Их «завтра» было, не закончилось, не рассыпалось, не утонуло и не исчезло, оно до сих пор было и можно было с ним что желаешь, то и твори-живи. Но от него черная волшебница была не в восторге, что рикошетило в совсем не слепого бессмертного. Было ли тому причиной сезонное увядание природы и сокращение солнечного дня, что влияло на чародейское, искалеченное под иллюзорной маской тело, или их тупик с поиском филактерий, или в чем-то еще ином, псы вас раздери – воин не знал. Но ему крайне сильно нужно было это узнать, ему даже убеждать себя не пришлось.
И именно поэтому он заходил к некромантке все чаще, приносил какие-то старинные талмуды из библиотеки меча или новости о нетипичных происшествиях, которые доходили до заседаний ордена, и уходил от нее все позже. Какие только мысли не возникали у бродяги в голове насчет чернокнижницы, но все было не то.
Возможно, бессмертный до сих пор не был способен определить эти самые причины, потому что бывшая баронесса сама не знала. И все что оставалось воину, так это только ощущать это нетипичное, незнакомое ему напряжение колдуньи затылком. 
И ни бриллиантовое, тяжело, плотное колье, ни парочка новых платьев, ни изысканные вина, привезенные со второй половины мира, в качестве платы золотого пирата, не были способны вернуть некромантке так нужный баланс.

Но сколько ты еще выдержишь, приятель, это стискивающее чувство в затылке, когда наконец ударишь тараном? Неужели это произойдет сегодня, если, конечно, не прилетит в тебя первей, «превентивно» так сказать, хей-хоп.
Винсент же, приближаясь к аптеке по улице с фонтанами, о прямо сейчас терзаниях бывшей баронессы перед зеркалом не знал. Но был ли он способен подобрать нужные слова или сделать нечто, чтобы уменьшить эти терзания?
Покой, который обрушился на них с уходом мертвых пиратов, растворился, исчез и просуществовал в их телах совсем ничего. И это было по-настоящему жаль.
Слышал ли в прошедшую ночь воин голоса капитана и его команды, может жрицы, когда зелье еще не подействовало, а грань с той желанной стороны, где все они наконец оказались, приоткрылась, но только в его сторону, не для него? Возможно, они знали нечто, но мертвецкий сон вырубил Беду похлеще всякого крепкого удара.
По крайней мере он хорошо выспался, в отличии от некромантки.

Просто немного больше сил - но чем ты расплатишься, приятельница? Цена будет не малой ведь.
Жалкая тварь – кто, приятельница, не ты ли сама.

- Наставница сегодня совсем не в настроении. – вместо приветствия произнес тихо все больше подрастающий ученик воину, впуская его через аптеку, когда замок оказался заперт.
-…в платье не влезла? – прошептал бессмертный, сразу ощущая напряжение в своем затылке. И он взмахнул рукой на приоткрытый рот парня, моментально признавая, что шутка была не очень. Ну, вот и поговорили, приятель.
Было здесь почти, как на кладбище. И как тогда наслаждаться ужином, когда в глотку кусок не пролезет? 
- Я принес котам пожрать. И вот из кондитерской «На повороте», что в прошлый раз зашло, с виски. – мечник передал свертки ученику и неспеша, почти осторожно направился в гостиную, где тепло трещал костер. Возле ступеней на второй этаж сильно пахло розами и мхом.

- Половина бутылки на пустой желудок, а ты рисковая женщина. – произнес бессмертный в своей манере, унимая всеми силами натиск в затылке и входя в гостиную, расправляя плечи под поношенной бродяжьей курткой. Мечник оперся о кресло со спины чернокнижницы, заставляя мебель заскрипеть, и моментально опустил взгляд на нее.
И что ты желал увидеть там, приятель? Главное, что не шипящую, готовую к броску змею. 
-…задержался, признаю, не карай бездарного с пустым желудком. Ждал моего посыльного с книгой о культах из церковной библиотеки. – воин достал из-под куртки нужный том, который несколько раз упоминался в тех, материалах, которые они просматривали ранее.
Но разве, приятель, змее были интересны книги? Нет, ей было интересно почесать ноющие, сводящие зубы в поисках освобождения от этого непонятно откуда растущего чувства.

Отредактировано Винсент де Крориум (29.07.2022 03:34)

Можно было воскликнуть «ох, уж эти женщины, сами не понимают, чего желают!». Но эта женщина была не только ей, но еще и некроманткой с терзаемым разумом и истинно изуродованным, болезненным телом, которое, несмотря на это, все равно по странному иногда желало еще большей боли. Конечно же воин знал правило «если крутит ногу, ударь сильнее вторую». Но все-таки некоторые не просьбы, но требования чародейки в спальне, в которую его пустили неожиданно для него несколько раз, его все-таки удивляли. Но он был достаточно стойким человеком, повидавшим многое в этой жизни, чтобы не отказывать в них и не отказываться самому.
Его «сегодня», ведь, было не бесконечным, как и медленно, но верно увядающей бывшей баронессы. И пусть это увядание в настоящий момент и было еще не слишком заметно, еще не набрало свой бег. Но оно еще разбежится, приятель, так и знай.
Были ли эти приглашения наверх по ступеням простым желанием тела, желанием не быть одной, желанием взять под контроль и опутать паутиной плотнее и сильнее – не важно. У каждого из союзников были свои желания и цели, главное, что они встречались в определенной точке – в точке своеобразного покоя.
В последний раз, в самый крайний раз приглашения, чернокнижница, окутанная только тенями, некоторое достаточно продолжительное время провела напротив зеркала на резном, мягком стуле, медленно и слишком много расчесывая свои спутавшиеся, влажные волосы. И она молчала, но молчание это было наполнено какими-то словами. Но у Винсента не было сил различить их и услышать, веки предательски опускались, он не придал этому значения. И именно после этой картины перед глазами, этого непонятно ощущения, затылок воина наполнился иглами на следующий день.

В жилище некромантки словно все застыло, складывалось ощущение, что за тобой следят из каждого угла. И только огонь в камине был маяком, но он не справлялся со всеми этими клубящимися мыслями. Но кто и как с ними-то справится? Будет ли достаточно у тебя сил и шуток, приятель-то.

- Подумаешь...
- Я спасу тебя и выпью оставшуюся половину. – произнес воин, меняя книгу на бутылку и отпивая из все еще прохладного горлышка. Чародейское, нетипичное для нее прикосновение он все-таки заметил, камнем не был, но посчитал, что это приветствие – хороший же знак, ведь так.
Но чернокнижница искала спасения или проверяла, что цель, в которую она планирует запустить свои чешущиеся зубы, реальна?
- Мы топчемся на месте. Ничего из этого не работает.
Воин скосил глаза на некромантку, несильно прищуриваясь и все еще нависая над креслом. Подходящих слов у него не было, правильных тоже, как и ответов. Без попыток не будет найден выход, он не появится подарком прямо перед ними – он говорил это не раз. В своем бессмертии он знал какого это биться о стену.
Но чародейке этих слов было недостаточно, она медленно закипала на одном месте все больше. И с этим нужно было что-то делать как можно быстрее, вытолкать из нее все это, пока она не навредила сама себе или еще кому.
Воин протянул свободную руку к кошке, накрывая пальцами всю ее морду, не забывая уделить и ей внимание. Но стоило колдунье испытать новый всплеск дурных, ядовитых мыслей, как животное неожиданно в спасении прыгнуло на грудь бессмертному, цепляясь острыми когтями за куртку.
Мечник приподнял в удивлении брови, отклонился от неожиданности торсом, но после согнул руку под зад коту, заключая «в объятия».
Без немного большей силы все разбегутся от тебя, оставят на краю дороги без всего, как жалкую тварь.

- Может, стоит рискнуть и обратиться к чему-то, чего мы еще не пробовали?
-…чего мы еще не пробовали? – спросил бродяга настороженно, в момент напрягаясь и поворачиваясь к поднявшейся некромантке лицом, не выпуская из поля зрения.
И взгляд этих зеленых глаз, вне теплого огня, ему не нравился, они были словно подернуты пеленой, словно она постоянно отвлекалась и искала глазами нечто, чего бессмертный не видел.
Ну, приятель, точнее ты не слышал.
- Подобное взывает к подобному.
- Ты говоришь загадками, я не понимаю, ты… сколько ночей ты не спала? – «ты здорова» в последний момент проглотил бродяга, опуская наконец на пол кошку и подходя в тень к некромантке, медленно протягивая покалеченные пальцы в стремлении прикоснуться к виску и ощутить температуру тела.
Конечно же, колдунья не была здорова, была здорова только покрывающая ее маска. Но поведение чародейки было странным, и все больше напрягало бессмертного – в тенях, куда зашла она, было совсем не сладко.

Отредактировано Винсент де Крориум (31.07.2022 13:47)

Бессмертный молчал в том числе, потому что молчала черная волшебница все эти бьющие в затылок дни. Но сегодня, кажется, боль дошла до своего апогея. И внутри него все больше скрипел раскачивающийся таран, который еще не ударился и не ворвался, но он готовился к этому. Потому что иного выхода, как вскрыть это молчание, воин не видел. И озвученных чародейкой загадок, кажется, ему было недостаточно.

- Я... да неважно.
Бродяга потупил взгляд от тона чернокнижницы и опустил поднятую руку, но полшага назад не совершил, оставаясь стоять на своем месте, стоять на своем. Подтолкнуть таран и переломать это молчание надвое начинало иметь все больше смысла. И пусть грязная, застоявшаяся, бурлящая вода обрушится на него – он выживет. 
Да что здесь происходит, какая змея тебя укусила, приятельница?
- И все же... у нас ведь уже есть способ добраться до его секретов.
-…это твое маниакальное желание. Посмотри на себя! – попытался ответить воин, но некромантка не слушала. Она слышала иной голос, более яркий и четкий в этом мороке, в этой черноте угла, более близкий натуре черной баронессы.
О, Винсент естественно не понимал – не он жил рядом с филактерией весь этот год. Более того, его кожа была куда как толще чародейской. И его разум, пусть и был отравлен старым сукиным сыном и разрушался, но в нем у него был защитный, не желающий большей власти ветер.
Беда же не отказывался от их общего дела, от поисков некроманта, но он больше не желал отдавать на это всё, что у них было. Но сейчас воину показалось на краткий, но все же, миг, что «всё» было только у него. Некромантка же готова была не стоять за ценой нисколько.
Если у них не получится, но они отдадут «всё» некроманту в этом беге, то тогда какой смысл в этой плате? Бродяга вцепился всеми конечностями и зубами за «сегодня», и просто не желал, чтобы чародейка отворачивалась от этого.
Но голос шептал о власти, голос говорил, что с нею бывшая баронесса сможет все, даже летать, как птица, а это «сегодня» так, вспышка на горизонте.
- Неважно.
Воин скривился, не скрываясь. И этот тон колдуньи был сродни хорошей такой, крепкой пощечине.
- Пора ужинать. Идем.
И как можно было ужинать, когда в горле застрял ком размером с гору? Винсент мотнул головой, выдыхая и отступая по направлению к столовой.
Подожди таран, не бей пока, нужно точнее найти куда бить.

Ребрышки в меду и мятая картошка были хороши, как и всегда. Но воин жевал без наслаждения, проглатывая плохо пережеванные куски. И жаль было, что ученик не присоединился к ним за этим ужином, но был ли он способен исправить настроение своей наставницы здесь и сейчас? Навряд ли, мечник остался с колдуньей один на один, как два бойца с разных сторон в узком коридоре. И даже коты не терлись о ноги, выпрашивая кусочек со стола.
И все это напрягало воина все больше, где была эта нервозная, напряженная нить и куда она вела?
Винсент несколько раз сталкивался с Корой в городе, она жила недалеко от одной из казарм меча, куда наведывался воин посмотреть на учения и перекинуться парой слов с приятелями-командирами, размять тело и вспомнить некоторые старые приемчики с копьем или большим мечом против тех, у кого хватало смелости или глупости выступить против столетнего мечника. И эта женщина была мила, задорно смеялась над его нелепыми, сейчас раздражающими некромантку шутками. И ему казалось, что она была по-женски рада тому, что он приходил к бывшей баронессе. Неужели после него настроение чародейки улучшалось, что распространялось на всех остальных в этом доме?

Беда почти неслышно, быстро стучал носком сапога по полу, наблюдая за той заторможенностью, которая неожиданно присутствовала в колдунье. Еще одна тарелка на столе была пуста, как взгляд чернокнижницы, ей богу.
Я никуда не уйду, пока она не «проснется».
И пусть надвигалась буря, которая еще сильнее крутила затылок, воин не отступал от опасности и спину не показывал. Таран был натянут и ждал команды прорываться через эти шипы некромантки, которыми она неожиданно оградилась от него.
Шли, приятели, так долго и упорно, и вот к чему в итоге пришли. И не «ха», ни разу не смешно и не забавно.

С одной стороны, Винсент и правда получал слишком много от чернокнижницы, и все перечисленное в том числе, на что сначала надеяться не смел и о чем даже не задумывался. Но ведь не это было целью – целью было вырвать чародейку из рук некроманта, победить таким образом, не местью ради мести, но ради жизни. И это сейчас у него не получалось - филактерия затягивала бывшую баронессу все глубже, в руки старого сукина сына, в самое начало их пути и даже раньше.
Никчемные потуги, приятель, никчемная жизнь, которую черная баронесса способна смять, как кусок бумаги, пожелай она отвернуться от тебя и отвернись, выстави прочь. И это заставляло на спине ощутить стылый, липкий, отвратительный пот.
Беда ответил прямым взглядом на подернутый пеленой зеленый взгляд и темных глаз не отвел, не спрятал. Он словно бросал «вызов» всей буре, которая клубилась совсем близко, руку протяни.
Ну же, пускай разразится гром, засверкают зелено-голубым огнем молнии и завоет могильный ветер! Винсенту было так проще, чем вот это молчание и небрежные «неважно».
- Скажи мне, Винсент. Ты помнишь нашу встречу... ту, в Руинах Иллюзий?
-…пока еще не забыл. – негромко, но упрямо и четко произнес бессмертный. И положил обе руки на стол, в желании показать, что они пусты, или все-таки в предупреждающем жесте. И после быстро кинул взгляд на вилку в побелевших, тонких пальцах.
Что ты собралась с ней делать, приятельница?
- Ты помнишь ту песню?.. Которая звучала тогда...
- С чего ты о ней вспомнила? – спросил воин без привычной насмешки, не отпуская несильно, но напряженные к переносице брови. Свечи качнулись от его выдоха, искажая тени на его морде. Ему нужно было время вспомнить слова, так быстро они не находились в бессмертном, потрепанном разуме. Нога его замерла под столом, больше не постукивая о пол.
-…еще немного и я подумаю, что это допрос. - смысла, которого, приятель, ты не понимаешь, а прямо сейчас, ой, как надо! 
Мечник всеми силами вцепился в свой воображаемый, все больше напрягающийся таран, пытаясь удержать его от удара в ответ, в ответ на ту бурю, которая все приближалась и набирала силу. Он все еще не знал куда бить и что выбивать, и это заставляло ощущать непрочность той земли, на которой он сейчас «стоял». Но ему нужно было стоять, и точка.

Отредактировано Винсент де Крориум (31.07.2022 23:03)

Что там значило имя Винсента?
О, точно, упорный и в борьбе побеждающий – за два года, которые прошли с их встречи в городе Иллюзий, ничего не изменилось. Но в борьбе с обезумившей непонятно по какой причине некроманткой он должен был быть сегодня побеждающим. И не столько для своей же безопасности и спасения.

За совместным ужином такое тянущее все силы и мысли «безобразие» происходило в первый раз. Конечно же, у чернокнижницы, как и у всякой женщины, бывало плохое настроение, она могла колоть и «кусаться». Но стоило только вытерпеть несколько таких уколов ядовитых зубов, как змея успокаивалась, смягчалась и расслаблялась, увлекаемая настроением совершенно безобидного вечера.
Но сегодня она планировала поставить все с ног на голову и прокрутить хорошенько всех, кто попадется ей под руку. И раз никого кроме мечника поблизости не было, то ему было принимать весь удар на себя.
Но какой удар, приятель, ты точно такого не ожидал! Жаль щит не прихватил на ужин.
Мир, кажется, остановился, сжался до размеров столовой и затих, нарушаемый только стуками приборов и их дыханиями. И как дышала некромантка воину не нравилось, была в этом некая опасная задержка между вдохом и выдохом.
Ну же, приятельница, ты же желаешь жить по-настоящему. Но черные некроманты или баронессы, тянущиеся к силе и ставящие такую во главу всего, не способны просто жить – они похожи на наркоманов, которые все что хотят, так это увеличить дозу дурмана. Не слушай никого и ничего, кроме того, что спрятано в глубине, под коридорами, подвалами, под черной баронессой и еще ниже, в самом центре, где пыталась возродиться "человечность".
- Ты ответишь на него или нет?
-…а ты на мой? – кажется, упертость полезла из воина совсем невовремя, но он свел брови еще плотнее. Не в желании ли наконец растормошить чернокнижницу, вывести ее из этого полусна?
Говоришь, приятель, что не встречаешь опасность спиной, так получай прямиком в рожу! И хорошо, что пока только словесно, а не вилкой в глаз-то.
- Потому что тебе нечего ответить. Потому что ты не знаешь...
Винсент замер весь, упираясь ногами в пол и слыша, как предостерегающе скрипнул под ним стул. Возражения застряли у него в глотке, в глазах поднималось все большее непонимание. И он не ответил, желая знать, чем эта мысль чародейки закончится.
Была ли это колдунья, и если да, то под какими грибами она сейчас была? Потому что мухи так не кусают, ей богу.

Представь себе, приятель, в тебе можно рассмотреть старого сукина сына! Какой позор, какое разочарование, какой удар, ха.
- Потому что ты — не Винсент...
Взмахни вилкой бывшая баронесса без этих «предупреждающих» слов, то она имела больше шансов насадить руку бессмертного на столовый прибор. Но он среагировал быстрее, понимая, что сейчас примерно будет и отшатнулся на стуле, пружиня ногами, когда белая рука с вилкой вздрогнула. И звук, с которым прибор вошел в столешницу, был совершенно не предвещающим ничего приятного.
Что за новые игры, приятельница-то? Правила сначала объяснить не додумалась!
Винсент подскочил на ноги, стул за ним упал с грохотом в наступившей еще больше темноте. Ему понадобилось мгновение найти баланс, и взгляд его недобро изменился. Бродяга был одновременно рад этой вспыхнувшей наконец буре и нет, так как он вообще не представлял, что ему делать. Защищаться, кидаться на некромантку и бить по голове или под ребра, бежать, оправдываться, а она услышит и поймет ли?
Мертвенный, болезненный, разъедающий плоть, как сливочное масло, огонь на тонких пальцах выхватил глаза воина, наполненные не напряжением, но решительным осуждением и желанием все-таки докопаться до истины.
О том, что находилось на аптечных полках за еще одной стеной и какую опасность они несли, бессмертный не знал, да и подумать над этим времени у него не было. Не он же сейчас разжигал в пальцах зелено-голубой огонь!
-…ты вообще берега попутала! – вскрикнул он недовольно, резко отодвигая стол между ними, на котором остался их незаконечнный ужин.
- Ну же, поджарь меня, некромантка, и я вернусь! И задница твоя будет гореть огнем посильнее твоего. – изрыгнул бессмертный, сильно и гулко ударяя кулаком по своей груди и совершая полшага к чародейке. К извечному мечу на поясе, как и к ножу, он не притронулся. Но все-таки инстинктивно решил держаться рядом со стеной, ведущей дальше на кухню, за которой, пойди на первый удар черная волшебница, он все-таки постарается укрыться.
На воскрешение у него просто могло не быть времени. Не понятно, что могло произойти за эти дни с тронувшейся умом чернокнижницей.
Так просто спой, приятель, вспомни наконец слова песни целиком, псы тебя раздери! Но удовлетворят ли они теперь все больше разгоняющуюся бывшую баронессу – вопрос, конечно, на сотню монет.

Отредактировано Винсент де Крориум (01.08.2022 03:44)

И Винсент тоже желал жить, не «послезавтра» и не через пять зим, но вот прямо здесь и сейчас. И попадаться под мертвецкий огонь никак не входило в его вечерние планы. Но поехавшая головой, из-за недосыпа ли, чернокнижница настоятельно рекомендовала ему подохнуть. И не просто от черепицы по голове или в мягкой постели, а в некромантском, разъедающем и совершенно негреющем последнюю плоть пламени. 

Но что тогда было способно бывшую баронессу заставить вспомнить об этих планах? Навряд ли это был пробуждающий поцелуй принца, вони коронованным отпрыском не был, да и приближаться было к ней крайне опасно. Но тогда что оставалось?
Удар по голове, вот что, приятель. Только не со всей силы, с заботой, хей-хоп.
Несмотря на мечущиеся мысли в голове бессмертного, ситуация комичной не была ни разу. Но некоторым так было проще адаптироваться к быстро изменяющемуся окружению.
Винсент не знал, пока еще не знал, насколько сейчас была переполнена колдунья терзаниями и сопротивлением где-то глубоко внутри.
Раньше, приятель, в начале вашего союза, ты был готов убить некромантку, прегради она твой путь или пойди против, и этого не скрывал. Но сейчас же все изменилось, и именно поэтому натренированные до инстинктов пальцы не шевельнулись к мечу. Не в этом ли сжимающем грудную клетку корабельном канате нашлась твоя слабость, бессмертный воин.

И вновь промедление-предупреждение со стороны чернокнижницы, в этот раз не словесное, но телесное перед ударом опять спасло его в свете остатков свечей на стенах, которые не погасли. И мечник отпрыгнул за стену вовремя, цепляя рукой оставленную высыхать столовую утварь на кухонной поверхности и отправляя в полет на пол.
- «…она ударила, ссанье, ударила!» - выстрелила у него в висках очевидная мысль, но он не позволил себе растеряться или замереть в ужасе, быстро ища как ответить и нейтрализовать. И именно поэтому бродяга решил направиться наверх, оторваться и затаиться, вымотать изуродованное огнем тело быстрым подъемом по ступеням и заставить почувствовать ошибочное чувство, что враг испугался и показал спину. Из-за этого пьянящего чувства не раз умелые командиры попадались в капкан.   
Была ли это бывшая баронесса – уверенности становилось все меньше. Но если это была она – то, что приятель, повесишь на суку некромантку, пустишь ей кровь из горла сам?
О, сейчас размышлять об этом воину никак не желалось, потому что только допущение о такой мысли начинало рвать и крутить его внутренности.
Где же ты, приятельница, изволишь сама сейчас пропадать? В каком затянутом паутиной, сыром и самом дальнем углу своего сознания пропадать и прятаться!
Винсент, кажется, наконец, взлетая по ступеням наверх, вспомнил большую часть колыбельной. Но напевать, как умел, куплет он естественно сейчас не планировал, тем самым выдавая свое точное местоположение. Все песни потом, когда зелено-голубой огонь не сможет расплавить его зад.

Бессмертный сопротивлялся своему бессмертию, некроманту, миру, и даже сейчас, потому что у него было что терять, и чем платить он не был готов ни за какую силу. Но въедливый, скользкий, как щупальца осьминога, голос не проникал в его ветряную голову, и не искушал.
Воин влетел в спальню, махнул рукой, закрывая дверь, но под кровать он не полез, как и не стал прятаться в ворохе платьев. Бродяга вжался в стену рядом со створкой, желая оказаться за спиной некромантки, когда она сюда ворвется.
«- Тебе придется мне помочь.»
И тогда чернокнижница помогла, испачкалась впервые в его крови. Но что было сейчас, какая жажда крови поглотила чародейку?
- «…тебе придется мне помочь и сейчас, не сопротивляйся.» - повторил мысленно мечник, стискивая челюсти и кидая взгляд в окно, но продолжая чутко слушать. Кажется, тогда небо было точно таким же, или все-таки сейчас звезды на нем горели куда ярче?

Винсент быстро шагнул в сторону вдоль стены, когда распахнулась дверь, насколько позволяло пространство, и поспешил вперед к некрепкой, узкой, по-женски беззащитной спине чародейки, которая показалась в его поле зрения после мертвого, опавшего огня. У бродяги было всего мгновение, и вновь из-за некоторого промедления некромантки.
- Винс...
Решился бить – бей, приятель. Не ведись на это, возможно, это фокус, приманка, пусть и ойкнуло в груди.
И мечник нанес свой удар, успев привыкнуть к полумраку помещения за эти несколько мгновений. Беда ударил в затылок чародейку там, где кость черепа была плотнее, не кулаком и не пробивным локтем, но согнутой рукой, верхней частью предплечья. И все-таки не со всей силы, не желая покалечить, несмотря на вполне реально пожирающий плоть огонь, попадись он в него.

Рыцарь негромко, с выдохом выругался, когда тело колдуньи в бессознательном состоянии повалилось к нему в подставленные руки. Зеленые глаза больше не горели этим страшным, безумным огнем. Воин кинул взгляд на наконец-то расслабившееся лицо бывшей баронессы и прошелся покалеченными пальцами под носом, убеждаясь, что это была кровь. Коснулся шеи, проверяя ровный, но словно измотанный пульс.
По крайней мере черная волшебница была еще жива.
-…что ты здесь наделала? – задал он вопрос, качая головой и поднимая почти прозрачную некромантку в нокауте на свои руки целиком. Конечно же, ответа не последовало.
У бродяги было немного времени, нужно было подготовиться к моменту, когда она придет в сознание. Или не она, приятель?

Беда кинул взгляд на скомканную, так и не убранную постель, наконец почувствовал все еще не ушедший сильный запах роз и мха. Но решил все-таки спуститься вниз с все еще живым телом на руках. Ему просто не желалось портить свои воспоминания о том, что здесь происходило раньше.

Первое желание было подвесить некромантку за ноги к потолочной балке в гостиной, правда, кровь из носа его все-таки остановила от этой идеи. Но и просто оставлять без веревок тело чародейки он тоже не решился – с зелено-голубым огнем встречаться, ой, как не хотелось. Поэтому воин достал из кладовки моток веревки и связал бывшую баронессу по ногам и рукам, дополнительно привязывая отдельно каждую руку к каждому бедру, без раздумий подняв юбки к поясу. И вышло у него намного лучше, чем у слуг барона после успешного загона дичи, насколько могла видеть и помнить юная баронесса.
Удостоверившись в том, что ничем плененная пошевелить не сможет, Беда положил тело в кресло. Все это заняло у него не больше десяти минут с расчетом на то, что некромантка скоро очнется.
Но, а если нет, то придется искать ученика. И все ему как-то объяснять, так как свет из-под двери его комнаты не шел.
Винсент вытер свою вспотевшую морду. Вновь проверил пульс на белой, покрывшейся стылым потом шее и вернулся в столовую за кувшином воды.
- Приятного аппетита, приятель, пируй пока можешь. – произнес совсем невесело бессмертный самому упертому, наглому и бесстрашному молодому коту на столе среди определенно вкусных ребрышек.

Воин набрал в рот воды, несколько мгновений подождал, всматриваясь и, кажется, готовясь, а после выпрыснул-выплюнул всю эту воду фонтаном на все еще не пришедшую в себя чародейку.
И тогда, когда ресницы чернокнижницы наконец вздрогнули сильнее, он негромко, но четко произнес, склоняясь перед некроманткой с кувшином в руке.
- Ветра спрашивает мать: где изволила ты пропадать? - и в голосе его все еще плескалось непонимание, но не осуждение. Пока ему было не понятно, что осуждать и как на все это реагировать.
Но сейчас все-таки у бессмертного было одно сильное желание - желание знать, что перед ним некромантка, именно она. И что это не уловка, не воздействие на его распадающийся разум. И что все это ему не показалось, и это не он сам первым напал и связал ведьму, находясь в моменте слепого безумия.

Отредактировано Винсент де Крориум (02.08.2022 22:05)

Ветер не только потерялся и заблудился, он закружился с такой силой, что вырывал мысли из головы, как солому с крыш. И даже тогда, когда некромантка оказалась без сознания, не утих и не успокоился над головой бессмертного. Из-за чего же начался этот ураган, где было его начало, жерло торнадо?
И этот ураган проглотил все потаенные желания, все робкие и тонкие мысли чародейки, выворачивая их наизнанку. И подменяя своими собственными.
Винсент не знал, что ему делать с чернокнижницей, когда рано или поздно она очнется. Пытать и выкручивать ответы ему казалось идиотской, совершенно не к месту затеей, которая могла поставить жирный крест на всем пути, который они прошли.
Или прошел только ты в этом мороке?
Естественно, о кольце, как источнике магии, на белом пальце воин не подумал. Бродяга действовал так, как привык, без магии или иных фокусов. Более того некромантка всякий раз так держалась и цеплялась за магическое украшение, что, кажется, потеряй она его и жизнь в момент закончится. Была ли колдунья способна плести свои черные проклятия без рук и единого движения?
Вот и посмотришь, приятель, проверишь.

Бывшая баронесса наконец зашевелилась под брызгами воды, насколько это было возможно в веревках, в кресле и с юбками, поднятыми почти до живота. Навряд ли она сейчас была способна ощутить и осознать прохладу на открытых ногах, пусть и в теплых чулках, но это скоро до нее дойдет, осень все-таки.
Выглядела чернокнижница, несмотря на нелепость своего положения, плохо, измотанно, теперь еще и побито. На затылке будет хорошая такая шишка.
- Что...
- Ты же настойчиво требовала колыбельную, так вот она, на мой манер. – выдал совсем невесело и четко мечник, не прикасаясь к некромантке и продолжая следить за попытками пошевелиться, за вытянувшейся шеей, на которой сильнее проступила вена, размером зрачков и как они реагировали на свет от камина, в который он подбросил целую кучу высушенных и подготовленных у огня дров. 
- Тошнота - это нормальное явление, как и звон. Ведро рядом, я подержу тебя над ним, так уж и быть. – прочитал бессмертный не мысли, но по вздрагиванию связанной груди колдуньи, продолжая смотреть, не отрываясь и не моргая, иначе. Ему это чувство после удара по голове было досконально известно, даже слишком.

Мечник же терпеливо ждал, не начиная переходить к главному разговору, когда она придет в полное сознание и самое главное – осознание своего положения. Винсент сталкивался с этой ситуацией, в которой оказалась колдунья, десятки раз до этого, и далеко не всегда он сам был без веревок или кандалов. 
- Ты... меня связал?
И вновь молчание, выжидание со стороны бессмертного пока мысль хорошо не укрепится в сознании той, которая совсем недавно желала поджарить ему вполне реально и болезненно зад.
- Зачем?..
- Ты разве не помнишь? – спросил воин, готовый к такому вопросу, пододвигая несчастный, получивший от мечника по первое число столик. И присел на его край впритык к некромантке, все еще не выпуская кувшина.
-…ты имела сильное желание поджарить меня. Моя рожа сегодня не понравилась или, может, ребрышки невкусные были, я-то не знаю. – выдохнул бессмертный, пожимая плечами. Но темные глаза, в свете камина, не удивлялись и не отражали знаки тела.
- Что было на предпоследний ужин? – тогда еще колдунья не выглядела так, как сейчас, жилище не полнилось смотрящими тенями и между ними не гулял шепот, которого он не слышал. Тогда она была в вполне неплолхом, почти хорошем, достаточно игриво-кусачем настроении, несмотря на их тупик со старым сукиным сыном.
-…отвечай, без ответа мы дальше никуда с тобой не «пойдем». – что это за нетипичный, растянутый тон, четко и недвусмысленно определяющий положение каждого из них прямо сейчас в этой ни разу не щекотливой ситуации, приятель?
Развязывать же чародейку прямо сейчас он не спешил. Но возможно у нее найдутся нужные слова для этого, для убеждения?

Отредактировано Винсент де Крориум (02.08.2022 23:11)

Винсент, как и сама колдунья, которая была и целительницей, и некроманткой, не был только умелым воином и гакающим бродягой. Еще бессмертный был Исполняющим, каким ему надлежало быть в воинском деле. Но был ли способен его Исполняющий справиться с Черной Баронессой, были ли они монетами с одинаковым весом и номиналом или, возможно, они были отражением одной и той же монеты, только с разных сторон?
Чернокнижница не имела шанса полноценно увидеть, кем был Исполняющий бессмертного, только тонкие обрывки, когда он «пригласил виконтессу» в библиотеку, которая оказалась в итоге капканом-колодцем для непрошенных гостей. На него смотрели его же соратники совершенно не пустыми глазами.
«Она некромант, приятель, не смей обманываться.» - как же, кажется, это было давно и далеко, но в нынешней ситуации воспоминание резануло мыслью по виску, как не кстати.
Винсент в отличии от чародейки оглядывался назад на их путь, вспоминал или понимал, что вспоминает какие-то слова, взгляды или, о стыд, прикосновения. Не потому ли, что ты, приятель, не желал их забывать и таким образом желал закрепить в памяти на подольше?
Кусок этого прошлого состоял ведь не только из дурного или плохого, и именно за противоположное бродяга и цеплялся.
И сейчас несмотря на то, как выглядел и самое главное - смотрел палач-исполняющий на колдунью, внутренности бессмертного терзали острые когти. И приходилось выдавливать из потока мысль «что он, псы его раздери на мелкие куски, творит»!
И ошарашенный, наполненный ощущением предательства взгляд некромантки на него, который тоже вполне ожидаемо вспыхнул, только натачивал эти рвущие когти до безумия. Но хорошо, что она не рассмеялась ему безумно в морду, заявляя, что это вовсе не чародейка.
Но, возможно, это все еще была игра, игра на его эмоциях и чувствах. Ему нужно было подтверждение, что перед ним та, с которой он прошел весь этот кусок трудного, болезненного, но наполненного моментами человечности пути.

Нет, приятельница, сегодня это не игра. Игра закончилась, когда мертвецкий огонь сорвался с твоих пальцев, нанося удар первым.
Чернокнижнице и не должен был нравиться ни тон, ни взгляд Исполняющего – такова была его суть. Желай воин власти, силы и подчинения, «переживший» нескольких глав своей фракции, он мог давно претендовать на этот «трон». В нем жестокости и крепкой руки было достаточно, как и столетнего опыта и знаний в этом деле.
Но бессмертный не желал, и в этом была его бОльшая суть, его «я», которое смотрело, но не сейчас, на бывшую баронессу так, что она ощущала подрагивание во всем своем пусть и изуродованном теле.

Блевать, приятельница, было не унижением, а вот желать поджечь союзнику зад, вот это унижение!
- Нет... и это не смешно ни разу...
Ему тоже было не смешно ни разу, вообще ни на каплю. И несмотря на то, что он сидел свободным, а она связанной.
- Ну ты и вовремя, не мешай. – позвал неизменившимся тоном мечник кошку, и свободной рукой заставил животное спрыгнуть на пол. Но кошка не была ни напряжена, ни рассержена, она просто не понимала, что здесь происходит. Как последнюю вещь и бессмертный.
И с чего она вновь появилась, весь вечер было не видать же. Винсент перевел вновь взгляд на глотающую остатки крови некромантку, но пометку в уме все-таки оставил. Неужели все прошло, удар по голове помог или это был обман и животного в том числе?

- Я... на тебя напала?
Повторять второй раз Исполняющий не стал, вновь ожидая, когда эта мысль закрепится в побитой голове чернокнижницы. Нужную весомость словам придавали не новые слова, а тишина и гулкое, звенящее молчание.
В камине затрещало, но тяжелый воздух в гостиной разрядить этот треск был не способен.

- Да не помню... твою мать... Что за допрос?!
-…допрос за допрос, твою мать. – без злости, как факт, ответил мечник, вспоминая почти такие же свои слова за столом. Не допрос ли устроила с помутненным рассудком чародейка перед тем, как размахнуться вилкой, раздосадованная вопросом на вопрос?
Зачем тебе было это делать – о, приятельница, хороший вопрос, в самую точку!

- Я не помню...
Воин сдержался, не пошатнулся, когда его глотка перекрыла воздух от измотанного, наполненного тяжелыми, болезненными стонами голоса бывшей баронессы. Ему было тяжело причинять и не помогать унять боль, нападать на волшебницу словом или по голове, и именно что по той же самой причине.

- Я слышала голос. В своей голове. В мыслях. Он говорил со мной...
Бессмертный вдохнул и выдохнул, не шевелясь на столе, продолжая смотреть все тем же отстраненным, острым взглядом. Бродяга прекрасно видел состояние некромантки, вспыхнувшую ярче осознанность в ее зеленых глазах, испуг и потерянность. Если это было правдой, то они оказались не просто в тупике, а в тупике, накрытом крышкой старым сукиным сыном!
Где была воронка этого сраного торнадо!
Но она не ответила на его вопрос, не от-ве-ти-ла. И как после таких слов он мог понять, что перед ним сейчас была целиком и полностью «его» чародейка?
- …мы еще никуда не «идем». – приоткрыв несильно рот, спокойно, как камень, ответил-напомнил мечник, но пальцы на толстом кувшине сжались сильнее.
- Разве ты часто ешь в постели посреди ночи? Ну же… -  в последнем слове все-таки проскочила надежда, надрыв по самому краю. Бродяга в последний момент удержал на месте возжелавшие изогнуться брови.
Помоги мне не пойти вразнос!
В предпоследний ужин они съели фаршированного яблоками фазана. Но не это было главным, запоминающимся блюдом.
Мечник принес сладости, пропитанные крепкой ароматной янтарной жидкостью, но за ужином некромантка к ним не притронулась, высказала свое сомнение. Но намного позже, когда весь город крепко спал, они потные, измотанные, но по странному веселые спустились голышом, как самые настоящие воры, в столовую и забрали сладости наверх. Винсенту позарез нужно было пить, сушило ранее выпитое вино, вода в спальне закончилась. Но, а чародейка пошла с ним за компанию, уговаривать долго не пришлось, шалость удалась. И именно так сладости попали на их второй, поздний ужин в кровать. И это было странно, нелепо, но никто из них не отказался от этого. На утро он естественно пошутил нечто дурацкое про крошки, точнее крошку, в постели, но она не закрылась, поддержала и щипнула в ответ.
Как же неустойчиво было их «сегодня», как оно было способно поменяться и разрушить все и разрушиться само до основания. Старый сукин сын, ты, в печенках просто по самые пятки.

Отредактировано Винсент де Крориум (03.08.2022 03:26)

Разве кровь не была подтверждением жизни и реальности чародейки? Была, но только крови было недостаточно для бессмертного. Не тогда, когда ты имеешь дело с некромантской магией. Винсент вспомнил квазимодо, уродливого карлика в карьере, подчиненного воли старого сукина сына. Не произошло ли с бывшей ученицей мага тоже самое каким-то неведомым путем? И именно поэтому бессмертный был еще более непреклонным, пусть внутри все и боязливо, и болезненно подрагивало.
С некромантом шутки были ой как плохи. И сейчас рыцарь просто не мог позволить себе их, как и опрометчивых, завязанных на нутре решений, которые тяжестью возникали в его разуме при взгляде на плененную, болезненную чародейку.
К чему тогда было это все, если оно закончится по нелепому вот так, как с карликом? Старый сукин сын заберет все, все без остатка.

- Крошки... в постели...
Винсент несильно наклонился корпусом вперед, чтобы расслышать тихие слова чернокнижницы. В голове у нее происходило какое-то сражение за мысли и воспоминания, что отражалось в вытягивающейся шее, конечностях, крепко прикрытых веках. Не сладко ей сейчас было, ни разу.
Но воину нужно было услышать ответ, кажется, как никогда еще за долгое, слишком долгое время. Ему нужно было знать, что она осталась с ним, а не попала под власть некроманта, позволяя затопить свой разум чернотой и пустотой.
- Ты их притащил тогда, и мы... пришли за ними в гостиную посреди ночи...
Беда, и правда, наконец по-человечески выдохнул, плечи его расслабились, как и пальцы на кувшине. Брови моментом изогнулись, взгляд Исполняющего ушел из его глаз. Но не обманывайся, приятельница, он никуда из них не ушел, просто отступил в тень.
Не вспомни чернокнижница, не ответь еще на вопрос, то - размышлять и развивать эту мысль все-таки не стоило.

- Ну?.. Доволен?
Винсент тяжело, не отвечая на этот наполненный резкостью и ядом тон, опустился на колени перед креслом, оставляя кувшин на столике. И подняв не отстраненный, знакомый ей взгляд на некромантку, принялся развязывать путы. Воин поступал сейчас постепенно, по очереди – сначала нужно было привести до конца чародейку в чувства, а после вернуться к ее поистине ужасным словам. Не все сразу, иначе можно было просто разорваться на части.
- Или мне еще описать родинку у тебя на заднице и твою любимую позу в постели? Дай хотя бы лицо утереть, пока я не решила, что тебе это нравится...
- Рад, что ты это помнишь. – не вторя тону бывшей баронессы вновь достаточно спокойно отозвался бессмертный, разбираясь с узлами и в первую очередь освобождая ноги колдуньи. И только в последнюю очередь руки – в подсознании он был готов, что «она» сейчас переменится и кинется на него. В таком случае старый сукин сын получит еще раз по голове, в челюсть, по почкам, куда будет рукой бродяге тянуться ближе. И больше он не позволит себе повестись на эти разрывающие его мучения некромантки, по крайней мере сильно постарается.
-…ты злишься сейчас на старого сукина сына, но кусаешь меня. – он сильно поджал губы, без промедления освобождая первую руку, на коже которой, под рукавом платья, остались красные полоски от веревок.
- Или как мне нужно было поступить, может дашь совет? – взгляд его наполнился серьезностью, но без злости или упрека. И он откинул на ковер веревки, укладывая свои руки на подлокотники кресла. Говорить еще раз о том, что это она на него напала с определенным желанием не оставить от него ничего, он не стал, как и использовать это с целью вызвать вину в черной волшебнице – такими методами Винсент не пользовался.
- Я не рад, что мне пришлось ко всему этому прибегнуть. Но я рад видеть, что ты так злишься и кусаешься, значит силы бороться у тебя есть. – он осторожно коснулся все еще не скрытого юбками колена чернокнижницы, готовый к тому, что она скорее всего отстранится, и после поднялся на ноги.
- Не вставай, удар по голове не шутка, сейчас все принесу. И тогда ты расскажешь мне, а я тебя выслушаю как надо.
Бежать и разрываться сейчас уже было бессмысленно. Союзники столкнулись с сюрпризом откуда его не ждали. Главное было не допустить его повторения, и именно поэтому мечник все еще был настороже, когда веревки стали бесполезной грудой волокон на полу.
Но была ли побеждена филактерия, откинута прочь, была ли передышка у них или она собиралась пойти на второй круг прямо сейчас?

Когда так долго и упорно занимаешься одним делом, достигаешь в своем ремесле определенных высот, твой враг силен и ужасен, то на неприятные мелочи и небольшие составляющие просто перестаешь обращать внимание, начиная мыслить совершенно иными категориями. И такое простое воздействие на разум колдуньи было пропустить достаточно просто – ты же готовишься к падению метеорита с неба, а не к силкам под твоими ногами, присыпанным землей и травой.
Так зачем старому сукину сыну был нужен разум чернокнижницы, если был способен переломать ее надвое грубой силой?
Или все-таки больше не мог, или желал разрушить союз бродяги и бывшей ученицы, разделить их, порвать их на куски не телесно, или это и вовсе не был сам некромант, но была филактерия, вырванная часть его «я», которая таким образом обрела собственный разрушительный и злой разум?
Ведь далеко не каждая слеза была сорвана с ресниц от крепкой радости или жгучего, но нужного расставания или прощения.
Мозгом-то, приятельница, мы понимаем многое, но гулкое сердце способно кричать сильнее. И не всегда оно кричит «пойми, прости, признай, прекрати мучаться и мучить».

***

- ...я так и не поняла до сих пор, как он это сделал.
- Мог ли он прийти в аптеку под видом посетителя или без твоего ведома проникнуть в дом, выцепить тебя где-то в городе? – с еще более расслабленными спиной и плечами спросил воин в огонь, вновь подкидывая в жаркий камин дров и пошевелив кочергой, возвращая разбежавшиеся, рассыпавшиеся угли в кучу.
Когда проблема была определена, когда направление было задано мечника всегда отпускало. Именно так поступало его тело в битвах - в ожидании сражения или врага всегда было тяжелее и напряженнее, чем в непосредственном бою. И это было не только с приходом некромантского бессмертия, но и до. Винсент своим привычкам крайне редко, почти не изменял.
Если бы у чернокнижницы и бродяги был поединок, если бы она напала на него за реальное дело, то напряжение между ними было бы совершенно иного толка. Но сейчас была простая неопределенность и страх. Что это повторится вновь, что они готовы быть уничтожены, что старому сукину сыну надоело и он нашел иные сердца им на замену и понял, как это провернуть.
Но все-таки был ли причастен к помутнению рассудка его бывшей ученицы непосредственно сам некромант, приятели, или все-таки чудовищная филактерия была в ответе за все?

В итоге эти несколько долгих дней по рассказу бывшей баронессы выдались для нее совсем не праздником. И больше огорчало, что она не обратилась за помощью, обычной поддержкой или - о, боги! – утешением. Не поняла и поддалась, да, эти губительные мысли взяли ее измором, но все-таки.
- В какой-то момент я даже вместо тебя увидела... его.
-…это было за столом, перед тем как ты решила насадить меня на вилку. – рыцарь тяжело опустился целиком на пол рядом с камином и креслом, не на соседнее кресло, складывая в сидячем положении предплечья на свои подставленные колени и потирая пальцами рожу.
- обещал силу...исцеление от ожогов.
Бесхитростны твои желания, приятельница, но насколько же они сильны в тебе и ослепляюще.
И Беда это понимал. Но цель его была показать и доказать колдунье, что не только это может быть главным желанием, что нужно на первое место поставить иное, совершенно противоположное. Но в таком случае ей нужно было отказаться от всего остального – ведь все не получить, как ни старайся.

Как же воин мог не доверять чародейке – если такое случится, то их союз треснет и распадется на осколки, которыми нельзя будет выложить их путь, только если два совершенно разных. И ему этого было не надо, поэтому во взгляде бессмертного некромантка то, что искала сейчас найти не смогла.

- Я могла убить кого-нибудь...
Воин просто молча кивнул, принимая это откровение от волшебницы не словами, но тишиной. Ему нечего было на это ответить, молчание скажет все за него. Шишка же на голове пройдет, не стоило за нее ему убиваться, не это было главное. Главное было что вычленят они из этой ситуации и как она повлияет на их союз, на их сложившиеся взаимоотношения.

- В следующий раз просто снимай кольцо.
- Когда я наношу удар я знаю с какой силой, как и какие последствия возможны, но твое кольцо для меня неизвестность. Не знаю, вдруг оно придало тебе сил сопротивляться, выплыть в итоге из этого морока?
Ты, приятельница, все еще неизвестность – воину было не ясно до конца, что скрывается на самом нижнем уровне за черными подвалами, возможно, там окажется еще один совершенно неприглядный уровень черноты, в котором бессмертный наконец переломает себе с треском и безвозвратно все ноги и шею заодно?
- Но пока я поднималась туда... в спальню... я слышала колыбельную. Еще до того, как ты начал ее петь. И пыталась... проснуться.
- Возможно, ты подсознательно знала, что это все это морок, как в городе иллюзий и искала выход, как тогда на том поле битвы. – воин прикрыл глаза, вспоминая тот момент и понимая, что он несильно, но выцвел в его голове.
-…эта колыбельная якорь для меня, сколько раз я нашептывал эти слова в самых паскудных ситуациях или когда был один на мили вокруг, не сосчитать. – просто, несильно пожимая плечами в сидячем на полу положении произнес бессмертный. Было ли возможно, что его эмоции и мысли, вложенные в эти слова песни, которые услышала некромантка в городе иллюзий, раз и навсегда отпечатались и в ее разуме якорем?
- Думаешь, это из-за филактерии?
-…год прошел ведь, и за это время ничего не было, ведь так. Но что тогда поменялось? – задал он вопрос, прикусывая изнутри щеку и сдвигая брови к переносице. Мечник кинул взгляд в сторону запечатанного сейчас магией подвала.

- Правда, Винсент, я не дура и не самоубийца, чтобы играть с такими вещами.
- Во сне ты не имеешь привычки вставать с кровати, по крайней мере при мне. – вот и место идиотской шутки нашлось, а как еще поднять укатившийся под пол боевой дух? В глазах его блеснула знакомая решимость и упертость.
-…значит настало время пойти и посмотреть на нее, как недалеким смертникам. В подвал без твоей помощи я все равно не спущусь, так что вставай, но медленно. – он поднялся на ноги, протягивая без промедления или нежелания руку и откладывая с ног чародейки теплый, вкусно пахнущий травами плед на подлокотник, который всегда был у вечно мерзнущей некромантки где-то поблизости.
- Выспимся и належимся же как-нибудь потом.

Отредактировано Винсент де Крориум (04.08.2022 02:57)

В каждом из нас, приятельница, живет некто, кому доверять и доверие было не нужно. И по-хорошему Исполняющему и Черной Баронессе все-таки не стоило встречаться и сталкиваться - у них были совершенно разные ориентиры в этой жизни и на эту жизнь. Но это еще случится, а пока живите «сегодня».
Был ли способен щипок выдернуть из навязанного злом сна некромантку? Навряд ли, так что выбора у нее просто не было, только если совсем ничего не делать, не шевелиться и врасти в это кресло корнями. Бессмертному же тоже иногда казалось, что он давно потерял весь свой разум и в реальности сейчас загнивает в канаве, и все это всего лишь агония, особенно в самые неожиданные, теплые и обволакивающие, скоротечные моменты.
О, приятельница, произошло страшное, произошла диверсия, удар в спину, называй, как хочешь. Но «сегодня» на этом все-таки не остановилось и не оборвалось, у них был путь дальше. И главное было не позволить себе остановиться здесь в растерянности, в напряженности и подозрениях. В противном случае на их союзе можно было ставить крест и каменную плиту поверх.
И сейчас было жаль, что коты не были способны разговаривать. Какие же секреты мира они могли поведать в таком случае?

Колыбельной пело ушедшее прошлое и детство, пело давящее бессмертие и оторванность от этот мира, который никого не ждал и не останавливался ни для кого, так пело его оружие, которое отсекало от этого мира куски иных жизней, сея потери и одиночество среди живых членов семьи. И слова этой песни были уже не так важны, главное было – что они в себя вмещали и чем наполнялись. И для чернокнижницы они тоже приобрели свое значение, свой плот.

О, приятельница, силы были, только до них нужно было дотянуться, собрать в кулак и сжать зубы. Или ты предполагала, что с некромантом ты справишься играючи, преодолеешь все его преграды на раз-два? Нет ведь.
-…завтра будешь, как огурчик. – попытался уверить воин чародейку касательно шишки на голове, совершая вместе с ней первые от кресла осторожные, покачивающиеся шаги. Неужели ей в первый раз в голову-то прилетело? Но к чести и выдержки черной волшебницы, ведро, принесенное мечником для часто случающейся в таких случаях рвоты, осталось пустым.

Пасть неосвещенного подвала не щерилась, не зазывала, не шептала, но был в ней некий похожий отпечаток, который скрывался за ужином в темных углах. И спускаться туда совершенно не желалось, это было как нырнуть в морозную воду, зная, что она вопьется в тело тысячами острых иголок.
Кошмар должен был прекратиться, нужно было проснуться и глубоко, громко наконец вдохнуть, чтобы иметь шанс подняться.

- Я закрыла ее... от Элиаса.
В этот раз бессмертный чувствовал себя в подвале совсем неуютно, пальцы на ногах несильно, но закололо, как бывало и прежде. Казалось, что сейчас, в любую секунду на них набросится кровожадный змей и проглотит их моментом. И даже некромантский свет не придавал никакой уверенности и прочности.
-…здравое решение. Место тайника подглядела в подвале башни? – разорвал своим голосом тянущуюся тишину мечник первым, что пришло на ум, прочищая горло и находясь рядом с чернокнижницей на расстоянии не больше шага. Бывшая баронесса поднимала руки так, словно к ним были привязаны булыжники. И виной тому был не только удар по голове, но это все равно не отменяло того факта, что именно он нанес этот удар.
В пятках от самой глотки сидишь, старый сукин сын, прям целиком.

-…флакон пустой? – не веря своим глазам, севшим голосом шепнул бродяга и в следующее мгновение отскочил к разделочному столу, вместе с некроманткой, как от змеи. Филактерия была не просто змеей, она была воплощением целой сотни тысяч змей!
Пустой, разбитый флакон с надрывным звоном сорвался и стукнулся о стол, покатившись к инструментам по порванной круговой траектории.
- Блядство, она ведь там! – он увидел, как переливается жидкость в тайнике в вспыхнувшем ярче некромантском пламени. Филактерия не растеклась, не испарилась и не впиталась в трещины кладки, исчезая навсегда, как всякая жидкость. Это воплощение зла, как живое, цельное существо, взглянуло на них, только вот глаз оно не имело.
-…нам нужно выбираться отсюда, поднимайся наверх! – воин потянул и так шатающуюся чародейку к ступеням, подальше от этой угрозы, от того, что может произойти в следующее мгновение, картинки которого мгновенно вспыхнули у него в голове. Неужели испугался, бессмертный?
Рисковать бывшей баронессой он не имел права, никак, ни в каком случае.

Желала ли филактерия сейчас, когда цель была не достигнута, покидать этот подвальный склеп – вопрос был совершенно риторический. Но она слишком много готовилась и слишком много вложила в этот «последний» рывок-воздействие на некромантку.
Но вымотанная змея, таковой все-таки быть не переставала. И сколько же воину было известно случаев, когда враг прикидывался уставшим и побежденным, заставляя неосторожно шагнуть оппонента ближе, прямиком на резко, сильно подставленное оружие обманщика.
Сейчас, в компании с освободившейся из стекла слезой, бессмертный ощущал себя целиком и полностью грязным, слишком медлительным, неповоротливым и глупым. И что все больше переживала чернокнижница за этот год оставалось только с ужасом представлять.
Но несмотря на это злое воздействие по капле, мечник все равно подвигался к своей человечной цели. И пусть это было шаг вперед и полшага или иногда шаг назад. Не из-за того ли его шаги были возможны в принципе, что филактерия у них была всего лишь в единственном экземпляре? Какой кошмар настанет, если или когда они найдут и с боем заберут еще.
Некромант был слишком силен, его существование было сплошной чернотой, в которой свет поглощался и ничего не освещал. Но что ты скажешь, приятель, если это будет еще более черная и непроглядная чернота, поглотит ли она черноту старого сукина сына? Не в этом ли был путь к победе над вашим злейшим врагом.
Клин клином, не так ли, приятельница?

И только тогда начнешь понимать и предугадывать его действия – или же все-таки, приятельница, станешь им, и, если звезды сложатся в нужный узор, его более сильной и качественной заменой-копией? Именно что до такого было рукой подать.
На самом ли деле слеза не могла покинуть защищенный тайник, или просто не желала? Ведь и она была некромантской, а подобное тянется к подобному. Так, возможно, здесь месту было притяжение с обеих сторон – со стороны филактерии и самой чернокнижницы, чернота в которой все равно еще плескалась как вода в колодце?

- Нет, подожди!
Винсент среагировал не сразу, он успел протащить измотанную чародейку ближе к выходу из подвала, к ступеням. Но то, что она продолжила говорить в итоге и остановило его, заставило повернуть голову и уставиться расширенными глазами на некромантку.
- Оставим ее здесь — и дом можно будет покидать раз и навсегда, потому что она восстановится вновь. Так что... или сейчас, или никак...
Какой к черту дом – захотел он вскрикнуть, но получился только наполненный гласными выдох. Жилище можно возвести еще одно и еще, а вот жизнь – нет, только если восстать «живым» мертвецом.
- Надо достать ее оттуда... и перепрятать в другом месте.
Найдется ли такое место, не потеряют ли они в итоге из-за этого филактерию, не вернется ли она таким образом обратно в руки своего создателя?
На эти вопросы естественно у мечника ответов не было ни прямо сейчас, ни скорее всего после – ведь это был знакомый ему риск. Весь их союз был сплошным риском, хождением по краю пропасти, на лезвии смертельно ядовитого ножа.
Но с чем он все-таки внутри согласился, что слезу нужно было достать с «нагретого места» сейчас и вновь посадить под замок. И не без того, как она смотрела на них своими отсутствующими глазами – ни одно существо, наделенное жизнью и волей, так заглядывать внутрь их, сквозь плоть и органы, в самый нематериальный центр было не способно.

- Если что-то пойдет не так, ты ведь знаешь, что делать...
-…если бы ты только знала, как я не хочу этого делать. – выдавил он через силу, заставляя себя отступить под напором этой зеленой решительности в глазах черной волшебницы. Его руки сильнее сжались на плечах некромантки, за которые он и потащил и до сих пор не выпустил.
- Не медли. – выдохнул воин, наконец несильно кивая и кидая взгляд в тайник по верх головы бывшей баронессы, и ощущая иголки в позвоночнике. Где найдется место для такого «создания»? Если не на кладбище, среди тишины, одиночества и отрешенности, то значит нигде. На разумы трупов-то влиять было достаточно трудной работенкой.

Винсент с трудом сглотнул рядом с чародейкой, когда подвал окутала темнота. И он ощутил, что с некромантским светом все-таки было на каплю, но спокойнее. Беда сощурился, чувствуя резь в глазах от света филактерии.
Сила в ответ просит многое, и чем она больше, тем выше цена, приятельница. Не слушай, не плати, все равно до конца расплатиться не получится, откажись от этого привлекательного капкана!
Сила не была ответственностью, как любили говорить многие, сила была развратной и развращающей шлюхой. И она имела привычку переходить из рук в руки, когда ей предлагали больше и еще больше.
Беда было шевельнулся, когда черная в свете филактерии кровь потекла по губам и подбородку бывшей баронессы, по шее, не скрытой волосами. Ее все больше начинало трясти, но руки, которые сжимали склянку, оставались неподвижными. И это давалось не просто, не просто сражаться с собственным отказывающим, на пределе телом и с нешуточным врагом одновременно.
Винсенту же все больше нужно было сил сопротивляться собственному телу, желающему действовать, не стоять истуканом. Главное шевелиться и не важно как. И сжимаемые до выворота плеч руки были единственной мало помогающей отдушиной.
В итоге ты не откажешься от моего предложения, я просто еще немного подожду пока тебе, дитя, не станет невыносимо настолько, что выть во весь голос и корчиться будет уже бесполезно.

Когда филактерия замолчала, когда крышка перекрыла «воздух» и тело некромантки моментом пошатнулось, словно с ее плеч наконец упал весь орден с глубокой сокровищницей и библиотекой, воин подставил руку под спину, не давая чародейке упасть на твердый, совершенно не нежный пол. И второй свободной рукой потянул за пузырек, решая, что с чародейки такой тяжелой ноши на сегодня достаточно.
- Ты оказалась сильнее. – произнес негромко, с остатками надрыва бессмертный в противовес тем обещаниям, о которых шептала часть некроманта. И наконец смог вдохнуть нормально, но сердце его еще колотилось загнанным зверем – оно все еще боялось. Как неожиданно, приятель, да? 
Беда ощутил этот момент, когда филактерия поддалась - покалывание в пальцах прекратилось, смотрящий в самое нутро взгляд пропал. И пусть склянка обжигала своей морозностью, так просто слеза была не способна отыскать выход вновь.
-…только не теряй сознание, нужно остановить кровь. – таковы были его приоритеты.
Жизнь-то была одна, а филактерий еще, ой, как задавиться и подавиться. Но эту змею больше нельзя было оставлять греться под боком, иначе она укусит вновь, когда зубы наполнятся ядом. Но бывшая баронесса все-таки справилась с ней, пока.

Отредактировано Винсент де Крориум (08.08.2022 01:55)

Когда или если союзники соберут все филактерии, тогда они и подумают над этим. Сейчас же им нужно было научиться справляться и «жить» с одной, а за это время может что и придумается. Может наконец в старом, пыльном, рассыпающемся трактате, который забыли и задвинули за полки их предшественники, найдется ответ?
Слишком много путей, слишком много если, и слишком много возможностей и несовершенного еще будущего. На какую финишную прямую союзники в итоге выйдут не знали даже кровавые боги, сколько ни спрашивай.

Будущее, несвершившееся, но непонятным образом настолько реальное, что этот стылый ветер перемен чернокнижница на краткий миг все-таки была способна ощутить кожей.
-…ты выглядишь куда лучше меня после питейной вакханалии до рассвета. – воин попытался успокоить и как-то встряхнуть истощенную, повисшую тряпичной куклой некромантку словами. Некоторые зелено-синие огни вновь зажглись в подвале, крайне тускло освещая налившиеся кровью глаза чародейки и черный от крови подбородок.
Справятся ли они с еще одной филактерией и еще или бывшая баронесса сгорит в этом противостоянии, как мотылек над костром?
- Нужно немного потерпеть. Ну же, ступенька, еще. – и как только они выбрались из подвала по узкой лестнице, воин подхватил чародейку на руки, понимая, что этот раненый боец сейчас растянется прямо на полу и потратит все оставшиеся силы на ненужные сейчас шаги.
И все-таки, приятель, это был шаг вперед.

- Очень хочу... спать...
- Еще немного и можно будет. – Беда вновь опустил пропитанный не черной, но красной кровью в свете горящего камина платок в миску с водой, выжал и протянул некромантке. Кровотечение остановилось, но кровавые разводы все еще, как в каком-то кошмаре, были размазаны по белому лицу бывшей баронессы. Ее нужно было занять на это время какими-то несложными движениями, вот он и занимал, придерживая словно безжизненные почти прозрачные пальцы своими.
- Винс... надо спрятать это. Спрячь... в моей могиле.
-…путь туда не близкий, забрать и контролировать будет трудно отсюда, ты уверена? – кошка на подлокотнике кресла подняла на него свои круглые глаза, словно отвечая за чернокнижницу.
- Нам нужно подождать возвращение Элиаса, на случай если тебе станет хуже. – он тяжело вздохнул, кидая взгляд в сторону аптеки и главного входа, и бросил платок в миску. Где пропадал ученик, какие приключения на свою пятую точку он искал, или был где-то неподалеку, выжидая мирных утренних часов и все еще ощущая то состояние, которое растворилось вместе с закупоренной по новой филактерией?
- И я сразу отправлюсь туда.
Но все-таки выбранное некроманткой место имело смысл, где прятать смотрящую без глаз слезу если не в могиле посреди проклятого и позабытого ничто?

- И не слушай... его, что бы ни говорил...
- Предложением наконец-то подохнуть филактерия меня не купит, будь спокойна. – попытался заверить мечник чародейку, в ответ несильно, но уверенно сжимая все еще не согревшиеся по-птичьему тонкие пальцы обеими шершавыми руками. Только вот карман куртки тянуло, и морозность медленно, по миллиметру распространялась по его коже, под кожу и мышцы.
Но разве иных желаний, бессмертный, у тебя не было на твое «сейчас» и на «завтра»?
Филактерия заглянула внутрь, и если не до самого конца, то у нее будет на исправление этого несколько дней в тесноте и крайней близости.
Так от какого же предложения ты не сможешь отказаться, приятель?

Отредактировано Винсент де Крориум (08.08.2022 02:59)

Главное в этой гонке было не оторвать свой же хвост к собачьей матери. Но эта перспектива была не за горами, сегодня она показала руку, поднятую в приветственном замахе.
Никчемные, ничего не стоящие, бессильные союзники, пытающиеся найти силы там, где было зря искать. Человечность, если и выигрывала, то только на короткой дистанции – войну ей было не выиграть, только если в далекой волшебной, закрытой стране вечно живущих, воистину прекрасных созданий. Но на стороне бродяги и чернокнижницы был некромант, искушение и желания, беспокойность душ и порывистость тел. И все это имело предел, износ и достаточно просто подвергалось видоизменению под напором обстоятельств и иных могущественных сил.
Такова была природа человека, но именно за это все-таки нужно было бороться.
Природа же человека была сплошным непредсказуемым поворотом. 

Проявлять милость к старому сукиному сыну, раскрой они все его секреты и историю, и окажись она печальней всех на свете, бессмертный не планировал, не допускал и не мог позволить его бывшей ученице. Крайне много крови они потеряли из-за него, и слишком много выпустили сами. И только окончательная смерть некроманта могла поставить точку в этой их главе, растянувшейся на годы и десятилетия.
Вопрос времени говоришь? Именно что время имело вес для союзников, чего нельзя было сказать о филактериях и о самом старом сукином сыне. Ценность времени они не понимали и сражаться за него, как некромантке из-за увядающего тела или мечнику из-за распадающегося разума, им не приходилось.
Но было ли достаточно этих сил времени, чтобы не оторвать себе хвост в итоге?
- Возвращайся.
- Не скучай здесь, по крайней мере не сильно. – ответил Беда, пытаясь удержать ровный, знакомый бывшей баронессе тон голоса, и неспешно провел целым пальцем по белой, стылой щеке, ощущая на ней неприятную шершавость застывшей крови.
Путь ваш, приятель, выложен из осколков и крови. Но что еще понадобится вам разбить и сколько и какой крови отдать, чтобы дойти до конца?

***

Будет ли готова чернокнижница к тому времени к моему невозвращению, злая королевна и отравленная царевна в одном и том же теле? Или все-таки первым покинет меня она…
Выходить из жилища некромантки в предрассветные часы было тяжело. И какое-то сильное беспокойство крепко опустило руки бессмертному на плечи вместе с высоким перезвоном колокольчика. Мечнику было мало воздуха, сколько он ни пытался наполнить им грудину, задержавшись на ступенях аптеки.
Кошка, запрыгнувшая на подоконник, провожала его так, словно он уходил в безнадежное сражение. И то, что он оставлял чародейку, пусть и в надежных руках, никак не могло улучшить состояние воина.
Но своих слов бродяга просто так на ветер никогда не кидал. И именно поэтому он наконец оторвал подошвы сапог от ступеней и оглянулся.

О, мы не вдвоем, даже не мечтай – я, ты и мое некромантское песье бессмертие. Места для тебя здесь разгуляться не много, даже не пытайся, все уже занято.
Насколько нужно было спорить с филактерией, с порождением зла, которое ничего кроме зла под видом красивой упаковки предложить не было способно?
Винсент без раздумий опустил морду в бочку с прохладной водой, после того как приземлился на станции Академии Люссент. Бродяга все больше начинал болезненно потеть. И совершенно не теплый пот мочил его рубашку под курткой, щипал глаза и потрескавшийся рот, животное под конец разбушевалось и острым клювом цапнуло мечника за руку, когда он с него не спешился, а упал, как мешок с камнем. И, кажется, под слоями одежды проступала кровь и наливался синяк - ни шагу без платы.
...когда и только тогда, когда это произойдет я наконец откину сапоги в последний раз и мне станет все равно. И рядом никого не будет, даже тебя – в этом и есть смысл конечной смерти, таковы правила жизни человека. И если она выживет и станет оплакивать меня, то должна будет кинуть дурное. И просто жить.
Беда выпрямился, вскинул мокрую голову к медленно вечереющему небу, тяжело сглатывая и сильно сжимая веки. Все его упертое существо желало отвечать, желало бить и защищаться. Но не помогал ли он тем самым филактерии?
- Где ваш самый резвый конь, слово «быстро» в каком, блядство, месте не понятно? – рыкнул бессмертный на мимо проходящего и резко подскочившего молодого конюха. 
Не поддавайся эмоциям, приятель, не заставляй кровь течь быстрее, разнося тем самым быстрее стылость зла по телу. Путь ведь еще не близкий.

Винсент пытался концентрироваться на пути впереди, на каждом своем движении, пытался ощутить вкус зелья и пищи, которые глотал, не спешиваясь – но удушающая серость наползала на него все сильнее, заставляя тело наливаться свинцом не из-за усталости больше, а из-за какой-то обреченности своего пути и своего бытия.
Именно такого чувства с таким привкусом воин никогда не испытывал, и из-за этого он на ощупь пытался понять, как с ним бороться с большей отдачей. И пытался удержаться за воспоминания, которые подарила ему совсем не филактерия. Но пьяное, медовое перешептывание превращалось в надрывный крик и вкус пепла и плесени. Но шум волн и мягкая, открытая водой кожа – в бессвязные стоны умирающего и мертвецкое окоченение. Ванная с пузырьками и наконец-то расслабленность – в болото и бесполезное махание конечностями, из-за которого уходили под грязную воду тонущие быстрее. И даже животный срыв и порывистое изучение пределов на берегу озера в желтой листве – в настоящую пытку мастера палача-дознавателя.
Филактерия, кажется, все прожитое и пройденное ими обесценивала, показывала, что это ничто по сравнению с тем, что она может дать… только позволь, только пожелай большего, еще больше.

Есть другой путь. Всегда есть...
Путь, который выгоден только твоим карманам, ведь так? Как поступают торговцы, впихивающие самый залежавшийся, самый дорогой товар, а не тот, который приглянулся покупателю.
Но от злости целиком и полностью Винсенту было не избавиться, не оградиться. Но разум пытался найти контраргументы на все, что нашептывала черная слеза.
Беда не останавливался на сон, он боялся того, что может там увидеть и боялся, что больше не сможет подняться. Поэтому он истязал свое тело зельями и тряской, менял скакунов при любой возможности. Если ты начнешь жалеть себя, приятель, то ты не пожалеешь оставленную в тягостном ожидании некромантку.

Но все-таки филактерия дошла до самого центра, совершила единственный укол и попала в самое больное, скрываемое и то, что бродяга гасил всеми силами. И все ради того, чтобы не отнимать, но предоставлять выбор – поступать по человечности.
И больше нет ни терзаний, ни боли, ни мести.
Но эти картинки, это невозможное, это желанное подкосили сейчас ноги воина прямо у могилы той, которая все еще была жива. И воин вжался всеми пальцами в центр груди, пытаясь удержать все это внутри.
Его несильно, но ощутимо потрясывало, он не помнил, как промчался через опустевшее, все также смотрящее пустыми окнами и проемами поселение, как сполз с запыхавшегося, почти насмерть загнанного коня и как подошел к нужному надгробию.
Если филактерия воздействовала на некромантку, пока та была дома, то она могла точно также капать на голову и бессмертному, когда он задерживался у чародейки весь этот год. И если раньше это было незаметно из-за «толщины его кожи», сейчас же в одиночестве наконец масса этих капель обрела нужный вес под тяжестью пути и случившегося в жилище бывшей баронессы.

Это ведь можно устроить...
-…так сильно желаемое, полученное по мановению третьей руки, теряет свою ценность. И совершенно по простой, понятной мне, бессмертному, причине – оно не имеет за собой пути и воспоминаний, только пустоту. – выдохнул-произнес воин, доставая из мешка на поясе взятую из жилища некромантки шкатулку и засовывая резко руку в открытый карман, словно там и правда притаилась змея.
- И если мы в итоге подохнем и проиграем, эту ценность ни ты и ни твой создатель забрать у нас не сможет!  И выхода у тебя и старого сукина сына, как выйти победителем из этой битвы, НЕТ! – склянка резанула покалеченные пальцы морозом, но бессмертный выдернул филактерию из кармана и с усилием разжал руку над открытой небольшой шкатулкой.
И эти слова придали ему сил – так пусть будет «завтра» в бесконечных поисках, в тупиках и сложных, критических ситуациях. Шаг вперед и не важно полшага или шаг назад – за этими их шагами вперед останутся нужные воспоминания, ценность.
И, возможно, эта ценность спасет их в итоге или одного из них... или же, приятель, заставит прыгнуть в черный провал в поисках спасения от невозможности продлить это «завтра» еще на немного.