О персонаже
КахетхалПрозвища: Маска многих лиц, Сладоуст
"Ложь открывает тому, кто умеет слушать, не меньше, чем правда. А иногда даже больше!"
Зверолюд | 79 | VII. Колесо фортуны
Фракция:
Дом Змеи / ЛевиафанМировоззрение:
Нейтрально ЗлойРод деятельности:
глава Отдела Ассасинов, приближенный II (с 6 Бурана 1027-го года)История
Он не был рождён по обычаям своего собственного племени. Его родители были изгоями, которые не чтили традиции, но были заинтересованы в лучшем будущем. Если не для своего народа, то, по крайней мере, для собственных детей. Они как никто другие из племени понимали, что мир меняется, и старым обычаям нет места, к тому же, их детям была уготована с рождения страшная судьба: стать проводниками силы, и отдать свои смертные тела в угоду жадным аппетитам магической силы прорицателей.
Они укрылись в небольшом городке на востоке Лосс’Истеля, где Ехне с его сёстрами получили убежище и пристанище у радушных к зверолюдам эльфов. Казалось, с тех пор их жизнь стала безмятежной и простой. По крайней мере она была гораздо безопаснее. Будучи ещё желторотым оленёнком ему довелось познать несовершенство классовой системы на примере его отца, который не был способен отыскать себе подходящего ремесла среди искусных творцов, вроде жителей Лосс’Исстеля. Тот, ради выживания своей семьи пожертвовал своей свободой, отправившись в дозор на пограничье с Хельдемором, чтобы заработать немного денег на проживание и пропитание для семейства. Но даже этого не было достаточным, для того, чтобы обеспечить им хорошую жизнь. Однако она была хотя бы приемлема.
Пока отец был на службе, под опеку их взял старый, даже по меркам эльфов господин, который проникся сочувствием к положению семьи. Он поселил их в своём доме, взамен лишь попросив от них помощь в скромных поручениях из ряда «принеси-передай». Этого эльфа звали Ауригиэль. Он заменил Ехне отца, которого не видел тогда уже больше шести лет. Правда, их отношения не всегда были такими.
Сначала Ехне относился к нему с большим недоверием, но однажды, после очередного поручения, Ехне таки решился проверить старика на предмет доверия и рискнул узнать что же такое особенное интересовало старика каждый раз, и какие тайны тот скрывает. В тот раз посылкой оказался некий шар, который переливался разными красками в руках Ехне. Чудовищно красивая вещица заворожила его взгляд, и пока он пристально буравил диковинку своим взглядом, на его плечо легла легкая ладонь старца Ауригиэля. Тот, вместо злобы, лишь улыбался Ехне и намекнул, что у того большие таланты к магии, которым всенепременно следовало уделить особое внимание и взрастить. Так Ехне стал учеником, получив в распоряжение свой первый артефакт для концентрации силы: кольцо, с гравированными эльфийскими рунами. С поразительной легкостью Ехне поддавались иллюзии, а потому именно эту школу магии он взращивал до совершенства под наставничеством все того же старца.
Так прошло почти все его детство: оттачивая навыки и мастерство иллюзий. А к его совершеннолетию его «приемный» отец подарил ему кинжал, испещрённый все теми же эльфийскими рунами, но который источал куда больше могущества, чем кольцо. Ехне был ему благодарен, но словно ведомый инстинктами он принялся искать свой путь в этом мире. В тот же день, безмятежность и сопутствующая удача, сменились непроглядной тьмой злого рока судьбы. Ведь тогда он даже и помыслить не мог, какая грань кости судьбы ему повернётся лицевой стороной.
С небольшим запасом монет, провизией на пару недель, трутом для привала, и даренным кинжалом, он отправился в путь в столичный город Лосс’Истеля, однако и тогда же он попал в лапы своих соплеменников, которые так долго искали его семью. Ехне был ужасно напуган, ведь даже не представлял какая судьба его подстерегала дальше. Но больше его пугал даже не страх неизвестности за собственную жизнь, но страх за своих сестёр и мать. Ведь если соплеменники нашли его, то наверняка знали и где они. Но откуда? Неизвестная ему ранее настойка не позволяла сконцентрировать силу, чтобы попытаться свершить побег.
Многие дни утомительного пути сильно истощили Ехне, ему лишь позволялось есть то, что было у него в сумке, но и этого хватило лишь на неделю, остальные же дни ему удавалось сделать глоток воды. Время от времени ему снились кошмары, будто он оказывался заключённым в сыром подвале, с до боли знакомыми ему вещицами. Было чудом, что он тогда выжил. Добравшись до родной общины, его сразу же повели в шатёр к шаману. У того был грозный обвинительный взор, словно он заносил в дебет именно Ехне за отречение его и всего их семейства от традиций. Однако едва ли у них был выбор, ведь шаманы их племени гадали на костях своих более слабых предрасположенных к магии соплеменников. И наверняка его родители об этом знали, потому не могли смириться с такой участью для своих детей.
Шаман подошёл к нему, взирая свой неуемный пристальный взор на изгнанника, после чего взвёл ритуальный нож прямо над его головой, но Ехне в тот миг создал впервые столь мощную иллюзию благодаря своему подарку, что никто даже и заметить не успел как ритуальный нож вонзился в тело старца. За границей этой иллюзии казалось, что именно Ехне был убит, но на деле, молодая кровь превзошла старую плоть. Это была не долгая, но ожесточённая борьба за жизнь, победителем из которой вышел молодой иллюзионист.
Однако подсознание его било тревогу. Оно подсказывало, что ситуация в которую он попал просто невозможна. Это все было слишком глупым, чтобы быть правдой. И тогда, наконец он смог взглянуть сквозь пелену ложного сознания, и обрести истинное зрение. Он увидел мир сквозь эту жестокую иллюзию. Ещё более жестокий мир, ведь обнаружил он себя в до боли знакомом погребе. Напротив него была миска с непонятным содержимым, на полках виднелись знакомые артефакты из детства, которые он носил по поручениям Ауригиэля.
«Нет! Нет! Нет! Этого не может быть, это только сон! Это просто сон!» — в ужасе восклицал Ехне. Однако он понимал, что именно сейчас, он перестал так сладко спать от наложенных на него чар. Зверолюд отчётливо понимал, как глубоко он ошибался, когда в детстве он все таки доверился, с виду добродушному эльфу. Да и был ли он хотя бы тем за кого себя выдавал? Сложно сказать.
Кандалы мешали покинуть ему сырой подвал, а потому оставалось лишь ждать, когда Ауригиэль спустится вниз. Он все таки дождался, но едва ли предатель ожидал того, что Ехне освободится от сна.
«Ты все таки справился. Больше мне тебя учить нечему, ведь ты смог очистить своё сознание и разрушить иллюзию даже под давлением наркотического яда. В мире, где обман и ложь идут об руку с доверием и честью, где добродушие лишь маска зависти, ты мой сын, станешь чистилищем всего зла, что пожирают Арканум.»
Ауригиэль беспрепятственно подошёл к Ехне и снял с него кандалы. «Надеюсь, ты понимаешь, что почти вся твоя прежняя жизнь была сладкой ложью, чтобы уберечь тебя от правды. Я советую позабыть тебе о твоём происхождении, ведь оно никогда ничего не значило.»
Последние слова пошатнули его веру в то, что хоть один из эпизодов прошлого было явью, впрочем, это все что он знал о себе и помнил. Он даже не был уверен, что вся его семья не была выдумкой и галлюцинацией одного сумасшедшего старика, увлекшегося своим предназначением по выращиванию нового воспитанника. Все что у него осталось, когда он покидал свой дом (или тюрьму?) это тот самый подаренный нож, и травмы прошлого.
С этих пор его характер сильно переменился. Из подающего надежды юнца он стал закрытым, хладнокровным и черствым. Ни одна живая душа больше не могла прознать о его намерениях, в то время как сладость лжи полностью покорила его разложенный разум. Находиться больше в Лосс’Истеле Ехне не мог. Потому он долгое время скитался по миру, чтобы найти в своём переломе хоть какое-то предназначение.
Он пробовал себя в разных видах деятельности, иногда мошенничая на улице и зарабатывая деньги на пьянящей азартности прохожих, порой скатывался на самое дно, спуская все нажитые в борделе за выпивкой, но никогда он не стремился стать кем-то другим, и даже вставая на ступень выше, и снова падая, он не пытался быть кем-то другим кроме как негодяем. Он четко осознавал свою приобретённую зависимость от наркотического яда, который, к слову, было не так то и просто найти, а уж тем более купить. Однако этот сладкий нектар позволял ему видеть мир ярче, чем он был на самом деле, в какой-то степени, позабыть о прошлом, и сконцентрироваться на настоящем. Именно сквозь эту пелену, ему удавалось структурировать все свои знания о единственном искусстве, которое ему всучило его детство.
Первый контакт с Левиафаном случился в 1005-ом году. В тот день он собрался свершить очередную свою авантюру в Замке рыцаря Армароса, неподалеку от границы между Улл'Парсой и Хельдемором, возле залива Орнелии. Однако планам хорошо поживиться, помешал некий бледный человек. Тот словно смотрел сквозь иллюзию, и знал, что под видом благородного господина, посетившего замок, прячется самый настоящий трикстер. У них завязался небольшой диалог, после которого у него в руках остались записка, небольшая скляночка со знакомой жидкостью, книга со сказкой о знакомом демоне лжи, которого в его племени называли Кахетхал. Сам того не ведая, Ехне стал агентом Дома Змея.
По началу поручения из записок были смехотворными для Кахетхала, но зато за это хорошо платили. Однако под началом Левиафана его дар, отравлять реальность, взрос до абсолюта, доступного Ехне, да и в целом, его силу можно было назвать практически виртуозной. Именно здесь он потерял последнюю ниточку связывающую его с прошлым, и утратил своё настоящее имя.
Теперь его называли лишь Кахетхалом, и иного имени у него не было. Вскоре его профилем стали заказные убийства и быстрая чистка, заметание следов, уничтожение свидетелей, а также внедрение, ведь именно его способности больше всего подходили на эту роль, поскольку при правильном обращении, он мог оставаться в тени сколь угодно долго. Кахетхал отточил в Левиафане многогранное искусство лжи и в своём настоящем он словно потворствовал своему жестокому прошлому. Он настолько часто жил чужими жизнями и менял свою внешность при помощи иллюзий, и делал это с такой безукоризненной дотошностью, что ему было дозволено наставлять и инструктировать других агентов, учить их внедряться, и вылезать сухими из воды. Правда, иногда, приходилось и устранять в случае неуспеха, своих протеже. Любое дело, которое могло быть поручено Кахетхалу, было непременно выполнено, даже если некоторые из них приходилось доделывать самому. А внутри Левиафана он обучал новобранцев склонных к магии иллюзий своему мастерству, теми же самыми методами, какими его обучали в детстве.
В Доме Змеи его жизнь стала слишком успешной, и очень контрастировала с тем, как он жил почти 20 лет назад до того как вступил в ряды этой организации. Потому останавливаться он совершенно не хотел. Ему хотелось больше власти, но лишь потому что сам искренне боялся, что его вновь будут использовать. Левиафан, доселе давал ему достаточное количество свободы, впрочем, то было результатом его практически идеальной службы. И однажды, своим визитом его удостоил сам Вилуниэль. Впервые его делами интересовался напрямую, кто-то вроде него. О нем ходили разные слухи, особенно о его характере, потому на протяжении всего разговора, оставался невозмутимо учтивым. Казалось, что каждая его фраза была построена таким образом, чтобы проверить верность Левиафану, и лично Вилуниэлю самого Кахетхала.
Этот год (а именно 1026-й) был очень трудным для Кахетхала, ведь именно тогда, он ощущал пристальное наблюдение практически за каждым своим шагом. В голову закрадывались две мысли: либо он стал слишком опасным для Левиафана, что его вознамерились убрать до того, как он узнает больше секретов, либо проверяли на то, можно ли ему доверить нечто большее. Однако по своей натуре он никогда не был предателем, в прямом смысле этого слова, пусть и всегда осторожничал, когда к нему относились подобным образом. Встречи с Вилуниэлем участились, а последний месяц, он чуть ли его не постоянно сопровождал. Он узнал много об его окружении, и даже напрямую общался с важными поддельниками. А в один день, эльф завязал странный разговор о смене курса Дома Змеи. Краткая суть была в том, что в последние годы, слишком много поддельников были раскрыты, Левиафан нуждался в твердой руке, которой очень не хватало со стороны главы Ассасинов, нужно было что-то вроде реорганизации, и повышении дисциплины, а методы обучение магов, под началом Кахетхала, очень заинтересовали Вилуниэля. Те становились настоящими мастерами шпионажа и заказного убийства. Но необходимо было провести данную политику сквозь всю вертикаль власти отдела. Зверолюд был полностью солидарен с ним, ведь тоже часто видел в этом проблему. Эта позиция была, пожалуй, одной из немногих, которую Кахетхал мог счесть за истину, а потому и притворства в их общении не было никакого.
Единственное, что Вилуниэль, потребовал, по завершении разговора, дать клятву, что этот разговор останется в тайне. Однако, едва ли эльф мог полностью доверять новому приближенному, потому выбор Кахетхала был, по сути, без выбора: либо этот разговор он унесет с собой в могилу прямо сейчас, либо пожертвует немного крови и воплотит стремления Вилуниэля.
Кахетхал получил того, чего так хотел. Власть над другими. Это единственное, что успокаивало его мятежный ум от мыслей о том, что теперь он всего лишь пешка в руках Левиафана. Был ли у него выбор? Едва ли смерть можно было бы назвать выбором, который зверолюд желал. Он долгое время играл в свою игру, и взрастил себя из ничего, он чувствовал себя доселе серым кардиналом, ферзем в шахматной игре, а чем выше поднимался, тем больше оставался при мнении, что он всего лишь пешка, пусть и находящаяся в двух полях от того, чтобы стать ферзем. Впрочем именно это и делало его позицию прочной и важной, а потому и незаменимой.
Пусть он и был верен Левиафану, однако все равно никогда бы не посвятил себя ему в слепом служении. Он удобен темному эльфу, в первую очередь потому что довольно рано понял принцип "разделяй и властвуй", и мог успешно проецировать его по всей вертикали, жестоко расправляясь с теми, кто пошатнет крепкие столпы, на которых зиждится Дом Змеи.
Отличительные черты
230 см (без учета рогов) | 95 кг
Несмотря на свой внушительный рост, и вес, он кажется довольно худощавым. Его настоящий цвет глаз зеленый, но едва ли их можно разглядеть под практически постоянной наложенной иллюзией, от которой кажется, что они пылают ярко-желтым пламенем. Всем своим видом он может внушать как власть, так и ужас, ведь преисполненный в своем предназначении, зачастую свет этих беспощадных глаз является последним, что может увидеть крупно провинившийся перед ним приближенный.
Его рога прибавляют его росту еще несколько десятков сантиметров. Они выглядят идеальными, без следов повреждения, однако в самом деле, они лишь иллюзия, поскольку в действительности рога слишком не практичная черта, чтобы оставаться на голове обладателя. Они поддерживаются иллюзией, и сотканы словно из тени. Так в его образе проявляется дуализм: праведный свет в глазах, и черный мрак - как знак лжи, от его рогов.
Он не поддерживает свой облик во время сна, потому остальные черты можно разглядеть во время него: серая, ничем непримечательная шерсть, словно шелковистый плед украшает его тело. Очень старые шрамы его можно обнаружить на правом предплечье, на самой ладони правой руки, говорящие о его ранее беспризорном и опасном образе жизни. Знак двуглавой змеи расположен примерно в районе сердца.
Навыки и компетенции
Искусство Лжи. Сладоуст, способен не только виртуозно обводить вокруг пальца собеседника, но и довольно проницателен, когда кто-то перед ним заискивается, и пытается обмануть его. Этот навык помогает придерживаться выбранного им образа, при должной осведомленности, легко играть роль совсем другого разумного существа, и строить политические козни
Виртуозный Трикстер. Его иллюзии прочны, и являются его ключевой способностью, которой он пользуется буквально повсеместно. Она требует много концентрации, а потому, как практикующему ее уже многие десятки лет, он обладает и способностью по ее обнаружению. Для него нет никакой сложности развеять чужую иллюзию.
Верность крови. Едва ли Кахетхала, будет возможно расколоть каким-то допросом, ведь его судьбу сковывает клятва крови. Поэтому даже если он попадет каким-то образом в плен, и из него будут пытаться выбить хоть какую-то информацию, это попросту невозможно. Даже призрачная надежда на спасение сильнее мук, которые ему предстоит перенести, а нарушить кровавую клятву, буквально равноценно самой страшной ожидающей его участи в плену.
Сеть поддельников. Кахетхал лично взращивал, многих из тех, кто сейчас, стоит на ступени ниже, а особенно большое внимание оказывают ассасины, которые освоили Школу Иллюзии. Едва ли его можно назвать таким же всезнающим, как секретаря Левиафана, однако его влияние велико. Это же позволяет ему знать многое о тех, за кого он захочет себя выдать в очередной раз, оставаясь при этом в тени.
Слабости. Attention: есть 18+ контентПараноик Травма доставшаяся ему с детства, и значительно развившаяся в рядах Левиафана. Ему вечно чудятся заговоры, сплетни и козни. В какой-то степени, его мысли даже вполне оправданы, но из-за этого, он не доверяет никому. Буквально никому.
Социопат Кахетхал принимает решения, основываясь исключительно на собственных интересах и не задумываясь о том, как его поступки влияют на других. Это не значит, что он не чувствует эмоций, однако они не оказывают значительного влияния на его деятельность. Зачастую его эмоции лживы, и он больше мимикрирует, подделывая свою эмпатию, ради достижения своих личных целей.
Связь с вами
