В детстве Рон-дю-Бушский собор казался Катарине самым величественным и прекрасным строением на свете. Его высокие стрельчатые окна, украшенные витражными лунами и звездами, сводчатый потолок, расписанные стены, притаившиеся в нишах статуи, настолько искусные, что, казалось, вот-вот оживут...
С тех пор многое изменилось. Не в Соборе - в ней самой.
Она видела Консерваторию Певчего Соловья - целый город, посвященный искусству и красоте. Видела эльфийские земли - живое, дышащее воплощение красоты и природной изменчивости. Видела древний драконий храм - рядом с ним великий Собор казался не более, чем песочным замком у подножия крепостной стены.
И все-таки даже сейчас, когда она вошла в него рядом с Лаксом - не рука об руку, но чуть поодаль, как подобает смиренной ученице, - старые детские воспоминания ожили в ней, разбудили уснувшее было чувство восхищения. Воспитанники Луны бывали здесь разве что на молитвах, но величие и красота каждый раз возносили душу к небесам, и казалось, что Луна слышит. Что Она непременно ответит.
Интересно, что Она сказала бы Своей дочери сегодня?

- Обождите здесь, Маэстро, - послушник в скромных одеждах почтительно, но без подобострастия поклонился Лаксу Монтагу, коротко взглянул на Катарину и вышел через неприметную боковую дверь. Она не знала его в лицо: будучи послушницей, Катарина оставалась крохотным кусочком огромной лунной мозаики, маленьким завитком в сложном церковном узоре. Этот человек был незнаком ей, да и многие из тех, кто знал ее, не сразу узнали бы теперь тихую мышку в ученице Маэстро - элегантное платье, распущенные по плечам вьющиеся локоны, подведенные глаза. Поначалу она хотела надеть свои прежние серые одежды, но отказалась от этой задумки. Теперь она - бард, пусть и сердцем по-прежнему верна Луне. Ее задача - подготовить мир к чему-то большему, нежели простая размеренная жизнь. Она не может, - и не должна! - быть прежней.
Лютня за ее спиной тихо звякнула, когда Катарина осторожно пристроила футляр на скамье и размяла плечи. Вдохнула полной грудью, вбирая в себя запахи благовоний, масла, горящего в светильниках, едва уловимого - пыли. Обернулась к задумчивому, с легкой улыбкой, Лаксу.
- Когда мы закончим, мне бы хотелось навестить приют, - негромко проговорила она, опускаясь на молитвенную скамеечку. В приюте ее помнили. Возможно - любили. И ей хотелось рассказать своим бывшим товарищам, а заодно и еще не выросшим детям о том, насколько велик и удивителен мир, который она повидала. Хотелось спеть им о драконах и об эльфах, о величественных храмах, сокрытых среди песков, и о созданиях, спящих в потаенных, скрытых от глаз местах.
И о безымянных жертвах, которые приносят простые скромные жрецы Луны, несущие страждущим исцеление, просвещение и надежду.
Музыка все чаще рождалась в ее голове и лилась из-под пальцев. После посещения драконьего святилища и эльфийского праздника новые образы теснились в мыслях, не давали спать, разрывали надвое. Одна ее половина оставалась прежней Катариной - стержнем, заложенным в ней церковными устоями, воспитанием послушницы, характером, закаленным в пути и на дорогах между безымянными деревушками. Другая... другая стремилась быть с драконом.
Всему виной Нирма, сейчас оставленная на постоялом дворе. Ее видения и мысли, ее яркие, короткие, как вспышки, чувства.
Или все же - не Нирма? А она сама?..

Отредактировано Катарина (22.07.2022 00:23)

Церковь всегда недооценивала Калейдоскоп. Недооценивала силу искусства, хотя испокон веков пользовалась им: роскошные орнаменты и утонченные статуи, захватывающие дух мозаичные сюжеты, музыка, от которой хотелось плакать - все это было в распоряжении Луны, но никогда еще Калейдоскоп не просил Церковь о чем-то взамен. Искусство было подчинено религии - и в том был некий мировой порядок.
Именно поэтому встречать Лакса вышел не кто-то из епископов, а старший послушник. Катарина этого человека не знала - но Маэстро он, по всей видимости, был знаком.
И все же - не слишком ли невысокого полета он птица, чтобы сыграть свою роль в представлении главы Калейдоскопа?
Катарине очень хотелось спросить наставника об этом, но ее роль была иной - молчать и слушать. Она заметила высокомерный взгляд, которым одарил ее брат Евпафий - и ее неприятно поразило то, насколько больно было его поймать.
В Церкви многие несомненно считали ее предательницей. Пустоголовой девицей, которую сбил с пути истинного и совратил распутный менестрель, и теперь она, в пух и прах разнаряженная, поет и пляшет под его дудку, забыв о смирении и кротости. Уж наверняка слухи о том, что Маэстро всюду таскает с собой свою новую ученицу, давно уже вышли за пределы Консерватории и обросли невероятными подробностями...
Что ж, единственное, что ей оставалось - не опускать голову и продолжать улыбаться. Но комок где-то в желудке все же остался.

Она знала, что задумал Лакс - запустить слухи о возвращении драконов в самое сердце Луны, сделать Церковь своей союзницей, а не надсмотрщиком, - и всецело поддерживала этот план, который сама же поневоле и предложила изначально. Но она не знала, что именно предоставит Тенн в качестве доказательства существования драконов - и потому на пузырек с горячей, пышущей жаром и магией кровью уставилась почти так же изумленно, как и брат Евпафий.
Неужели Теннебраселакс взял для этого свою собственную кровь? Он с ума сошел?!
Глаза жреца сразу вспыхнули, будто пузырек содержал в себе обещание власти и золота, а не кровь, и Катарина едва сдержалась. Эта алчность, - которой не должно быть в Церкви Луны! - станет главной преградой на пути к миру между драконами и людьми.

- Ты же не отдал ему свою кровь? - хмурясь, обратилась она к Лаксу, когда Евпафий скрылся из виду, и подобрала свой футляр с лютней. - Ты же знаешь, что могут сделать маги с чужой кровью, сам говорил, что на тебя охотились некроманты...
Собственные слова заставили ее задуматься и об ином. Неужели она настолько утратила веру, что всерьез подозревает, что жрецы Луны используют кровь дракона во вред ее хозяину? Или - что под сводами Луны затаились последователи смерти?
Ей бы хотелось верить в святость и дальше. Но за последние месяцы она слишком много видела и порядком повзрослела. Теперь она не доверяла даже тому, что прежде казалось незыблемым.

***
Приют, в котором росла Катарина, разительно отличался от Великого Собора.
Простое двухэтажное здание из серого камня - ни лепнин, ни статуй, ни архитектурных красот. Строгость, аскетизм, рациональная практичность во всем. Глаз мог остановиться разве что на клумбе с сине-фиолетовыми крокусами, словно кусочками ясного осеннего неба. Катарина знала, чьи руки высаживали эти цветы и заботились о них, и поневоле ускорила шаг.
С того момента, как она покинула приют, прошло четыре года - но здесь все было по-прежнему. Это был дом ее детства - не всегда радостный и беззаботный, но по-своему горячо любимый. Она уже чуяла запах простой перловой каши на обед, слышала гимн Луне, нестройно распеваемый множеством детских голосов, а когда увидела немолодую, дородную женщину, пропалывавшую маленький огород на заднем дворе, и вовсе перешла на бег:
- Матильда!
Женщина разогнулась, подслеповато прищурилась на двоих посетителей - и, радостно охнув, распахнула юной жрице объятия.
- Катарина! - девушка влетела ей в руки, взметнув юбками, и Матильда без промедления обняла ее, гладя по длинным рыжим волосам. - Красавица какая... Хвала Ей, сохранила тебя в целости!.. Хвала Ей...
Еще почти минуту она причитала и бормотала что-то, пока Катарина боролась со слезами. Затем бессменная наставница приюта, госпожа Матильда Карен, наконец-то отпустила бывшую воспитанницу и неглубоко склонила голову перед Лаксом.
- Добро пожаловать, Маэстро, - заметила удивленный взгляд Катарины и тепло улыбнулась. - Мы наслышаны, что Маэстро взял тебя под свое крыло. Многие из нас были этим огорчены - даже посчитали, что ты оскорбила память брата Перифана.
- Оскорбила? - Катарина отступила на шаг. - Матильда, брат Перифан был убит. И я...
- Не здесь, дитя, - Матильда прижала палец ей к губам, как всегда делала это, когда хотела заставить Катарину умолкнуть.
Но прошло слишком много лет, чтобы кто-то мог заставить ее молчать.
- Тут могут услышать дети, а им незачем слышать о всяком... страшном. Идем в дом. Идемте, Маэстро, мы очень вам рады...

Отредактировано Катарина (24.07.2022 22:37)

Лакс пришел ей на выручку, когда Катарина, выбитая из колеи неожиданной вспышкой эмоций, даже не ожидала этого. Госпожа Матильда смутилась, впервые сообразив, что рыжая девчонка, какой она помнила Катарину, уже выросла, повзрослела и не является ребенком, которого нужно отчитывать. Какие бы слухи ни ходили о ней среди младшего церковного жречества, а высказывать их вслух - не только признак дурного воспитания, но и прямое неуважение к главе фракции, что, улыбаясь, стоял рядом с девушкой, за ее плечом.
Катарина благодарно взглянула на наставника, но ничего не сказала - проглотила комок в горле, вспомнив брата Перифана, и прошла следом за ними двумя под своды старого приюта.

Здесь все было, как в детстве - те же скрипучие полы, просторные комнаты с большими окнами, невыразительные серые стены, которые дети украшали собственными рисунками и плетеными салфетками, чтобы сделать свою обитель хоть немного уютнее. Она видела так много красоты - но почему-то только сейчас поняла, насколько хороши эти неумелые, но с любовью сделанные немудреные украшения. Возможно, где-то здесь все еще висели и ее рисунки.
- Госпожа?..
Она обернулась, отстав от Лакса и Матильды. Несколько юных воспитанников Луны в одинаковых серых платьях и рубашках, с нескрываемым восхищением наблюдали за ней. Здесь, где так мало было ярких красок, ее рыжие волосы, голубое платье и раскрашенная лютня привлекали внимание, как костер посреди ночи.
И, конечно, этим детям, лет на пять-семь младше нее самой, не представить было, что эта странная, красивая, чужеродная в приюте посетительница вышла из этих же стен.
- Вы потерялись?
Катарина улыбнулась, снимая с плеча футляр с лютней:
- Вовсе нет, - оглядела их растерянные лица, и улыбка стала еще шире. - Вовсе нет...

***
- Да, мы здесь живем не слишком богато, сэр Монтаг, - Матильда привела барда на кухню, где дышала жаром печь и вился запах свежего хлеба и каши, который так хорошо помнила ученица менестреля. - Но и не голодаем, хвала Луне... и вашим благородным пожертвованиям, конечно.
Госпожа Матильда Карен была тем редким случаем, когда пост наставницы занимала действительно достойная персона. Все полученные деньги она честно тратила на своих подопечных, но и себя, и их держала в строгости, и действительно обучала довольствоваться малым - добротной, не безыскусной едой, прочной и чистой, но не обязательно новой и красивой одеждой. Из этого вышло и воспитание самой Катарины, которой так сложно было привыкнуть иметь и тратить деньги не на что-то важное, а на безделицы, делающие жизнь чуть приятнее, лучше и слаще.
- Чаю? - дождавшись кивка важного гостя, Матильда налила чаю со смородиновым листом в простую глиняную кружку, расписанную вручную детскими руками. - Мы очень волновались за нашу Катарину, хотя она уже несколько лет как покинула нас. Но вы... я вижу, что вы о ней заботитесь. С вами она буквально расцвела, - улыбка госпожи Карен прорезала ее лицо сеточкой мелких морщинок. - Не могу выразить, как я вам благодарна...
И все же она понимала, что Лакс Монтаг вряд ли явился в скромный церковный приют просто ради того, чтобы его ученица увидела дом своего детства - это она вполне могла сделать и одна. Матильда немного поерзала, подождав, пока Лакс изложит настоящую цель своего визита, но, наконец, все же спросила:
- Мы ведь можем быть чем-то полезными вам, Маэстро? Я буду очень рада оказать вам любую посильную помощь...

Катарина вряд ли задумывалась о том, в какую политическую игру вступила, открыто поддерживая главу Калейдоскопа, его идеи и действия. Многие могли усмотреть в этом участие Церкви, несмотря на то, что речь шла всего-навсего об одной из жриц, капле в море, винтике в механизме - решить, что в лице Катарины жрецы высказывают Монтагу свое одобрение. Это заставило бы озадачиться некоторых противников древнего дракона - и в первую очередь, убийц из Левиафана. Кроме того, постоянное демонстративное появление Маэстро на публике вместе со своей новой ученицей привлекало к нему еще больше внимания аудитории именно из-за пикантности и скандальности: ушлый бард, ни дать ни взять, увел овечку из священного стада.
А она-то просто хотела, как лучше...

Возможно, эти мысли бродили и в голове госпожи Матильды - она была куда более умной женщиной, чем могло показаться на первый взгляд. И, задавая Лаксу наводящие вопросы, пыталась выяснить, какую роль во всем этом будет играть ее приют. Самые простые, человеческие, направленные на благотворительность действия разглядывались со всех сторон на предмет скрытых мотивов и интриг.
И госпоже Матильде в голову не приходило, что Катарина - не единственная ее бывшая воспитанница, нашедшая свое место рядом с сэром Монтагом.
Но отказать ему в такой малости она, само собой разумеется, не могла.

- ...а здесь была моя кровать, - Катарина, окруженная толпой разновозрастных воспитанников, по-девчоночьи плюхнулась на кровать, приподняв ноги над полом, и старые пружинки знакомо, привычно скрипнули.
- А теперь моя, - с удовольствием сообщила светловолосая девчонка лет десяти, тут же удостоившись завистливых взглядов своих товарок. Катарина почти не сомневалась, что еще до конца дня популярность обладательницы "счастливой" кровати взлетит до небес.
- Не верится, что вы тут жили... леди, - ее все еще подозревали. Слишком уж выбивались из приютской серости ее яркие краски и звонкий голос.
- Да? - бывшая жрица с вызовом прищурилась и указала подбородком в сторону дальнего угла. - Вон там, если приподнять край обоев в углу, одна доска выломана. И тайник устроен.
Недоверчивые потрясенно замолчали, а угрюмый маленький мальчишка тут же кинулся к тайнику, проверять свои сокровища.
Ей нравилось общаться с ними. Будто на несколько минут она снова очутилась в собственном детстве - о детстве всегда запоминаются самые лучшие моменты, память милосердно сглаживает все несправедливое, грубое и злое. И сейчас Катарина снова ощущала себя воспитанницей приюта куда больше, чем будущим менестрелем.
- А ваш учитель правда сэр Монтаг? - полушепотом спросила воспитанница постарше, лет тринадцати. По глазам заметно было, что, несмотря на юный возраст, она уже стала преданной почитательницей таланта Маэстро и прикидывала теперь, не нужна ли ему еще одна ученица.
- Правда. Он потом обязательно сюда заглянет, - уверенно пообещала Катарина. Она-то знала, что Лакс не упустит возможности спеть, даже если публика - всего лишь дети из церковного приюта.
Точнее, особенно если это всего лишь дети из церковного приюта. В конце концов, популярность зарабатывалась и такими методами, хотя она куда больше верила в то, что дракону доставит удовольствие сыграть и спеть для кого-то, кто искренне будет им восхищен.
- А вот и он...

Лакс и госпожа Матильда и вправду вошли в спальню, и воспитанники, под многозначительным взглядом наставницы, все, как один, вскочили на ноги, кланяясь Маэстро.
Катарина с улыбкой наблюдала за ними, за тем, как Лакс шутит с детьми, как уходит напряжение перед высоким гостем, как восторженно они разглядывают самого барда и его чудесную лютню, как постепенно глубокая морщинка на лбу госпожи Матильды разглаживается - пение главы Калейдоскопа камень могло растопить, не только такую, в сущности, добрую женщину, как она.
Но вот появление еще одной посетительницы Катарина пропустила, и заметила ее не сразу - лишь когда незнакомка оказалась практически рядом с ней.
Это была стройная молодая женщина, большеглазая, с длинными светлыми волосами - почти пепельными. Двигалась она так тихо, что Катарина вздрогнула, случайно обнаружив ее за своим плечом.
- Простите?.. - полувопросительно обратилась она к женщине, оглянувшись на нее, на Лакса и снова на нее.

Отредактировано Катарина (02.08.2022 18:18)

Песни о драконах...
Лакс сделал правильную ставку - такие истории люди любят. В них есть, кому сопереживать, есть развитие и сюжет, а добро (в лице драконов, разумеется) непременно побеждает. И воспитанники приюта - всего лишь капля в море тех, кто заинтересуется сказками Маэстро.
Главное, чтобы никто из них не разочаровался, когда сказка воплотится в реальность - а это непременно произойдет рано или поздно...

Незнакомка, подошедшая к Катарине, по всей видимости, неплохо была знакома с Маэстро. Говорила она без всякого восторженного почтения - значит, поклонницей его таланта не являлась. В окружении Лакса это было, пожалуй, редкостью.
- Ты тоже росла в этом приюте? - легко переходя на "ты", спросила Катарина, сразу проникаясь к женщине чуть большей симпатией. Возможно, раньше этого бы не произошло, но сейчас она все еще находилась под влиянием светлых воспоминаний и ностальгических чувств.
Лакс тут же подтвердил это - к вящему недовольству женщины по имени Гаэхель. Интересно, что вызвало ее большее неудовольствие - это представление их друг другу или слова о том, что она была послушницей Луны?
Впрочем, это тут же перестало интересовать Катарину, как только Маэстро небрежно, невзначай упомянул, что женщина работала на Левиафан. И не просто работала - убивала во имя Дома Змея.
- Она... что? - переспросила Катарина, не веря своим ушам. Может, он оговорился?
Нет, судя по ошарашенному лицу Гаэхель, сказал именно то, что сказал. Бард вообще не так много значения уделял подобным чужим тайнам, старательно оберегая при этом собственные.

- Агенты Змея получили приказ отправиться туда. Видимо, вы оставили что-то, что их очень заинтересовало. Привлечены даже маги.
- Нирма! - ахнула Катарина, вспомнив, что маленькая красная драконица осталась спать в гостинице под прикрытием иллюзий. - Они пришли за Нирмой?!
Казалось, ни Лакса, ни Гаэхель это не волновало. Катарина перевела взгляд с одного на другую - они продолжали говорить так мирно и спокойно, будто ничего особенного не происходило, и удивительное, разумное, преданное существо не пытались похитить убийцы. Катарина до сих пор не сталкивалась с агентами Левиафана, но слышала о них столько, что ее подсознание поневоле расчеловечило их, придало им черты почти мифических чудовищ.
Правда, та же Гаэхель, если бы Катарина встретила ее вне приюта, не вызвала бы у нее никаких подозрений.
— Вам нужно подружиться. Сделаем так. Отправляйтесь за Нирмой, а я приду, как только решу кое-какие дела.
- Что?.. Стой! - Катарина попыталась удержать его за рукав, не веря в то, что он так спокойно оставляет ее с почти незнакомой женщиной из Дома Змея решать важнейший вопрос.
Но тот уже исчез, широко улыбаясь, будто лесной кот из эльфийских сказок.

— Ненавижу, когда он так делает...
Катарина плотно сжала губы, посмотрела на нее.
- Нам срочно надо в гостиницу, - она схватила свой футляр с лютней, закидывая себе за плечи, порывисто направилась к дверям. - Спасать Нирму.
С Матильдой и воспитанниками попрощались скомкано и торопливо, пообещав вернуться при первой же возможности и принеся извинения за исчезнувшего без прощания Лакса. В другой ситуации Катарина попыталась бы сгладить впечатление, но сейчас все ее мысли были в маленькой комнатке гостиницы, где осталась спать ее драконица.
- Что произошло? - спросила она Гаэхель, когда они поспешным шагом шли по улице. - Почему он не помог, а оставил тебя? Откуда ты вообще с ним познакомилась? Левиафан же...
"Враги Лакса", - мысленно закончила она.
Но отношения между фракциями всегда были гораздо сложнее простой любви-ненависти.

О том, что Лакс мог устроить ей, - и в большей степени все же Гаэхель, - такую проверку, Катарина не задумывалась. Просто потому, что она, связанная с Нирмой, не стала бы рисковать юной драконицей, в отличие от взрослого дракона в облике шадд, прекрасно осознающего реальную степени опасности. Для нее Нирма была в опасности. Для Лакса это вполне была ситуация, которую можно было отдать на откуп своей подопечной и бывшей убийце.
Возможно, будь у нее больше времени, Катарина поразилась бы тому, что учитель оставил ее в такой важный момент - прежде он этого никогда не делал и был крайне внимателен к тому, что делает, и главное, о чем думает его ученица.
Но времени у нее как раз и не было.

— Кто такая Нирма?
Катарина покосилась на убийцу, решая, стоит ли отвечать. Если сам Лакс не посвятил Гаэхель в детали, то и ей не обязательно было. К тому же жрица по-прежнему была к ней сильно предвзята: в конце концов, эта женщина пыталась убить ее учителя, и то, что она работает сейчас на него, дела в глазах Катарины не меняло. Мало ли, это уловка, и на самом деле Гаэхель по-прежнему работает на обе стороны - как оно, в общем-то, и было. И неизвестно еще, где она притворяется, а где нет.
- Моя подруга, - наконец, коротко ответила она, даже не солгав при этом. Нирма и вправду была ее подругой.
Словно уловив направление ее мыслей, Гаэхель и сама принялась рассказывать о том, как провалила покушение на Лакса, чем заработала еще один недоверчивый взгляд от Катарины.
- Левиафан уже убил одного его ученика, пытаясь добраться до него. Это была ты? - Гаэхель же не уточняла, в какой именно момент нападала на Лакса, а в свою бытность его воспитанницей Катарина никаких нападений не помнила. - Он любит рисковать и держать врагов к себе близко.
Она вспомнила всех многочисленных недоброжелателей Монтага, с которыми тот, несмотря ни на что, продолжал общаться. Преподавателей Консерватории, ставивших ему палки в колеса, эльфов, смотревших на него как на того, кто каждый год вторгается на их земли, вороша память о некогда любимой принцессе. Кто-то сказал бы, что бард слишком беспечен - Катарина знала, что это не так, но его замыслы, как и сказала Гаэхель, понять не могла.
И еще - хвастаться тем, что ты очень хороша в убийстве? Ничего более отталкивающего Гаэхель и измыслить не могла.
- Поэтому, на меня особо не рассчитывай. Я сохраню тебя в целости. Даже если мне придётся связать тебя и затолкать в ящик.
- Ты вообще можешь со мной не идти. Я на тебя не рассчитываю, - отрезала Катарина, окончательно утвердившись в своем негативном отношении к убийце. - И ты правильно делаешь, что боишься его. Возможно, если б вас боялось больше, и ему, и другим людям, которых вы убиваете, спалось бы куда спокойнее.
Впрочем, в одном Гаэхель была права: соваться в таверну, предварительно не разузнав, что к чему, было глупо. И Катарина притормозила у дверей, размышляя.

Постоялый двор, на котором они остановились, носил название "Бездонный кубок" и был одним из самых роскошных заведений Рон-дю-Буша. Именно туда при помощи своего артефакта телепортировал их Лакс - там Маэстро прекрасно знали, и даже комнату для них двоих отвели замечательную. Нирме, помнится, страшно понравились флоксы на окне - когда менестрель и его ученица уходили, драконица как раз догрызала уже четвертый цветок, одновременно увлеченная этим процессом и раздосадованная тем, что в этот раз ее с собой не взяли.
- Сюда же нельзя просто пробраться незамеченным, - недоумевала Катарина, разглядывая широкий двор через кованную металлическую ограду. - Со стороны не войдешь. Значит, им нужно было, как минимум, прикинуться постояльцами, - она оглянулась на Гаэхель. - Сколько их там? Ты сказала, что даже маги есть?

Отредактировано Катарина (14.08.2022 12:13)

Пронзительный, насмешливый взгляд Гаэхель Катарина выдержала спокойно. Но вот ее слова всколыхнули в душе волну протеста.
- Уверена, что и по твоей вине кто-то, да отправился на тот свет. Знаешь ты об этом или нет. Хотя, скорее знаешь...
- Никто не... - с возмущением начала было Катарина, но осеклась.
Брат Перифан, растерзанный вампиром. Была ли эта смерть на ее совести? Произошла ли она только из-за нее, из-за того, что Моренда привлекла юная жрица Луны, а ее наставник оказался помехой на пути? Можно ли было этого избежать?
В этом нет ее вины и не было...
Катарина говорила это себе сама. Слышала это от Лакса в те моменты, когда овладевавшие ею сомнения прорывались наружу. И все равно порой, ночами, когда сознание теряло контроль над ее сном, она видела смерть брата Перифана снова и снова. Раз за разом. И ничего не могла сделать.
Может, это действительно была ее вина?..
- Моя совесть чиста, - отрезала она, но уже без прежней решимости в голосе. Убийце удалось задеть ее за живое, и она не собиралась на этом останавливаться.
- Всё ли ты знаешь о его планах, касательно тебя?
- Я знаю все, что мне нужно знать, - пробормотала Катарина, ощущая, как в душе шевельнулась неуверенность и пытаясь заглушить этот робкий, стыдливый, предательский голосок внутри. Или она действительно усомнилась в Лаксе и его целях? - И в отличие от тебя, доверяю своему учителю. А ты можешь сказать так же про своих хозяев?
И могла ли она сама сказать, что ядовитые слова убийцы не посеяли в ней ответные сомнения?

Боевые маги, очарование, шпионы... Дом Змея очень серьезно воспринял угрозу в виде маленькой красной драконицы. Это было бы смешно, если бы не было в самом деле так важно.
Катарина оглянулась на Гаэхель, заметно замедлившую шаг на подходе к таверне. Та явно не хотела, чтобы ее узнали собственные подельники, и вот тут можно было бы уколоть ее страхом перед Левиафаном и страхом перед Монтагом, но Катарина не стала.
- Жди снаружи. Со двора, третье окно слева на втором этаже, - коротко бросила она убийце и, не оглянувшись, поднялась на крыльцо и потянула на себя гладкую литую ручку тяжелой двери.
Что она будет делать, и как выкручиваться, Катарина еще не знала. Знала только одно - Нирма еще там, наверху, а не в лапах агентов Левиафана, беспокоится, ждет ее и мысленно готовится обороняться. Маленькая драконица не могла знать, что на нее охотятся, но долгое сидение взаперти в одиночестве ее нервировало. Придется придумывать по ходу и подключать к этому все то, чему она научилась в Консерватории, и в еще большей степени - от самого Лакса и его гибкой, мгновенно перевоплощавшейся сущности.

Человека с тонкими усами и бородкой она заметила почти сразу - тот сидел чуть в стороне, но так, чтобы с его места открывался хороший обзор на дверь и на всех, кто входит. Катарина почувствовала, что взгляд темных, блестящих, как оливки, глаз сразу остановился на ней, обежал ее с головы до ног, но она не подняла на него глаза в ответ. Знала, что зрительный контакт с магом очарования грозит провалом всего.
Никого еще подозрительного она не увидела, но и куда смотреть - не знала.
Придется отвлекать этого.
Варианты устроить пожар или солгать об опасном отравлении Катарина отмела через несколько мгновений. Паника, толкучка, кто-то пострадает - суматоха ей, конечно, на руку, но не такими средствами. Не так. Это претило самой ее природе, всему, чему ее учили. К тому же заведения такого уровня и для таких посетителей вполне могут быть защищены магией.
Маг с усиками не сводил с нее глаз, и Катарина тронула за рукав проходившего мимо слугу. В "Кубке" работали вышколенные, учтивые, в высшей степени вежливые и профессиональные люди, и безопасность клиентов была для них выше всего прочего. Это Катарине рассказывал Лакс, и в памяти всплыло как раз вовремя.
- Простите... мне очень нужна ваша помощь, - тихо выдохнула Катарина. На лице само собой возникло выражение растерянности, легкого испуга, неуверенности.
Слуга остановился, узнав ее - память на лица у них у всех была отличная, и девушку, сопровождавшую Лакса Монтага, одетую в яркое платье и с рыжими волосами, не запомнить было невозможно.
- К вашим услугам, госпожа Тельбрен, - он даже имя вспомнил.
- Мой учитель просил меня вернуться в гостиницу и ждать наверху, но вон тот человек... - она не показывала пальцем, но скосила глаза в сторону мага, и слуга посмотрел туда же, - ...следил за мной всю дорогу и не отставал. Мне страшно, - она судорожно вздохнула, как могла бы вздохнуть совсем юная девушка, впервые столкнувшись с открытым преследованием. - Прошу, отведите меня в комнату, чтобы он не пошел следом.
Она не могла просить слугу выдворить мага из таверны - не хотела подставлять под воздействие чар, пусть даже обвораживающих. Но этот человек возле ее дверей может дать ей некоторое время, чтобы открыть окно для Нирмы и выбраться следом самой.

Она была готова ко всему - вплоть до того, что слуги попытаются выдворить мага Левиафана прочь из таверны, и это приведет к конфликту. Правда, вероятность этого была невелика: шпионы Дома Змея не зря ели свой хлеб, и привлекать к себе излишнее внимание потасовкой или нарочитой навязчивостью не стали бы.
Но вместо этого маг Змея лениво-небрежно, словно бы и вовсе не был заинтересован в слежке за ученицей барда, направился к дверям. Катарина поймала на себе лишь один-единственный взгляд, оценивающий, насмешливый - он не верил, что девчонке удастся перехитрить его таким наивным, немудреным способом.
Ведь из таверны, которую окружили люди Левиафана, ей все равно некуда было деться вместе с драконицей.
- Все в порядке, госпожа? - слуга, которого Катарина просила о помощи, глянул вслед странному посетителю с усиками и вновь повернулся к девушке.
- Да. Более чем, - жрица благодарно кивнула. - Но прошу, доведите меня до комнаты...

Она закрыла за собой дверь, прислонившись к створке, выдохнула было - и почти сразу же ей на грудь, на плечи взлетел ярко-алый, сердито пискнувший вихрь. Нирма, растревоженная одиночеством, упрекала за долгое отсутствие и одновременно была рада видеть человека, которого уже считала своим.
- Ну тише, тише... - Катарина подхватила драконицу, придержав ее ладонями и морщась от острых коготков, цепляющихся за волосы и впивающихся в кожу сквозь тонкую ткань платья. - Я же здесь... Ничего не случилось! И не случится, если не будешь шуметь.
Нирма горячо фыркнула ей в ухо, но сердито пищать прекратила.
- Нам только сейчас надо выбраться, - девушка, не ссаживая драконицу с плеча, быстро заскользила по комнате, подхватывая драгоценную лютню, подарок Лакса, которую она попросту не могла оставить. Перебросила ремень через свободное плечо, прищемив непослушную прядь волос, выглянула в окно.
Гаэхель она не увидела - убийца пряталась мастерски, - но стоило дотянуться до задвижки и распахнуть створки, как та в несколько ударов сердца взлетела вверх и уже сидела на подоконнике. Нирма тут же спрыгнула с плеча жрицы, свернулась на полу в настороженный, ощетинившийся клубок.
- Не закрывай... - только и охнула Катарина, собиравшаяся сбежать именно через окно, но убийца закрыла окно, задернула шторы. Повернулась лицом к комнате, услышав грозное шипение Нирмы - и глаза расширились.
- Тише! - опасливо выдохнула Катарина, почти готовая к тому, что Гаэхель выразит свое изумление слишком громко, но убийца хорошо держала себя в руках. - Это... Нирма.
Не секретное оружие Монтага, не уникальная лютня - маленькое живое существо, уникальное в своем роде. Предвестник будущего, которое так или иначе, но неизбежно нагрянет.
- Нет времени объяснять, она дракон. Только маленький, - Катарина успокаивающе протянула руку, и Нирма, еще немного поскалившись для острастки, вскарабкалась обратно ей на плечо, уцепившись за ремень лютни. - Как там, снаружи? Я думала выбраться через окно...
По трубам и стенам юная жрица лазила далеко не так ловко, как тренированная Гаэхель, но ни слабой, ни неуклюжей не была, и со второго этажа намеревалась как-то да спуститься.

Буря эмоций, промелькнувшая на лице Гаэхель, яснее ясного давала понять - убийца абсолютно не в курсе происходящего, и ни о драконах, ни о фамильярах ничего не знает.
- Только не пытайся ее потрогать, - зачем-то сказала Катарина, хотя вряд ли женщина собиралась это делать. Нирма еще раз оскалилась с ее плеча, подтверждая ее слова, но жрица уже отошла от окна, из которого планировала выбраться. - Наружу нельзя? Тогда как..?
Гаэхель быстро приходила в себя и, вопреки собственным словам о нежелании светиться в этом деле, быстро обрисовывала ситуацию.
- Хочешь выбраться наружу, к людям? С Нирмой? - Катарина крепче стиснула ремень лютни, за чехол которой цеплялась драконица. - Если дойдем до Церкви... нет, лучше в приют.
В таком неожиданном положении память подсказывала единственное место, где прежде было безопасно и спокойно. Во всем Рон-дю-Буше других таких мест Катарина не знала. Даже в Соборе слишком много алчных ушей и глаз.
И сейчас убийца говорила так уверенно и четко, что ей волей-неволей верилось.
- Ладно, - на мгновение замерев, кивнула Катарина, остановив взгляд на остром, блестящем кинжале в руках Гаэхель.
Неужели она собиралась пустить его в ход против своих же? Против людей Левиафана?
Кому верить? Лакс почему-то доверял этой женщине, но древний дракон бывал до странного наивен, когда дело касалось людей. За свои неисчислимые прожитые года все еще верил в лучшее в них...
Катарина быстро выскользнула из комнаты. Вламываться в соседние номера она не была приучена, но сейчас тело действовало само: она распахнула соседнюю створку и под изумленный возглас некой пожилой дамы, подводившей глаза у большого зеркала, оказалась внутри.
- Что происхо... - глаза у дамы округлились. Та тоже вряд ли ожидала, что к ней внезапно ворвется рыжая девушка с крупной крылатой ящерицей на плече.
- Прошу, леди! - понизив голос, прошептала Катарина, надеясь, что выглядит такой же испуганной и растерянной, какой себя и ощущала. - Позвольте мне укрыться всего на несколько минут! Меня ищут.
- Да вы... - снова начала леди, привставая, но Катарина, округлив глаза, приложила палец к губам, Нирма распахнула крылья, и хозяйка комнаты замерла, растерянная и шокированная. Больше, конечно, драконицей, нежели самой Катариной.
Что именно делала убийца, Катарина не знала, но затаила дыхание - как раз вовремя, чтобы услышать осторожные, тихие шаги в коридоре. Остановившиеся возле самой двери ее комнаты.

Вообще он был в достаточной степени профессионалом, но сегодняшнее задание даже его, стихийного мага высшей категории, повергало в легкое недоумение. Все шло наперекосяк. Сначала девчонка откуда-то знала о засаде. Потом этот настырный шадд внизу. Складывалось впечатление, что кто-то заранее предупредил ученицу Монтага. А это значило две вещи.
Во-первых - в рядах Левиафана завелась "крыса".
Во-вторых - сам глава Калейдоскопа тоже мог в любой момент заявиться.
Следовало поспешить, и захватить цель. А если девчонка подвернется на пути - то и ее тоже...
С этими мыслями он сначала тихо и быстро, не привлекая внимания, как тот усатый олух-Линго внизу, поднялся на второй этаж, нашел нужную комнату. И выучено и ловко, в пару мгновений, открыл запертую дверь отмычкой.

Катарина и рада была бы следовать совету Гаэхель полностью и не высовываться, но леди начинала обретать голос. И чувство возмущения заодно.
- Я прошу вас немедленно уйти, иначе...
- Тихо! - жрица припала глазом к замочной скважине.
Увидела темную тень, скользнувшую к ее комнате. Дверь за агентом притворилась, и Катарина, не дожидаясь, пока пожилая дама начнет по-настоящему кричать, шмыгнула наружу, придерживая Нирму на своем плече.
Пока шпион внутри, она успеет добежать до лестницы и спуститься вниз, к людям. А там что-нибудь придумает...
Но дверь распахнулась вновь - прямо за ее спиной.

Девчонки в комнате не было. Это он понял с первого же взгляда, которым окинул помещение, но все равно потерял несколько драгоценных секунд, осмотревшись более внимательно - вдруг спряталась куда-нибудь.
Окно заперто. Постели убраны. Но вещи - одежда, нотные листы, дорожные сумки - в беспорядке валяются на кровати, будто владелица поспешно перебирала их, решая, взять ли что-то с собой.
Она все еще где-то здесь...
Маг сообразил, что его провели, в одно мгновение - в то самое, в которое он распахнул дверь обратно в коридор. И почти сразу увидел копну рыжих волос и вцепившуюся в ремень лютни красную драконицу.
Вот маленькая стерва!
Он не тратил время на то, чтобы окликнуть ее и остановить - заклятье, призванное сковать ей холодом ноги и задержать, уже было подвешено на пальцах. Но еще прежде плечо внезапно пронзила острая боль.
Он вскрикнул, обернувшись. И зло горевшие глаза на миг недоуменно расширились:
- Гаэхель!
Как-то раз ему - Крису де Ганну, элементалисту воды, - довелось поработать с убийцей в паре. Всего раз, но он запомнил ее змеиную юркость и расчетливое коварство. Но чтобы крысой оказалась она?
Промораживающие до паралича чары уже почти сорвались с его пальцев - этому не помешал бы даже маленький нож, застрявший в плече. Но помешал яд.
Рука внезапно отнялась от плеча до локтя, и заклятье грохнуло о гладко отполированный деревянный пол, растекшись по нему причудливым морозным узором.
Белобрысая сучка! Чем Монтаг ее купил?

Катарина оглянулась всего раз, и затормозила всего на миг - тот миг, который потребовался ей, чтобы решить, как именно помочь Гаэхель. Но ситуация все решила за нее сама: ей, целительнице, не справиться с магом. И убийца говорила не путаться под ногами...
Девушка с грохотом скатилась по ступенькам вниз, в заполненный народом зал - и только сейчас отчего-то с ходу увидела того, кого сразу и не заметила. Монтага в его облике шадд.
Он все это время был здесь?!
- На помощь! - звонко крикнула Катарина, навалившись на перила животом. - Там, наверху, убийца!

Дурной это был тон или нет - Катарина не задумывалась. Ей нужно было привлечь всеобщее внимание, и неважно как - неподобающей беготней по лестницам, громким криком или даже помощью Нирмы.
Входило ли в план Монтага и это?
Она поняла, что входило, когда Тэнн громко, во всеуслышание сообщил о драконе. И Нирма, словно поддерживая это его начинание, распахнула крылья, грозно, пусть и негромко из-за своих размеров, зашипела и взлетела с ее плеча.
Растерянный взгляд юной жрицы остановился на наставнике. Что он задумал?
"Всё ли ты знаешь о его планах касательно тебя?"
В следующий миг коридор, из которого только что выбежала Катарина, осветился яростным драконьим огнем.

Впервые в жизни Катарина видела, чтобы Нирма - ее крошечная драконица, которую она всегда считала кем-то вроде несмышленого дитя, - так расчетливо и жестоко убивала человека. Ее пламя не было таким же смертоносным, как пламя настоящего взрослого дракона, какое выдыхал Тэннебраселакс, но нехватка жара с лихвой компенсировалась злостью.
Почти как тот огонь, в котором сгорел Моренд - тогда, несколько месяцев назад.
Огонь, вырвавшийся из пасти барда, поглотил силуэт вампира, охватил его волосы и одежду, ворвался в раскрытый в крике рот. Вой, шипение, запах паленой плоти, вызывающий приступы тошноты...
Катарина закрыла глаза, чувствуя, понимая, что сейчас происходят то же самое. Но тогда смерть вампира принесла ей странное, глубинное удовлетворение - тот, кто жестоко убил брата Перифана, изнасиловал ее и издевался над ней, получил по заслугам. Но к последователям Левиафана она не успела испытать настоящей ненависти, и жуткая гибель человека в огне не доставляла ничего, кроме отторжения.
Нужно ли было делать это именно так - или у них не было иного выхода?

Она качнулась назад - и натолкнулась спиной на Лакса, спокойно и уверенно поднимавшегося по лестнице. Внизу кто-то кричал, кто-то бежал в панике - этот день для "Бездонного кубка" явно станет черным. Вонь паленой плоти густой волной изливалась на лестницу.
Но дракон в облике шадд казался невозмутимым.
- Лакс... - выдохнула Катарина, забывшись и произнеся не то имя, каким именовал себя Тэнн. Прислонилась к стене, заторможено наблюдая, как ее наставник гасит огни, всматривается в обугленный человеческий силуэт.
В горле встал тошнотный комок, но глаз она не закрыла. Она была причастна к этому - так или иначе.
- Так ты... все это время был здесь?
Нирма, усталая и горячая, словно печка, вскарабкалась обратно ей на плечо, свернулась калачиком, свесила крылья вниз. Катарина рассеянно прижала ее ладонью.
Была ли она по-настоящему шокирована? И если была - то чем именно? Жестокостью этой смерти? Тем, что все это оказалось спланированной партией Лакса против Левиафана?
Она подняла взгляд на напряженную, как лук, настороженную Гаэхель. Убийца избавилась от того, кто видел ее в компании Монтага и его ученицы, но ведь маг работал не один.
- Они сейчас придут сюда, - Катарина тронула Лакса за рукав. - Они же недалеко ушли. Надо уходить, особенно Гаэхель...
Снизу и вправду кто-то шел сюда - она узнала слугу, который довел ее до комнаты.
- Что случилось... госпожа? - он тоже узнал девушку и был намерен предложить помощь.
Не нужно было ему сюда соваться.
Выучка Монтага сыграла прежде, чем Катарина дала себе в этом отчет. Она сделала шаг навстречу и обессиленно повисла на руке работника "Кубка".
- Мне... нужно немного воды, - пробормотала она, и ей даже не пришлось делать вид, будто ей в самом деле плохо. Но это отвлечет внимание от Лакса и Гаэхель, заставит еще немного задержаться любопытных.

Убийца не смогла не подчиниться. Нирма не смогла не подчиниться. Сотрудники заведения не смогли не поверить. Посетители не смогли не отреагировать так, как это задумал Лакс Монтаг.
Партия с множеством разветвленных ходов или спонтанная, и потому эффектная импровизация?
Зная Лакса, Катарина поставила бы на второе, но все же это был план. План, в соответствии с которым Маэстро не вмешивался до последней секунды, позволив агентам Левиафана почти схватить Катарину и маленькую драконицу, вынудив Гаэхель вступить в бой и тем самым оборвать ее связи с Домом Змея.
Катарина маленькими глотками пила воду и смотрела на своего наставника так, словно видела его впервые. По мнению большинства мастеров Соловья, легкомысленный шадд не был способен на такие действия.
Как же они ошибались...

И она была бы рада наброситься на Лакса с обвинениями, когда он неторопливо, обстоятельно, словно по нотам играл, расписал ситуацию для собравшихся - именно теми словами, которыми завтра будут пестреть газетные заголовки. И хотела бы возмутиться тому, как он легко поставил на кон ее, Нирму и Гаэхель, да не получалось.
Потому что - с каких пор, действительно, она решила, что ей известны планы Монтага? Почему вдруг посчитала, что понимает разум существа, прожившего сотни лет и повидавшего в своей жизни десятки таких вот наивных, всецело доверявших ему Катарин?
Почему она решила, что он не разменяет ее, как ценную монету, если ситуация того потребует?
И может ли она вообще рассчитывать на что-то иное? Хотя бы на то, что его почти отеческое, покровительственное отношение к ней все это время было искренним?

Катарина молчала и смотрела на Гаэхель, внезапно впервые ощутив в убийце душу, в чем-то родственную ей самой. Та смотрела в ответ - в темных карих глазах вспыхивали и гасли искры гнева. Вызов, который она отчаянно хотела бросить барду, но не решалась.
Личный телохранитель... как быстро он отрезал ей пути к отступлению назад, в Левиафан.
- Ловко, - наконец, подала голос Катарина. Она не набрасывалась с обвинениями, ее интонации были бесцветными, прозрачные серые глаза, не отрываясь, смотрели перед собой в пустоту. - Так ты действительно все это знал заранее. Что ж...
Она допила воду и чуть сжала губы, ощущая себя глупой девчонкой. А что ей оставалось?
Только следовать его планам и дальше.
- Если спросят, именно так мне отвечать церковникам и журналистам? - на этот раз в голосе прозвучал вежливый, отстраненный интерес, столь несвойственный обычному живому поведению Катарины.