Как там говорилось, необходимо было пройти через огонь, воду и медные трубы? Нет, в отношении некромантки это звучало не так – необходимо было найти выход в огне, отдаться воде, как рукам матери, и принять свои несильные, но упрямо живущие стороны своего «я», наконец смотря на них широко раскрытыми глазами и век не прикрывая.

Нужно было стоять за своими словами и выполнять озвученное. В противном случае в завтра для этого места просто могло не отыскаться. И Винсент откладывать больше эти слова не планировал, для них как раз стояла жаркая погода и послеобеденное солнце палило кожу, но душить перестало - свежий воздух помогал. И пусть это будет сегодня, тогда завтра о погоде беспокоиться не придется. И список беспокойств определенно точно станет меньше, и вдруг это поможет. Ну а вдруг, приятели.
Беда приближался к знакомой аптеке неспешно, покачиваясь в седле и щурясь от солнца, которое все равно проникало под козырек треугольной шляпы. Воин в какой раз вытер морду от пота, влажным закатанным рукавом голубоватой рубашки и приподнял шляпу на затылок. Развязанные максимально завязки на рубашке и вытянутые полы из поношенных штанов не спасали, он чувствовал, как пот соскальзывает по позвоночнику и по бокам.
Но такая жара продлиться не долго, скоро все начнет угасать, засыпать и готовиться к снегу и метелям, не успеешь и глазом моргнуть. И колесо вновь сделает свой несокрушимый оборот, поднимая твою, приятель, руку с ножом над кроватью для очередной зарубки. Будет ли она за вас двоих, приятель?
На улицах все замедлилось, словно налили патоки по самые крыши. Прохожих было мало, все остальные ждали вечера. И тогда бойкая торговля, и простецкие развлечения распустится крикливым пламенем то на одной площади, то на иной, привлекая остальных горожан, как мотыльков.
- Идем в тенек, потом искупаешься. – произнес негромко, с распухшим от жары языком бродяга, похлопывая по шее коня, который шумно вдыхал воздух и раздувал ноздри.
Перед тем как зайти в жилище черной волшебницы с заднего входа, бессмертный снял соседское ведро с каменного забора и наполнил его из общего колодца водой, напиваясь сам и оставляя коню.

- Есть кто живой или вспухли все? – спросил громко бродяга, проходя в нагретую через кухню гостиную и ощущая на плече несильный ветерок, проникающий из открытого окна.
- Избавляйся от корсета и кучи юбок, и поехали пока вода еще не остыла! – продолжил воин, кидая взгляд на второй этаж у лестницы. Чем больше он оставался в тени, тем меньше ему желалось шевелиться, но море шуршало, переливалось, сверкало и звало в свои объятия.
Бессмертный заторможенно остановился у накрытой темной, но тонкой тканью большой соломенной корзины возле кресла на полу. Ему понадобилось несколько мгновений понять, что раньше этого здесь не было. И что там прятала чернокнижница? 
Воин с громким звуком в коленях опустился на пол, приоткрывая полог и заглядывая внутрь. В корзине копошились черные, пузатые комочки, крайне сильно похожие на крыс.
Какие эксперименты тут устроила некромантка?
Винсент протянул руку внутрь, и зря. Черное крупное пятно с горящими зелеными глазами выпрыгнуло непонятно откуда и с боевым кличем вцепилось зубами и когтями прямиком в предплечье бессмертному, рядом со сгибом руки. Воин удивленно вскрикнул и повалился на спину. 
- Ты чего, черный кусок мяса! – воскликнул бродяга и отполз спиной назад, увеличивая расстояние от взбесившегося, но застывшего у корзины животного с прижатыми ушами и выгнутой опасно спиной.

Бессмертный был способен пережить крупную битву, мелкую потасовку в черном повороте, дуэль в кругу, выйти из стычки с волком или кабаном живым, если, конечно, ему готова была позволить это его «черная» удача, но что делать с черным котом, которого он сам подобрал и принес в жилище чародейки, и как тут защищаться и сражаться воин не знал. И именно поэтому первое что пришло ему в голову – это отползти на безопасное расстояние, с которого можно было кинуться в бегство, сверкая пятками.
- Все правильно делаешь, куси его, Кот!
- Ты так просто от меня не избавишься! – выкрикнул в ответ воин, изгибая шею с головой и встречая взглядом спускающуюся медленно и расслабленно из-за жары некромантку.
- …да не буду я трогать корзину, зуб даю, твое! – произнес бессмертный на гортанные, страшные звуки животного, словно кот был способен все понять, как человек. И после воин  уперся спиной в стену.
Не нужно было быть ученым-зоологом, чтобы понять, что эта поза у корзины была защитная, обороняющаяся. Как мать обороняет своего ребенка…
Теперь писк изнутри корзины не напоминал ему крыс, совершенно, это было еще нестройным, жалобным писком-мяуканьем. Неужели?
Именно так, приятель, сюрприз с сюрпризом внутри, хей-хоп.
Воин поджал губы, на мгновение виновато кидая взгляд вновь на чернокнижницу в облегченном, слишком открытом платье, кажется только загляни в разрез и все откроется твоим глазам, не оставляя секретов. И что она еще ему высказывала по поводу белого платья и открытой спины в нем, а? Сама не монахиня, ей богу.
- ...который оказался кошкой!
Подтверждение резануло по ушам, и Винсент только развел руками.
- Под хвост я не заглядывал, не имею такой привычки у котиных! – попытался оправдаться бродяга через увеличивающуюся улыбку, медленно поднимаясь на расплавленные жарой ноги и кидая взгляд на оставшиеся царапины на руке, которые, кажется, горели из-за жары еще сильнее. Но все-таки, приятель, к одной черной кошке ты заглянул под хвост и еще раз не откажешься.
- Представь мое удивление, когда позавчера ночью эта тварь разродилась! И что мне теперь с ними делать?
- И ты естественно всю ночь не спала, и именно поэтому такая злая до сих пор? – попытался отшутиться бессмертный, стараясь не приближаться к разгневанной матери в корзинке, которая странно мяукала, общаясь со своим выводком черных бестий. 
- Раздашь своим покупателям в подарок? Коты не только крыс приносят на порог в рядок, но и с нервишками помогают. – предложил он первое, что пришло в голову.
Нет, никакого мешка в воду, приятельница, слушай свою человечность или ее остатки, или зародыши.
Воин пошел в подвал за некроманткой, присаживаясь на верхние ступеньки и не желая оставаться с черным зверем наедине. Все-таки к обществу черной волшебницы она привыкла больше, налаживая с ней только кошке понятную связь и некоторое доверие.

- На море? Под таким солнцем?!
- Именно под таким солнцем купаться и идут. – непреклонно заявил воин, выпивая залпом прохладный, идеальный по такой жаре сидр, но в кресло не присаживаясь, продолжая выдерживать дистанцию с корзинкой, из которой все еще поглядывал на него зеленый глаз. Вместо этого он растянулся на более прохладном полу, ощущая, как покалывают мышцы, словно от хорошей, потной тренировки или продолжительного боя.
- Ты представляешь, что со мной на такой жаре станет? Обгорю же!
- Ну же, переставай искать предлоги не идти. Поедем сегодня, и ты поедешь или прямо, или перекинутая через шею коня. – заявил он, наполняя свой стакан вновь и снова опускаясь на пол рядом с креслом некромантки.
-…сколько их там, они все черные? – спросил воин с интересом, поворачивая голову к кошкиному семейству, но за черным мехом кошки было ничего не видать, только писк и ее усиливающееся успокаивающее урчание.
- Ты совсем не злишься на нее, ну, не спорь. – ответил бродяга, прикрывая один глаз и отпивая из стакана с улыбкой.
Кто был способен подумать о том, что подле некромантки, ужасной и кошмарной, родиться пусть и меховая, но новая жизнь? И пусть она сама, как женщина, была не способна подарить новую жизнь.
Ну же, приятельница, зачерпни решимости, одолжи у бессмертного.

- Подсажу, не бойся. Приятель не сильно кусается, когда в настроении. – отозвался бессмертный со словесным щипком, когда чародейке пришлось взбираться в седло его крупного коня, выпившего к этому времени всю воду из ведра, и которое в итоге он успел перевернуть и покатать по заднему двору, развлекаясь. Брать кобылу из конюшни меча воин просто поленился - с него и так сошло семь потов, когда он чистил и седлал своего.
И пусть город медленно просыпался от дневной жары, союзники все-таки покинули его, направляясь за своими «развлечениями-огнями». И стоило им выехать за пределы городских ворот воин поднял коня в рысь, прекрасно удерживаясь позади чародейки. И несмотря на все предрассудки, большое животное шло с меньшей тряской и с одинаковой скоростью, не заплетаясь в ногах и постоянно контролируя наездников повернутым высоким ухом.
Место, которое выбрал Винсент, было удачным – безлюдным, с мелкой галькой, по сути своей небольшая природная бухта. Как раз для того, чтобы некромантка не чувствовала себя еще более неуютно под взглядами иных плавающих или зевак, было достаточно и взглядов бессмертного.
Вода, растянувшаяся на бесконечные мили по правую руку, все еще блестела под уходящим ко сну солнцем, волны призывно шумели, небольшая стая пеликанов бесстрашно кидалась вниз в воду за последней на сегодня рыбой. Наполненный солью воздух ощутимо касался кожи, оседая характерным вкусом на языке.
Вдалеке от проблем, от беготни, от филактерии в подвале, вдалеке от всего и всех. И нужно было не позволить себе остаться во всем этом, «выплыть» на эти несколько часов из шторма.

Ошеломление-то проходит, а жизнь остается. И с этим нужно было что-то делать, правильное.

Винсент чувствовал своим плечом и грудной клеткой, как медленно и скрипя заржавевшими шестеренками где-то глубоко внутри расслаблялось тело чародейки, поддаваясь не мыслям, но растворяясь в ритмичных, инстинктивных покачиваниях верхом. И это чувствовалось все больше, как они отдалялись от оставшегося позади города. К несчастью, не все в их жизнях и пути можно было так бросить через плечо.
Но для чего была эта жизнь, если не для таких моментов, когда можно было снять с разума стискивающие его тиски и расправить руки в стороны, подставляясь пружинящему ветру на краткий миг?
- Смотрю ты сегодня не как мешок овса в седле, почти. – произнес он, насмехаясь и придерживая предплечьями бока чародейки, не стиснутые любимыми корсетами. На черные, выбивающиеся из поднятой к затылку прически, волосы, которые стремились залезть, как змеи, на него, бродяга не обращал внимание – это было совсем не страшно и не больно, может немного щекотно.
Глупости – это тоже было частью жизни, главное было позволить себе их порою совершать. И тогда они останутся иными, не черными воспоминаниями.

- Не место, а чудо для гудящих ушей. – отозвался мечник, вдыхая полной грудью, когда чернокнижница замерла, рассматривая открывшейся ей пейзаж, и стянул седло и вальтрап с коня, кидая на большие камни подальше от воды, когда их незамысловатый ужин и сама чародейка оказались на прочной земле.
О чем ты, приятельница, размышляла в такие редкие, чуждые, малознакомые тебе моменты, если откинуть неуверенность и свою незначительность?
Винсент не подгонял и не косился на черную волшебницу, но выбора сегодня для нее предусмотрено не было. Бессмертный избавился от всей одежды без раздумий, складывая в комок. Купаться он предпочитал голышом, такая ровная, шуршащая, теплая вода у берега кусаться не умела, да и чего некромантка там не видела. У мечника все было намного проще, чем у чародейки.
-…купаться! – произнес он громко и резко коню, взмахивая рукой в сторону воды. И животное, задорно вздернув головой, без раздумий, присущих бывшей баронессе, направился к водной глади, поднимая высокие, блестящие золотом от солнца брызги, полетевшие на неуверенную, сжавшуюся, в короткой нательной рубашке некромантку.
- Ты знаешь, я что-то передумала.
Вода пусть и морская была теплой, пенилась у берега, как и всегда, накатывая несильными, медлительными волнами. И причин не входить в нее не было.
- Некромантку трясет как зайца, выйдет забавная шутейка. – произнес он издевательски, приближаясь со спины чародейки с шуршанием гальки под босыми ногами.
-…позняк метаться. – выдал воин сзади и, неожиданно сцепив в замок свои пальцы в центре живота чернокнижницы, потащил немного глубже по пояс, приподнимая ей ноги и старательно оставляя расстояние между затылком волшебницы и своим носом. Берег здесь был на удивление пологим. Соленая вода, как ни крути, пусть и была на вкус не сладким вином, но была лучше пресной, безопаснее. Заставлять заходить бывшую баронессу в воду через силу у мечника планов не было, но раз такое дело… нужно было подтолкнуть.
О, приятельница, неужели это то препятствие, с чем ты не сможешь справиться?
Конь вспахивал воду рядом с ними, иногда возвращаясь на берег или отскакивая подальше, он был того же мнения, как и бессмертный.
- Ну же, в воде нужно быть плавной, а не куском бревна. Ты же не кусок бревна, да? – отвлекал воин или насмехался сказать было трудно, возможно все и сразу.

Отредактировано Винсент де Крориум (06.07.2022 16:19)

Некромантка определенно точно была намного сложнее бессмертного, как внутри своего "я", так и в своих мыслях. Союзники смотрели на это переливающееся, неутихающее море по-разному. И бессмертие не было способно научить такому взгляду на море, как у чародейки, возможно, оно все-таки наоборот помогало все упростить? Винсент ответа на этот вопрос не знал, но иногда он желал чернокнижнице ощутить эту простоту, которая убирала много мишуры и шелухи.

Издеваться и щипать бывшую баронессу было в удовольствие, и не важно какой счет она выставит ему потом - он платил по ним, пусть иногда она и шокировала его ценой.
Винсент знал, что память у некромантки была отменной, как у банкира. И это только подогревало это удовольствие.
- Не думай, что можешь просто взять и испортить мне настроение своими дурацкими подколами!
О, приятельница, никто и не планировал портить тебе настроение, желалось выбить тебя из привычного состояния, заставить ощутить нечто новое, чего ты сторонилась и опасалась. Беда был готов поделиться с ней правильной решимостью, пусть и наседая в некоторые моменты.

Воин, как и все в юношестве, не пропускал хорошенькой косы. И именно поэтому этот нестройный, неожиданный, но такой простой визг черной волшебницы только заставил его рот расшириться сильнее и зашагать в воду быстрее, стараясь не поскользнуться на нестабильной, шевелящейся под ним гальке.
- ...сам ты кусок!.. черт!..
- Ну же, заканчивай предложение! – произнес воин, гикая и рассматривая напряженное, с поджатыми губами лицо некромантки, которая вцепилась в его плечо, как испуганный кот – хорошо, что без когтей.
- Ты что, не можешь дать мне просто посидеть на берегу и полюбоваться морем?! Мерзавец!..
-..воды здесь уже по пояс, и я крайне рекомендую тебе воздержаться от оскорблений. – ответил он без реальной угрозы, не имея ничего против таких оскорбительных слов в такой-то ситуации. И присел в воду по плечи на несколько мгновений, блаженно прикрывая глаза.

- Ладно...
И она все-таки уступила, решилась.
- Ты слышал это, приятель, одолжение! – выкрикнул бессмертный коню, который подошел поближе, моча свое и так мокрое, вздувающееся темное пузо.
Винсент любезно предоставил чародейке несколько мгновений и глубоких вдохов настроиться и найти в себе сосредоточенность, и не важно из какого источника, опуская в воду рукой настырно приподнимающуюся рубашку не из-за приличий, но из-за того, что она привлекала внимание.

- Послушай воду, она звучит иначе, чем на поверхности. – без издевки, медленно и убедительно произнес бродяга, поддерживая под поясницу некромантку, путаясь пальцами в ткани и кидая взгляд на оголенные ноги и выше. Пропитанная полностью водой рубашка не спасала, она, наоборот, сейчас только сильнее обозначала все изгибы и перепады. Чернокнижница смотрела на небо, воин смотрел вниз. Запишет ли она и это в счет, хей-хоп?

- Пошевели прямыми ногами вверх-вниз, из воды не доставай. – отозвался он через некоторое время, когда тело бывшей баронессы не сильно, но расслабилось, и повел по кругу, все еще придерживая.
- На спине, если будет нужда, удержаться всегда проще, главное не раскрывай широко рот и не опускай голову, а то глотнешь воды. – продолжил говорить мечник в том же тоне, постепенно ускоряя круг, как ноги чародейки находили правильное положение и движение.
- И часто ты учил женщин плавать... таким образом?
- Хах, каким таким? – спросил он, возникая в поле зрения некромантки, и после продемонстрировал ей обе свои свободные руки. Все-таки ведьмы не тонули, как камни.
- Нет. И сейчас вдох! – произнес бессмертный быстро и неожиданно, и когда глаза чародейки несильно округлились и вдох все-таки был совершен, он перевернул бывшую баронессу на живот, притапливая ее немного, ведь обещал. И вновь подсунул руки под грудь и под бедра, не позволяя встать на ноги.
- Теперь все немного сложнее, тебе кто больше нравится лягушки или собаки?
Наверное, мерзавцы, приятель.

- Цепляйся за мое плечо и поплыли, помогай ногами и подбородок выше. – отозвался мечник после большого количества кругов, когда у чародейки начало все-таки получаться и она перестала проситься вернуться на берег или возмущаться о своей нелегкой жизни, при этом глотнув немного соленой воды. Конь, накупавшись за это время, вернулся на берег в поисках менее пожухлой из-за жары травы под кустами.
Птицы, которые ранее разрезали золото-розовое небо, опустились на край скалы, устраивая перекличку.
-…туда и обратно, и все. Потом перекус за старания. – учиться плавать было дело не из легких, но нужно было только начать. Бессмертный был готов сказать, что завтра она не поднимется с кровати, но зато спать сегодня будет без задних ног.

Утопить некромантку было самым простым вариантом. И пусть в своих мыслях бессмертный придерживался простоты, выборы и выбор какому из них последовать у него были совершенно иные. Мечник не боялся непростоты и запутанности, ведь он был здесь.
Мерзавцы были теми еще эгоистами. Правда, иногда признаться в этом им самим было крайне трудно.
- Нет!..
Или все-таки «да», приятельница, тебя просто нужно немного подтолкнуть в нужную сторону?
- Хватит уже... меня топить, зараза!
- Кем я стану в твоих глазах если перестану держать свое слово? – не унимался бессмертный, кажется, предугадывая сейчас каждое сопротивление чернокнижницы.
Кошки плавали, и ведьмы тоже. И у нее получалось вполне неплохо для первого раза, не из-за ли удовольствия и доверия, которые она сейчас испытывала, решив все-таки отложить в сторону свои маски и прямую спину?
Винсент тоже чувствовал это простое удовольствие, которое находило отражение на его морде и совершенно безобидной улыбке. Но еще он знал, что это продлится не долго – максимум до тех пор, пока не высохнут распавшиеся из прически черные волосы на берегу. Но и мост через пропасть не из одного бревна-то строился за раз.
Разве для жизни по-настоящему нужна была какая-то серьезная, существенная причина, или было достаточно просто признания и полного ощущения, что она просто была у тебя?
- Ужасно хочу есть...
- Коня не есть, и меня тоже. – произнес воин, опускаясь по шею в воду и отталкиваясь ногами, контролируя пальцы чародейки на своем жарком, немного покрасневшем от солнца плече.
Учить было тоже не просто, не пареную репу жевать. Но вкус удовольствия все-таки стоил того.
Когда они отплыли глубже, по ногам прошелся менее теплый нижний поток воды, заставляя кожу на несколько мгновений покрыться гусиными точками. Кажется, размеренно можно было плыть бесконечно, но все это был обман, море было коварно в своей береговой нежности и теплоте.
Винсент замер на глубине, помогая ногами и свободной от чародейки рукой, выплевывая настырную соленую воду.
- Есть хорошие вещи, которым нельзя сопротивляться, их нужно просто принять. – неожиданно произнес он, разглядывая подуставшую некромантку на фоне темнеющей воды, голова и острое плечо которой старательно выглядывали из воды. Имел ли в виду бессмертный воду или нечто иное? Кто его, мерзавца, разберет.
- Поплыли обратно. И ногами молоти, не отлынивай. – сказал мечник проще, привычно широко усмехаясь и встряхивая мокрой головой.
Избавлять мир от черной баронессы воин не собирался, потому что в этом белом теле была не только она. И эта вторая часть, неизведанная до конца никем, желающая, но не знающая как жить, смеющаяся сейчас, как ребенок, и забавно взвизгивающая от реальных, неподдельных эмоций, была перед ним.
О, приятель, ты этого не сделаешь, потому что предать доверие означало стать таким же как старый сукин сын и еще хуже. Это чувство, которое исходило невидимыми волнами от некромантки и накрывало бессмертного, все-таки было не пустой монетой - она тяжело лежала в покалеченных пальцах, имея вес для бродяги.

- Ну вот видишь, ни одна чародейке не пострадала. - Винсент выбрался из воды, подталкивая чернокнижницу с издевательски прилипшей рубашкой к спине и заду, и направляясь к оставленным вещам. Он вынул из сумки полотенце и протянул бывшей баронессе, с подрагивающими ногами, сам разложил небольшое покрывало и положил на него нехитрый перекус, с обязательной бутылкой сидра. И сначала он хорошенько прополоскал свой рот, напился и только потом, немного высохнув, натянул штаны, не завязывая их.
- Вкуснотище. – отозвался воин, растягиваясь на покрывале и забивая рот сыром и оливками. Конь позади, поднявшись повыше, с вкусным звуком жевал траву. Морской горизонт все еще краснел вдалеке, освещая их, но небо выше становилось все темнее и совсем скоро появится первая, самая яркая звезда.
- Нужно будет закрепить этот урок еще несколько раз пока еще погода позволяет, и тогда я буду спокоен. – он прищурился, рассматривая чародейку, волосы которой принялись закручиваться от соленой воды, придавая ей совершенно иной, если не новый, то скрывающийся ранее под замком вид. 
Как ты, приятель, мог на такое рассчитывать, не зная, что будет завтра? Всему виной был просто эгоизм.

Отредактировано Винсент де Крориум (10.07.2022 03:25)

Винсент пытался научить, показать и втолковать чернокнижнице именно из-за того, что знал нахрапом ничего не получится, жестким, прямолинейным тараном во внутренние ворота тоже, последний просто рассыпится в пепел под некромантским защитным зеленым огнем.
Вода точила камень, ей только нужно было время. И побольше таких мгновений, как сейчас.
Беда и сам не знал кого именно он пытался «вылепить» из бывшей баронессы, потому что оставлял этот выбор за ней. Ему нужно было просто показать, правильно показать, и тогда он надеялся, что она увидит то, что видел он сам, смотря внутрь чародейки, куда она сама не стремилась заглядывать.
Была ли эта борьба воина бесполезна, имела она шансы на успех? Или это все было безумие бессмертного «старика», уцепившегося за этот неожиданный плот в вечности шторма.
Простых ответов не было, и никто их не мог предоставить союзникам.
Кто ты будешь тогда, приятельница, решать тебе, только сначала позволь положить на вторую чашу весов все то «непривычное», что проходило мимо тебя из-за твоих блоков и намерений или по случайности. В этот раз, без морока старого некроманта, ты должна целиком и полностью осознавать что выбираешь и что отвергаешь.
Надежда, как и воля мечника, поднимающая рукой меч на поле боя, умирали последними.

- Ага, только моя гордость.
- Куда ни посмотри, вечно твоя гордость страдает. Не бережешь совсем. – отозвался Беда, несильно гакая и мотая мокрой головой. Но ответ его все равно развеселил, пусть страдает гордость, чем тяжелеет нутро и в случае с бывшей баронессой самое главное - голова.
Винсент приподнял несильно брови, улавливая на себе изучающий взгляд некромантки, но никак его не прокомментировал, только усиленне принялся раскладывать вещи на покрывале, опуская голову. Пускай сначала ноги перестанут у нее вздрагивать, а то еще вспыхнут опасно зеленым огнем глаза, ущипни он еще.

Выдержит ли твоя память, приятель, еще несколько лет? Будет ли она способна не растерять все это. И от этой кольнувшей мысли бродяга поджал губы, упираясь взглядом в обнаженную чародейку, по белой пояснице и немного порозовевшим из-за солнца ногам которой стекали крупные соленые капли, запоминая изгибы.

- Ну и зверский у тебя аппетит. Не подавись, изо рта я не стану забирать. – несильно рассмеялся воин, пододвигаясь на край покрывала и полулежа опираясь предплечьями. Еще несколько оливок он закинул в рот, выплевывая поочередно твердые косточки в сторону. И сейчас море шумело иначе, наполненное проведенным в нем временем, тело и веки бессмертного были расслаблены, и только несильная улыбка на одну сторону не покидала его морду.
- Еще несколько раз? Господин учитель, вы слишком суровы.
- О, суровостью здесь пока еще и не пахнет. – отозвался он моментально, покачнувшись от толчка и запрокинув голову.
- Ваши методы обучения вызывают у меня подозрение в том, что вы имеете в этом деле некий личный интерес. Эти ваши... поддержки...
- Ты и твоя кошка просто один в один. Я-то предполагал, что ты плавать училась, а ты на поддержках концентрировалась, ха! – и он наконец-то ущипнул не словами, но пальцами за бедро некромантку вполне ощутимо, заставляя подскочить на покрывале.
- Когда ты сам научился? Возле Солгарда море холодное...
- В озерах и реках еще можно купаться, знаешь ли. Меня плавать никто не учил, некому было, со старшими братьями мы были слишком разными. – последнее предложение воин сказал менее задорным голосом, склоняя голову на свое покрасневшее плечо и невидяще рассматривая свой покрытый шрамами живот, цепляясь мыслью за потерю отца до его рождения и вынужденный переезд в большой город.
И все на что он был способен было получено или им самим, или стараниями наставников школы меча, которые в какой-то мере заменили ему этого родителя все разом и каждый в своей манере отдельно. И все они к этому часу покинули этот мир, и перекинуться парой иногда нужных слов возможности просто не было.
И чтобы найти правильные слова нужно было произносить неправильные, а как еще понять и разобраться в них?
- Но я крайне польщен, что у меня удалось поучить тебя. Можно запишу в список своих маленьких побед? – он блеснул оставшимися зубами, прищуривая глаз и вплетая покалеченные пальцы в черные, еще высыхающие волосы, ниспадающие на спину, покрытую платьем.
Ну же, приятель, волосы чернокнижницы еще не высохли, она еще не нащупала рукой уплывшую на волнах свою привычную маску.
На все больше чернеющем небе показалась первая звезда, но сегодня или только для вас, приятели, она не блестела белым, блеск был зеленым и фиолетовым. И неожиданно прохладный ветер коснулся кожи союзников, поднимая более неласковые волны на берегу и отрезая, кажется, весь остальной берег от этой бухты.
И этот ветер был знаком некромантке – так шли мертвецы.
Полупрозрачный, истрепанный черный парус, пока еще не видимый для живых, шумел от этого ветра, наполняясь. И этому призрачному, когда-то существовавшему кораблю был не страшен берег или отмель - он ворвался в него, разрезая пейзаж острым бушпритом, рогом подводного чудовища. И разинутая пасть под носовой фигурой щетинилась зубами-поломанными досками в насмешку всем еще живым.

Отредактировано Винсент де Крориум (11.07.2022 03:38)

Это предупреждение конечно же было знаком мироздания, что они все делали правильно. Именно правильность в своих действиях и порывах вызывала в мире сопротивление, которое нужно было преодолеть. Все было построено на сопротивлении и борьбе - даже поднятие конечности в воде - они раскрывали сопротивляющемуся осознание насколько то или иное нужно и важно было ему на самом деле.
По крайней мере именно так считал бессмертный, у некромантки могли быть иные взгляды на это.

- А во-вторых, сложно не заметить, когда тебя так бесцеремонно лапают под предлогом обучения...
- И зачем я ищу эти предлоги. Возможно, стоит попробовать без них? – выдохнул громко воин, наблюдая за реакцией сегодня неожиданно тактильной чернокнижницы. И это было удивительно, но не неприятно.
Приятель, ты рискуешь переступить красную, еще горящую черту. Но в какой-то момент этот шаг нужно было совершить, чтобы узнать не прилетит ли стрела между глаз. Сопротивление мироздания толкало на рисковые вещи, а как его еще преодолеть-то?

- А ты снова ходишь по грани.
Именно это он и делал. И куда его заведет эта грань?
- Сказать женщине, что внесешь в список побед что-то, связанное с нею — ты близок к очередному самоубийству...
- Надеюсь, ты получишь от этого удовольствие и свое женское отмщение. Но пока отложим это «самоубийство», будь добра. – все еще со смехом, но более тихо произнес мечник, поднимая пальцы в волосах выше между лопаток к спрятанной под ними белой шее и еще влажному затылку. Кошки ведь всегда были не против почесываний за ушами, а они определили, что бывшая баронесса и черный питомец имели нечто схожее в том, что касалось этих самых «почесываний». Бессмертный поднял колючий подбородок, стремясь быстрее сократить расстояние между ними, ощущая запах соли, сидра и совсем немного влажных, теплых из-за жары роз. 
Но касания не последовало, они слишком долго купались в море. Вот справься вы, приятели, с плаванием быстрее...
За их спинами испуганно подал голос конь, отшатываясь прочь от корабля и шума парусов, гонимый дальше от берега иррациональным животным испугом. Винсент ничего не успел предпринять, оглушенный шумом и скрипом пиратского корабля со знакомым привкусом из-за желанной границы.
Воздух внутри него потяжелел и похолодел с трудом выходя из тела. И как только чародейка активнее зашевелилась, он сам пришел в движение, нашаривая рукой пояс с оружием – сплошная реакция.
О плавании, шепоте моря и о поводах резко забылось. Может это ты, приятельница, притягиваешь мертвых?
- Это еще что?..
- Нам не мерещится. – коротко отозвался воин, справляясь с открывшимся ртом и поднимаясь на ноги, и планируя бежать со всех ног прочь, когда корабль «осел» рядом с ними.
Но было поздно – мертвые не испытывают сопротивления мироздания, в отличии от еще живых бродяги и колдуньи.

Гальюнная фигура, в виде разгневанной женщины с широко открытым ртом и развевающимися волосами, у которой вместо ног был шипастый, широкий рыбий плавник, смотрела прямо на союзников. И эти глаза полыхали знакомым некромантке зеленым, мертвым огнем. И фигура не просто смотрела, она за ними следила – это было понятно по стылому чувству в позвоночнике.
Из-за ветра покрывало на гальке поднялось, скомкалось, но не улетело придерживаемое бутылкой.
Призраки передвигались быстро, и они чуяли живых, как гончая - зайца, и речь их пока была малопонятна. У некоторых были видны кости, ошметки неживого мяса спокойно свисали с тела, иные были на вид более целыми, но ракушки и водоросли покрывали их простую одежду, показался пират без руки, которая была прикреплена к поясу, как меч. С какой целью они сюда пришли, зачем, за ними?
- Изгоняю вас прочь!
- Нас окружают! – из воды выходили все новые, они еще мерцали и рябили, и отследить все их перемещения было трудно, но воин знал это затылком.
Что с ними, живыми, станет если они пробегут через мертвого пирата?
- Дай мне нож.
Винсент молча и не задумываясь, быстро вытянул нож из небольших ножен на поясе и поспешил передать его некромантке. Он знал, что сейчас будет кровь, но разве у него был выбор?
Иногда без крови было никак нельзя – нужно было сопротивляться сопротивлению мироздания в ответ. И чернокнижница знала, как нужно действовать в таких случаях.

И как только колдунья принялась рисовать свой кровавый круг, как только выпустила на волю красную, живительную жидкость, пираты замедлились, продолжая гоготать и плотнее окружать. Будто они совсем не спешили напасть и растерзать живых, боясь их упустить. Но были ли они способны разорвать тех, в ком еще текла кровь?
Ветер медленно спал, оставаясь среди призрачных и живых тел, но теперь не смешивая звуки, но обостряя.
- Женщина! – донеслось наконец радостное все еще немного искаженное слово от одного из пиратов, с отсутствующей нижнею челюстью и вываленным языком. Вопросов о том, как он был способен говорить не возникало.
Над головой союзников пролетела крупная птица с яркими красными пятнами у клюва, и она тоже совершенно по-человечески гоготала.

- И что нам, ребятки, делать с таким уловом-то? – почти четко произнес сильный, но не менее издевательский голос с палубы корабля, когда круг был завершен. И на землю по канату спустился последний пират.
О, это точно был капитан этого призрачного судна – его рот был полон золотых зубов, глаза в самом центре горели тем же призрачным огнем, оставляя в воздухе тонкие полоски света, когда он двигался. И тот же самый свет освещал корабль и был в глазах следящей за живыми гальюнной фигуры. Пальцы его были покрыты потерявшими блеск кольцами, которые выглядывали из-под кружевных, пожелтевших и местами порванных манжет. Волосы его были темными до плеч и макушку скрывала та еще пижонская шляпа с несколькими потасканными черными перьями. Он шел по берегу к союзникам уверенно, прекрасно зная что сегодня суша ему если и не рада, то ничего с этим поделать не может, как женщина, "нет" которой никто и не спрашивал.

Отредактировано Винсент де Крориум (13.07.2022 22:08)

Численный перевес был не в пользу союзников, сколько ни напрягайся и ни пыжься. И так ведь было всегда, куда ни посмотри на их пути. Будет ли их сил и стойкости достаточно и в этот раз?
Винсент крутил головой, шуршал босыми ногами по песку и мелким камням, напоминая все больше загнанного зверя. И сейчас он беспокоился не за себя, но за все-таки живую, не бессмертную колдунью. И никакого достойного плана на ум не приходило, риска было через край.
Ей нужно было спасать свою тонкую, пергаментную шкуру, и воину не свою тоже.
Беда громко, надрывно свистнул, прикладывая пальцы ко рту, когда некромантка стиснулась от пореза. Но конь не ответил, видимо все еще понукаемый ужасом бежать через поле. И винить его было в этом нечего, верхового ведь на нем не было – с такими мертвецами практики у животного не было. И это был промах, ведь была чернокнижница и были трупы, которых можно было поднять, тренируй коня сколько влезет. Но удастся ли закрыть этот прокол «завтра»?
Винсент стиснул ножны меча, отпуская пояс болтаться. Если он вытянет меч наружу, придаст ли это ему шансов родить нормальный план или почувствовать себя более прочно на земле? Конечно же нет, приятель.
О, этот зелено-голубой огонь, исходивший от чародейки, был и чувствовался почти как родной, в отличии от того, что горел на корабле.
Бессмертный по наитию стиснул свободной рукой открытое платье некромантки со спины, в миг представляя картину, как она вываливается из круга сама или с совершенно ненужной необъяснимой пиратской помощью.
Кровь же для мертвецов пахла недосягаемой чертой, вернуться за которую они не были более способны. И эта черта манила их, искушала их и заставляла так «жить». Но была и иная граница в совершенно противоположном направлении. И тоже недосягаемая, печальная, забытая и застывшая, она не манила, но ранила их глубоко внутри своей недосягаемостью.
Им не нужно было человеческое мясо или кровь, они не питались этим – их питал корабль, иногда создавая образы человеческой еды, иногда чего-то совершенно невообразимого. Но ощутить пропитанными солью конечностями человеческое тепло, тепло крови было для них словно наркотик, воссоздающий на краткий миг настоящую жизнь. Но союзники этого не знали, итог для них все равно был не радужный.
Кто был в ответе за такой ужасный, тошнотворный облик пиратов – корабль, они сами или нечто иное? Они не были живыми, но и не были мертвецами, они зависли где-то между, в том месте, о котором некромантка еще не подумала, сейчас находясь под напором этой мерзкой, гакающей толпы.
Никто пиратов с той желанной границы не возвращал, и в этом была основная загвоздка почему колдунья не могла их изгнать.

- Держись внутри круга.
- …ни шагу. – отозвался бессмертный тоже негромко, но как всегда твердо, все также не отпуская кусок платья чернокнижницы со спины и все также не прекращая вертеть головой и глазами, пытаясь контролировать движения каждого из мертвецов, которые не пытались переступить кровавый круг.
Как хорошо все-таки, что они плавали достаточно долго, чтобы союзников не застали в самый неподходящий момент.
А сейчас, приятель, был все-таки подходящий момент? Ну и шутник, хей-хоп.

- У кисоньки есть коготки и слишком острый язык... Что мы делаем с такими кисоньками, ребята?
Винсент не по смешливому оскалился в ответ, его морда перекосилась, но он не произнес ни слова против. Был ли это поступок настоящего мужчины, должен ли он был заступиться за некромантку? Беда всегда мало говорил, когда доходило до точки кипения, обращаясь в свои инстинкты и чутье. В словах было толку мало, но он прижал колдунью к своему боку плотнее, готовый защищать.
«-…всему виной не это.»

Винсент несильно прикрыл глаза, когда мертвецкое пламя голодным бешеным зверем накинулось на самого крикливого, активно машущего бедрами пирата. И перехватил несильным броском меч с ножен на рукоять, готовый в любой момент сорвать чехол прочь, если толпа мерзавцев кинется «на абордаж» круга.
Но этого не последовало, пираты даже не замолчали, поднимая свои голоса еще выше. Пиратский приятель, стоявший рядом с горящим, ударил его в плечо своей мокрой, в водорослях рукой.  И они разом, словно по команде замолчали, когда обугленные кости повалились вниз. И было в этом молчании не ненависть и жажда расправиться с противником, а некий издевательский «сюрприз», чтобы насладиться живым звоном срывающегося женского голоса.

- Кто следующий?
Была ли способна некромантка пожечь их всех? Нет скорее всего, но она могла проложить путь, жаль только бессмертный не был способен кидать женщин, как копья высоко и далеко.
- Боюсь, что все же ты, кисонька. Ты и твой приятель.
Беда все-таки рыкнул, срывая с меча ножны резким, коротким движением, когда капитан подошел ближе, откидывая в сторону носком сапога погоревшую кость. И та вместе с остальными неожиданно исчезли, словно их и никогда не было.
Здесь все было неправильно, как в городе иллюзий. Но иллюзией вся эта толпа и этот корабль не были.
Ну ты, приятель, и идиот, угораздило тебя выбрать это место!

- Это было горячо! Повторим?
И сколько по времени заняло это «перерождение»? Несколько секунд не достаточно для их союзников прорыва прочь с этого берега. Шансы все больше таяли на глазах мечника родить некий рисковый, но способный сработать план.
Попытаться поджечь некроманстким огнем корабль, и тогда что? Залп корабельных пушек не оставят от живых ни кусочка, а пиратам-то все по барабану.
- Шутки кончились, котики мои.
Ну, капитан «Веселушки», заело на котиках? Никто здесь не был похож на котов, ни каплю, прекращай!
- Вам не сбежать. От Черного Людвига, капитана «Веселушки», никто еще не убегал...
Винсент все-таки выступил на полшага вперед, выпуская из пальцев ткань платья и наконец прямо смотря в странные глаза Черного.
- Всегда можно стать первыми. – без напускного, серьезно и без издевательств наконец ответил воин, обращая на себя внимание толпы, перетягивая от полураздетой некромантки.
И пираты закудахтали, разразились гоготом, взмахивая своими острыми ножами возле своего горла или живота, но неожиданно смолкли, когда капитан вытянул шею, вглядываясь куда-то внутрь бессмертного.
- О, кажется, я понимаю. – он не сразу медленно качнул головой и черные, мокрые перья качнулись следом.
- «Веселушка» знает толк в бессмертии. – его не черные, но горящие зеленым зрачки вспыхнули, оставляя на несколько мгновений полоску света следом за движением его головы в сторону носовой фигуры.
- И кто тебе преподнес такой «подарок», боец, она для защиты своей дырки? – Черный неприятно растянул губы, оголяя золотые зубы, но рассмеялся теперь только он один.
Винсент продолжал молчать. Не по-джентельменски, приятель, ведь. Но этим своим молчанием он получал необходимое для скачущих мыслей время и какую-никакую информацию без раздражающих спрашиваемого вопросов.
- Некромантка и вечный боец. Котики, нам улыбнулась фортуна! – и капитан вскинул руки, прокручиваясь вокруг своей оси.
Беда кинул вопросительный взгляд на некромантку, приоткрывая губы, но произнести ничего не успел.
- Итак, сейчас я вам, котятки, расскажу на каком вы свете. – Черный потер свои руки, словно готовился считать монеты.
-  Вы остаетесь в этом славном круге в безопасности до рассвета и становитесь частью нашей славной, задорной компании. Ну, это произойдет без вашего желания или согласия, вы окружены, «Веселушка» вас не отпустит, она «пометила» вас, просто это так работает. – капитан пожал плечами, отыскивая глазами одного из пиратов с раздутым от воды телом, из которого постоянно текла вода и в животе, под кожей копошились угри.
- Вот он не даст соврать, посчастливилось ему искупаться здесь в такую же прекрасную ночь перед рассветом. Мы его конечно же не звали… нам такие потные не надо, но так иногда происходит. – Черный облизал синюшным языком свои золотые зубы, разводя руки.
- Ты, боец, пойдешь на кабестан, якорь у нас тяжелый, зараза, но ты справишься. – он указал пальцем с большим кольцом на мечника.
- А ты, киска, если твой приятель хорошо будет выполнять свою работу, будешь ходить по кругу немного реже и со своим приятелем немного подольше. – и вновь раздался гогот в предвкушении.
- Но дело в том, что «Веселушка» не жалует бабенок на палубе, поэтому рано или поздно, но скорее рано, ты станешь прехорошенькой фигурой на подводной части кормы. – Черный отошел от круга, рассматривая корабль. Фигура на носу полыхнула глазами, и ее плавник медленно, несильно качнулся, но капитан небрежно отмахнулся.
Он медленно вернулся к кругу, на берег опустилась тяжелая тишина. Черный не знал, ощущала ли его команда ту недосягаемую, не искушающую конечную, финальную черту, но он ее ощущал.
И если честно ему все это чертовски надоело, но приходилось играть по старым, округлым, мягким на зуб, блестящим золотом правилам.
- Или… вы рискуете своими жизнями и, если все удачно складывается, остаетесь заниматься своими слюнявыми до безобразия делишками на этом берегу и после рассвета. Естественно, я ни к чему не принуждаю вас, я честный пират, ха!

Отредактировано Винсент де Крориум (14.07.2022 23:55)

Винсент на корабль не желал нисколько. На земле он все-таки был по-своему свободен, даже несмотря на безрадостное, тяготившее его бессмертие. На судне же ни о какой капли свободы речи идти не могло. На палубе не было ни коней, ни склада своей холодной стали, ни портвейна и пивных вакханалий, ни ужинов с чародейкой, когда они распивали ту бутылку, которую они хотели, ни таких совершенно отвлеченных моментов, как до появления пиратов. На «Веселушке», несмотря на многочисленную команду и шум от нее, была верховодящая, всепожирающая пустота, которую никак и ни на сколько нельзя было заполнить.
На суше же у Беды была такая возможность, пусть и совсем на донышке стакана, появившись недавно и оглушительно.
Воин все еще желал окончательно помереть, и страшное бессмертие пиратов его нисколько не трогало, у него было свое. И каждый страдал от своего не в большей и не в меньшей степени, просто по-разному.
Ничего не познается в сравнении, приятельница. Радоваться, что тебе повезло больше чем кому-то еще, или рыдать от обратного было в одинаковой степени говено и совершенно безрезультативно. Нужно было не сравнивать, а смотреть на себя и только во все имеющиеся глаза.
Глотку же, приятельница, было возможно прочистить не только кулаком, но, например, и бутылкой из-под выпивки. Принесло ли тебе это удовольствие, когда такое осознание намного позже мигнуло в твоей голове, когда ты занималась совершенно рутинными делами в своей лавке?

По крайней мере, несмотря на паршивость происходящего, союзники сейчас были в одной лодке, хей-хоп! И именно в том, что они ничего не были способны придумать в этой казавшейся патовой ситуации. Но в мире все еще было нерушимое правило, распространяющееся на воду и сушу – за все нужно было платить, и за свою свободу в том числе.
- А все потому, что по жизни бревно, и корма в двери не пролазит...
О, это было взаправду забавно, смешно и по-женски больно и остроумно. Но не в такой-то ситуации, приятельница, когда ты окружена!
Винсент напряженно покосился на бывшую баронессу, когда фигура сирены среагировала на эти совершенно правдивые, но не менее ядовитые «женские замечания». И гоготать вот вообще желания не возникало.

- И чего же ты, честный пират, хочешь?
Платы, приятельница, за то, что он рискует отнять у вас. Все всегда заключалось в размере такой оплаты и в способности ее заплатить.
Беда же был рад, насколько мог в таком окружении, тому, что капитан говорил, это показывало его некоторую заинтересованность. Незаинтересованные люди ничего не рассказывали, они просто показывали спины и будь что будет с тобой и со всеми остальными, их это нисколько не волновало.
- Пока что нашли здесь только вы. Чужие вещи.
Ну же, приятельница, спрячь на секунду свои зубы, не накаляй, это же не платье, а всего лишь нательная рубашка!
Беда кинул взгляд через плечо на пиратов, обративших внимание на их вещи вне круга. Как хорошо, что конь удрал, ей богу.

- Избавления от проклятья, это очевидно.
Винсент не удивился. Кажется, этот ответ уже был в его голове, когда Черный заговорил о бессмертии. Им обоим оно было не нужно, для них оно было вонючей тряпкой, которая прилипла к спине и которую было просто не снять.
- Единственную ночь, когда мы можем сойти на берег...
Беда прерывисто, надрывно выдохнул, понимая, как он прогадал и с местом, и со временем. Неудачливый идиот. И слов о том, что он не знал о существовании такого проклятия и такого пиратского судна, было недостаточно, чтобы почувствовать свою полную непричастность к происходящему.
- Да, мы желали бы освободиться, и «Веселушка» знает это, и не может на это повлиять.
- Ве-се-лья пол-ные штаны! – прокаркал мерзко и надрывно попугай, постукивая тяжелым клювом и пытаясь пародировать голос капитана, раскрывая сильнее свой черный потасканный веер перьев на голове.
-…пока мы не наткнулись на тот сраный остров...
История была стара, как сам мир – жадность губила многих, и порой настолько извращенно, что можно было писать пьесы с каждого такого раза. Но пьесы такие не сыграешь, слишком поучительными, отталкивающими в своей оголенной правде они были. Людям же нужно было совершенно иное.
Погубит ли тебя, приятельница, в итоге и твоя жадность до бессмертия и каким извращенным способом это будет? Винсент сам стал жертвой своего типа жадности. И посмотри-ка на него что с ним стало и что происходит до сих пор, и будет происходить и дальше. Некромант забрал у него мечту погибнуть в итоге в наиславнейшем бою, найдя самого достойного врага.

- ...но берег изменил свои очертания, а память наша стала рваной, как моя старая карта.
И в этом мечник с капитаном были похожи, только бродяга был еще в относительном начале своего пути. И бессмертный стиснул челюсти, ощущая это.
- Но каждый год мы приходим сюда и пытаемся.
Как до сих пор пытается подохнуть бессмертный. Но ему без некромантки осуществить это было крайне трудно, как и пиратам без них свое. И в этом была капля силы на стороне союзников, у них наконец-то появлялся «воздух» надежды.
- Вы — третий раз. Счастливый, наверное, мать вашу, раз...
О, о несчастьях бродяги не стоило говорить морякам. И воин несильно прочистил горло, сдерживая нервный смешок и опуская меч, но пальцев на рукояти не расслабляя. Сейчас чернокнижнице и мечнику нужна была вся доступная удача.
- Но что будет, если вы найдете сокровища?
- Сначала нужно их найти, киска, а потом размышлять как с ними поступить. – выдал капитан, резко качая головой.
- Но оно команде не надо, больше не надо. – произнес он тише под прожигающим взглядом носовой фигуры, словно не желал быть услышанным сиреной и прячась за сидевшим на плече попугаем. Кораблю было по большему счету все равно что испытывала команда, у него никогда-никогда не было человеческих чувств и переживаний, оно просто раз и ожило.
- И с чего нам верить, что вы нас отпустите после этого, или даже более — что все это не обман, чтобы выманить нас из круга?
- Ну, не усложняй, котенок! Зря я тут распинаюсь? – он всплеснул руками, и обвел горящим взглядом своих моряков, закусывая золотыми зубами верхнюю губу в каком-то своем размышлении.
- В конце концов, именно ты пообещал мне тут целую вечность веселья с твоей командой... откуда нам знать, что ты не лжешь?
- Ни один пират не пройдет мимо красивых ножек, а после затяжного плавания и мимо кривых тоже. – он повел рукой в сторону некромантки, не пересекая круга, словно очерчивал изгибы ее белого, немного загоревшего тела.
- А вообще у меня есть ответ на твой вопрос. – неожиданно серьезно, без показушного тона заявил Черный, и не мешкая засунул свою руку в кольцах внутрь своего тела, в открытую, кровоточащую рану.
И после некоторых поисков внутри, нисколько не морщась, он достал на свет золотую, со странной чеканкой монету и, мгновение помедлив, подбросил «сокровище» большим пальцем чернокнижнице через некромантский, сдерживающий круг.
Хороший тайник, ей богу, первоклассный. Возьми-ка на заметку, приятель, возможно в будущем пригодится.
- У тебя несколько мгновений, кошка, она сейчас вернется ко мне. – произнес негромко Черный, взмахивая окровавленными пальцами.
Пираты вокруг плотно стояли в гробовом молчании, покачиваясь, но их разномастные, уродливые морды не были веселыми и задорными, и не были бесстрастными и равнодушными. Монета, явленная их глазам, напомнила им о той желанной второй границе, которая не манила их, не звала, она просто была. И они устали, крайне, невозможно устали.
Но когда они были на «Веселушке» она не позволяла им таких мыслей и чувств. В море все было иначе, и только на твердой земле они были способны вспомнить. Пусть и не все в том, как быть человеком, но «кусок потрепанной карты» тоже был в какой-то мере картой.
Монета была крайне тяжелой, она ощущалась вполне реально в руке. Но она была всего лишь крупицей огромного плетения, каплей в море воли бога проклятий, доказательством, но не решением. Все остальное было закопано где-то на этом берегу. Но что тогда произойдет, если вернуть эту «все еще украденную» монету к остальным?

Отредактировано Винсент де Крориум (22.07.2022 02:59)

Заслуживала ли чернокнижница бессмертия, а мечник желанной смерти? На взгляд многих, расскажи им истории союзников – нет, конечно же. И совсем не важно по каким причинам, пусть и по той, где «много желаешь, да мало получишь». Но отказывать бродяге и чародейке пиратам было сродни их самоубийству, как самому проткнуть свое тело мечом перед показавшимся вдалеке, из-за пригорка, войском врага.
У союзников просто не было выбора, не здесь. И все из-за их пути и еще недостигнутой цели – о, она стоила куда большего, чем просили мертвые пираты. Разве ты, приятельница, не готова была заплатить за это всем, что имела или только начинала иметь? И из-за второго с подвигом без шансов на успех мечнику нужно было все-таки повременить.
Смотри же, приятельница, что делает бессмертие с людьми, смотри в глаза этих «живых» мертвецов, раз от предупреждений воина отмахиваешься, как от жужжащей мухи!

- Я уже встречалась с магией, завязанной на золоте.
Винсент в молчании застыл, опуская тяжелый взгляд на испачканную не кровью, но воспоминанием о крови, монету в тонких пальцах бывшей баронессы. Его руки запротестовали, замерли и окаменели, не желая прикасаться к золотому кругляшу. Но и эта предосторожность тела никак не могла спасти бессмертного от приглашения на Веселушку. От него мечник с черной волшебницей не могли теперь отказаться никак, мерцающие зеленью проклятия глаза их заметили и пометили, «выжигая» на все еще теплой, согретой солнцем и сидром коже до некоторых пор невидимое клеймо.
- Так что, котятки? Пойдете с нами сейчас или согласитесь немного покопаться на этом берегу? До рассвета у вас еще есть время...
- Ты знаешь ответ, капитан. В бессмертии есть слишком много сучьего времени на поразмыслить над «ты не попробовал и сдался раньше времени». – негромко, тяжело, но уперто отозвался бродяга, скидывая наконец оцепенение, когда монета исчезла внутри Черного и попугай противно вскрикнул.
Было ли у капитана золото вместо сердца и при жизни? Ну, иные ведь в пираты не подаются, приятель.

- Даю слово. До рассвета. Потом — не обессудь, киска...
Кажется, бессмертный начинал привыкать к этим «котики», «киска» и прочее название ушастых и усатых созданий, уголок рта переставал трястись. Но Беда на кота похож все-таки не был, больше на осла и барана.
- И что ты отпустишь нас, когда получишь свой клад.
Винсент кинул быстрый взгляд на чародейку, выдерживая одно выражение морды и касаясь несильно и максимально незаметно опущенного белого мизинца своим.
Не вступай в переговоры с некромантом и никогда не соглашайся на его предложение, никогда, приятель-пират! Бывшая баронесса ничего не сказала о снятии проклятия, только о затерянном на этом берегу кладе. Но ты принял это, гроза морей, не поведя и усом.
Винсент ощутил воодушевляющий порыв, но он продлился всего лишь мгновение – пронзающий взгляд сирены упал на него. И эти полыхающие глаза смеялись.
Беда вздрогнул, не удержался, встречаясь с носовой фигурой взглядами. «Разве решает здесь капитан, разве с ним нужно идти на сделку» говорили эти неживые, но ожившие глаза. И опасное, медленное движение концом плавника было выбивающим из-под ног землю обещанием. Но мечник только отвел взгляд, не позволяя укорениться этой мысли у него в голове или позволить некромантке заметить это.
Не сейчас, не время для отчаяния.
- Клянусь своим посмертием… вы — мои.
Винсент коротко кивнул, прикрывая на миг глаза, и соглашаясь со словами капитана и взглядом чародейки. Пусть будет так, послушно, ничего не предприняв и склонив головы они не пойдут на корабль.
Но уйдет ли бессмертный на корабль, или старый сукин сын окажется сильнее? Беда сейчас беспокоился не о себе.

- А мы не можем, пупсик.
Вот только «пупсиков» еще не хватало, ей богу!
Но демонстрация была явной и недвусмысленной – никакой свободы, совершенно, ничего, только корабельное проклятье. И именно сейчас Винсент сильно ощутил то, что ему все-таки было что терять… он желал сам отпустить, сам оставить, но не потерять вот так на палубе. Беда стиснул челюсти, кидая долгий, из-под опущенных век взгляд на некромантку, когда на корабле вновь вспыхнуло возвращающее мертвого пирата пламя.
И капитан это понял, но ему было все равно – бессмертие убивает изнутри, как червь - яблоко.
- Что же до того, как именно искать... кровь к крови, колдунья. Кровь к крови.
Блядские загадки! Но чернокнижнице было не привыкать, кажется, она зацепилась за эти слова вполне осознанно и серьезно. Винсент перенес вес тела с ноги на ногу, переключаясь со своих неожиданно колющих мыслей на задачу в сейчас.
Нужно было остаться у чародейки, ей богу, как она и предлагала, мест там было предостаточно, на втором этаже или в маленькой темной кладовой на кухне, чтобы скрыться ото всех глаз животных и человеческих!
-…Просто если шкурка недорога — попытайтесь. Увидите, что будет...
Знал ли сам капитан о том, что будет, или это было простым запугивание? Естественно, проверять это союзники не планировали, по крайней мере прямо сейчас.
- Мы все поняли, нужды запугивать нас нет. – резче, чем нужно было, отозвался бессмертный, приближаясь к защитной кровавой линии и поднимая скинутые с меча ножны с поясом, после закрепляя на своем торсе.
- Разойдитесь, ай-да, коридор для испуганных котят! – крикнул капитан следом, взмахивая рукой своим пиратам. И те наконец загудели, немного «ожили», толкаясь и выстраиваясь в коридор наполненный их кошмарными, уродливыми мордами и телами, в которых нечто копошилось, жило, булькало или просто не держалось. И от всех них пахло не только морской солью, но и потерянным покоем, бесконечным бодрствованием.
Ведь мертвецы снов не видели – у них было отнято даже это. Не скрыться и не убежать никуда, ни на сколько и никак.
Беда переступил защитный круг первым, но на него никто не кинулся. Пираты были последними, кто отвечал за свои слова, но бессмертие изменяет всех. Винсент подождал несколько мгновений, протягивая руку некромантке.
- Из бутылки по глотку, не больше! – выкрикнул капитан, замечая, как пират с оторванной и прикрепленной к поясу рукой втихую поднял недопитый сидр с противоположной стороны круга.
Попугай расправил крылья, планировал ли он отправиться за союзниками и был ли на это способен?
Черный указал на скалы, на которых гнездились альбатросы, туда союзникам и нужно было направляться.
Винсент постоянно оглядывался на бывшую баронессу, продолжая стискивать своими пальцами чистые ее, но слов никаких не произносил – они сначала должны были отойти от толпы пиратов и Веселушки.
-…до рассвета осталось часа четыре. – первое что произнес негромко мечник, замедляя шаг. Бежать?!
Возможно ли убежать, приятель, от проклятия? Ты и так знаешь ответ.

Пират-золотое-сердце, ха! Если только в прямом смысле этого слова, ей богу. Но даже если и было наоборот, то капитан был, во-первых, давно мертв и человеческого в нем осталось мало, а, во-вторых, в пираты от хорошей жизни никто никогда не подавался. Такой промысел был грязной, тяжелой и загрубелой работой, и милосердия «золотого сердца» в нем предусмотрено просто не было. И все, что оставалось союзникам это цепляться всеми конечностями и зубами в своеобразном, без стали сражении за свою жизнь.
Или они «потопят» Веселушку, или она их – разговор был прост и кристально чист, как небо в ясный день.
На верхушке фок-мачты во вспышке пламени появился капитан-золотце, придерживая рукой свою нарядную, но постоянно мокрую шляпу с черными перьями, и устремил взгляд на удаляющихся союзников. С такого расстояния нельзя было разглядеть выражение его рожи, но почему в спину им толкалась соленым ветром какая-то выцветшая, порванная, как старая карта, надежда? Пираты же внизу на берегу вновь разошлись, поднимая гвалт, кто-то принялся качаться по земле, без нижней челюсти пират пытался разобраться с куском доставшегося ему настоящего сыра. Началась стычка между раздутым утопленником и пиратом в ракушках за следующее место в очереди за глоток из бутылки.
И всего-то стоило золотой монете исчезнуть с их глаз долой, как все вернулось на свои проклятые, пиратские места. Веселушка веселилась, ей доставляло удовольствие пытать своих заложников, и, в частности, с особыми пристрастием капитана, который все-таки имел возможность смотреть на эту монету чаще остальных и истязаться пока никто из команды этого не видел.

Винсент с каждым новым шагом откидывал все дальше потерянность и безнадегу. Пока он был способен шевелиться, именно этим и нужно было заниматься, а не падать на колени и жрать в слезах землю. И ответный взгляд некромантки только усилил чувство борьбы.
Никаких что если.
О, приятели, когда вы решитесь сказать то, что должно? На смертном одре рискуете не успеть. И то навряд ли.
- ...тогда надо поторопиться.
Беда неожиданно для всех растянул свой рот, беззвучно гакая и сжимая в ответ крепче руку чернокнижницы, ускоряя по команде шаг. И правда, что еще оставалось им делать?
- Что, как думаешь, будет, если попытаемся сбежать?
- Смерть! Сме-ерть!
- Более понятливо и не скажешь. – отозвался Винсент, перекрикивая надоедливого попугая-надзирателя. Не нужно было позволять птице брать ментально вверх.
Какая смерть, ощипанная ты курица, у бессмертного-то?
- И безмозглая вдобавок...
- Клюв у него все-таки тяжелый, голову береги. – ты о чем, приятель, вы тут вообще-то в затруднительном положении целиком, какая голова!

- Ну, и как искать этот чертов клад?
- Надо думать, как пират? – ответил вопросом на вопрос мечник, приподнимая руку и позволяя споткнувшейся чародейке быстро отыскать твердую землю под ногами.
О, приятели, через четыре часа вы забудете о ней, как нежный сон по утру, который никак не удержать и не запомнить.

- Я чувствую смерть. Но имеет ли она хоть какое-то отношение к проклятому золоту?
- Ничего не остается, как проверить. – Беда наконец отпустил чародейку, оглядываясь назад, но пираты за ними не бежали. И только черный попугай колупал клювом свои острые когти, выискивая в них нечто единственно ему интересное. Но выпуклый глаз все равно следил за союзниками и ждал. Он ждал провала, пусть и ворковал на плече капитана. Подозревал ли Черный о таком предательстве и игре в двое ворот?

- Где-то здесь еще один... неупокоенный, возможно.
Как только некромантка сосредоточилась сильнее, проникая кровавыми пальцами в землю, ей ответили. И ответ этот был совершенно не гостеприимный. Она увидела подол красного шелка, изогнутый темный нож и женские бесцветные глаза на смуглой коже, в которых ярким пламенем вспыхнула проклятая морская зелень, как у Веселушки или у капитана.
- Проклятие живет вечно, вечно и даже после смерти. – раздался в голове у чернокнижницы изъеденный временем голос, но его наполнил мгновением позже звон золотых монет, целого роя золотых монет.
Нечто было впереди, но на, в или под скалой? Времени прошло-то крайне много.

Отредактировано Винсент де Крориум (23.07.2022 01:54)

- Вряд ли они могли запрятать свои сокровища так далеко...
О, приятельница, тупые и недалекие пираты нет, но время на такое было способно просто потому, что оно всегда было в движении, заставляя приходить в движение все вокруг.
- Покажись.
Беда моментально напрягся, застыл с положенной рукой на рукояти меча, сейчас вслушиваясь и всматриваясь во все с максимальной концентрацией, откинув ощущение утекающего, как вода, времени до рассвета ногой подальше.
Такие слова от некроманта ничего хорошего не предвещали – они предвещали смерть.
И именно этот отпечаток увидел бессмертный в следующее мгновение перед ними. Женщина, точнее все что от нее осталось и из-за времени тоже, встала перед ними. О совестливости и стыде пиратов говорить не приходилось, как и о войске, которое врывалось в поселение врага на такой мешанине чувств, что в повседневной жизни было никак не вызвать.
Она была мертва, но она не желала упокоения – вера в бога проклятий и месть, как якорь, удерживали призрачный силуэт на этой земле. У нее была цель, которую она вынашивала весь путь на корабле и до конца осознала тогда, когда ей вогнали короткую саблю между ребер со спины над проклятыми монетами.

- Если вы пришли за золотом, то найдете лишь свою смерть...
Почему всегда нужно было начинать с угроз?
Винсент одновременно с чернокнижницей сделал быстрый, без промедления шаг, но не назад, а вперед – таковы были правила, таковы были их роли.
Жрица выдержала многое на пиратском корабле, но все равно закончила свою жизнь таким гнусным, нелепым образом. И все ли не из-за страха недалеких покорителей морей, которые просто-напросто были людьми?
Не ждет ли вас то же, приятели, на вашем пути, сколько жилы не рви?
- Мы пришли за золотом и за местью.
Бывшая баронесса умела подбирать слова, умела колоть в самый беззащитный центр и продевать нитку, за которую можно было взяться и потянуть. Но почему она тогда не находила слов для бессмертного и самой себя? Загадка из загадок, за ответ на который можно было и раскошелиться по-крупному, да, приятель.
Винсент не вмешивался в разговор между двумя женщинами, они все-таки говорили на одном языке, а он мог помешать, мог заставить жрицу ощутимее вспомнить, что с ней сотворили и через что заставили пройти толпа безнаказанных мужиков.
- Но ведь ты желаешь того же...
Говори, что нужно, приятельница. Но разве мы здесь были за местью, местью за что – за прерванный пиратами приятный вечер? А ты жестока, приятельница, и безжалостна, хей-хоп.

Месть пожирала, высасывала, забирала и ничего в итоге не давала взамен – вступать с местью в договор означало изначально остаться у разбитого пустого корыта. Но месть хорошо шевелила людьми, намного лучше остальных чувств, потому что горела ярко и сильно сама по себе. И бессмертный это осознавал все четче, сражаясь со своей местью некроманту и перековывая это в нечто совершенно иное, то что нужно было завершить до своей конечной, не ставшей менее желанной смерти.
- За что тебя убили... Веселушка?
И правда, было в ее изуродованных чертах нечто отдаленно похожее с носовой фигурой. Беда приподнял брови в удивлении, но и полшага назад не сделал, когда в сторону всех мужчин полетели привычные, естественные, знакомые миру, не беспочвенные обвинения.
- Ты очень скоро познаешь это на себе, колдунья. Всю мою боль. Все, что испытала я...
В этом с некроманткой они были похожи – «пусть весь мир сгорит дотла, если горю и я». Но со жрицей мечник был в корне не согласен, у него на то были веские причины.
- Тебе не кажется, что твоя месть не действует, Веселушка? Что они страдают недостаточно?
Чародейка, естественно, преувеличивала, выворачивала в свою сторону. Но именно это и союзникам нужно было – им нужно было спасение любой ценой. Но что из этого могло выйти?
- Мое имя — Амайя, жрица Храма Лихнира.
Сколько жриц пираты увезли с острова вместе с золотом и сколько не выдержало этого плавания к этому берегу? Несчастье приходит всегда незваным, и даже боги не способны спасти своих рьяных служителей или просто не желают тратить силы на смертных.
- Что вы-то сможете сделать?
- Заставить их страдать сильнее, чем уже сделала ты.
Винсент все-таки покосился на чернокнижницу и этот взгляд некромантских глаз был страшен - она знала, что такое желать мести больше всего на свете. И сейчас это бурлило в ней, являя жрице вполне искренний порыв.
Никогда не связывайся с некромантами, никогда, жрица. Но, а ты приятель, ты уже попал и так, и спасительный мост ты за собой сжёг целых два раза, и во второй вполне осознанно.

- Но для этого нам нужно узнать больше...
- И как же можно страдать еще сильнее, колдунья, когда ты, как оторванный кусок тряпки не плывешь сам, а тебя несет течение непонятно откуда и непонятно куда? И никакие карты или звезды тебе больше никогда не помогут. – жрица произнесла это грозно, по нарастающей, взмахивая без ногтей рукой и кровь из бока со спины затемнила порванную красную ткань.
Попугай неожиданно скоро взлетел, выкрикивая слога и никак не способный собрать их в какое-то одно определенное слово. Жрица проводила птицу безразличным взглядом в сторону корабля, ожидая ответ от «зазнавшейся» колдуньи.

- Я покажу, ты узнаешь, если ты доплывешь. Желаешь мести – вноси свой задаток. – закончила женщина в красном, растягивая полные кровавые губы в безумном, проклятом оскале, кидая взгляд на союзников. И после она исчезла, растворилась в скале позади и только вспыхнувшие морской зеленью глаза еще на некоторое время остались отпечатком в воздухе.
У мертвых было определенное чувство юмора, а еще время всего мира.

- Не нравится мне все это. – отозвался бессмертный, резко кивая головой и поворачиваясь наконец к некромантке, упирая кулаки в ремень по бокам.
-…значит все это из-за нее? – он прикусил изнутри щеку, раздумывая над последними словами жрицы.
- Женщина в гневе – самый страшный зверь. – негромко произнес мечник чьи-то слова, всматриваясь по-своему в чернокнижницу.

Волны зашевелились сильнее, но не из-за ветра. И было в этом звуке воды нечто странное, булькающее, вытесняющее и ударяющее.
-…ты это слышишь? – обратился воин к чародейке, но направился не к ней, а к берегу, ускоряя шаг и входя в воду по колени все еще босиком.
- Если доплывешь, если. – он выдохнул, подходя к скалам.
-…блядство! – выкрикнул бессмертный, когда неожиданно провалился в воду по голову и в то же мгновение всплыл на поверхность. Пеликаны на скале сидели крайне тихо, они-то спали и наверняка видели свои сны, в ожидании рассвета, нового дня, который мог быть отнят у союзников просто по стечению никому не нужных обстоятельств.
- Меня утягивает волной под скалу. Неужели здесь раньше был проход и над водой? – отплевываясь и вылезая на мель произнес воин, начиная глубоко, медленно заранее вдыхать. 
- Мне нужен твой свет, я нырну и посмотрю. Я туда и обратно. – или там окажется тупик и не вернешься, приятель? Может все-таки стоит провести эти оставшиеся часы не в глупых попытках спастись?
Неужели урок плавания еще не закончен, приятели.

Винсент в итоге нырнул, им просто не оставалось больше ничего иного. Задаток должен был быть внесен. Его не было меньше минуты, но на суше она казалась, кажется, вечностью. И шум ударяющихся о скалу волн вводил в некий отупляющий транс, вода шумела на поверхности совершенно иначе.
Беда всплыл вместе с некромантским огоньком из темной воды целый и все еще живой. Он несколько раз жадно вдохнул воздух, вновь выбираясь на мелководье к чародейке и берясь за все белые пальцы разом в замок своих.
-…там и правда есть проход. – начал он неспешно, четко и кивая головой. Но говорить о том, что он не доплыл до его конца с той стороны воин не стал.
- Но тебе нужно будет хорошенько задержать полный, максимально полный вдох. Ты поплывешь первой, отталкивайся руками от скал туннеля, я подтолкну если что. – глаза мечника не бегали, но он не моргал и старательно всматривался в лицо бывшей баронессы. И плыть за ней, а не впереди было правильным – путь назад, поддайся такому желанию некромантка в какой-то момент, мог оказаться губительным.
- Вода панику не терпит, ты доплывешь. – повторил он тоже правило, что в затопленной башне ордена. Поставить задачу, заставить поверить голосом, прикосновением, взглядом.
Им нужно было это сделать и не ради этих несчастных, оставшихся нескольких часов до рассвета, но для часов побольше, часов «завтра».

Отредактировано Винсент де Крориум (25.07.2022 15:58)

Где же найти достаточно сил, где взять этих свыше сил. Найдись они, и возможно все закончится, месть угаснет, позволяя увидеть во все свои глаза совершенно иные, ранее незаметные вещи. И море перестанет штормить черными волнами, наступит ровный, шуршащий штиль. Но с последним нужно было научиться жить тоже, как моряку ступать по земле после многочисленных месяцев на корабле и при постоянной качке.
- Она давно сама перестала понимать, чего хочет.
Но, а ты, приятельница, понимаешь, чего ты желаешь на самом деле, или это все больше становится просто движением по инерции, скольжением вниз от толчка, который ты получила от старого сукина сына много зим назад?
- Об этом вспоминают слишком поздно.
«Я не боюсь твоего гнева, но я не желаю быть тем, кто его вызвал.» - говорили глаза бессмертного без утайки или сомнений.

- Нет, только не снова...
-…это всего лишь вода. – выплевывая соленую жидкость моментально отозвался мечник, желая успокоить некромантку, притормозить. 
- Не надо...
- На корабль ты не пойдешь. – четко, серьезно произнес Беда, не отпуская взгляда чернокнижницы и не позволяя увидеть ей в своих глазах колебания или неуверенность. И чародейка поддалась, что еще ей оставалось.
- Возвращайся.
О, приятельница, бессмертный всегда возвращается.

- Хорошо.
- Иного я от тебя и не приму. – несильно, но все-таки улыбнулся воин, утягивая бывшую баронессу глубже. И освободившейся рукой показал повторять за ним – вдох, остановиться, выдох, еще раз вдох и выдох, наполнить кровь кислородом максимально. Без него было не выжить никак, никому, только мертвым он был не нужен, но они тосковали по его «весу» и вкусу.
Все сейчас казалось холоднее, чернее, тяжелее и труднее, но все это было с большего в голове, из-за которой мелко подрагивали белые конечности, и зубы так и стремились начать стучать.
Приятельница, ты дойдешь, доплывешь, доползешь, бессмертный поможет – ему есть что нельзя терять и отпускать вот так нелепо и просто, как на палубе призрачного корабля.
Винсент начал счет, как только голова чернокнижницы ушла под воду, а глупое тело в мешающем сейчас платье, так и норовило всплыть спиной и задом на поверхность. Приходилось сопротивляться, сопротивляться своему собственному ничего не понимающему положения вещей телу.
Если им доведется выжить, она непременно... какое непременно, приятельница, желание или порыв ты ощутила?
Беда подтолкнул за ногу некромантку, когда она замешкалась, закрывая своим телом проход, путь назад. Если там нет, приятель, воздуха на той стороне, ты-то воскреснешь, а она? Но некая уверенность, инстинкт в затылке защищал мечника от этих мыслей и от желания как-то повернуть назад в панике. Ни шагу назад, только вперед, позади их ждала неудача и уничтожение, но впереди – кто знает.
Камень прохода, местами острый, кажется, отнимал все силы в руках и ногах, понуждал остановиться. Но не было ли это похоже на рождение – сопротивлению мироздания нужно было сопротивляться всегда, с первой минуты, как только начался отсчет жизни.
Чародейка «поплыла», продвижение вперед замедлилось, но они наконец достигли конца подводного туннеля, проем расширялся и исчезал в черноте воды. У нее получилось.
Винсент позади подтолкнул за бедра чернокнижницу, сам отталкиваясь ногами от камня. И они устремились наверх, к все-таки так желанному воздуху. Его внутренности горели огнем, воздуха у него самого оставалось немного, но он умел контролировать собственное тело и знал его сигналы, все-таки являясь тем еще воином и бродягой в постоянных передрягах.
-…ты справилась, ты все еще жива, так дыши же. – произнес он нечетко из-за жадного вдоха, взмахивая головой и пытаясь вытолкнуть из глаз и из носа соленую, щиплющую воду.  Бессмертный встряхнул, как мог, в воде некромантку, продолжая молотить ногами за двоих и подгребать свободной рукой в сторону края плиты, еще не понимая, что это именно.
-…не за меня. 
- Чтоб я еще... хоть раз...
- Еще много-много раз. – отозвался воин бодро, даже слишком в такой-то ситуации. Но не из-за этого ли Винсент был тем, за кого было не страшно держаться в черной воде или в центре рвущего все на части урагана?

- Все же доплыли...
Мгновение назад жрицы над ними не было, но она все-таки вышла к ним с той теневой, призрачной части мира. И голос женщины был не слишком радостным, возможно, потому что мертвецы не были способны испытывать иные, теплые или хорошие чувства.
- Мы не смогли не принять твое приглашение. – выдал все-таки бессмертный, подтягиваясь на краю плиты и поднимая следом истерзанную водой некромантку. Кожа моментально покрылась мурашками из-за этой стылости, исходившей от смуглой, яркой, в красном женщины. И все из-за того, что она не была больше жива.
Жизнь ничем нельзя было заменить.
Призрак более реальный, чем за пределами скалы, медленно зашагала к сундукам, поворачиваясь к союзникам спиной, в которой зияла убийственная рана. И остановилась рядом с сундуками и бочками, и рядом с костями, которые в скрюченной позе застыли здесь навечно, красная ткань потемнела от времени и почти распалась, золотое украшения на предплечьях никто так и не забрал. И гадать много не нужно было чьи останки здесь были.
- …так, как можно заставить этих мужчин страдать еще сильнее, колдунья, и что ты желаешь за свою помощь-месть? - спросила женщина, разглядывая свои кости и нисколько не обращая внимания на спрятанные под крышками несметные сокровища.
- Я так понимаю освобождение от клейма? – равнодушно произнесла жрица, взмахивая некогда израненной, и так и оставшейся, но гибкой, как змея, рукой. И на груди союзников с правой стороны в то же самое мгновение проступил затейливый светящийся морской зеленью знак – череп с монетой в зубах, а на заднем фоне неизвестный символ, возможно, Покровителя-бога проклятий.

Отредактировано Винсент де Крориум (26.07.2022 02:15)

Если им доведется выжить, она непременно пообещает, что приложит все свои силы и то, что свыше сил, чтобы научиться истинно и просто жить. И обещать нужно было не бессмертному, а самой себе – тогда зарок имел совершенно иное значение и вес.
Пиратский клад был просто спрятан. И он был одновременно бесценен и не имел никакой цены, так как о нем знали только мертвые, он не участвовал никак в экономике, никто не становился богаче или более сытым за счет монет. И этот клад просто тяготил землю своим весом. Прямо как ты, приятель, хей-хоп!
Была ли справедливость жрицы справедливой – Винсент не был способен так сказать. Слишком много времени прошло с тех пор, все умерли и теперь никакой реальной выгоды мстительный призрак не имел с того, что пиратский корабль вспенивал соленую воду до сих пор. Пытка затянулась, ощущения от клещей на пальцах, зубах и яйцах перестали причинять такую боль. Инструменты палача затупились, пытаемым с большего стало все равно, они вспоминали о своей потерянной жизни только на берегу, только когда видели блеск капитанской монеты, а между этими моментами веселились по старой памяти, пусть и веселились без истинного веселья.
Так может стоило и мечнику перестать обращать внимание на старого сукина сына и просто жить в своем бессмертии, не вздрагивая в ожидании полной потери своего «я», а веселиться и веселиться, пока будут силы? Упертая воинская часть Винсента запротестовала – слишком простой выход, ограниченный, малоценный в отличии от того, что можно было ощутить в сопротивлении.

Беда резко опустил голову, когда по мановению жреческой руки на коже совершенно безболезненно проступил проклятый символ. Он коснулся торопливо знака пальцами и растянул-растер еще мокрую кожу на груди, покрытую темными волосами. Но символ никуда не исчез, смыть или стереть его было невозможно. Их пометили, их клеймили – капитан не соврал.
Бессмертный напряженно поднял глаза на чародейку, в вырез платья, на виднеющуюся белую грудь с совершенно не тем взглядом, который должен был быть в таких случаях. Чернокнижница была шокирована не меньше его. Винсент напряг брови, резко выдыхая и опуская плетью руку вниз от своего знака.
Кто их клеймил: капитан, Веселушка или жрица, была ли Веселушка на сто процентов жрицей? На вопросы убитая женщина в красном не спешила отвечать, задавая их сама и в первую очередь ожидая ответов.
И ей, на самом-то деле, было глубоко плевать на жизнь, переживания и чувства некромантки-женщины. Все перед выцветшими глазами застилали остаточные черные чувства, которые и выступали для нее якорем в этом мире.
- Я хочу, чтобы ты избавила нас от клейма и от договора служения…
-…это одно и то же. – безразлично поправила жрица, которая была намного умнее капитана, которая не только служила, но и успела за свою жизнь прочитать и изучить много трактатов, книг и писаний. Но это не уберегло ее от смерти, от физических страданий и издевательств.

- А также избавила от проклятья команду.
Винсент повернул голову к бывшей баронессе также удивленно, как прозвучало восклицание женщины в красном. Она наконец отвлеклась от тупого рассматривания своих костей и приложила пальцы к кровавым полным губам.
- ...Взамен.
- О, ведьма… - произнесла жрица, выдерживая некромантский взгляд чернокнижницы без тяжести или натуги. Нетипичной для континента формы глаза сузились, и она приоткрыла губы, продолжая.
Но продолжить ей не позволили.
-…так и знал, что ты покрываешься плесенью здесь! – прозвучал голос капитана с бодрым, энергичным восклицанием и его туловище показалось из-под воды. И за ним вся его разношерстная, уродливая, натерпевшаяся команда. Их тела в воде не были реальными, и именно поэтому они были способны опираться на воду, как на землю, но стоило им только ступить на плиту, как они вновь обретали мертвую плоть. И союзники оказались в итоге зажатыми между жрицей с сокровищами и морскими волками.
Неужели попугай все-таки был на стороне пиратов и донес что произошло у скал?
- Кисонька, не совершай моей ошибки, не верь ей. – произнес Черный, опасно щурясь.
- Не расскажешь ли ты, женщина, эту историю? – обратился пират к призраку, взмахивая рукой и несильно, издевательски кланяясь.
Жрица прожгла вспыхнувшими глазами всех до единого из пиратов, но больше всех, естественно, капитана. Она не ожидала этой встречи здесь или наоборот желала?
- Ну раз ты молчишь, то расскажу я. – выдохнул пират, взмахивая головой и перьями на шляпе.
- Признаюсь, мы взяли несколько самых хорошеньких жриц на корабль, да, мы их похитили, да, для развлечений и потех, да вырезали всех остальных. Но она под конец плавания сюда обворожила меня, и я влюбился, как кот. – сейчас капитан говорил об этом просто, без эмоций. Но врал ли он, приукрашивал, изменял факты или говорил, как есть?
-…приказал команде не трогать, а тех, кто все-таки ослушался, я скинул в открытое море на корм акулам и иным тварям. – он склонил голову, обводя взглядом своих верных, оставшихся с ним до самого конца и даже дальше ребят.
- Но все это был обман, гадкий план… она прокляла нас, прокляла золото, отнятое у них. Она выхватила у меня нож и окропила кровью монеты, оцарапала меня. И, естественно, я убил тебя, жрица, среагировал и посчитал, что успел, что ничего не случилось. Но было слишком поздно, мы поняли это только когда вышли отсюда на открытую воду.

Отредактировано Винсент де Крориум (26.07.2022 03:26)