Время было прекрасным, как и погода, когда мысли продолжительный отрезок времени были залиты разной паршивости и крепости напитками. Винсент не чувствовал, что это ему было нужно – но ноги сами несли его в пивную и пальцы сами тянулись к горлышку бутылки. И воин сам не заметил, как впал в это пагубное для живого человека состояние.
Но ты-то, приятель, ни живой и не подохнувший, ты посередине.
Настало такое время, когда Беде нужна была передышка для головы. В такие моменты он предпочитал становиться травинкой, подхваченной спиртной рекой. И пусть она несет его по своему течению. Винсент знал, что в нужное время соринку вновь выкинет на галечный, неприятный и ничего не предлагающий берег и тогда его «путь в никуда» продолжится.
Без головы, в полной безобидности и сам с собой.
Последний визит к бывшей баронессе застрял поперек горла. И Беда надоумил себя на том, что справится без некромантки. Потерянные люди, истинно зацикленные на мести, не принимали в свое жилище спасенных людей и не оставляли подле себя, выступая в качестве наставника.
Винсент вбил себе в голову, которая все-таки какая-никакая, но у него была, что юноша сможет отвлечь бывшую баронессу от своей цели и, возможно, из-за своих человеческих качеств сможет заставить пересмотреть приоритеты на оставшееся, но все-таки не на пустое будущее.
Шанс на нормальную жизнь, с оставлением прошлого в прошлом – вот что это было в твоих глазах, приятель. 

Беда покачнулся на затертом покрывале в окружении своих «приятелей» по стакану, вяло отгоняя настырного комара. Всем в этот прекрасный вечер желалось выпить.  Винсент с великим наслаждением втянул воздух через ноздри, ощущая запах костра, пота, земли и травы, пустившей без всякого желания сок под весом ног и тел.
- Кажется, у них не праздник, а поминки! – произнес с заплетающимся языком «коллега» справа, пытаясь отыскать в бутылке последние капли и кивая в сторону расположившейся в отдалении знати. Все шутку оценили и загоготали, взвизгнула наигранно с желтыми косами женщина, которая нашла себе кавалера на ночь из их пивного круга, когда ее ущипнули.
Крестьяне, которые были еще способны стоять на ногах, подкладывали в костер поленья. Скоро начнется перепрыгивание через него и определенно точно не обойдется без подпаленных ступней или рожи – все зависело от прыгучести перепрыгивающего.
- Как только сядет солнце пойдем гадать. – произнесла мимо проходившая молодуха, в белом простом платье с красным поясом, своей товарке.
- Я все помню-помню, венок опускаешь на воду и смотришь в отражение через него. - они защебетали как маленькие птички, заливаясь непонятно от чего краской.

- Собираюсь идти искать этот цветок папоротника, только осталось подружку себе найти! – продолжил из их плотного пьяного круга мужчина в соломенной шапке с козлиной бородкой. О, нет, он растянется в траве раньше времени и к этому моменту станет видеть сотый сон.
- Я пойду, но только для одной цели – больше не видеть ваших рож! – ощерился Винсент, отвечая в свой черед на вопрос и повалился на спину. Воин с большим удовольствием прижал к груди бутылку «воды жизни» и по-идиотски растянул губы.
- Вот наконец и избавимся от тебя, сожрет тебя всякая гадкая нечисть и все!
- Или околдует и все соки из тебя выжмет, а иначе ты взорвешься и все, поминай как звали!
Беда загоготал, все перед глазами плыло и было просто и хорошо. Неожиданно такая беседа сильно напомнила ему о том, как было в казармах в его «прошлой» жизни и Винсент неожиданно замолчал.
- «Пошли прочь, скотины.» - выругался Беда на непрошено пришедшие мысли и глотнул из бутылки несколько раз, сильно стискивая веки пальцами до разноцветных пятен.
- «Пока еще рано возвращаться на берег, суки.»

- Э-э, на сколько бутылок, ик, мы поспорили? – произнес Винсент, сильно икая и выпуская отрыжку через нос.
- На три, ик. – ответил воину в жопу пьяный приятель, поглаживая голову несчастного тяглового осла, который раньше был запряжен в повозку с маленькими, смешными, никчемными колесиками.
Ну, а теперь на нем сидел Беда и покачивался, бедное животное подвывало, но покорно принимало свое положение, как, впрочем, и сам воин в своем запое.
- Готовь бутылки, я за ними сейчас вернусь. – неожиданно серьезно закончил Беда и шлепком заставил бедное, несчастное животное прийти в движение.

Винсент направился к пиршеству знати, поднимая выпрямленные ноги над землей и покачиваясь. Не свалиться было еще той задачей, и он было несколько раз не завалился в траву.
Винсент поступил настолько разумно, насколько было возможно в его состоянии и сначала решил затеряться среди зарослей. И только через некоторое время выехал прямиком между столов высшего общества, и наступающая темнота ему в этом помогла. Напасть из неожиданного места – вот военная тактика! В противном случае небольшое количество, но все-таки охранников могло стать преградой к выполнению спора и получению пойла.
На поляну напрыгнуло молчание, поглощая все разговоры.
Беда качался на своем импровизированном коне и смотрел по сторонам, щерясь как животное. Потная рубашка болталась, завязки распустились и перемешались между собой, затягиваясь в немыслимые узлы.

Воин, проезжая мимо столов, неожиданно зацапал зажаренную, покрытую медовой коркой индейку и, зажав блюдо подмышкой, «пришпорил» осла в направлении елей, пока не набежали бравые солдатики, которые стояли в отдалении и не смели надоедать своими рожами вельможам.
Все равно к ней никто не притронулся, жалко что ли.
- Веселее, хей-хоп! – выкрикнул Беда всем вокруг, рыгая и пьяно хохоча одновременно.
О последствиях и плохом исходе Винсент не думал. Ему, столетнему человеку, на это было просто плевать.

Отредактировано Винсент де Крориум (08.01.2022 03:51)

Байки - чем они были нелепее и театральнее, тем заходили лучше. Все обожали картинно попугаться, но никто не желал столкнуться со сложностями или страшными существами из рассказов вживую. В такие моменты становилось совершенно не до театрального испуга или нервных смешков, приходилось рвать жопу для собственного выживания.
На «крестьянской» части праздника в это время шли танцы, круги танцующих «обнимали» возросшие пламенем костры. В круги затягивали всех, беспечно тянули за руки и открыто смеялись в лицо тем, кто поначалу упирался. Но тело само неслось присоединиться к этому «беспорядку». И никого из обычных людей не интересовало как кто танцевал, правильно ли переставлял ноги и махал руками – танец шёл изнутри и в этом была искренность.
Искренность, которой так не хватало некой черной волшебнице.

Наглость Винсента и правда зашкаливала, но в этом была вся соль. Бычий напор и наглость – взрывоопасный коктейль, некогда взявший не одну вершину.

- Ты! А ну стой!
- Я-то стою, но осел-то бежит! – выкрикнул Беда, как можно выше поднимая ноги над землей и ища баланс на спине несчастного животного. Вокруг все мерно покачивалось, огонь в фонарях плыл, оставляя в глазах размытые оранжевые полосы и охранника с такого расстояния было не различить. Но оно и не нужно было, пока крик не начнет звучать над самым ухом воина. Но ревностный слуга порядка приближался.

- Не трогай его!
- Не трогайте! – протянул Винсент эхом, поворачивая голову по направлению (кажется?) знакомого голоса и пьяно щурясь. Позвонки громко щелкнули, и шею наконец приятно отпустило.
- Это же шут, вы забыли? Ну, один из свиты милорда де Мартена...
Голос бывшей баронессы растягивался, смешивался с собственным пульсом. И слов Беда-то не много разобрал и более того не сразу понял о ком идет речь.
Шутом-то воин не был или все-таки был, но только самую капельку.
- Никуда от тебя не скрыться. – негромко произнес Беда, икая и кривя потрескавшиеся губы. Эта женщина его злила до бешеных псов, но сейчас злиться он был не в настроении – этому претило наполнение желудка и всех остальных проспиртованных органов.

- Да, я тоже помню такого.
- Меня забыть невозможно, как кость в горле! – прокричал Винсент, наконец заставляя безвольное животное зашевелиться быстрее и «помчался» прочь от стражника и пришедших в бурную активность вельмож.
- Папоротник расцветает, пора искать, а не млеть! – выкрикнул он напоследок, скрываясь за еловыми плотными ветками.
Но проскакал бравый воин не долго, поднятая над землей нога столкнулась со стволом и снесла тело со «скакуна» на покрытую иголками землю. Корень неприятно «пощекотал» поясницу и Винсент замер все еще не выпустив тушку индейки.
Беда прикрыл глаза, пытаясь примирить желудок с головой.

- Воровство индейки и... чего там еще?
- Нашла все-таки. – негромко отозвался воин, не открывая глаз и стискивая пальцами медовую корочку блюда.
- Ты мне снишься или мерещишься, ты не настоящая. – Винсент выдохнул весь воздух, все также настырно и по-идиотски не открывая глаз. Иголки, проникшие под мокрую потную рубашку, щекотали спину, но воин не пошевелился и не встал. Несчастное животное шумно побрело к крестьянским кострам и своей маленькой, никчемной повозке. По крайней мере один из них троих знал где было его место.
Вспоминать о своих надрывных снах до запоя Беда не хотел. Черная волшебница иногда посещала его в них и каждый раз все было по-разному. Но конец всегда оставался одним – слишком горьким и плохим, потерей всяких надежд и предательством.
Один в поле не воин, приятель, только не на этом некромантском поле, только не на нем. Но что еще оставалось, вранье на этом поле не могло причинить пользы, только вред.

Отредактировано Винсент де Крориум (10.01.2022 00:26)

- Теряешь хватку. Черт, сколько ты выпил? Неужели все, что только способно гореть?..
- Еще не все, меня ждут три проспоренные бутылки крепкого. – произнес Винсент победоносно и криво из-за не слушающегося языка, поднимая индейку над собой, как рожденного, долгожданного ребенка-наследника при показе неравнодушным.
Внутренний мир воина просился наружу, накатывал горячими волнами, протекал по голове и ниже-ниже. Но со своим желудком Беда мог найти общий язык, в отличии от с некроманткой.
- И почему ты сама еще стоишь на ногах, праздник ведь, грех таким шансом не воспользоваться. – все еще не открывая глаз произнес Беда, находя место блюду рядом с собой и спокойно складывая жирные пальцы на своей грудной клетке.
Пахло мясом, медом и иголками, воздух полнился ночной прохладой.

- Все верно, я твой ночной кошмар. Тебе не изгнать меня так просто.
- В этом я никогда не был силен. – сокрушенно ответил Винсент, покачивая головой и внимательно слушая звуки, которые издавала бывшая баронесса. Чародейка опустилась рядом и не зашагала прочь – это стоило оценить и продумать, но только вот проспиртованный мозг мешал, ворочаясь, как медведь в спячке.
Интересно, чем в этот раз закончится этот кошмар, неужели чем-то иным.
Беда вздрогнул, когда раздался шум цветных фейерверков и приоткрыл слезящиеся, наполненные сеткой сосудов красные глаза. Резкий и громкий звук взрыва неприятно бил по мозгу, этот шум каким-то раком напомнил взмывающие в воздух и падающие каменные снаряды с катапульт.

- Раз уж мы выяснили, что я тебе снюсь, может, со сном ты сможешь поговорить?
- …тогда это будет необычным сном. – Винсент не стал поворачивать головы в сторону черной волшебницы, он спокойно прикрыл глаза вновь, собираясь принять реальность за сон. Возможно, так им будет проще.
Беда похлопал покалеченными пальцами по иголкам рядом с собой, призывая приблизиться. Сон предпочтительнее было смотреть не в скрюченной позе, но в горизонтальном положении, и пусть звезды, разгорающиеся все сильнее, станут этому проводником. Более того шум фейерверков и толпы мог поглотить правильные слова, исказить их и превратить этот сон в очередной кошмар с известным Винсенту исходом.
Вранья больше не надо, приятельница, не испытывай судьбу.
- Тревожно.
- Волнующе. – отозвался Беда, переворачивая все с ног на голову, работая неким балансом. Злости, опасности или негодования от воина не исходило, но это было пока - слишком тонок был тот лед, по которому они оба перемещались и он покрылся трещинами с прошлого их "разговора".
Но шанс еще был все вернуть как было, с некоторыми пометками, естественно, и договоренностями.

Отредактировано Винсент де Крориум (10.01.2022 15:58)

Необычные сны – в юном возрасте они были разными, начиная от потных кошмаров, которые сковывали в процессе и вызывали сиплый, задушенный крик после резкого пробуждения, и заканчивая снами-сказками, которые включали в себя полеты, красочные места и фантастические победы над своими противниками. Последние всегда радовали Винсента, как во снах, так и в реальности. Но это было раньше, сейчас же воин мало что чувствовал по этому поводу, когда меч свой или чужой, или подобранный в рукопашке камень наносил последний, смертельный удар.
Сплошная, густая, нерадостная и негостеприимная пустота, в которой место было только злости, сомнениям и стенаниям разума.
К счастью, ни Потасовщик, ни бывшая баронесса не могли видеть вещих снов – в противном случае их кошмары поглотили бы все живое, заливая мир кровью, жестокостью и злом.
Роль черной волшебницы во снах воина была всегда одной – раздавить и смести, выжать всю надежду из каждой вены проклятого и кинуть на потеху крысам ошметки. Но каждый раз она совершала это по-разному, представала в разных формах, околдовывала приятным, благодушным миражом сначала или накидывалась смертоносной тенью сразу.

Винсент в извращенном одобрении растянул рот, когда чародейка приняла его пьяное приглашение и разместилась рядом. И только через несколько мгновений Беда приоткрыл немного глаза, рассматривая небо над их головами. Остроконечные, как пики, концы елей пытались дотянуться до звезд, но это было им не под силу. И именно поэтому они кружились в глазах пьяного потерянного бродяги, заставляя ощущать небывалую легкость и приступы скручивающегося желудка.
Но а то, приятель, всегда за все хорошее приходилось платить менее приятным.
Прямо над ними, бесшумно и идеально пролетела серая сова вслед снявшимся от фейерверков птицам, без когтей и острого клюва, поющих на заре и поедающих всякую мелочь. Но бывшая баронесса и воин были совами, ревностно охранявшими собственную территорию и расправлявшимися с незадачливыми вторженцами. Что случалось, когда совы встречались на «охоте» – оставалось гадать и предсказывать.

- Я имею в виду, этот разговор. И это объяснение. Я тебе его должна.
- Разве может объяснить сверчок, ик, зачем стрекочет? – сипло, негромко произнес Винсент звездам, не желая развеять этот необычный, непредсказуемый сон. Беда не поворачивался к черной волшебнице, так как не знал, что после последует.
О, за себя он так точно не отвечал. Но происходящее сейчас показалось ему крайне важным, как толкать сани по тонкому льду, потому что иной переправы просто не существовало, но идти-то нужно было.
- Что есть что-то, с чем я не могу справиться? Ты это и сам прекрасно знаешь. Что мне сказать, чтобы до тебя дошло? Я не хотела, чтобы вот так...
- Продолжай, еще немного. – ответил Беда спокойно, наконец поворачивая свою грязную, в беспорядке голову и обдавая чародейку крепким, спиртным воздухом.
- …здесь никто не услышит твоих слов, а я завтра просплюсь и забуду. Говори же… – Винсент нестройно приподнял брови под блестящими глазами то ли от выпивки, то ли от света звезд, покачивая немного кружащейся головой. Кончики пальцев покалывало от выпитого и это слишком сильно напоминало то ли сон, то ли мороз, пробирающий до костей, когда ночной костер погас, то ли момент смерти, когда кровь вытекала из тела, не заботясь ни о ком, то ли о стучащем в виски́ страхе одиночества.

Отредактировано Винсент де Крориум (10.01.2022 21:50)

Не важно знали ли светлые умы о сверчках или нет, главное здесь было то, что само насекомое не знало и продолжало делать то, что было заложено основной из основ, и было правильно. Про то же самое можно было сказать и про воина, и бывшую баронессу. Светлые ученые помочь здесь не были способны, приходилось полагаться только на самих себя.
И настоящий момент сейчас подталкивал поступить так, как требовало нечто мелкое, запрятанное глубоко внутри и побитое жизнью.

- Свинья ты пьяная, Винсент!
- Не отрицаю, есть за мной такой грешок. – отозвался Беда, шире оголяя зубы и сотрясая грудную клетку в тихом бульканье. Не важно, что сейчас черная волшебница испытывала злость или ярость, главное – это было истинным чувством, а не маской притворства.
Ну, и такое сойдет для начала, приятель.
Чародейка была права, некоторые вещи не требовали объяснений, они были понятны также, как солнце на чистом, голубом небе. Но иногда необходимо было их озвучивать, и тогда они повисали в воздухе, создавая из золотой, ведущей по пути нити, узелки-скрепы.

- Я сожалею о том, что натравила тебя на своих врагов, не сказав напрямую. Ясно тебе? Этого ты хотел?
Винсент молчал и размеренно вдыхал прохладный, наполненный разнообразными запахами воздух, он спокойно встретил колкий взгляд некромантки. И после вновь широко растянул губы, прикрывая глаза.
- Пойдем-ка искать папоротник. – как ни в чем не бывало произнес Беда, поднимаясь на ноги и потянув за плечо чародейку.
Иногда ответ не требовался, иногда было достаточно иных ответных слов и действий, иногда нужно было отступить от уязвленного достоинства, и не продолжать в этом копаться.
Сегодня черная волшебница и так многое сказала, переступая через себя. Большего и не требовалось
- Нам туда. – наугад произнес Винсент, пошатываясь, ботинки заскользили по настилу из иголок. Но свет восходящего ночного светила мягко освещал им путь-тропинку, или это все было воображением пьяного мозга.
- Поставила новое окно? – неожиданно спросил Беда, поворачиваясь через плечо и теперь ощущая за собой неправильность своих действий и горячей головы. Но былого было не вернуть, оставалось исправляться в настоящем.

Извращенным удовольствием было убивать людей извращенно, но на континенте в этом бывшая баронесса была не одинока. Значит, это было в порядке вещей – кому пшеницу жать, а кому головы отсекать.
Подумаешь, приятель, и не такое в мире встречалось.
Винсент сам обладал одним извращенным удовольствием, среди «благоухающего» букета – балансировать на грани обрыва, на лезвии остро наточенного топора, висеть на одной нитке расползающейся веревки. И именно это бродяга сейчас и предпринимал.
Работа по нащупыванию границ черной волшебницы еще была не закончена. И самым главным в сотрудничестве было знать их и переступать только в самый нужный, один единственный момент – так как обратного пути на тракт «союза» не имелось, это было необратимо.
- Ты на ногах-то еле стоишь, на кой черт сдался тебе этот папоротник?..
- Кровь разогнать, это ведь куда лучше, чем жопы морозить. – просто ответил Винсент, покачиваясь и щерясь под светом неполного ночного солнца. Естественно, на свою пятую точку вечно возрождающемуся воину было глубоко плевать.
В ногах правды не было, но и «заняться делом» всегда было лучше, чем точить языки. Последнее могло закончиться очередной бранью и проклятиями, как словесными, так и настоящими.
Недалеко от них зашевелились ветки кустов и между стволами пронеслась молодая лань, в стремлении убраться подальше от громких людей, возжелавших появиться ночью там, где их обычно не было.
Не человек ли был самым опасным существом и хищником, приятельница.

- Если только ты не хочешь искупаться, чтобы протрезветь, нам не туда...
- О, у меня есть идея, пошли сначала к реке, а потом пойдем куда захочешь ты. – произнес Винсент, выпуская отрыжку через нос и поманил пальцами за собой. В голове всплыли слова, оброненные мимо проходившими возле костров юными крестьянками.
К большому счастью пьяницы, берег был пологим, песчаным и течение вяло несло воду дальше, питая все в округе. Надрывно, из разных сторон квакали, стрекотали и шелестели жители реки, плескалась рыба, поднимая небольшие брызги в стремлении поймать себе над водой поесть.
Беда еще по пути принялся срывать ветки и высокие растения, словно собирал букет понравившейся прелестнице. Некоторая зелень время от времени выкидывалась через плечо, не проходя визуальный плывущий контроль воина, когда он недовольно щелкал языком.

- Да.
- Ну вот, как раз мыть не пришлось старое. – попытался весело и задорно произнести Винсент, пожевывая губы.
- Элиас до ночи потом выметал осколки.
- Жизнь чертовски не справедлива. – продолжил пьяница, приближаясь к песчаному берегу и размахивая собранным «веником», то ли отгоняя комаров, то ли избавляясь от неловкости и напряжения. Юноша-то ни в чем перед воином не был виноват, и в целом показался хорошим и отзывчивым.
Но кто их разберет, этих магов, приятель.   
- Ты и в самом деле напал бы на него?
- Разбитый нос и синяк от кулака на всю щеку нападением не считается? – с запозданием, медленно вопросом на вопрос ответил Винсент. Он пытался зацепиться за мысль, выстроить их в нужном порядке, но они разбегались, как непослушные овцы.
К чему был этот вопрос, а, приятельница. Неужели ты все-таки не пропащая на век и было в тебе нечто взаправду "человеческое"?

- Моей целью был не он, поэтому все зависело и продолжает завесить от его действий. – попытался ответить воин, щурясь и напрягая голову и язык.
- Напади он на меня с ножом, желая прикончить, я бы достал свой. - Беда запутался в своих ногах и шлепнулся на зад возле воды, нормально согнуть ноги не получилось. Боль в копчике не пронзила позвоночник, волны спиртного купировали все и превращали Винсента в мягкий, набитый соломой мешок, которому пинай-не пинай было фиолетово.
- ... это "бы" - одна сплошная неопределенность. - выплюнул он негромко, морщась. С этим словом у Беды не складывалось, в его жизни и так хватало неопределенностей.
- Ты это хотела услышать? – словно возвращая откровенность на откровенность спросил наконец Винсент, прекращая кривить лицо и поднимая спокойные, прикрытые красные глаза на волшебницу.

- Сплети венок, погадаем-ка. – и вновь, как ни в чем не бывало, произнес пьяница, после паузы, протягивая сорванную зелень черной волшебнице из сидячего положения. Пальцы Винсента приобрели зеленый оттенок от соков и пахли резким горьким запахом.
Как вся твоя  с каждым новым годом загнивающая "душа", приятель. 
- А я пока посторожу бутылку.

Вся жизнь Винсента напоминала одну сплошную большую байку горького пропойцы, и больше всего верила в нее черная волшебница и видела все своими глазами. Возможно, она единственная понимала его лучше всех, но только с точки зрения своего собственного искусства, не с человеческой. 
- Это зачем? Ты действительно веришь в эти бредни?
- Если ты во что-то не веришь, это еще не значит, что этого не может произойти с тобой. – растянуто, вдумываясь в каждое слово, произнес Беда, задирая голову к ночному, прекрасному, спокойному и величественному небу. Последнее не изменилось за столько лет и еще много лет останется таким же. И воин не желал стать последним, кто станет наблюдать за тем, как звезды начнут исчезать с небосвода, заканчивая свою жизнь раньше бессмертного.
- На суженого-ряженого гадать? Так это нам обоим не светит.
- Я не по этим делам, ха. – выплюнул Винсент, тихо засмеявшись. 
- Но ты-то, ненавидишь мужчин или твоя черная «религия» запрещает? – спросил воин с пьяным любопытством, скашивая глаза на чародейку. Проспиртованный мозг не имел тормоза, поэтому слова, возникшие на языке, слетали с него поспешно, понукаемые простым человеческим любопытством.
Рядом с ними, когда они замерли в сидячем положении, закружились сверчки с яркими желто-зелеными пузиками. Показывали ли они скрытые знаки или просто следовали зову природы – это с какой точки зрения посмотреть.
Винсент зажал между зубами веточку, которая не прошла контроль бывшей баронессы, ощущая во рту резкий, но приятный вкус. Он вновь вспомнил свое юношество и то, как было приятно пожевать молодую траву за пределами школы меча, растянувшись с «приятелями» на земле и ощущая каждый синяк и каждую пульсирующую, закаляемую ежедневными тренировками мышцу.

- Уж ты посторожишь.
- Пальцами клянусь. – оскалился Беда, шевеля перед собой порубленными пальцами. И перетащил наполовину полную бутылку к себе, «обнимая» за горлышко и прислушиваясь к полноте желудка. Возможно, место как раз освободилось на глоток, второй.
- Чертовы взрывы, любят кошельки привлекать к себе внимание. – недовольно произнес Винсент, когда раздались звуки фейерверков, и природа на миг замерла, в непонимании и испуге.

- У тебя была семья?
- Ха. – резко и как-то надрывно выплюнул Беда, опуская на грудь голову и покачивая бутылкой в стремлении заставить жидкость издать булькающий, задорный звук утопающего.
- Дети-жена? Чистенький домик, в котором венки плели?
- Все было. – коротко ответил Винсент, пожевывая щеку и не поднимая красных глаз на черную волшебницу.
- Я продолжил свой род. – с какой-то тяжестью произнес воин, качая головой, но не замолчал. Пьяный, песий язык выдавал порцию за порцией по своей собственной воле.
- И теперь семья разрослась, но больше это не «моя» семья. – Беда поднял тяжелый взгляд на чародейку.
- Я оставил свой след, свою кровь - больше с меня нечего взять и дать я больше ничего не могу.

- Я свое прожил и сам отказался от семьи, когда она еще была моей. Я сбежал, как трус, от жизни, от стареющей жены и взрослеющих детей. – с надрывом прошептал Винсент, моргая.
- Сначала я убеждал себя в том, что это все ради снятия проклятия, и я вот-вот вернусь к ним… - воин запнулся, прикусывая язык.
- ...они считают, что я погиб. – в последний раз, несколько лет назад, Винсент навещал своего престарелого, тронувшегося умом, ослепшего сына на попечительстве церкви, который так сильно напоминал ему самого себя и его прародителя-поджигателя. Всем мужчинам в его роду было суждено слететь с катушек, к гадалке не ходи.
- Время идет, оно не бесконечно, не нужно тратить его на «ерунду». -  и естественно под этим словом бессмертный имел в виду «месть» и «погоню за некромантом».
- Ты никогда не задумывалась о продолжении своего рода? – негромко, но прямо спросил Беда. По какой-то причине он предполагал, что этот путь у черной волшебницы был закрыт и перерезан стараниями, как некроманта, так и ее собственными в пожаре.
Но честное слово за честное слово, приятели.

- Готов венок? – через некоторое время спросил Беда, оценивающе рассматривая получившееся стараниями их обоих.
- Идем-ка. – Винсент засунул бутылку за пояс, взял венок и подполз на четвереньках к кромке черной, непроглядной воды. Плетенное украшение, выполненное со старанием, с тихим шлепком опустилось на воду и замерло, там, где течение было вялым.
- Ничего не видишь? – спросил воин, заглядывая в «круг» и наблюдая только за своим искаженным изображением и волшебницы, белая кожа которой выделялась сильнее в темноте.
- Родимая водица, умоляю потрудиться… как там дальше, ик. - произнес Беда, все что вспомнил из подслушанного, ощущая приятное головокружение.
Черная вода внутри пошла кругами, пойманная в ловушку. Серебряный свет исчез, но только на несколько мгновений, закрываемый тонкими облаками и освещая пространство точечными пучками. Ветер неожиданно прекратился, как и звуки насекомых и животных. На «огонек» заглянула тишина с властительницей ночного неба.

Отредактировано Винсент де Крориум (14.01.2022 02:02)

Не странные вопросы приходили Винсенту на язык, но те, которые были чистой квинтэссенцией человеческого любопытства, когда нос чесался залезть туда, где его в обычной обстановке могли откусить острыми зубами. Пьяным многое прощалось, на пьяниц в грязи смотрели с отвращением и жалостью, пьяницы пользовались вторыми-пятыми шансами.
- Все проще: мне это не слишком интересно. Много возни, мало результата.
- Согласен! – гоготнул Беда, покачивая корпусом. - … больше толку от мертвых.
- Мужчина-то свое всегда получит, но кто б еще стремился его доставить в ответ...
- Эка какая, с запросами величиной с горы! – вновь гоготнул воин, он определенно точно издевался и «пощипывал» словами.
- Не каждый с тобой сдюжит! – с прищуром ответил Винсент, наслаждаясь плывущей реальностью и словами, которые без труда вырывались из глотки.
Пусть воину будет смешно и забавно сейчас, чем сейчас и потом говено. С каждым прожитым, но не отведенным человеку годом, таких вот моментов и истинных наслаждений становилось все меньше.
Но веселость и щипание пальцев резко сменилось огромной тяжестью с новыми вопросами.
Ну, не бывает, приятель, бочки меда без чашки говна.

Беда был благодарен за то, что бывшая баронесса не вставляла свои реплики и превратилась в немого слушателя. Так было определенно легче.
- Будь я тобой, сделала бы так же.
- И в этом наша с тобой ошибка. – горько оскалился Винсент, вспоминая застывшее, перекошенное лицо своего старого сына. Беда не сказал ни слова при встрече с ним, он стоял перед ним молчаливой статуей, но невидящие глаза сына говорили о том, что и без слов все было понятно. Была секунда прозрения из пучин безумия, боль, надежда и нереализованное тепло к родителю. Воин слишком многое забрал по своему усмотрению, в самых эгоистичных помыслах.
Но и этого было не переписать и не вернуть. 

- Магия смерти не порождает жизнь, сам понимаешь.
- Но может спасать, невзирая на плату. – негромко отозвался Беда, вспоминая, как черная волшебница зашила шею незадачливому, несостоявшемуся мужу-насильнику и спасла ему жизнь. Но больше Винсент не произнес ни слова, позволяя говорить чародейке, как она позволила ему. Страшная жизнь ждала женщин ее искусства. Но и так не каждому было суждено получить «по зайке и лужайке». В этом была вся жизнь и ее баланс.
- Возможно, я в большей степени его дочь, а не барона де Энваль...
- Но «родители» не определяют нас самих и нашу дальнейшую жизнь. – как-то спокойно ответил воин, не желая заострять на этом внимание и вспоминать сейчас о некроманте. Черная волшебница была способна выйти из его тени и направиться в совершенно иную сторону, пока могла, пока малый свет мерцал под ее кожей, не задушенный ей самой и не опознанный.
 
- Не ночь папоротника, а приоткрытие застарелых шрамов. – невесело растянул рот бессмертный, проминая пальцами кожу на своем солнечном сплетении, на котором под распущенной рубашкой и запутавшимися завязками, была не одна отметина-шрам. Но последние-то не беспокоили, терзало намного глубже.
Теперь-то никто не повяжет ленты, никто не пригласит на светские праздники в стремлении послушать именно его бравые рассказы или прикоснуться к воину. Винсент ощущал эту потерю, но она его беспокоила меньше многого. Потерянного не воротишь, оставалось только грызть глотки своим врагам и пытаться найти глотку самого главного злодея.

- А что должно быть видно?
- Я не гадалка, не знаю. – пожал плечами Беда разочарованно, вытягивая грязную шею.
- В самом деле, что там должно быть? Вижу только нас...
- «Нас» - не лучший исход, так? – пошутил Винсент, высовывая язык и вновь посмотрел в центр венка на воду.
- Вижу нечто, вижу! – вскрикнул Беда возбужденно, показывая покачивающимся пальцем на их травяной вестник предсказаний.
И как только бывшая баронесса приблизилась и обратила внимание на венок, воин подтолкнул собирающую кости прямо с берега в воду, в последний момент забирая бутылку. Глубина была небольшой, всего по пояс и немного ниже, но брызг было много. Недалеко и недовольно квакнула потревоженная темная жаба на кувшинке.
- Ха, вот теперь мы с тобой в расчете, чародейка! – выкрикнул Винсент, наклоняя бутылку к губам и вбирая вино в рот.
«Не пей вина в дни Солнцестояния.»
Вкус сочного винограда опалил рот не сразу, но как только это случилось, Беда, выпучив глаза, неожиданно и резко выпустил напиток мелкими брызгами наружу. И капли потекли по груди, окрашивая вялыми пятнами ткань, но не все – несколько, небольшой, но глоток проскользнул по горлу в желудок.
- Блядское предсказание! – выругался Винсент, вытирая рот рукавом и поморщился, сползая ближе к берегу на животе с целью прополоскать рот текущей водой. Бутылка осталась стоять в траве под наклоном, брошенная, как заразный чумой человек.

Венок же отплыл от берега, подхватываемый течением. И свет светила окружил его, оставляя по центру черную воду. И в нем, когда вода задрожала, поплыли некие картинки или все это был морок.
Бывшая баронесса с черной косой и в целительском фартуке, рукава закатаны и на лице приятное-спокойное выражение, возле нее крутится черноволосый ребенок, таща за собой на веревке игрушку из гладкого дерева.
Беда с широкой, искренней улыбкой в кресле-качалке с задорной книжкой возле простого и небольшого дома среди полей, у ног большой спящий пес. Мечи заброшены в пустой комнате, покрыты пылью и паутиной, табун лошадей малых и больших пасется на пригорке.
И больше нет ни терзаний, ни боли, ни мести.
Но черная вода принялась заливать все, поглощать и искажать, являя совершенно иные, безрадостные, болезненные, кошмарные картинки, которым, видимо, и было только место в жизни бродяги и чародейки… и все из-за выбранного ими пути?

Отредактировано Винсент де Крориум (14.01.2022 17:55)