна – Приятель будет в трюме. Возьми ему мешок (зачеркнуто) два мешка яблок. И сумки свои с интересным и полезным содержимым, и платье парадное. Буду ждать в порту Меча. Увидимся на выходе из тупика, кошка.»

Отредактировано Винсент де Крориум (28.10.2022 20:01)

Была ли некромантка порядочной женщиной? Наверняка ответ зависел от того у кого это спрашивать. Винсент же видел своими глазами совершенно противоположное порядочности, и после пережитого безумия фантазии щипков у него был полный рот, только волю дай его открыть.
Поэтому воин знал, что эта черная птица, не с длинной тонкой шеей, но мощными когтями и клювом, может спикировать вниз в любую необходимую секунду. Она не упустит свою цель, не позволит это ни себе и ни кому-то иному.
Ты же знаешь, приятельница, иногда не до прямых объяснений, как и слов. Чаще важно междустрочие и горящие маяки-знаки.

Ивлир был поделен на две части, как две части пирога. У магов был свой кусок, у воинов – свой. И рыцарь был в полной безопасности и имел больше воздуха на второй, пусть и опьяняющего по-своему. Башни волшебного города были все-таки не настолько высоки, и над горами, которые разделяли этот «пирог», не возвышались. И разглядеть мечника, как и черную волшебницу, ушлым магам с них было просто невозможно. И Винсент точно знал, что серого мага, который мог им помешать и вновь появиться в самый неподходящий момент у них за спиной, в Хельдерре не было.
Беду приняли в этой части острова намного лучше. И он ощущал здесь нечто родное. Школа мастеров изменилась не сильно, город не расползся и не располнел. Все здесь было Винсенту знакомо, и наполнено разной яркости воспоминаниями.
Только вот некоторые хорошо знакомые лица были теперь не воплоти, но на выцветших картинах и постаментах, которых потрепала погода, время или тысячи рук.
Как и ты сам, приятель, разве не так?
И возможно в этом было виновато совсем не проклятие, но человеческая природа, которая пыталась исправить некромантскую «уловку» и выровнять пошатнувшееся равновесие.
Все живое должно проделать установленный круг – из земли выйти и в землю вернуться.
Но как же желалось в этот месяц ничегонеделания придержать бег этого круга, особенно когда человечность под белой кожей блестела ярче.
Странное чувство, но отпускать его было боязно и не желалось.

На пристани, которая билась с вечно мерзлым морем и вгрызалась в него, как копье, было много судов и слишком оживленно. Куда не кинь взгляд везде были разной породы укутанные в попоны кони, и слишком много мужчин, и именно поэтому статные и неторопливые дамы выделялись еще сильнее, только сошедшие на берег. На ветру на флагштоках шумели приглушенных цветов флаги с разными воинскими мотивами, блестели в них нити под все более весенним солнцем. Высокие и плотные горы с белыми шапками стражами стояли по бокам порта, защищая не его от моря, но раскинувшийся вдалеке и намного выше уровня моря город, который словно и раздвинул своей силой эту горную цепь в стороны. Здесь не было высоких башен, стремящихся подпереть звезды. Город напоминал издалека темный камень или сжатый кулак, но из-за этого было только спокойнее – чувство похожее на то, которое возникает, когда опираешься на протянутую сильную и крепкую руку при подъеме на ноги.

И Винсент среди всего этого смотрелся, как камень на горном склоне среди иных камней. И оглядываться через плечо или держать в напряжении плечи ему здесь было не нужно, в этом месте он был своим еще больше, чем во фракции меча, он знал здесь и установленные правила «игры», и существующие изъяны в этих правилах.
Наше детство и становление всегда имеет для нас большой вес, как ни сопротивляйся и не отрицай.
Бессмертный не был одет в цвета Меча и в его серый знаменитый плащ с соответствующим знаком, как и в свои поношенные вещи бродяги. Сейчас черный, тяжелый плащ сражался с ветром, открывая удлиненный темно зеленый акетон с широкими рукавами и надетый поверх черно-белый сюрко, на котором была изображена пара псов, стоящих на задних лапах и опирающихся передними на щит по центру.
Рядом с рыцарем стоял недовольный мальчишка, пытающийся все еще задирать свой длинный, крючковатый нос, несмотря на кусающий ветер и текущие сопли. Ждали они здесь на причале, видимо, с того самого момента, как судно показалось на горизонте и его разглядели с небольшой башни на берегу.
Винсент же широко оскалил оставшиеся зубы, когда разглядел некромантку, упираясь рукой о рукоять меча.
Не подвела и не отказалась. И значит согласна на все, что будет происходить дальше.
Что там говорилось про кошек и любознательность, хей?

- Знай я аппетиты твоего Приятеля, взяла бы три мешка яблок.
- О, нет, за три мешка, знаешь ли, я рискую потерять преданность Приятеля. Какой же жеребец не переметнется, когда ему предлагают три мешка вкусноты, которой его еще и кормят симпатичные женские руки? – ответил бессмертный, еще шире улыбаясь и подходя ближе к трапу. Будет совсем не забавно, если кошка упадет в воду, и ее настроение испортится ниже некуда в такой ответственный момент знакомства со школой мастеров.
Мальчишка-подросток за спиной мечника, услышав сказанное, скривился и показал кончик языка, который идеально просунулся в дырку, где должен был быть передний, верхний зуб. И попытался спрятать взгляд куда-то в море, поверх ворота плаща.
- Представься, перочинный ножик. – перевел свой блестящий взгляд Беда на юнца, и в голосе его было немного насмешки и издевки. За ножиком стояла какая-то история, которая успела произойти за это короткое время. 
- Меня зовут Войт де С… Войт миледи. Ученик второго года Школы. – он запнулся, кинув взгляд на ожидающего Винсента, и передернул плечами под плащом. Здесь было не принято называть имена родов, но и так было понятно, что семья у пацана была далеко не из простых. И именно это выражалось в его вздергиваемом носе и скрипящей челюсти. Но здесь его имя ничего не значило, и это ему, по правде говоря, мешало. Но он все еще пытался.
Упертый барашек. 
-… и я удостоен чести быть оруженосцем многоуважаемого рыцаря Винсента до конца Всекрушащего турнира. – выпалил он, переводя взгляд карих глаз на бывшую баронессу.
Еще больше вопросов, приятельница! И как это удержать голову на месте.
- Буду рад позаботиться и о вас, почетной даме рыцаря. – но это Войт произнес с меньшим сопротивлением, когда он неожиданно для него провалился в зеленые, кошачьи глаза, когда их взгляды напрямую встретились.
Беда же, проследив за этим моментом, понимающе приподнял брови. Но в глазах было некое ликование – надеялся ли он на этот эффект или знал, что он состоится?
Неужели бессмертный проводил над Войтом свой «эксперимент» или это была некая воинская забота, когда старший воин был прекрасно осведомлен какого здесь младшему в самом начале своего пути?
Здесь же вздернутые носы рано или поздно переламывались. И вопрос был только в том – ты сам по уму или некто иной и со всего размаху.
- Пойдем возьмем карету до города, а то на улице не Разгар-то. И не бойся, в казарме жить ты не будешь. – подмигнул мечник, указывая рукой на виднеющуюся Хельдерру.
Какой к псам турнир! Где некромант, приятель, где старый сукин сын? Не для этого ли ты послал за ведьмой через неспокойное и крайне утомительное море! Головой не поехал ли ты часом в конец, приятель?
Смотри, сейчас останутся от тебя только подпаленные рожки да ножки.

Отредактировано Винсент де Крориум (29.10.2022 03:55)

По какой-то причине этот кусок земли в этой части острова ощущался совершенно иным, отличным от того, чем владели маги, был иным куском мироздания. Было ли все дело в нависающих, кажется, в нескольких шагах горах или все-таки все дело было в людях, которые не просто приехали, как гости, но которые когда-то или прямо сейчас принадлежали этому месту и отдавались ему в такой же степени?
Это место было суровым, но справедливым.
И правила, царившие здесь, существовали здесь не с целью возвысить кого-то и кого-то принизить – они создавали порядок и правильный ритм. Войско должно было идти в наступление шаг в шаг, в противном случае строй будет сломлен, брешь образована и все рассыпится к чертовой матери.
Можно было сказать, что такой суровый порядок тяготит и запирает в жестких рамках, что обезличивает, и что это неправильно. Но нет, такой порядок выравнивал почву, выстраивал основание, выкладывал фундамент и намертво забивал сваи. И что на нем после построит успешный выпускник-воин – зависело только от него.
И тогда, научившись идти шаг в шаг во всяких случаях, возможность «строить дальше свое» приобретала совершенно иное значение и ценность.
Так было век назад, так и осталось. И только бессмертие было способно подточить этот фундамент, постепенно превращая в щепки воспоминания начала пути.

Сам же Винсент разительно отличался от перочинного ножика, в его же возрасте. Мечник попал сюда совершенно иным путем – это была случайность, это был огонь кузни, горевший в нем после потери всего, что у его семьи было, и который заметили. И он пришел сюда добровольно. Воин с нетерпением ждал, когда он ступит на эту землю. И его первый шаг был с подкошенными коленями не от ужаса, но от неверия в свою удачу. Внутри Войта же было все совершенно противоположное. Но оно менялось, и он поддавался, наблюдая и осознавая все больший разрыв между лидерами и отстающими. И с каждым годом их будет становиться все меньше – отстающие отправятся обратно на материк, домой, строить свой фундамент, как получится.
Но сопливым и с разбитым носом Беда был тоже, и не раз.

Меча, ни большого и ни маленького, на поясе мальчишки под вздымающимся плащом не наблюдалось. Был небольшой кожаный чехол, похожий на ножевой, но он был пуст. И никакого кинжала в нем не наблюдалось. Но история, она-то однозначно была. Только для истории нужно было правильное время и место. Или же вопрос от бывшей баронессы, если она конечно же все их запомнит, хей-хоп.
Могло показаться, что это стремительное погружение в школу мастеров и в происходящее вокруг было, и правда, похоже на ныряние в морозную морскую воду прямиком с трапа.
А Войт и правда напоминал рыбу – особенно, когда его глаза выпучились на некромантку, когда она протянула белую, подмерзшую ладонь.
Ну да, приятель-ножик, это не мешки с землей таскать по полосе препятствий, и не за шею специально взбрыкивающего коня держаться обеими руками.

- Госпожа Ския де Морри.
Ненастоящее имя рода ведьмы не вызвало в Винсенте удивление, он просто пометил это в голове. Такое с некроманткой случалось довольно часто, и мечник привык.
Главное было, что не Анжелика. И интересно, найдется ли в сумках чародейки та самая недочитанная, новая книга о похождениях все той же бесстрашной мадмуазели, на которую он пролил относительно недавно чайник чая, запнувшись о черную, медвежью шкуру?
- Вверяю себя вашим заботам...
Беда, не сводя глаз с бывшей баронессы, только сочувственно покачал головой, еще до услышанного продолжения. И это сочувствие предназначалось совсем не чернокнижнице.
Несколько матросов шумно и с металлическим перестуком спустили еще несколько больших ящиков, из которых торчало сено, и на досках красовалось клеймо меча. Зачем и для кого столько металла-то?
Винсент поднял руку, когда на трапе показались идущие к ним в черных плащах и низко надвинутых высоких, шерстяных шапках мужчины со стороны порта совершенно инстинктивно шаг в шаг. На вороте плаща у каждого из них был прикреплен свой металлический знак – якорь и подкова. Когда они приблизились, то так же совершенно одновременно приложили кулаки к груди, отдавая честь прибывшей даме.
Фундамент их был крепок.
- Я почищу сегодня коня сам. Все остальное, как и оговорили раньше. – произнес Беда совершенно ровным, без надменности или иных признаков высоко задранного носа голосом.
Жеребец, несмотря на два мешка яблок с женских рук, когда его спустили с трапа, высоко заржал, вытягивая уши и привлекая внимание наездника. Кони, которых вывели из трюма, тоже подали свои голоса. И Винсенту ничего не оставалось, как подойти к животному и потрепать его по морде.
- Завтра ты выпустишь застоявшиеся силы, обещаю, приятель.
Но суровый, морской ветер трепал и щипал все сильнее людей, заставляя направиться подальше от порта под защиту стен города.
Беда кинул взгляд на оруженосца, с поджатым ртом закидывающего на плечо сумки и старающегося не глядеть на бывшую баронессу, и только усмехнулся своим мыслям.

- Ты сегодня невероятно любезен.
- Это ты просто с непривычки, ведь давненько меня не видела. – ответил бессмертный, гакая и направляясь прочь вместе с некроманткой.
Но ты, приятельница, скоро вспомнишь и зашипишь, куда ж без этого.
- Жду не дождусь увидеть место, где я буду жить.
- О, я специально для твоих тощих костей вчера взял несколько дополнительных одеял.
Кажется, это место было совершенно не гостеприимным для тех, кто не желал здесь быть.

Карета была минималистична, без шикарных сидений и мягких тканей. Но она была практичной и защищала от ветра и непогоды. И здесь все было именно таким – далеким от возвышенности Магических Башен или помпезности Рон-дю-Буша. Мимо кареты проехал всадник в нагрудном доспехе под плащом, и это была женщина с короткой косой. Женщин-воинов здесь было немного, но они были и кидались в глаза. Винсент помнил времена, когда их были единицы и обучались они иначе. И он проводил всадницу с каким-то задумчивым взглядом, в котором была капля непонимания. Время шло и это было крайне трудно принять ему – ведь это место было местом его начала.
Город окружали высокие стены, на них постоянно несли караул. И море совершенно скрылось за ними, оставляя только виднеющиеся горы наверху. Здания были выполнены из темного камня, на них не было никаких украшений, только флаги, как и в порту, вывески немногочисленных магазинов. И ничего не кричало о том, что в этом доме жил какой-то богатый или достопочтенный гражданин. И пьяниц на улицах тоже было не видно – с выпивкой здесь было строго тоже. Карета проскрипела мимо большой кузни, где трудилось много людей совершенно разных возрастов, жар поднимался густым паром куда-то ввысь.
- Каков наставник многоуважаемый рыцарь Винсент? Многому ли он учит тебя и давно ли?
Беда медленно повернул голову прочь от мира за окном, осознавая вопросы некромантки и подпирая висок кулаком.
Войт несколько мгновений раздумывал, пытаясь унять подскочивший пульс и решаясь встретиться с зелеными глазами тоже.
-…миледи, рыцарь Винсент здесь не для моих учений. Это я должен помогать ему, и завтра приложить все свои силы. – произнес ножик не свои слова, а наставников, которые их распределяли для турнира, и потупил взгляд.
Мечник не торопясь достал из-под плаща складной ножик, который был ему не по размеру, и неожиданно принялся ковыряться им под ногтем, между тряской кареты.
Мальчишка моментально перевел взгляд на ножик, но нос не вздернул и как-то потускнел еще больше.
-…и учиться сам, так как я щенок с молочными зубами, и все что могу, так это покусывать младших.
Беда не усмехнулся, не загоготал, он только посмотрел на пацана прямо и тяжело, и после спрятал ножик, видимо услышав то, что желал. Пусть и силой, или скорее воспоминанием о силе.
- И, простите мне мое невежество, но что все-таки будет на Всекрушащем турнире? Столь... замысловатое название звучит многообещающе.
Пусть название и было лишено всяких замысловатых и высокопарных слов – дело было здесь в ином. В его прямолинейности, в его силе и жестокости, которая была пусть и далека до реальной битвы, но все равно несла нередко кровь и даже смерть. Это название было кулаком, как и все здесь.
Войт в момент потерял все слова и просто опустил голову, разглядывая свои сапоги или пытаясь удержать свои эмоции. И именно поэтому Винсент ответил, после выдоха.
- На самом деле турнир уже идет, позавчера был пеший бугурт, вчера и сегодня были пешие поединки. И завтра во второй половине дня заключительная часть – рыцарские поединки. – Беда качнул головой в неопределенную сторону.
- Ристалище за стенами города, там возвели целую сцену. Но участвовавших в боях можно увидеть уже на улице, труда распознать их не составит.
Мимо кареты прошел с забинтованной головой воин, но к плащу его крепилась яркая лента.
-…я уже было думал, что ты не успеешь приплыть к завтра. И мне придется занимать у отца знакомых тебе близнецов коня и доспехи. – наконец рыцарь улыбнулся, приоткрывая завесу ответов на вопросы.
- Именно он предоставил мне неделю назад выкупленное им для одного из его свиты место в турнире. – Винсент потянул пальцами за центр сюрко, где был именной герб семьи близнецов.
- У тебя будет возможность познакомиться с Гайем де Гивардом завтра. – он улыбнулся еще шире, выделяя первые слога имени и фамилии отца близнецов. Фантазии у него, как называть своих сыновей, видимо не было ни капли, или же наоборот было целое море.

- Я, к сожалению, слишком мало осведомлена об этом.
- Ты просто поглядывай по сторонам, на знающих дам, например. И все поймешь сама, что делать. – Беда пожал плечами, пряча оскал за кулаком.
Жить надело, приятель, говорить знающей себе цену некромантке смотреть на других дам и повторять за ними!
Ну правда, рожки да ножки останутся от тебя, и спать на голом полу тебе сегодня тоже!

Здание, в котором они остановились, было в три этажа, такое же темное, как и все остальные, располагающееся на квадратной площади, где по центру стояли статуи трех всадников. Для гостей были отведены отдельные небольшие комнаты и в узких, но длинных коридорах было оживленно. Вместо отдельных каминов в каждой комнате под деревянным полом были спрятаны трубы, общий котел поддерживали слуги, но жарко, естественно, не было. Войт, все еще молчаливый, затащил сумки и поставил их на сундук, вытирая пот рукавом.
- Увидимся в северной конюшне после вашего ужина. И без опозданий в этот раз. – произнес вновь ровно без издевки Беда пацану, присаживаясь на стул возле стола и вытягивая ноги.
-…мы же едим в общей зале внизу. – кинул он некромантке, не сводя глаз с мальчишки.
- Без опозданий, рыцарь Винсент. И хорошего дня, миледи де Морри. – наконец произнес Войт, несильно, но склоняя голову. Бить же кулаком в грудь ему было еще не позволено. 
Все здесь было наполнено правилами и символами. Все здесь было кулаком, но для кулака нужно было сначала заиметь сил, чтобы его сжимать.

Отредактировано Винсент де Крориум (01.11.2022 05:09)

Такой жесткий, закованный в броню порядок в школе мастеров был благом. И он прошел проверку временем, разными людьми и обстоятельствами.
Порядок был призван работать до тех пор, пока ученик не окрепнет и не перестанет быть податливым, как мягкое тесто. После же этого ворота открывались, и сам воин выбирал свой путь дальше – остаться в этом порядке или строить свой. И в этом тоже заключался финальный экзамен, но не только для ученика, но и для всей системы и наставников в целом.
И многие оставались, отдаваясь этому порядку и принимая его, как неотъемлемую часть всей своей дальнейшей жизни. Не каждому выпускнику-воину было суждено стать главнокомандующим или героем, напротив они осознанно становились винтиками. И именно из-за них этот старый, закованный в броню механизм продолжал вращаться до сих пор.
Но, конечно же, бывали и промахи порядка – человеческую натуру нельзя было совсем выдавить с потом или выжечь железом.
Винсент имел крепкий, правильный фундамент. Но его внутренний огонь и жажда славы проложили для него иной путь дальше, отдельный от этого механизма. И были здесь те, кто радовался успехам своего бывшего ученика. Но и в то же время были здесь и иные, кто просил его остановиться и направить жар на защиту страны и беззащитных.
Но тогда мечник последовал за своим эгоизмом, что и привело его к роковой встрече с некромантом. И сейчас, иногда возвращаясь мыслями назад, он ощущал, насколько он тогда был не прав и ослеплен своим же огнем кузни.
Но вернуться назад в прошлое и измениться – на это Винсент права не имел. Он должен был сам нести ношу, которую сам своими действиями и поступками закинул на свои плечи. В противном случае, это было признанием своей никчемности и немощи.
И нельзя было найти красивых слов, которыми можно было сгладить этот момент и которыми владеть здесь не учили.

- Доспехи мне не идут, зубы выбивать кулаком я не умею, так что теряюсь в догадках, чем могут мне помочь советы... гм... знающих дам.
- Если ты носишь доспехи, машешь кулаком, да еще участвуешь в турнире, то здесь ты не дама. Ты являешься рыцарем, к которому никто не проявит больше жалости, чем к остальным. – произнес с некоторым непринятием Беда, стойко выдерживая послышавшееся кошачье предупреждающее шипение между приторных строк.
- У дам же здесь совершенно иной вид и иная, кхм, функция. – продолжил он, несильно пожимая плечами в смысле «правила такие, не мы такие».
- Впрочем, не сомневаюсь, что ты покажешь мне достойный подражания пример женской безупречности.
-…боюсь завтра я буду вынужден смотреть совсем не на прелести женской безупречности, а на потных, с выпученными красными глазами мужиков, так что все сама. – щипнул он в ответ достаточно мягким тоном, вновь пряча расползающийся рот за кулаком.
О, приятель, кажется, ты только что откатился от пола рядом с кроватью прямиком в общий коридор, хей!

Когда за учеником с поникшим носом закрылась дверь, Винсент перевел все свое внимания на бывшую баронессу, рассматривая неизменно черный силуэт и сравнивая с той, кого он оставил на материке. Ему и правда желалось продлить месяц ничегонеделания, залить золотистой смолой ту несильно отягощенную жизнью женщину. Но время бежало вперед, даже в бессмертии.
- Я так понимаю, ванны с пеной и вина с пузырьками здесь можно не ждать.
-…как и взрывающихся посреди ночи башен тоже. – продолжил Винсент слова чернокнижницы с таким же вздохом и перекинул снятый плащ через спинку стула.
- Баня из камня и с большой, общей ванной есть в соседнем здании, сейчас для женщин там отвели отдельные часы. Школа не место для развлечений, но новый опыт она может и предложит.  – спокойно произнес он, щурясь от полившегося света из приоткрытого окна.
Статуи из металла блестели на выглянувшем солнце, все три коня стояли на задних ногах, а всадники, каждый из них, вздымали разное оружие. У них тоже была своя история. И возможно она заключалась в том, что они трое сдерживали натиск врага в узком пространстве или отдали свои жизни за жизни иных.

- Так что же, рыцарь Винсент? Посвятишь меня, наконец, в тайны этого турнира, коим ты столь умело разжигал мое любопытство в дороге?
- О, разжигание твоего любопытства дорогого стоит. – Беда знал, что рано или поздно этот разговор состоится, и он был к нему готов. Прятаться и юлить не имело смысла, но он поднял глаза к каменному потолку, раскрывая рот.
- Зачем ты бьешься завтра? И ради чего я срочно понадобилась тебе здесь? Ты же знаешь, на турнирах я бывала раза два в жизни, и оба раза они меня не слишком-то впечатлили.
- Победителю достанется меч самого вредного, но и самого искусного воина-наставника, которого знало это место за последний век. У меня так и не получилось поставить его самого на колени, но я отыграюсь на его самом обожаемом мече. – Винсент блеснул глазами и до скрипа сжал пальцами спинку стула, на котором все еще сидел из-за слов, которые последовали следом.
- Но если откинуть приз, то нам нужно разрешение проезда от управителя Школы по Гейзеровой пустоши и проводник от Школы. Сейчас же он закрыт из-за шумного инцидента – там сварилось несколько учеников, самовольно решивших устроить спор кто круче. – мечник медленно перевел тяжелый взгляд на чародейку.
-…и сварился я, когда мне удалось ночью проскользнуть мимо застав. На второй раз мне повезло немного больше. – Винсент не спеша отвернул рукав акетона и рубашки под ним, и после размотал пожелтевшую местами ткань на предплечье. После осторожно стянул перчатку. Кожа его была вялого желто-оранжевого цвета, местами пузыри сморщились и сошли, рана заживала, но несколько еще осталось. И неуловимый запах серы с минералами, помойного ведра стал сильнее.
- Ничего не напоминает? Вспомни то, что показал нам лес слез. – негромко произнес рыцарь, не сводя своего взгляда с лица некромантки, побелевшем сильнее из-за неожиданно спрятавшегося за тяжелые, плотные тучи солнца.

Отредактировано Винсент де Крориум (03.11.2022 18:37)

Иногда затягивание было необходимо, и Винсент по своей природе или из-за своих излишне прожитых лет инстинктивно умел это чувствовать и манипулировать этим в своих интересах. В некоторых случаях оно накидывало кольца каната на грудь и медленно, до дрожи сжимало грудь в предвкушении и нетерпении, подогревая интерес и завладевая всем вниманием. В иных случаях, как сейчас, через это затягивание Беда подталкивал и сам подталкивался к нужным, правильным, недвусмысленным словам, которые нужно было произнести. Ведь слова никогда не были его сильной стороной.
И именно поэтому приподнятые брови чернокнижницы, изменившееся выражение лица послужили ему сигналом подталкивать и подталкиваться дальше в своих словах.
Но что касается меча – не важно сколько их было у мечника. Главное здесь заключалось в том, какие истории каждый из них нес. Они выступали для бессмертного некими якорями его воспоминаний и помогали своим видом и тяжестью не забыть о том, кем он был и что совершал. И именно этот призовой клинок нес внутри часть жизни проклятого, которая осталась далеко позади. Винсент же, когда увидел этот меч, выставленный на всеобщее обозрение, разглядел не только сталь, но и пальцы, которые его некогда сжимали. И вспомнил свой выбитый зуб яблоком, когда поединок вышел из разряда ученических в настоящий. По вине бродяги.
Воспоминания делают из нас тех, кто мы есть. Но и без взгляда в настоящее нас не будет. И именно поэтому приоритеты Винсента были направлены совсем не в прошлое, он не забыл зачем он здесь был на самом деле. И немного склонившаяся над поврежденной рукой рыцаря чернокнижница была тому ярким подтверждением.

Беда не затягивал, но он давал время некромантке – время вспомнить воспоминание воспоминания. И глаза его скользили по белому лицу чародейки, подмечая, как внутри расширившихся зрачков зарождается понимание. То место для них стало всплеском, переворачиванием переполненного кувшина, оно оставило для них яркие воспоминания. И именно из-за своей яркости они и помешали союзникам своевременно рассмотреть тусклые знаки, но…
Именно, приятельница, выход из тупика все это время был под носом.
- Здесь, в Гейзеровой пустоши?
Винсент медленно, в некотором согласии и подтверждении опустил веки, пока не прерывая полившиеся вопросы из ведьмы. Его рука, оставленная бывшей баронессой, плетью повисла на спинке стула.
- Единственное ли это место на континенте, где есть гейзеры?..
-…этот запах уникален из-за залежей определенной группы минералов под ними. Второго такого места, как меня заверили в библиотеке, больше нет. – неспешно, осторожно ответил Винсент, когда некромантка пошатнулась сильнее.
- Ты думаешь, он мог искать что-то среди гейзеров?
- Гейзерова пустошь не место для прогулок, он был там с какой-то целью и не пожалел своих рук. – вновь продолжил Беда, опуская взгляд на покалеченную руку и сжимая кулак. Из-за чего неестественного цвета кожа натянулась тонкой, шелушащейся бумагой.
- Но ведь ты и без турнира смог туда пробраться. Кто мешает сделать это во второй раз?
-…в третий раз. – поправил он ведьму, прикрывая вновь глаза и проводя здоровыми пальцами по своему виску и взъерошенным ранее из-за ветра волосам.
- Пустошь опасна, неверный шаг и она сварит твое тело, как яйцо в кипятке. – начал он, кривя рот и поднимая тяжелый взгляд на чародейку. Бессмертный испытал это на своей шкуре и ничего приятного в этом не нашел.
- Нам нужно идти днем, а не ночью, как я. Но при свете дня пустошь, как на ладони с развернутых постов Школы. Нас будет видно издалека. -  произнес мечник, пытаясь найти какой-то отклик в глазах чернокнижницы.
- И как Исполняющий я здесь не указ, для управляющего Школы имеет вес только командующие Мечом. Но это дело совсем не быстрое и привлекающее слишком много внимания и вопросов. Еще и это песье происшествие с идиотами-учениками… - он старался говорить ясно, без эмоций, но они вырвались под конец, и мечник сжал челюсти.
- Быстрее и проще будет принять участие в турнире и попасть на пир за одним столом с управляющим. Победителям он не откажет в «призе». – глаза его блеснули, когда из-за тучи вновь показалось солнце, озаряя комнатку.
Почему Винсент не сказал ведьме сразу – он не желал скрывать свои тайны, он не желал давать излишней надежды. И никакого черного удовольствия здесь не было. Их шаткий, немного успокоившийся мир из-за этого месяца ничегонеделания и почти пустой головы и так балансировал на одной ноге, как жонглер на веревке над пропастью.

Старый сукин сын был закрытым и запертым человеком, и никто не знал, что творилось у него внутри и кем он был на самом деле. И не по этой ли причине он выбирал такие же места. Или эти места, наоборот, становились такими после того, как он отравлял их своими миазмами и оставлял не видимый глазу след для настоящей «чумы», идущей по его следам?
С иной стороны, спрятать филактерию здесь, в этой части острова, было шагом вполне обоснованным и разумным – недалеко от гнезда магов, где он и проводил свои изыскания и жил, и достаточно далеко от власти Башен и магов, которые могли наткнуться на его «сокровище», занимаясь своими изысканиями.

- А если сослаться на надобности Меча?
- Без письма от Розенкраца или его правых «кулаков» не пройдет. - Винсент несильно и отрицательно качнул головой. Сейчас это был запасной вариант, объездная дорога, на которой они потратят много времени и привлекут батальон вопросов. И если первый момент был не настолько уж неприемлем для союзников, то второй был куда щекотливее.

- А что будет, если победишь не ты?
Беда скосил глаза на черную волшебницу, и на мгновение некий укол разочарования и злости показался в них.
Не верит в твои силы, приятель? Ну, ставку делать на твое проклятое тело и правда дело рисковое. Не каждый решится-то.
- Сам знаешь, на твою удачу не всегда можно положиться, а бойцы на турнирах, бывает, что и гибнут.
-…завтра и увидим. – коротко отозвался он, рассматривая вновь еще сильнее сжатый поврежденный кулак.
И с этой никчемностью, этой неудачей, ему приходилось жить. И напоминать об этом бессмертному было не нужно. Но он все еще помнил иные времена, когда удача была на его стороне. И когда никто не смел и не задавал ему таких вопросов.
Единственная ошибка с некромантом, приятель, и ты ошибся навсегда.
- Но что я могу сделать, кроме как попробовать пробраться на Пустошь самой, если у тебя не выйдет победить?
Беда ощущал опущенным затылком пристальный взгляд чародейки, но глаза его все еще были прикованы к своему кулаку.
Все здесь было кулаком, все и всё, и не важно сколько времени пройдет…
- Если я завтра подохну на турнире, то тебе, как даме рыцаря, окажут самую большую честь – аудиенцию с управителем Школы. Ну, а там, все будет зависеть от твоих способностей. Попросишь проезда, проводника, придумаешь слезную историю, а я нагоню тайком, как воскресну. – он медленно поднял стальной взгляд на некромантку, раздувая ноздри.
- Так что завтра или я выиграю, или подставлю шею или морду под копье соперника. – Беда выдержал несколько мгновений такой свой взгляд и опустил глаза, расправляя рукава и натягивая перчатки на пальцы, плечи его окаменели.
- Ужин в главной зале внизу, а мне нужно на конюшню и подготовиться к завтра. Не знаю, подрезать ремни на доспехах, болт на забрале выдрать, коня до коликов закормить... – он с некой неумолимостью поднялся со стула, но плащ забрал со спинки без резкости. Все это, как и чаще всего бывало, горело у него внутри. 
И что это в голосе зазвенело? Не воспоминания ли из «прошлой» жизни, не эхо ли того Винсента, кем он был до встречи со старым сукиным сыном и тем более некроманткой?
Навряд ли, приятельница, «прошлый» рыцарь тебе понравится, ох, навряд ли.

Отредактировано Винсент де Крориум (07.11.2022 22:37)

Когда бессмертный резко и неожиданно остыл под долетающим в город морским ветром, когда его шаг перестал пытаться раздавить камни под сапогами и веки неожиданно смягчились, он был уже совсем недалеко от конюшни. И поворачивать назад стало настолько глупо, что превратилось в невозможно. Развернись он на пороге комнатки или в коридоре – тогда иное дело. Но неожиданно взыгравшая воинская гордость ему этого не позволила. Город навевал воспоминания, город напоминал насколько мечник оплошал в итоге и в какую западню попал. Не сидеть ему никогда на бронзовом коне и не глядеть ввысь с поднятым мечом, как статуи на квадратной площади. Бессмертие же растворяет и размазывает во времени – ты живешь, но воспоминания других о твоем существовании стираются, как грязь с сапог в дождь.
Но его кулак, несмотря на проделку старого сукина сына, еще стоил многого.
Твоя бычья упертость, приятель, она поможет. И стоит только вспомнить эти приподнятые в ответ на твои слова брови некромантки, ядовитой змеи и стервозной ведьмы. Можно было задать вопрос иначе, но она не задала, не посчитала нужным, не подумала ни секунды, как он это воспримет.
Месяц ничегонеделания закончился, время перерыва вышло, гончая стала на след, который ты ей и подкинул.
И с этим Винсенту просто нужно было смириться, как с острыми снежинками в морду в бурю зимой. Снег зимой идет, змея жалит, сколько не наглаживай – так устроен мир.
-…руку не одерну, не дождешься, гадюка. – клятва все-таки прозвучала, уносимая ветром в высь. И пусть и запоздало, и пусть не перед алтарем на коленях.
Она не поставит его на колени, и он не встанет ни перед чем и ни перед кем, если этого не пожелает сам. Пора было скинуть снежное покрывало и выходить из сладкой спячки, пусть внутри и скрипело сопротивление.
- Сколько ты здесь торчишь, ты не пошел на ужин в ученическую?
-…боялся опоздать, рыцарь Винсент.
- За что мне все это сегодня, псы. – он выдохнул, - Пойдем, ножик. Нужно познакомиться с Приятелем, тебе завтра с ним жопами тереться.
У бессмертного еще было время проверить все ремни и крепления, заменить то, что ему не нравилось в них, и закрутить забрало так, что и великан из сказок не вырвет.
Упертость, честь и еще гордости бочонок. И его спина за ночь солому переживет тоже, хей-хоп.

Обеденная зала в этот час не была пустой, люди сидели за длинными столами и скамьями за завтраком. И только напомаженные дамы пытались казаться не такими сонными, как были. По коридорам спешно бегали оруженосцы и иные помощники участвующих в турнире за забытыми вещами или иными плащами, перьями и лентами. Город был в предвкушении финального всекрушащего зрелища, который был не лишен своего воинского шарма.
Гай де Гивард был пожилого возраста, седина красила его от природы светлую голову, но его небольшие светлые глаза смотрели ясно в окружении морщин, на его же плаще красовался родовой герб, как на сюрко бессмертного. И он был в компании старшей, молчаливой, но улыбчивой дочери, сильно похожей на близнецов. На длинную, причудливо заплетенную ниже поясницы светлую косу, украшенную бусинами и камнями, многие сворачивали головы. И было видно, как лорд испытывал гордость от этого. Семейство же было одето в черно-белые цвета, и именно поэтому в их глазах не было удивления на то, какие цвета выбрала для турнира чародейка.
Гай де Гивард оказался правильным выбором для сопровождения дамы бедового рыцаря.
- Кто представляет на поединках вас, милорд?
- О, мой зять и моя правая рука…и неожиданно Винсент, который, как бандит с дороги, забрал место еще одного моего рыцаря. Но я и не сопротивлялся, к тому же не после Подлеска. – он многозначительно прищурил глаз и развел руками, украшенными крупными кольцами.
- Мои сыновья же еще не выслужились до этого. Но вот голову мне о ваших приключениях с виверной прожужжали будь здоров. Поэтому это честь для меня сегодня не только услышать, но и увидеть. – как же разительно отличался тон и взгляд отца близнецов от того, что продемонстрировал Беда вчера.
И играло ли это в глазах бывшей баронессы против мечника?
-…для меня все еще секрет почему Винсент решил принять участие во Всекрушащем, миледи? Он, по моему скромному мнению, давно остыл к ним. Не будете ли вы так любезны раскрыть мне этот секрет? – было ли это поддержанием разговора или Гай был еще тем лисом. Кто знает.
- И если, дамы, вы готовы, то пройдем же к карете, скоро на выездах будет не протолкнуться.

Когда же карета наконец докатилась до возведенного ристалища по разъезженной колее, то сразу стал понятен размах Всекрушащего турнира. Здесь, кажется, в эти мгновения концентрировались все гости и жители города-кулака. Скамьи зрителей возвышались в несколько этажей, постепенно заполняемые людьми. С десяток шатров разных цветов с напитками и закусками стояли по периметру рукотворных стен, привлекая гостей и строго разделяя кому и куда. Шатры участников стояли по разные стороны от ристалища, там где стен и скамей специально не было. Флаги плавно шелестели на ветру и на небосклоне не было ни намека на тучи или дождь. Неужели все-таки постарались маги или сами горы благоволили этому турниру, придерживая непогоду?
Какой-то конь, видимо специально выведенный подальше от остальных успокоиться, вырвался из рук и поскакал в чистое, широкое поле без намека на снег, гремя доспехами и вскидывая голову с ярким красным пером. За ним следом поспешило несколько подростков, но животное-то было быстрее.
-…ха, а это разве не лорда Бовайта цвета? – отозвался Гай насмешливо, проследив глазами за убежавшим конем и ни к кому конкретно не обращаясь. При этом он не забыл по всем правилам подать руку черной волшебнице, когда она спускалась с подножки кареты.
-  Нервозность Бовайтов – это у них семейное. – кажется, между этими семьями была давняя неприязнь.

- Миледи де Морри, миледи! – послышался прерывистый, высокий голос Войта, и после показался он сам. На голове его забавно болталась черная, большеватая для его головы шляпа с недавно вставленным белым пером – тоже опознавательный знак. Он крайне сильно спешил и нервничал тоже – видимо, до него наконец дошло что здесь происходило и какое участие он здесь принимал.
- Рыцарь Винсент… он желал узнать, как вам спалось сегодня. – выдал перочинный ножик, останавливаясь в нескольких шагах и только после поспешно склоняя голову перед герцогом и его немногословной дочерью.
- Господин де Гивард.
-…а у меня спросить, как мне спалось рыцарь Винсент не соизволил? – спросил неожиданно отец близнецов, щуря свои небольшие глаза. У него было хорошее настроение сегодня, чего не сказать о некоторых иных. Реакцией же Войта Гай остался доволен и просто махнул рукой, более не заставляя позвоночник пацана каменеть до состояния алмазов.
- Рыцарь Винсент просил вам передать. – наконец произнес оруженосец и, откинув полог плаща, выудил сложенную в несколько раз широкую черную ленту с серебряной вышивкой. И еще - на поясе мальчишки, в чехле, блестела ручка складного ножа, знакомого чародейке.
История имелась, и она всегда имела продолжение.

Отредактировано Винсент де Крориум (08.11.2022 06:53)

Не важно верил ли тот или иной человек в сказки или больше доверял высушенным фактам, в случае с Гайем отцовство и гордость за своих сыновей позволили ему с благосклонностью услышать балладу и после приказать музыкантам и барду при своем дворе исполнить ее на следующем, громком пиршестве.

Не слова стояли во главе, но поступки. Но порой неосторожные слова случались первыми и вызывали режущие не кожу, но внутренности искры.
- Уверяю вас, есть, на что посмотреть.
- Моим глазам ваши уверения, миледи, сейчас ни к чему. Я все прекрасно вижу и так. – улыбнулся Гай де Гивард, окидывая насмешливым, но не оскорбляющим взглядом некромантку целиком вновь. Ему была интересна чернокнижница и несколько мгновений назад он говорил совсем не о рыцарских подвигах Винсента. Бессмертного он и так прекрасно успел разглядеть за множество встреч до. Но только вот он совершенно не догадывался о том, что мечник видел его собственного отца здесь, в этой школе, не в форме бюста с кустистыми бровями, но вживую.
- К тому же ему еще есть, что показать своей даме...
- Или доказать? – и вновь с неким пониманием ответная усмешка окрасила лицо отца близнецов.
В этой компании гордости чародейки ничего не угрожало. Так может стоило в ней задержаться, приятельница? Это ведь было куда приятнее кучи гордого, воинского снега в лицо. К тому же, ты более не юная дочь барона, но свободная птица (за исключением старого сукина сына, но этот момент можно и опустить ненадолго).

- Передай своему рыцарю, что я благодарю его за заботу, и сон мой был спокоен и ничем не омрачен.
Глаза мальца несильно расширились в ответ, но он промолчал – видимо оруженосец ожидал совершенно иного ответа, о котором заранее был предупрежден. И ему понадобилось несколько долгих мгновений вспомнить что нужно делать дальше.
Пружина мечника не только пружинила, она сжимала и готовила всех вокруг. Пусть иногда и впустую, но предусмотрительность еще никому ногу не откусила.
- Пусть под одеялом и было куда холоднее, чем я рассчитывала.
- Рассчитывай, но не забывай предугадывать и принимать меры. – послышалась «человеческая мудрость» со стороны Гайя и он постучал по седому виску. Его все это забавляло.
Ну так на турнире же были, не на поминках!

- Я от души благодарю рыцаря за этот знак внимания. И передаю ему знак своей благосклонности.
И вновь замешательство отразилось на юном лице Войта. Но он, поспешно стянув на всякий случай перчатки, принял ответный дар. Запах духов ударил ему в нос, заставляя порозоветь мочки ушей под шляпой.
- Передай рыцарю Винсенту, что все мои надежды на победу, все мои помыслы и вся моя вера пребудут с ним на поле.
- Конечно, миледи, слово в слово. – собравшись произнес мальчишка, кивая. Ему тоже не помешает чья-то надежда и вера в его ноги и руки, которые тряслись у него все больше вместе с тем, как все больше становилось участников в шатрах и они все больше облачались в тяжелые доспехи, жутко громко гремя ими.

Недалеко от места чародейки и четы де Гиварда, в отдельной, центральной ложе до этого пустовавшей, началось волнение – на «сцену» наконец прибыли управитель и наставники. Но никакой короны на голове главы школы мастеров не оказалось, он был одет в темно-синие цвета, как и все остальные учителя. Ни намека на золотые цепи и перстни, и только рукоять меча блестела ярко гравировкой из-под откинутого назад плаща. И когда он опустился на свое кресло по ристалищу разнеслись многочисленные удары – кулаки выслужившихся до этого воинов пришли в действие, отдавая честь. И он следом, вместе с наставниками, в совершенно той же манере поприветствовал всех.
-…в такие моменты я ощущаю себя вновь мальчишкой. – произнес отец близнецов, отпивая специально подогретое вино.

Управитель кивнул и после над головами присутствующих загремел горн - так могли говорить горы -, проникая вибрацией внутрь. И никаких высокопарных речей, которыми грешили малые и большие правители, от управителя Школы мастеров здесь было не нужно – за него все скажет сталь.
- Да начнутся же Всекрушащие конные рыцарские поединки! Пусть гремит железо, переламываются копья, разрываются жилы, загоняются кони! И пусть шум от него услышат все – «кулак силен»! – поставленным голосом объявил вышедший на ристалище герольд из нужной точки, где голос его усиливался. И вновь загудел горн, но менее протяжно и сильно.
- Подтверждаю, что порядок поединков установлен по всем правилам и заверен каждым рыцарем! 16 рыцарей, 15 поединков: 8 - первый этап, 4 - второй этап, 2 - третий этап и четвертый этап - финальный! – продолжил герольд в крупной шляпе, раскрывая свиток и принимаясь зачитывать имена рыцарей в том порядке как они должны были биться в первом этапе.
Участие в рыцарском турнире стоило колоссальных затрат, но и не каждый, кто имел горы монет, мог в нем участвовать. Правила и предписания к участникам были жестко установлены и выполнялись также неукоснительно, как прочно стояли горы.
- Как предписано столетиями: очков и разных номинаций Всекрушащий турнир не приемлет. Поединок выигрывает тот, кто выкинет соперника из седла или пока один из них не откажется продолжить поединок дальше! И не важно сколько кругов и поломанных копий для этого понадобится!

На ристалище, по разные стороны вынесли первые штандарты соперников. Честь открывать турнир всегда выпадала победителю предыдущего. Было ли это сделано умышленно для разогрева зрителей или по иным обычаям – сказать было трудно, да и никто и не задумывался над этим сегодня.
Сир Алек де Пар бился по вытянутому жребию с рыцарем лорда Бовайта, конь которого до этого убежал в поле. И позолоченные доспехи второго его не спасли – он был вырван из седла при первом же круге, заставив ристалище наполниться аплодисментами гостей в честь де Пара.
И на этой моментально взбудораженной ноте турнир закрутился и завертелся.
Винсент шел последней парой вместе с единственной женщиной-рыцарем. И стервозная ведьма могла ярко представить, как он этому был не рад и не доволен. Но песок ристалища звал и иного ему не оставлял.
Когда на поле вынесли вновь бело-черный штандарт де Гиварда и желтый его соперницы всадники показались с разных сторон ристалища, придерживая закованных в броню коней. Но у бродяги поперек седла покоилось обычное с тонким лезвием копье.
И сразу можно было сказать, что доспехи коня бессмертного выглядели куда внушительнее его собственных. Приятель стал не просто боевым конем – он стал быком. Шанфрон украшали направленные прямо, в дерзости и вызове черненые узором рога, отверстия для ноздрей были выполнены широко; тот же узор с рогов темной полосой вился по верхушке кринета и крупным пшеничным мотивом раскрывался на накрупнике с обеих сторон, под амуницией виднелась черно-белая попона.
Сколько же зим прошло с тех самых пор, когда эти доспехи видели ристалище в «последний» раз? Винсент старался не считать.
На бессмертном не было ни перьев, ни позолоты, его полный доспех ничего не украшало, ему это было не нужно. Вес и силу имеют только действия.
Были ли его плечи напряжены было не разглядеть под железом, но он никуда не спешил и вперед не рвался – он прекрасно знал и выучил задолго до всех здесь собравшихся этот урок.
На поклон напротив управителя всадники подъехали одновременно, но для этого Лиссе-два-Меча против своей воли пришлось придерживать свою лошадь усерднее. 
И вновь над ристалищем разнесся звук удара о доспехи, и конь Беды поклонился по-своему тоже без явных, внешних приказов, склоняя голову и выставляя переднюю ногу вперед насколько позволяли доспехи. Войт остался рядом со штандартом, придерживая турнирное копье в вертикальном положении или придерживаясь изо всех сил за него сам.
Но Беда не поехал на стартовую позицию сразу после, он все также без спешки подъехал к ложе де Гиварда с поднятым забралом с горизонтальными тонкими прорезями. И смотрел он прямиком на некромантку.
- Прошу вас, дама сердца, даровать мне вашу удачу, как делали это дамы своим рыцарям прошлого! – громко, без запинки произнес Винсент, протягивая закованную в латную перчатку руку.
Ристалище замерло и затихло, кто-то начал шептаться, пытаясь предугадать дальнейшие действия. К этому давно никто не обращался, это кануло в лету.
Как и твои прошлые победы, приятель.
-…если дама согласна, то она должна кинуть ленту с рукава на песок. – неожиданно шепнул отец близнецов подсказку. Было ли это запланировано или это он слышал от своего отца – кто знает.
В доказательство же своего мастерства рыцарь должен был подцепить копьем брошенную на землю ленту и после повязать теперь уже на своем рукаве. И так, как было раньше принято считать, удача отдавалась в дар.
Но безвозмездно ли – вопрос этот был к ведьме в настоящем.

Отредактировано Винсент де Крориум (09.11.2022 17:53)

Простота имела значение здесь – она не отвлекала от главных сути и сущности. И самый на вид простой меч, не отягощенный камнями и украшениями, но выверенный по весу и балансу, разил куда лучше парадных. Первый знал какова на вкус кровь врага и не бросался в глаза, как второй.
Не казаться и не запугивать, но быть и бить.
К сожалению, не все нынешние рыцари усвоили этот урок целиком и полностью. Жажда славы и свое имеющееся или мнимое превосходство застилали им глаза золотыми лентами. И из-за этого рано или поздно они проигрывали, столкнувшись с более сильным соперником. 
Гай де Гивард же был приятным сопровождением и спутником, но он также мог оказаться искусным и умным врагом. Но о втором бывшей баронессе беспокоиться не нужно было – их интересы расходились в разные стороны, как два пути на север и юг.
Кажется, приятельница, ты просто забыла какое впечатление производишь на иных при полном своем параде, прячась большую часть времени за маской простой целительницы - для этого достаточно просто встретиться взглядом с зелеными глазами в нужный момент, когда они по-настоящему выглядывают из-под маски.
И, возможно, Гайю просто нравилось наблюдать и подмечать. И в этом заключалась его сила в нынешнем его возрасте.
Каждый же всегда сражался исходя из своих сил, кто-то яростнее, кто-то играючи. Жизнь она такая, приятельница – раскрывается и раскрывает иных с совершенно иных сторон.

Потуши, приятель, гордость и воспоминания былой славы, дыши спокойнее. Ты все равно никогда не станешь тем, как был раньше. Слава и почет больше не кипятят твою кровь. Ты зависим в «настоящем» от иного. И ты кидаешь совершенно иной вызов, кипятящий твою кровь теперь.
И в этом вызове Винсент не вставал на колени, но он протягивал не одергиваемую руку навстречу. И он готов был так в ожидании простоять, пока горы не превратятся в песок.
Телеге нужно два колеса, на одной ножке табуретки не усидеть, пусть иногда и накатывают землетрясения, нравится тебе или мне это порой или нет – мы идем по дороге рядом.
Такова была клятва.
- Бейся храбро и не отступай.
Беда, сняв с наконечника копья отданный добровольно дар, вновь приложил зажатый с тепловатой тканью кулак к груди и без слов развернул коня, пуская его свободнее к стартовой позиции. Было сразу видно сколько скопившейся, не выплеснутой силы было в Приятеле под тяжелыми доспехами, и это было на пользу.
И на одобрение толпы мечник никак не повел головой, и руки торжественно на радость зрителям не поднял – кипятило его кровь иное.
И не важно передал ли юный оруженосец все или исказил какие-то слова, уголок же воздушного, полупрозрачного платка с вышитой буквой-символом торчал из-под наруча с внутренней стороны.
Но это был символ черной волшебницы, для Винсента же символом была лента – каждый из них смотрел на одно и то же с совершенно разных сторон, и видел то, что не замечал второй. И, возможно, именно поэтому их союз все еще существовал и жил, а не подох при первой же переправе через бурлящий поток.

И только после того, как мечнику помог слуга с приставными высокими ступенями завязать ленту на руке через плечо тугим узлом, Винсент наконец взял щит с выемкой и протянул руку к турнирному копью. Приятель мотал ушами в защитных выемках шанфрона и бил крупным копытом по песку, попадая частью на сапоги молодого оруженосца.
Войту желалось уже быстрее передать копье, за которое он держался, как листок за ветку в бурю, и посмотреть на все своими глазами. Славы он никакой не получит, но небольшое кострище в нем неожиданно все-таки возжелало растопки.
- Готовь сразу второе, Войт. – коротко отозвался мечник, закрывая решетчатое забрало. И теперь малец не был ножичком – он заслужил свой нож обратно этой ночью, пусть и силы его были ограничены и провалился он в сон в итоге в сидячем положении над попоной, которую подшивал под доспехи коня, после того как несколько часов к ряду учился правильно подавать копье и не бежать прочь от тормозившего в него с галопа коня.
Никогда и никто не выигрывает в одиночку – Беда этот урок знал тоже.
Женщина-рыцарь в эти мгновения промедления все больше начинала ерзать в седле, в нетерпении кому-то нечто доказать. Но время на подготовку по правилам было, только им целиком мало кто пользовался, желая сорваться на противника с копьем быстрее и быстрее выиграть.
Только вот Винсент извлек из этого урок тоже.

Кони сорвались с места на встречу друг друга, как только брошенный красный платок герольда коснулся песка. Рыцари выставили копья, прикрылись щитами и в несколько мгновений встретились. Копье бессмертного соскользнуло со щита Лисы, его же ударило в щит точнее. И он дернулся в седле, взмахивая рукой с освобожденным от копья щитом, но в итоге усидел. Всадники пошли сразу же на второй круг, круто разворачивая коней без сигнала.
Что творилось сейчас в голове бродяги или она была совершенно пуста?
Второе соприкосновение вышло иным. Женщина поспешила, почувствовала больше уверенности и поплатилась. В этот раз копье бродяги оказалось намного жестче – руки вспоминали. Она вылетела из седла прямиком на ограждения, ударяясь боком, но под копыта коней не попала.
Войт же чуть не уронил подготовленное второе копье. Но не из-за испуга от остановившегося резко приятеля рядом, а из-за совершенно иных чувств.
- Еще пригодится. – отозвался Беда коротко на неиспользованное копье, поднимая жесткое забрало и оглядываясь на поверженного рыцаря, которая поднялась на ноги сама.
На некромантку Винсент не обернулся – не время ли?

Во втором этапе участвовали 8 рыцарей. В нем не обошлось без крови – один из рыцарей от удара Мэттью Солгарского попал под копыта своего же коня, получив сотрясение головы и выплюнув содержимое желудка на песок и доспехи. Зять де Гиварда выбыл тоже, достаточно мягко свалившись на землю - его конь не удержал ровного темпа. Была ли это вина животного или наездника – оставалось зятю самому решать кто был в этом виноват.
Но он присоединился через некоторое время к зрителям в ложе, без доспехов, вполне довольный и еще на эмоциях. Жена его встретила тепло, успев вытереть набежавшие в глаза слезы от испуга за мужа.
Винсенту на этом этапе повезло больше всех – его соперник сдался сам, повернул коня прочь от ограждения в момент схождения из-за сильных болей в животе после первого этапа, он был на грани потерять сознание. Его сразу же направили к целителям.
Всекрушащий турнир проверял не только меткость, силу и даже коней, но и способность превозмогать боль.
В третий этап в итоге прошли Винсент, матерый рыцарь Гайя, Алек де Пар и Мэттью Солгарский. По вытянутому жребию в соперники Беде достался щуплый, подающий надежду Мэттью. Но никто самого бессмертного в серьез не воспринимал – не за что было, победа над женщиной и над в не состоянии биться мужчиной были совершенно не впечатляющими.
- После третьего этапа перед финалом будет перерыв в час, можно будет пройтись и размять ноги. – произнес Гай некромантке, все еще крайне довольный результатом.
Конец турнира близился, но он, или точнее их цель, все еще был недосягаем для союзников.

Отредактировано Винсент де Крориум (09.11.2022 19:43)

Что же говорили глаза некромантки, когда бессмертный и его соперники расходились после «уколов», что светилось в них ярче, когда мечник выигрывал и постепенно продвигался к поставленной цели?
И при чем здесь был платок – символ или нечто существенно большее, что можно было в него вложить только попав в милость к ведьме и заслужив ее черное доверие?
О, он посмотрит в эти зеленые глаза позже, когда все тело чернокнижницы наполнится «запахом» происходящего всекрушения, который она, не удержавшись от искушения, впустит внутрь сама.

Винсенту придется пошевеливаться, но в этом и была суть жизни. Как только человек при жизни прекращал свое движение, он терял все, и самого себя в том числе.
И бывшая баронесса знала, что бессмертный больше всего в своей некромантской вечности боялся оказаться без движения, без мыслей и осознания под забором.
В таком случае лучше уж смерть, но в ней ему было отказано.

- Сир де Крориум, пусть победит достойнейший.
Беда вздрогнул от голоса молодого рыцаря, который вырвал его из блуждания в мыслях, и перевел глаза на его светлое лицо, не скрытое еще шлемом с небольшими металлическими крыльями по бокам.
Эти слова и эти интонации Винсент уже слышал некогда, много зим назад. И тогда слишком гордый и тщеславный он ничего не ответил своему противнику.
Но в этот раз все было иначе. Бессмертный кинул быстрый взгляд на ложу, где виднелся ему хорошо знакомый черный силуэт и расправил плечи под тяжелыми, нагретыми поединками доспехами.
- Пусть победа будет за тем, кому она нужнее, сир Мэтью. – ответил бродяга, склоняя голову в знак признания, и после все также спокойно развернул коня к стартовой позиции.
Молодой рыцарь только шире улыбнулся, в удивлении приподнимая брови. Ему редко кто отвечал и еще реже - искреннее, его еще мало кто воспринимал всерьез. Но его путь только начинался в лучах славы.

- «Поражение тоже часть пути, но только понимаешь это слишком поздно.» - подумал Беда, принимая хорошо поданное копье от Войта и разглядывая соперника через решетку забрала.
Какой стороной упадут кости для бессмертного сейчас – удачей или черной кошкой, пересекшей дорогу?
Красный, как кровь, платок коснулся песка, и кони сорвались с места вновь. Приятель широко дернул головой, закусывая удила и гремя кринетом.
Барьер был большой длинны, со стартовой позиции он казался бесконечным. Но каждый раз у рыцарей было всего несколько секунд до встречи. И чаще всего все зависело от того, какое решение было принято в эти мгновения.
Мэтью принял решение целится в край щита, ближе к плечу соперника – дело рискованное, но при успешном, прямом столкновении противника выкручивало так, что он срывался с коня. Винсент же решил бить в нижнюю часть, ближе к животу – центру тяжести всадника.
Еще мгновение и соперники сошлись под гул зрителей. Копье бессмертного достало до противника первым, не выдержало и взорвалось осколками до середины древка. Именно из-за этого рука Мэтью ощутимо вздрогнула, как и всего его тело, и его копье с металлическим, но тупым наконечником с «когтями», соскочило со щита Беды и ударило по шлему.
Звон, кажется, можно было услышать и на континенте. Шлем мечника сместился под напором, заставляя его в то же мгновение выкинуть на землю обломанное копье и остановиться возле нейтрального слуги на ступеньках с целью поставить все на место. Мэтью же был уже готов к следующему кругу, пусть и желал согнуться пополам.
В голове Винсента опустело – все заполнил звон, но поединок должен был быть продолжен.
Рыцари, взяв новые копья, пустили коней вновь. И животные сорвались в галоп еще яростнее предыдущего под напором всадников. И пусть звон заглушал мысли бессмертного, так было даже лучше – ничего не преграждало инстинктам. 
Беда продолжил целиться все туда же – в уже болезненное, горящее место соперника. И вновь со стороны досталось больше бродяге, плечо вспыхнуло болью, когда копье Мэтью ударило по краю щита, пытаясь вырвать Винсента из седла. Молодой рыцарь тоже получил удар в то же место, что и раньше, но усидел.
И вновь еще круг – Мэтью целился теперь в центр щита, но бессмертный продолжал нападать в одно и то же место.
Молодой соперник искал уязвимые места, менял тактику и уклоны. Но Винсент не искал, он создавал это место, как таран, который бил в центр ворот раз за разом.

Кони стали мотать головами сильнее, срывались они уже не так резво, копья поднимались не так быстро – это был поединок не на зрелищность, но на пределы.
-…я до турнира предложил Мэтью постоянное место в своих рядах с полным обеспечением. – неожиданно и не громко произнес Гай, внимательно следя за этой пыткой на ристалище.
- Винсент для тебя уже слишком стар, да? – улыбнулся зять, кидая взгляд на свою жену, которая негромко рассмеялась, прикрывая рот пальцами.   
- Боюсь у меня нет того, чем я способен его подкупить. – и вновь глаза Гая заискрились, когда он посмотрел на некромантку рядом. Кажется, отец близнецов любил смыслы и междустрочие – это его забавляло.
- Вали его, вали же! – не выдержал зять, когда уже намного сильнее измотанные рыцари на ристалище вновь пошли на сближение.
- Не пойму, что они пытаются сказать друг другу. – проронила Гая, прижимая свою длинную косу к груди свободной рукой и готовясь к ударам соперников.

Какой же, и правда, разговор вели рыцари копьями? Кто ж знает…
Но он был закончен при следующей стычке. Копье молодого соперника ударилось в щит мечника, изогнулось, но не переломилось – Винсент в нужный момент взмахнул наконец щитом, срывая копье противника в воздух над плечом и тараня его своим, которое придержал всего на мгновение. Мэтью от удара «тараном» прогнулся назад, насколько позволяли доспехи, его правая нога выпала из стремени и он свалился на песок слева, протаскиваемый по нему конем из-за того, что нога не выскользнула из левого стремени.

Наконец ристалище, замершее в ожидании финала поединка, загудело сильно, мощно, как камнепад с горы.
Винсент же остановился не сразу, его колошматило в седле и сидел в нем он не так, как в начале. Приятель низко опустил голову под тяжестью доспехов.
Войт поспешил к своему рыцарю, забирая брошенные поводья. Загудел горн оповещая о завершении поединка и этапа.
Беда повернулся к уже поднявшемуся с трудом Мэтью, приложил кулак к груди и после поднял его кверху. В этом не было тщеславия или желания сорвать новую порцию аплодисментов от зрителей, в этом была благодарность за бой сопернику.
Но на этом еще ничего не было кончено. Винсент бился не за славу и почет, он же бился за чужую жизнь.

- Пойдемте в шатер, пару добрых слов перед финалом еще никому не вредили, как и молочный поросенок. – отозвался Гай, взмахивая эмоционально кулаками и срываясь наконец с места, когда рыцари удалились с ристалища и на трибунах зашевелился народ.
-…и внимательно послушаем, что там де Пар говорит.
- О, он будет недоволен. – отозвался зять с пониманием и большими сомнениями.

Победа – какое громкое слово, наполненное переливами золота и цветов, которые бросали с балконов под ноги воинам.
Но на самом-то деле это «слово» никогда не было полностью красивым, в его тени было много чего страшного и скрываемого.
И в этом «слове» союзников именно этой тени было так много, что мутило. Не просто выигрыш, не просто слава и путь к светлому будущему, не просто самоутверждение в своих и чужих глазах.
Это был вопрос выживания – еще одна ступень на пути к некроманту. И каждый из них это прекрасно осознавал без слов. Но беспокойство все равно находило путь наружу через слова так или иначе, что и случилось, к примеру, вчера вечером.
Только вот «сегодня» искрило перед кошкой и бродягой сильнее, чем «вчера».

Гай де Гивард любил подшучивать над знакомыми и соратниками, и еще больше над врагами в поисках ответов на свои вопросы. Но его смыслы в словах были куда более извилисты, чем они казались на поверхности. И имел он в виду совсем не плотские влечения – на жалование, которое он выплачивал своим рыцарям, можно было позволить многое и многих из доступных, и заполучить в жены иных. И он понимал, что с Винсентом дело здесь было в чем-то совершенно ином, не в первом и не во втором.  И к этому умозаключению лорда подталкивало рвение бессмертного оказаться в списках участвующих, которое неожиданно проявил рыцарь.
Пытался ли мечник поразить даму, что он пытался этим совершенно ненужным ему действием донести до нее – размышление над этим вопросом забавляло Гая, рыцарских же турниров он видел с избытком. Но спросить прямо он все-таки не мог, ему не позволял этого его хороший такт и признательность исполняющему, что он вернул его сыновей домой живыми. И все что де Гиварду оставалось, так это кидать в зеленоватую воду камни в надежде попасть в рыбу. Но не для пропитания, так, для простого и беззлобного развлечения.
Но до ответов все же Гаю было слишком-слишком далеко, это было вне его понимания.
Для всех присутствующих на ристалище кроме ведьмы это был всего-то прекрасный бой.

Приятель недалеко от шатра рыцарей жадно пил воду, избавленный от рогатого, бычьего «шлема» и пейтраля, защищавшего грудь. Войту еще только предстояло насухо вытереть взмыленного коня, по крайней мере те части, до которых он мог достать. Полностью «разоружать» коня не имело никакого смысла – это занимало много времени и весило прилично. И тоже самое касалось рыцарей, все что было им позволено и доступно – так это освободить голову и грудину и надышаться воздухом вдоволь.

В старые времена в шатер рыцарей никого не допускали до конца турнира, ставили впритык открытый для гостей второй, но сейчас из-за увеличившегося количества покровителей и рыцарей это стало допустимо. И именно сейчас Беде явственно не доставало свободного пространства для перетерпеть, переждать и свести в едино мысли и силы.
И именно поэтому бродяга остался сидеть на ящике в небольшом закутке, который случайно воздвигся из стоек с оружием и доспехами, возле окна. И именно поэтому лекарь Гая был послан на гору за свистящим раком. И только компания Войта, как оруженосца, была необходима и приемлема.
Винсент со своего места не сводил взгляда из-под полуопущенных век с красующегося де Пара и размышлял. В голову невольно приходили непрошенные сравнения. Неужели, приятель, ты выглядел точно также в его годы? Какая дрянь-то.
Беда скривился и в то же мгновение скривился еще сильнее. И теперь не из-за мыслей о своем «прошлом», но из-за пульсирующей морды из-за попавшего в шлем копья.
Но от боли и размышлений его отвлек черный с неожиданно зелеными вставками хорошо знакомый силуэт. И мечник выдохнул и выпрямился, все сидя на ящике. 

- Славный вышел поединок. Юному Мэтью еще есть, чему у тебя поучиться...
- Ему не нужно у меня учиться, ему просто нужно идти своим путем. И еще веса набрать, килограммов так двадцать. – последнее Беда ответил с усмешкой, разглядывая наконец с близкого расстояния чернокнижницу, подведенные глаза и убранные, совсем не растрепавшиеся из-за хорошей погоды черные волосы, сложенные в замысловатый узор позади.
Ведьма готовилась, несмотря на все его слова «вчера», она подготовилась даже больше – платок все также был заткнут за край неснятых наручей. И только нагрудник валялся на постеленном на весь шатер ковре рядом с ногами, как нечто несущественное.
И последовавшее прикосновение чернокнижницы вновь сказало больше слов.

- Живо за водой. Не за вином — за водой!
- Он мне вообще-то полотенце для мокрой шеи нес. – заметил Беда насмешливо-укоризненно, когда мальчишеская спина удалилась вместе с забытой в руке тканью. Но Войта не одернул и не окликнул, бродяга переживет несколько минут и без этого.
- Но шикать на слуг, пусть и чужих – это у тебя в крови, не отнять. – он несильно пожал плечами, совершенно без зла, только со щипком.
-…вчера. – начал неожиданно Беда, что крутилось у него на языке, перед этим вздохнув широко, но закончить не успел. Его заставили замолчать и отвлечься от зеленых, наполненных  из-за воздуха над ристалищем некромантией глаз.
- Винсент!
Бессмертный встал, встречая своего «покровителя» и его семью. Иначе здесь было не принято, даже сейчас.
О, приятель, ты давно не был цел, со встречи со старыми сукиным сыном. Но Гаю и его семье знать это было совсем не нужно.
- Мои все ногти сгрызли, наблюдая за тобой.
- Надеюсь на ногтях это и закончится. –ровно ответил Винсент, несильно склоняя голову при встрече глазами со светящейся дочерью лорда. Зять же задержался рядом с толпой и де Паром, вслушиваясь в высокопарные слова первого. 
- Сам-то что думаешь? Готов к финалу?
- Мэтью потрепал меня знатно. Но если мой следующий оппонент допустит ошибку, я ее непременно за него исправлю. – и вновь нечто совершенно стандартное и дежурное, достойное того, кто не желает и не ищет славы или по крайней мере разумно не позволяет этому выйти наперед при зрителях.
Медвежью шкуру всегда было рано делить, даже когда животное упало к твоим ногам. Многое могло произойти за следующие несколько мгновений – чужая стрела, волки или даже сам медведь в последнем порыве берсерка.
- Уверен, это молодое дарование через несколько лет выиграет Всекрушащий. – ответил де Гивард искренне.

-…де Пар только что раздавал советы гостям, сир де Крориум, по вашему последнему поединку. – отозвался подошедший зять, останавливаясь рядом со своей вновь молчаливой, слишком тактичной женой.
- Предела совершенства нет. Но он определенно хорош, и советы у него, я уверен, тоже… У него есть все… почти все. – ответил Винсент, но последнее с какой-то заминкой и последние два слова еще тише.
- «Смиренность он только выгнал прочь, смиренность к поражению.» - взгляд Беды на миг стал непроницаем, наполненным воспоминаниями, но после он только несильно улыбнулся и присел на ящик рядом с некроманткой вновь.
- Как хорошо, что сыновей здесь нет. Видит серебряная, они бы уже не раз успели подраться на эмоциях. – усмехнулся Гай, приглаживая свою седую, подстриженную бородку и тактично не обращая внимание на заминку воина.
-…миледи, мы будем вас ждать в фиолетовом шатре на вино и кушанья. Пустой желудок никому еще не помог. – произнес де Гивард в своей манере на прощание, правильно решая оставить рыцаря и бывшую баронессу наедине на несколько минут.
Гай тоже умел не делить медвежью шкуру раньше времени.

Как только чета «сорок» скрылась за пределами шатра, вернулся запыхавшийся Войт с кувшином воды и чашкой. Его шапка с пером съехала на бок и держалась на честном слове. Винсент же молча забрал полотенце, кувшин, налил воду в чашку и отдал оруженосцу. Пить, кажется сейчас, мальчишке желалось больше, чем коню.
- Приятель, да, сейчас… - сам выдал ученик школы, возвращая пустой стакан и сглатывая, и поспешил по озвученному делу, маневрируя между гостями и еще не удалившимися рыцарями.
- Кажется, он этого совсем не ожидал, как и все здесь. – без конкретики ответил Беда, обводя рукой с кувшином собравшихся. Но недосказанные слова все еще крутились на языке, и он перестал их придерживать, отставляя воду на край длинного ящика.
Иногда слова должны были быть сказаны, и иначе никак.
- Вчера я погорячился со вторым планом. Сейчас же не представляю какого будет… Гаю, его семье, близнецам и самой тебе при твоем участии во всем этом последующем «представлении» на глазах у стольких людей. Не подумал, что мои действия прокатятся волной не только по мне. – он склонил несильно влажную голову, переводя настороженный взгляд на некромантку. С косой смерти проклятый был знаком близко, ему ничего не стоило выпустить себе кишки, но остальные…
Смиренность…
-  Я допускаю, что могу проиграть. Но я не могу подставиться. – он не спрашивал разрешения у черной волшебницы, он просто говорил - голова просила освободиться от этих мыслей перед боем. И в его зрачках не было «прошлого Винсента», он остался позади.
Есть «сегодня», а старый сукин сын был все-таки в «завтра».

В чернокнижнице тоже сейчас была смиренность, своего порядка и толка, но она плескалась внутри белого тела и выражалась в позе, в зрачках, в медлительности и осторожности прикосновений. Было ли это вложено старым сукиным сыном или пришло намного позже – сейчас это не имело никакого значения. Когда нужно было опустить голову и замолчать, когда на самом деле нужно было, черная волшебница это делала. И именно сейчас смотрела на бессмертного так чисто, несмотря на все, что она знала о мечнике, что казалось никто так больше не может.
Можно, приятель, проиграть бой, можно, опусти же плечи. Но помни – не войну. Последнее, сделай ты шаг назад, она просто не простит. И скорее всего зеленый некромантский ураган откинет тебя прочь, за край океана.
И извинения, приятель, в таком случае не помогут, даже сотри ты колени до позвоночника. Поступки и дела, но война войной.

- Делаешь из «перочинных ножичков» настоящих мужиков?
-…это призвание я отверг достаточно раз. И до тех пор, пока более дальновидные наставники Школы не отвернулись от меня по моей же вине. – медленно, в тон настроению некромантки, произнес рыцарь и искривил рот в невеселой усмешке. Это было в прошлом, но оно засело в нем прочно, что можно было рассмотреть с «сейчас». И его глаза то и дело возвращались к рыцарям в шатре.
- Раньше я ничему «ножичков» не учил, раньше я только выбирал и выжимал их. – он выдохнул, прикрывая на миг красные от натуги в поединках глаза.
-…в желании победить самому. – Всекрушащий турнир будил воспоминания в бродяге лучше ледяной воды из ведра после пьяной ночки. Конечно же, это были всего лишь слова, желание поставить точку не в прошлом, но пусть сейчас.
Возможно, так бывшая баронесса поймет больше, возможно так она простит ему проигрыш в этой битве не просто из-за смиренности, но с более полной картиной-портретом. И возможно так они продвинутся в своем личном пути, который шел под дорогой к старому сукину сыну, дальше.
Портрет чародейки был понятен больше - он все-таки на самом деле был и был "добыт", и Винсент имел возможность на него взглянуть и вглядеться. Но вот она - наоборот, нематериальным и слишком расплывчатым его портрет был до сих пор, не способный разом описать бессмертное прошлое.

- Ты прав. Это всего лишь турнир. Он не стоит очередной твоей смерти.
Беда задержал на мгновение вздох, когда черные, подкрученные ресницы дрогнули и прозвучали негромкие в этом шуме вокруг слова. Ему понадобилось время понять, что он все услышал правильно.
Неужели на самом деле все так просто? Просто решать сомнения между ними и недосказанность, или за этим крылся какой-то подвох, пузырь, который все увеличивался и увеличивался и который рано или поздно взорвется?
Но рыцарю ничего не оставалось, как оставить сейчас все как есть.

- Потому что он делает это ради славы, а ты...
Такие слова от некромантки были еще большей неожиданностью. Они прозвучали не потому, что так было нужно, но потому что таково было желание самой бывшей баронессы – сказать. И все-таки они уже проделали длинный путь вперед несмотря на все смерчи и камнепады им на головы.
- Ну ты знаешь... подтолкнуть лошадь, чуть замедлить, мгновенная слабость, помутненное зрение...
Победа не любой ценой, ведь так? Значит было что ценить и чем нельзя было «торговаться».
И все это время Винсент молчал, он слушал каждое слово и интонацию, не отрывал взгляда. Не потому что ему нечего было сказать в ответ – он просто не желал случайно прервать это. И в итоге был «вознагражден» настолько щедро, что все лавры и призы рассыпались в пыль.
- Ты сам все сделаешь. Иди туда и вышиби из седла этого самоуверенного бахвала.
-…ты ведь знала, что поцелуи не входят в обязанности дамы рыцаря… – и он наконец шире улыбнулся, задерживая кончики белых пальцев в своих.
И в этом невесомом прикосновении отпечатались все сказанные и не сказанные, но читаемые в глазах, слова. Это и правда было то, что нужно, приятельница, старому рыцарю.
И Беда не сводил глаз с некромантки, пока она не скрылась в белом свете на выходе из шатра, больше не цепляясь взглядом за де Пара.
Его голова наконец опустела. Заклинания ведьмы были сильны.

Загремел вновь, как голос горы, горн над ристалищем. И его звук на этот раз заставил окаменеть зрителей, приклеиться к своим местам и замолчать. Все ставки были уже сделаны, все слова в этот правильный поставленный перерыв высказаны, будущее предвидено.
И все что оставалось, так это потерпеть еще немного. Скоро «будущее» станет «сегодня». Знаменосцы в молчании и церемониальным шагом, под неотрывные взгляды наставников и главы школы, пронесли знамя соперников через все ристалище, разминувшись по середине.
Все ждали бряцанья доспехов.
И рыцари, прошедшие в финал, не заставили ждать, когда на свою точку вышел герольд с красным, знакомым уже всем, платком в руке.
Прошлогодний победитель выехал первым, на встречу славе и почету. Но в этот раз ристалище молчало, и стук железа попадал в ритм пульса зрителей. Или же все было совсем наоборот.
Винсент показался позже, не срывая коня и желая не тратить силы приятеля за зря.
Рыцари сделали круг, готовясь и готовя.

-…за каждой победой стоят десятки проигрышей. Но не они главное... – произнес Винсент спокойно и просто Войту, принимая поданное копье на стартовой позиции. Мальчишка все-таки потерял свою большую шляпу, наверное, когда не пропустил коня вперед при выезде и упал на песок. Зато теперь вчерашний «ножик» мог смотреть на «сегодня» без ненужных преград.
Но досказать свою мысль Беда неожиданно не захотел из-за опущенного забрала, одернул свои нравоучения в последний момент и просто кивнул мальцу, поднимая выше подлатанный за прошлый час щит.
Главное, как ты будешь смотреть через плечо на себя вчерашнего. И сможешь ли ты смотреть, не отводя взгляда.

Неожиданно над ристалищем подул резкий, по-зимнему еще не теплый, горный порыв ветра. И отпущенный глашатаем красный платок, взметнулся на мгновение вверх. Но в итоге все равно упал.
Смиренность. И еще неотвратимость.
Кони сорвались с места одновременно. И уверенностью, с которой вошел в этот поединок де Пар, можно было затопить несколько деревень. Он готов был встречать свое будущее с первого же копья.
Рыцари сошлись, наконечники стукнули по щитам, изогнулись. Копье Винсента взорвалось осколками, но прошлогоднего финалиста - уцелело. Как и всадники на своих местах.
Ристалище молчало.
Соперники пошли на второй круг, не останавливаясь. Беда подхватил поданное копье на развороте, не желая терять из виду Алека ни на мгновение. И вновь они понеслись вдоль ограждения, плотно прижимая коней к нему.
Вновь подул сильный ветер, поднимая взрытые конями песчинки песка и заставляя их заблестеть на солнце.
Рыцари сошлись по середине, как можно дальше выставляя копья и тела с целью достать первым. Но первым все-таки был Винсент, заставив приятеля ускориться на одно мгновение под весом всех доспехов. И в этот раз копье Беды не переломилось сразу, оно сначала стукнуло по верху щита и ушло наверх, вгрызаясь в забрало де Пара. Сам же бессмертный получил под подмышкой, сворачиваясь на коне.
Алек не свалился на песок, из щелей не полилась кровь, но шлем съехал прочь и помялось забрало.
Всекрушащий поединок должен был продолжаться несмотря ни на что, ровно до тех пор пока не прозвучит горн. Глава же школы мастеров не вмешивался, но он мог отдать такую команду.
Распаленный де Пар из-за все не наступающей победы остановил начавшего мотать головой коня возле Войта, не завершив круг, и неожиданно сорвал с головы шлем. Часть доспеха без звука упала на песок.
Ветер молчал.
Винсент же напротив остановился рядом с оруженосцем Алека, скаля зубы от последствия удара. И все его внимание было сосредоточено на сопернике, но ровно до тех пор, пока последний не сорвал шлем.
И тогда Винсент, помедлив всего несколько мгновений, поступил также, жадно раскрывая рот и вдыхая воздух. И только тогда он повернул голову по направлению нужной ложи, в поисках черного силуэта.
Иначе он не мог.
Неотвратимость – она становится сильнее на ристалище, она вгрызается в позвоночник и правит телом. И бессмертие здесь не помощник.

Рыцари в следующее мгновение забрали копья не у своих оруженосцев и «круг», который разомкнуть они уже не имели права, продолжился, прямиком друг на друга. Но только вот Беда сорвался не сразу, нечто кольнуло его в затылок.

Некромантская неудача - выворачивающая и коверкающая, давящее не тело, но разум. Неудача была, есть и будет совершенно разной. И пределов этой неудачи ты, приятель, еще не познал до конца. Не таков ли был замысел старого сукина сына, хей?
Кажется, где-то над навесом каркнула ворона. Кажется, в последнее мгновение перед ударами Беда увидел не Алека, но свою тень, свое прошлое, мчащееся ему на встречу. И, кажется, он качнулся в седле, нарушая заданный им же ритм, его намерение и его удачу.
Способен ли ты смотреть в свое прошлое, приятель, не отводя взгляда?
Все произошло за секунду. Винсента ударило под зад его же седло, его рука покачнулась и копье поднялось навстречу сопернику. Но выше нужного, выше намеченного. И железный с тупыми когтями наконечник вошел прямиком под неприкрытый шлемом и щитом подбородок де Пара, не взрываясь и не трескаясь. Удар был такой силы, такой неудачи, настолько свело руку и пальцы бродяге, что тело Алека на мгновение привстало в стременах несмотря на доспех.
И бессмертный в то же мгновение поспешил инстинктивно отпустить копье, разжать не слушающиеся пальцы, но было поздно – чужая кровь успела попасть на него, окропить его. Тело же прошлогоднего победителя повисло на крупе его все замедляющейся лошади.
И копье все еще торчало из его шеи под подбородком, указывая куда-то.
Над ристалищем пронесся порыв ветра, но было ли в нем карканье вороны? Кто знает.
Когда ты готов проиграть, когда ты не рвешься к победе – некромантская неудача вступает в дело.
Разве не так всегда было, приятель, а? Когда ты желал убиться, когда было паскудно и тошнотворно - смерь не приходила. Но вот как только на горизонте появлялся «луч солнца», вот тогда…
Но поймешь ли ты это. Или только в самый последний из последних моментов?

Отредактировано Винсент де Крориум (23.11.2022 04:19)

И волной прокатится смерть, так или иначе задевая еще живых. И не важно смерть твоя или иного рядом.
Ветер же подхватит.

И сейчас на белом платке-даре, который все также треугольником выглядывал из-под наручей уцелевшего, застывшего в седле рыцаря, расползалась красная капля чужой крови. Некромантский дар, и не важно как его назвать - проклятие или удача, всегда имел цену, и он был ненасытен. И это не зависело от взглядов черных магов на этот мир или жизнь, в этом же была их суть.
Волну несет ветер - скала-камень прочнее льда.
Бессмертие отнимает жизнь, как платок жадно впитывает кровь.
И не Винсенту было здесь решать исход поединка – некромантия решила все за него.
Ужасная случайность, кошмарная неудача, удушливая сеть, сотканная из тени. Не так этот отрезок пути должен был закончиться.
Или он только начинался?
Ну, а клятвы – оставь их, приятельница, для молитвы. Ветер уже поднялся, не остановить и не развернуть вспять.

В эти одновременно проскакавшие и растянувшиеся травяной жвачкой мгновения Винсент перестал чувствовать боль в боку и порванной от неожиданной натуги руке, бешено колотящийся пульс на шее о ворот доспеха. И в целом он ощутил себя вырванным из этого мира, жизни и бессмертия, из этого «сейчас». В голове же гремел голос дрожащей горной цепи.
Но застывшего, без возможности моргнуть взгляда он так и не оторвал от опрокинувшегося назад тела де Пара, так и не доскакав до стартовой позиции и все выкручивая поводья, кажется, напрочь потеряв умение управлять лошадью.
Мечник смотрел на свое прошлое, не отводя глаз. И капля чужой крови расползлась у него на мокрой переносице, словно «благословляя» (или все-таки проклиная?) этот новый отрезок пути.
Портрет бессмертного написан кровью. Но некромантия не против, да, приятельница, в миг опьяненная взрывом над ристалищем?

Винсент заканчивал так рыцарский поединок не в первый раз. Но тогда это было сделано им умышленно, и не здесь, на континенте. Наконечник копья на пятый круг ударился о низ забрала соперника, приоткрыв его, и вошел в щеку и глаз, никого не спрашивая. Рыцарь по прозвищу «Серый бык» под покровительством семьи, которая больше не существовала из-за междоусобицы, стоял на пути мечника к славе, постоянно маяча рядом и не давая вздохнуть.
Правильный враг – это побежденный твоей рукой враг, но не отпущенный, не так ли, «Винсент из прошлого»?
И именно тот поединок из далекого прошлого, но только с иного места-седла, вспомнил-рассмотрел бессмертный до того, как пронзить ничего ему не сделавшего де Пара. Неужели под забралом у мечника тогда было именно такое пугающее, ужасное и сильно отвращающее выражение морды, как он увидел?
Ветер же все помнил.

Бессмертный знал, как пахнет металл из которого коса смерти сделана. И пахло сейчас именно этим. Смерть пришла, ведь к ней взывали вчера вечером в небольшой комнате на квадратной площади со всадниками, но только не за бродягой.
-…это и есть Всекрушащий. – слышно выдохнул выбывший до рыцарь де Гиварда позади господ, не потеряв ни духа и ни настроя, и не вскочив с места.
Пусть гремит железо, переламываются копья, разрываются жилы, загоняются кони! – клятва была не просто воздухом, она выросла и стояла на костях.
Погибшие на турнире будут занесены в специальную, старую книгу имен. И их будет знать каждый выпускник школы мастеров и как такие пали – кулак должен быть силен.
Кулак же куется не на победах, но на проигрышах.

- Винсент...
Черная ворона, или всего лишь воспоминание-посыл-нечто бестелесное, пролетела над ристалищем, на мгновение тенью касаясь и покрывая застывшего, выкинутого из этой реальности бродягу. Но он не поспешил на помощь, в пальцы не ударила дрожь, подбежавший и немой Войт не отвлек внимания.
- Победитель Всекрушащего турнира — Винсент де Крориум под стягом Гая де Гиварда.
И эти слова наконец подхватил горн, протяжно и как-то грозно и сурово, заполняя всех и вся, заставляя вспомнить где они были и зачем. Покрывая тело павшего и голову выигравшего. 
И именно этот звук наконец вернул бессмертного назад - он болезненно моргнул и деревяно повернул голову к тихо позвавшей его некромантке до.
Она все видела, она все ощутила. И расползшуюся каплю крови на платке, и кислый вкус у него на языке.
Слава убийце, который сегодня убивать никого не желал!
Но прошлое все помнит.

-…пусти. – коротко приказал Беда мальчишке, все еще удерживающему коня, и потянул за поводья только успокоившегося приятеля.
…за каждой победой стоят десятки проигрышей. Но не они главное...
Винсент, больше не медля, пустил коня по широкому кругу, проезжая совсем рядом со стенами ристалища. И его взгляд был направлен наверх, на зрителей и гостей, на всех, за кого он успевал зацепиться и встретиться глазами.
Он смотрел и взгляда не отводил. И когда проехал недалеко от де Пара не остановился, только стукнул кулаком о доспех и вновь поднял руку с повязанной черно-серебряной лентой.
Такова участь победителя и проигравшего, но поставившего все на кон. Кулак не разожмется.
-…начинаем отсчет заново. Прошлые два турнира были редкими, но меткими исключениями. – произнес отец близнецов, щелкая языком и наконец замечая опрокинутый ранее рукой кубок между своих ног на кресле.
- На пиру будет жарко. – закончил он свою мысль, прекрасно зная как такие происшествия разогревали кровь воинов. И что им это в таких случаях все-таки позволяли.
- И главный вопрос будет почему копье де Пара выдержало его же вес… - вновь отозвался рыцарь де Гиварда позади, следя глазами за Винсентом, который после круга остановился в центре ристалища и видимо никуда убегать и скрываться не планировал до тех самых пор пока скамьи зрителей не опустеют вовсе.
Ему не нужна была эта победа, но раз так, то он примет ее как и подобает.
-…и если есть причина почему, то кто желал выиграть больше всего с помощью этого копья покровитель де Пара или он сам? – продолжил тоже успокоивший жену зять, поднимая голову на Гая, который скосил на него глаза.
- Это второй главный вопрос… но еще главнее – победа за мной.
И флаг семьи де Гиварда будет до следующего турнира развиваться на ветру на главном здании на глазах у всех. И после нового турнира его заменят и поместят в зал славы рядом с иными до тех самых пор, пока ткань не рассыпиться.
И будет он стоять там же где до сих пор стоит среди множества напольный флагшток, на котором потускнело золотое пшеничное поле и красный круг солнца превратился лишь в грязный отпечаток.
Время стирает, но ветер помнит.

Победителей не судят.
Несмотря на случившееся, де Пар все-таки преподнес всем ценный, убедительный, наглядный урок – не рискуй бездумно головой, без нее никуда. Если только ты не бессмертен, хей.
И смиренность тоже не пустой звук – она смывает ослепляющий блеск славы c глаз. И тогда все становится намного проще.
Не важно сколько будет выиграно титулов и почетный званий, важно здесь - это иметь возможность поднять клинок снова. В этом и есть суть обычного меча, приятель.
Ну, а что касается бронзовых и каменных статуй в твою честь – так это всего-навсего надгробная плита. При твоей жизни их не поставят, а после – какая к черту разница.
Только вот бессмертному, переставшему быть простым мечом с подачки старого некроманта и потерявшему такую возможность, была разница – такая надгробная плита была воспоминанием о нем, якорем ко времени и месту.
Но никто не возводил в его честь этих статуй. И после сегодняшнего дня тоже не станет. И только его флаг с пшеничным полем, который превращался все больше в безликость среди множества иных в длинной зале школы, был его максимумом.

Винсент же остался через силу сидеть на коне посреди ристалища до того самого момента, пока со скамьи не ушел последний гость. Спустившиеся же зрители, которые неожиданно  возжелали поздравить рыцаря или просто стать частью этого шума, терпеливо ждали его возле шатра. И все это время он пытался понять «урок», который преподнесло ему это место сегодня, когда реальность смешалась с его прошлым. Но было ли здесь чему учиться?
Пока он помнил это самое прошлое – да.
Сегодня он поступил правильно, пусть его противник и кончил точно так же, как в тот далекий раз. Смиренность не монаха или крестьянина, но меча. Но тогда Беда этого ощущения не знал и знать не желал.
Привкус пепла щипал его язык. И ветер приносил еще с крыльев черной пернатой тени.

Теперь же оставалось истребовать то, что было выиграно. Но только найдется ли, приятели, у вас еще не растраченной удачи на то, что важнее ристалища и скрыто зловонным паром за горизонтом?
Винсент желал избежать повышенного внимания, толпы людей в шатре, пира и шума, но у него не вышло. Вместо этого ему желалось забиться в самую черную щель и превратиться в камень, не двигаться и не думать. Славы он больше не искал, но никто это не понимал и никого это не интересовало.
Войт же остался на пороге шатра, потерянный и уставший, на этом его задача была выполнена. И он, конечно же, получит уважение и зависть среди своих же «ножичков» и несколько хороших слов от наставников. Но никто не спросит его какого это чувствовать вкус пепла на языке, когда смерть задевает волной так близко. Ближе у него еще не было.
Но что самое забавное, даже ощущая вкус смерти иного на песке ристалища, «ножички» все равно мечтали, мечтают и будут мечтать стать рыцарями. Пепел в глотке жжет, но и наркотическая смесь для курения тоже.

Если долго биться бараном о ворота, то они рано или поздно откроются. Именно это подумал мечник, когда перед ним и иными не утратившими возможность передвигаться на своих двоих рыцарями заскрипели и медленно задвигались во внутрь тяжелые дверные створки праздничной залы. Кажется, с тех самых давних пор они нисколько не изменились, но только вот лица были иными. И Винсент был иным тогда тоже, впитывающим каждую крупицу, самодовольный и гордый.
В итоге все его победы привели его к сокрушительному проигрышу некроманту, к которому он не был готов тогда.

- Как же символичен белый цвет туник, как же это волнительно! – произнес Мэтью Солгардский, приглаживая ткань под перевязью и готовый ворваться внутрь, прыгнуть в этот плотный воздух и шум.
- Мне всегда казалось, что это не из-за символизма, но из-за практичности - сразу заметить кровь на рыцарях, если рана после поединка на шумном пиру откроется или кровь через голову пойдет. – произнес негромко Винсент, наблюдая как у повернувшегося к нему белокурого юноши дрогнула улыбка. Беда только пожал несильно плечами насколько позволяли повязки, сжимающие туловище и уже посиневший бок, и подмышку.
Вот и поговорили. Но фантазии работали в паре с ослепляющей славой, и с ними нужно было бороться.
Ты справишься, приятель, с этим оглушающим кулачным шумом, взывающим к твоей крови. Проигрыш некроманту выжег из нее все золото славы.

- Всекрушащий турнир закончен, в нем поставлена точка копьем. И победа рыцаря не оспаривается! Песок впитает всю кровь и пот, но глаза будут помнить! Кулак не разожмется! – произнес управитель школы, когда гул ударов сошел на нет, то, что повторял каждый раз и повторяли до него сотни раз иные. Голос его был ровным и прямым, даже смерть рыцаря не заставила его дрогнуть. Таков был порядок вещей, таков был проигрыш и победа, когда никто не отступился.
Рыцари в белых одеждах хором повторили последнее предложение, и после управитель опустился на свое место, позволяя занять отведенные кресла за столом участникам турнира.
Но эти слова не приблизили бессмертного к его истинной цели, и не подарили облегчения и радости. До последнего было еще далеко, дальше края океана. И с этой мыслью Винсент нашел глазами бывшую баронессу, застывшую и все еще напряженную. На мгновение он пожалел о том, в каком состоянии она была сейчас и здесь, на пиру в главной зале школы, в сердце его юности и прошлого. Ведь в этом был виноват он.
Нужно подождать еще, еще не время двигаться дальше.
- Всех крайне интересует, будешь ли ты участвовать в следующем Всекрушащем. Покровителей, отдающих последние сундуки, это крайне сильно волнует! – произнес первым Гай де Гивард, когда бессмертный наконец опустился на свое место, укладывая руки на стол. Белый же платок, окроплённый кровью, все так же выглядывал из-под рукава левой руки, не оставленный.
- И ты их естественно не успокоил. – ответил Беда спокойно, кивая головой в ответ на приветствия.
- Благодарю тебя за такой шанс, победитель! – рассмеявшись негромко де Гивард отпил из бокала. И бело-черная свора поддержала его тостом.

- Кажется, это все вышло крайне утомительно. – произнес Винсент негромко, следом поворачивая голову к чернокнижнице и склоняясь к ней ближе. Пепел на языке, все еще оставшийся с ристалища и не вымытый водой с мылом, в мгновение сменился вкусом роз и мха, наконец поглощаемый.
- Мы сразу уйдем, как только мне вручат меч и я затребую то, что должно. Все остальное продолжится без нас. – продолжил бродяга, касаясь ненадолго покалеченным мизинцем ладони некромантки.
- Но в первую очередь я хочу знать, то что меня мучило весь турнир, почему платок? – и с этими словами он вытянул его из рукава. Пятно крови расползлось по ткани, задевая вышитую букву имени. 
Пытался ли бессмертный увести русло разговора прочь от случившего сразу или он сам просто не знал с чего начать – это зависело от того, насколько слушатель знал его.