- Девочки, прекратите!
Громкий, как будто полный негодования крик заставил приостановиться, замереть в ожидании и настороженно переглянуться. Даже занесенная для следующего шага нога так и не коснулась пола, зависнув в нескольких сантиметрах от мягкого, недавно вычищенного коврового покрытия, что устилало широкий коридор.
Секунда, другая, но новых указаний не следовало, лишь это «прекратите», как будто подобная просьба, звучащая в полуприказном тоне, хоть раз помогала сдержать детскую энергию. Сестры затаились лишь на мгновение, а потом с молчаливого согласия друг друга, смерив одна другую полным задора взглядом, снова рванули вперед по ковру и резко завернули на лестницу. Топот двух пар ног разносился по всему первому этажу, отчего мать громко цокнула языком и закатила глаза в знак собственного отчаяния, овладевающего ею каждый раз, когда дочери проявляли свое непослушание. В основном, Тэль, конечно. Обычно все шумные игры затевала именно она, и даже сейчас Тэль бежала впереди сестры и смеялась так заливисто и громко, что этот хохот заставил, наконец, улыбнуться и снисходительно покачать головой мать, пытающуюся удержать суровое выражение на лице. Она никогда не казалась девочкам слишком строгой, всегда легко отходила от показных обид и лишь изредка позволяла себе шлепнуть непоседливых дочерей ладонью по мягким местам, да и то, без приложения силы.
- Девочки! Прекратите бегать до дому! - крикнула она снова, но на сей раз топот стих не сразу. Сначала женщина могла расслышать стремительное приближение двух маленьких разрушителей, и уже через несколько секунд почувствовать их присутствие. Маленькие руки, едва по инерции не смахнувшие со стола блюдо с праздничными закусками, резко обхватили тонкую талию женщины, а разлохмаченная голова лицом уткнулась ей в бок.
- Тэль, я сколько могу просить вас остановиться? - спросила она. В голосе не было ни злости, ни раздражения. Женщина, вытерев измазанные в тесте пальцы о кухонное полотенце, легонько коснулась макушки своей старшей дочери, и уже через мгновение в ней с другой стороны прижалась и младшая.
- А что нам делать, мам? Сама говорила, в детском организме полно энергии! - Усмехнулась Тэль, протягивая ладонь к раскатанному на столе тесту.
- А ну, не трогать! - мать легонько шлепнула Тэль по руке. - Живот болеть будет. Девочки. Ваш топот слышала вся улица. Думаете, старой госпоже Лендэр очень приятно по вечерам слушать этот шум?
- Госпожа Лендэр старая и глухая, - парировала Тэ. - И злая к тому же.
- А другие соседи? Да и дом у нас, думаете, вечный? Понимаю, что вам энергию девать некуда, и вечером в мороз на улице вы носиться не можете, но, Тэль, едва ли старые деревянные перекрытия готовы к вам, двум жеребятам. Лучше бы книжку сестре почитала.
- Мы уже читали. И конструктор собирали. И с куклами играли, и даже в прятки. Но ей снова стало скучно…
- Так. Не вали на сестру, - велела мать. Она развернулась к Тэль лицом и слегка отстранилась, чтобы взглянуть в глаза дочери, которые не выражали ничего, кроме упоительного довольства. Девчонка была похожа на наевшегося сметаны кота с ее хитрющей улыбочкой и прищуренными глазками, в которых так и читался азарт от веселой игры. - Уж я-то знаю, кто у нас двоих главная непоседа. Твои учителя, кстати, скоро будут писать петицию, чтобы мы забрали тебя на домашнее обучение, - чуть более серьезно, с налетом легкого холодка в голове сказала женщина, отчего Тэль немного напряглась и отвела взгляд в сторону. - А я уже, между прочим, устала оправдываться...
- Мам! У нас же каникулы, праздник на носу, зачем ты сердишься? - тут же надула губки Тэль, а младшая сестра сразу подыграла, издав не характерный для ребенка ее возраста тяжелый, как будто бы полный огорчения вдох, и дернула маму за юбку, чтобы привлечь внимание к себе.
- Что? Тоже считаешь, что сейчас не время для ссор, да? - спросила она у младшей дочери, что только сильнее вцепилась в пышную юбку маленькими ручонками.
- Да! Плаз-ник! - решительно кивнула пятилетка и улыбнулась во всем свои двадцать молочных зубов. - А када папа плидет? И мы будем кууушать?
- Папа обещал новую сказку! - сообщила Тэль, как будто бы невзначай уводя разговор в сторону от темы собственного непослушания.
- Ула! Ти потитаешь мне, Тэй?
- Да... Как только ты выговоришь мое имя! - На последнем слове девчонка отпрянула от матери и, молниеносно дернув сестру за косичку, рванула с кухни в гостиную, чтобы оттуда снова вбежать на второй этаж.
Взвизгнув от неожиданности, младшая на секунду задумалась о том, что испытывает. Боль, испуг и досада от такого подлого жеста сестры вызывали желание разреветься, но это стало бы причиной для насмешек со стороны Тэль, как уже неоднократно случалось, а потому она лишь плотно сжала губы прежде чем сорваться с места и побежать за своей обидчицей вдогонку.
- Девоч… - мать подняла глаза на две несущиеся к лестнице маленькие фигурки, но лишь шумно выдохнула, - ...ки.

Звук открывающегося дверного замка заставил уже угомонившихся сестер переглянуться и вскочить с пола, на котором они, рассматривая цветные картинки с диковинными сказочными существами, провели последние полчаса.
- Папа пришел! - вскрикнула Тэль, тут же вприпрыжку выскочив из комнаты, а сестра - за ней.
- Па! Па!
Тэль подбежала к отцу, когда он уже переступил порог. С улицы в прихожую ворвался поток холодного ветра, несущий с собой и отблескивающие на теплом комнатном свете снежинки. Он еще не успел закрыть дверь, как в него на полном ходу влетела с намерением обнять старшая дочь, заставив сделать полшага назад, чтобы не потерять равновесие.
- Тэль, милая, я весь в снегу, - сообщил мужчина, пытаясь отстраниться от дочери, чтобы она не замерзла.
- И холодный, - подтвердила девчонка, чувствуя, как ее кожи коснулось промерзшее, покрытое снегом пальто. А раскрасневшиеся на морозе руки, с заботой приобнявшие на мгновение ее плечи, казались оледенелыми, неподвижными и какими-то слишком уж большими.
- Да, и холодный, - усмехнулся мужчина, захлопнув дверь, чтобы не напустить в дом холода. Он наспех скинул верхнюю одежду, сумку и шапку на пол как раз к тому моменту, когда в прихожей показалась и младшая дочь. Она потянула ручки вверх, прося, чтобы отец поднял ее, и он с охотой подхватил пятилетку.
- Папа! Ты плинёс сказку? - спросила малышка.
- Сказку? Какую сказку? - с наигранным недоумением спросил мужчина, уставившись в лицо ребенка, которое с каждой секундой становилось все более расстроенным.
- Тэй сказаа, ты плинесёшь сказку!
- Ах, Тэль сказала… - он с хитрым прищуром взглянул на Тэ. - Ну, раз так, то, может быть, я и вправду не забыл про сказку. Давай-ка ты, - он опустил дочь на пол, - поищешь в моей сумке, а?
- Да!
- Твои дочери чуть не свели меня с ума, - с усмешкой сообщила мать супругу, показавшись в арке, что служила проходом на кухню.
- Тэээль? - отец тут же перевел взгляд на старшую дочь, прекрасно понимая, кто именно стал причиной плохого поведения обеих девочек.
- А что Тэль? - возмутилась она. - Твоей младшей дочери стало скучно, и мы бегали. В мороз вечером не идти же на улицу! - повторила слова матери она.
- И то верно, милая.
- Насла! - крикнула младшая, вытащившая из отцовской сумки новую книгу, на обложке которой был нарисован какой-то сказочный сюжет.
Тэль заулыбалась.
- Вот видишь, мелочь, Тэль не врет!

Все семейство из четырех человек уселись за по-праздничному накрытый стол, на котором были с заботой и особой педантичностью расставлены блюда с вкуснейшими творениями кулинарного искусства. Мать всегда любила готовить, и ее стряпня сыскала признание даже у старухи Лендэр, которой никогда ничего не нравилось. Для нее уже было приготовлено и накрыто салфеткой угощение с праздничного стола.
В доме царила чистота, а украшающие дом игрушки - символы Луны, звезд и снега - можно было разглядывать часами, ведь каждая из них была уникальна, а некоторые годами несли свою особенную историю. Этими историями и полнился вечер. В камине тихонько потрескивал огонь, поглотивший брошенную в него на счастье колоду аркан.
Даже Тэль сдерживала бушующую в ней энергию, лишь болтая ногами под столом, пока ее сестра, вполуха слушая рассказы родителей, играла с деревянными лошадками, которые стали для нее подарком на праздник. Тэль достался конструктор, тот самый, на который она засмотрелась на ярмарке пару декад назад.
Вечер близился к завершению, и с каждой минутой атмосфера в доме становилась все теплее, будто догорающие арканы дарили какое-то особое, волшебное тепло каждому, кто находился в комнате, и наполняли им пространство. Тэ смотрела на огонь и чувствовала, как ее наполняет покой.
Наступал новый год, скрывающий под белоснежным покровом старое и пережитое, дающий особую веру в волшебство. Казалось, что не только дети, но и взрослые приоткрывали в новогоднюю ночь душу для чуда, и было в этом какое-то особое таинство. Звучали теплые слова и добрые пожелания, глаза горели верой в лучшее будущее, а смех, шутки и песни, что звучали за столом, не смолкали несколько часов кряду.
На часах полночь, а значит, отныне все будет иначе. Лучше. Ведь правда?