Помимо ускоренного восприятия Аунар воспринимал мир болезненно, невероятно четко, ну а мыслям волей-неволей приходилось поспевать, просчитывая множество самых вероятных и невероятных вариантов. Про Холгейра знали очень и очень немногие, следовательно, безумное предположение о том, что в тело Аст могла быть каким-то образом перемещена душа Керастес было на деле не таким уж и безумным. Было и более мрачное предположение, о котором он пока запрещал себе даже думать.

– Да, я Холгейр, в некотором роде, а ты, вероятно, Керастес, – мысли Аунара передают его волнение и хмурую “интонацию” голоса, даром что звучал он лишь в голове это странной кошки. – Похоже, что тебя зовут так.

Карбьер задавал верные вопросы, хотя Аунар тоже хотел было задать парочку, но в итоге решил, что перегружать полукровку информацией в таком состоянии может быть чревато, не говоря уже о том, что засыпать вопросами сразу с двух сторон было бы глупой затеей. Этак они ничего толком не узнают, а потом она и вовсе откажется отвечать. Да, у некроманта было множество вопросов, но раз уж эта Аст, или кто-то, кто скрывался в ее теле, решила пойти на мысленный контакт с Карбьером, то стоило бы ожидать ответов на некоторые из них, особенно на наиболее важные.

Похоже, что они сделали правильный выбор, не пойдя по указанному адресу, а вместо этого разузнав все самостоятельно – да вот только какой ценой? Темный эльф знал, что его не будут мучать угрызения совести по поводу сделанного, ведь они с вампиром, можно сказать, оказали этим двум несчастным своего рода услугу, избавив их от жалкого существования. Вероятно, если верить легендам про перерождение душ, то двое бедных девушек в итоге родятся опять уже в благополучной семье и все у них будет хорошо. Ну а то, что они не будут помнить своей прошлой жизни будет даже к лучшему. В самом-то деле, чего там помнить, кроме омерзительного существования продажной девки? Так что не о чем и не о ком тут сожалеть.

Карбьер вспоминает. Вспоминает странности, происходившие в поведении Керастес после перерождения, вспоминает ее слова и рассказы леди Ар'Луны, отчего по телу проходит нервная дрожь — он слегка дергает плечами, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения. Кто был перед ним? Оболочка, принадлежавшая Аст, а внутри... предположение, которое мог озвучить вампир, так и не слетело с его языка. Да и кто бы его понял? Вся это свистопляска с перерождениями, личностями и богами не была понятна ему самому, совершенно далекому от этих сумрачных понятий.

— Ты и впрямь не Керастес, — Будто это могло успокоить девочку, Карбьер осторожно кладет ладони на ее плечи, — И имя Аст, наверняка, тоже тебе не принадлежит.

Когда позади раздаются крики, он старается не оборачиваться, чтобы не разорвать зрительного контакта. Сейчас эта девочка, душа, заключенная в ее теле — единственная связующая нить, живая и очень хрупкая. Преследователи об этом не знают, да и не будет ли им плевать? Они ищут товар, не человека.

— Все хорошо. Я знаю женщину с черными волосами, — Вампир, отчего-то быстро понимает, о ком идет речь. Как же, иных личностей, связанных со всей этой истории, в столице джиннов и не водилось, так что предположение его было логичным и закономерным, — Мы отведем тебя к ней, так, чтобы эти эльфы не смогли оказаться слишком близко, не смогли навредить.

Ведь кому как не этой женщине знать, к чему привело опрометчивое решение Карбьера. Возможно, так же как ей не плевать на сестру, так же не останется безразлична личность из прошлого, знакомая ей и Холгейру, но не вампиру и некроманту.

Он не хуже вампира понимал, что этой девочке нельзя говорить про щекотливые дела, которыми они совсем недавно занимались, или же хотя бы опустить подробности, не вдаваться в кровавые, отвратительные детали. Ее вопрос, даром что весьма сложный, оказался очень кстати, ведь его ответом некромант мог отвлечь некую личность, неведомым образом оказавшуюся в теле Аст.

– Да, какое-то время я действительно считал его отдельной личностью, – помедлив, задумчиво ответил Аунар. – Но наделе все оказалось куда сложнее. Поначалу считалось, что я являюсь его реинкарнацией, а самих этих реинкарнаций было немало, никак не меньше десяти. Вероятно, все они были неудачными, потому что “связаться” удалось только со мной.

Либо так, либо же это была изощренная ложь. Коли так, то Холгейр был настоящей скотиной – это надо же, врать самому себе, что за пошлая низость. Однако, если посмотреть с другой стороны, то представители разумных рас часто лгут самим себе ради самых разных целей или по самым разнообразным причинам, да еще и не один раз.

– Сейчас я понимаю, что мы скорее всего одна личность, раздробленная на части, а встреченный мною во сне Холгейр был моими же собственными воспоминаниями. Если я их заполучу, то на моей личности это никак не отразится, разве что вспомню далекое-далекое прошлое, а вот он, по сути, перестанет существовать. – Тут некромант уже скорее забрел в область догадок и предположений, потому как не был полностью уверен в своих словах, разве что в том, что его личность не получиться отобрать вот так запросто, по торжественному щелчку пальцев. – Но пока что наша память и личности действительно разные. А что ты можешь мне рассказать о нем?

Говорил темный эльф негромко, в его голосе отчетливо ощущался явный интерес к прошлому Холгейра, который действительно был его предшественником, а то и вовсе им самим. Вполне может статься, что эта странная полукровка действительно сможет поведать ему нечто весьма ценное. Нечто, что изменит отношение к Холгейру, вероятно даже к лучшему, хотя за тот случай с попыткой перехвата контроля над его телом Аунар с удовольствием врезал бы наглецу – если только было возможно угостить парой добрых ударов собственные воспоминания, уж скорее было проще самому себе набить морду. Темный эльф на мгновение представил себе эту картину, где он грязно ругается с самим собой, да еще и для увесистости аргументов сам себе в нос кулаком заедет пару-тройку раз. Да уж, это не на шутку напугает Карбьера, хотя ему самому скорее было весело от такого – настолько, что если бы не скверные обстоятельства и риск прослыть безумцем, то Аунар бы расхохотался от души.

Невольно ощущая грусть незнакомки, Карбьер ободряюще поглаживает ее по спине, скрываясь от стражи за очередным поворотом. Меньше знаешь — крепче спишь, а порой еще и дольше живешь, как в случае с Аст. Бросила бы эта несчастная девочка своего друга? Или готова была умереть вместе с ним, склоняя голову перед лавиной совершенных ошибок? Теперь не узнаешь. Не раньше, чем хозяйка вернется в свое тело.

Приходится ненадолго остановиться, чтобы получше рассмотреть протянутый тонкой рукой футляр. Вампир подхватывает его пальцами, инстинктивно чувствуя опасность даже в перчатках, и мазнувший отблеск бледно-желтого света дает ему подсказку — это было серебро. Знакомое серебро.

— Откуда?.. — Одними губами готов был прошептать Карбьер, но осекается, оглядываясь по сторонам. Чтобы удостовериться в своей догадке, он подзывает Аунара и протягивает вещицу уже ему, законному хозяину, едва не лишившемуся жизни из-за такой маленькой безделицы, — Да, кажется, это она. Надо же, сколько бед может принести один маленький футляр и какую роль сыграть одним своим исчезновением.

Хотел бы Карбьер повернуть время вспять, чтобы никогда не ступать на земли Эф'Ша'Тэхии, не видеть смерти названной сестры и не бежать со всех ног к дому последнего своего союзника на руках с ребенком, душа которого наверняка была такой же древней, как и Керастес.

Один квартал города сменяется другим, более цивилизованным и оживленным, но, не смотря на то что стража давно осталась позади, Карбьер никак не сбавляет шаг, петляя по уже знакомым ему улицам и площадям. Ноги подкашиваются только в тот момент, когда он наконец видит порог знакомого заведения, видит фигуры рядом, одну из которых узнать никак не ожидал.

— Сестра? — Отвечает он рассеяно на шквал ругани и смотрит то на Керастес, бодрую и явно не заметившую, как пролетели целые сутки, то на Аст, испуганно прижавшуюся к нему. Вот Дьявол, она ведь говорила, что боится архаас.

Тем не менее, недоумение в нем закипает точно так же, как и в рассерженной сестре, и Карбьер, едва придя в себя, хмурит брови.

— Это ты нам скажи, что происходит, спящая красавица. Сутки сна пролетели незаметно, могу предположить?

Он явно не мог похвастать пониманием ситуации, а эмоции накатывали с новой силой. Леди Ар'Луна пресекает новую вспышку разбирательств своим замечанием, заводит гостей в свой дом, ничуть не изменившийся с момента их последнего посещения, но ясности во все это никак не привносит. Аст боится, держится ближе к вампиру, и сам он, не то под влиянием связи, не то под влиянием чувств, берет ее за руку. Создавалось впечатление, что сейчас он в одной лодке именно с этой девочкой, а не с сестрами.

Успокоения не приходит даже спустя время, в уединенной комнате каменного дома.

— Могу я уточнить, что именно вы называете «интересной» компанией? — Маленькая деталь, говорившая о многом. Знала ли Ар'Луна, кто перед ней? Знала ли Керастес? О чем они говорили до того момента, как пропажа вернулась самостоятельно?

Одни только вопросы, усталость и непонимание. Сестра может хоть голову ему снести, если узнает о всех деталях этой истории, только виноватым себя Карбьер более чувствовать не намерен. Он вымотан, физически и эмоционально, а причиной последней своей глупости готов был назвать все те недомолвки,  секреты и тайны, в которые его не удосужились посвятить.

Не его вина. Он запутался, точно птица в смертельных силках, и сил выбраться уже не хватает.

«Хорошо. Женщина с черными волосами — это та, кого ты просила найти?» — Вампир прикрывает веки, сосредотачиваясь на связи меж ним и девочкой.

– Ты не говорила, что у тебя есть сестра и что она находится прямо здесь, в этом городе, – замечает Аунар с усталым видом. – Но я рад, что все хорошо закончилось. Ах да, рад знакомству, госпожа. Меня зовут Аунар. Вы уж простите мою неучтивость, но последние пара часов мы провели в лихорадочных поисках, преисполненные волнения и беспокойства. Кстати, а как там та шаманка? Получается, она действительно если не спасла мою жену, то здорово ей помогла.

Он замолкает, тоже принимаясь за еду, внезапно ощутив не только жуткую усталость, но и поистине волчий голод. Ясности в ситуации не появилось, но по крайней мере они вернули украденное, да и Керастес больше не находится в состоянии этакого замысловатого летаргического сна. Оставалось порадоваться собственной предусмотрительности, который воздержался от прямых стычек со стражниками, а ведь еще немного, и нервы некроманта бы не выдержали. Пожалуй, от таких потрясений немудрено и спятить немного.

Темный эльф уже не первый раз задумывался над тем, насколько его вообще можно считать вменяемым, ведь в присутствии Шейлы, например, он бы даже подумать не смог о том, чтобы вот так хладнокровно убить двух девушек. Вопреки устоявшемуся мнению далеко не все некроманты кровожадные подонки и отпетые злодеи, но ирония ситуации чуть было не заставила его глупо усмехнуться. Ну надо же, темный колдун, а вот тебе раз – сожалеет про бесполезное убийство двух несчастных. Про такое в пору анекдоты начать сочинять.

– Здешние трущобы место весьма неприветливое, знаете ли, а уж их обитатели и вовсе не страдают излишним гостеприимством, – угрюмо комментирует темный эльф слова хозяйки и заодно тяжелую рану друга. – Нам вообще повезло, что живы остались.

То, что в этом заведении тоже изрядно пахло кровью Аунар деликатно не замечает, вернее будет сказать, старается делать вид, равно как и не узнает в хозяйке заведения вампиршу, которую уж кто-кто, а некромант раскрывает сразу же, повидал благо на своем веку.

Карбьер согласно кивает — при всем уважении к хозяйке заведения, задерживаться здесь дольше положенного он не планировал. От стойкого запаха крови, которым пропитан каждый камень этого проклятого здания, в горле возникает неприятное ощущение сухости, и это притом, что вампир отобедал не так давно. Воспоминания о той трапезе снова заставляют его скривиться; похоже, что и Карбьеру, и Аунару еще долго будет аукаться вся эта ситуация.

Он гладит на прощание руку Аст своей холодной рукой и, готовый уже было подняться с места, замирает в полусогнутом положении. Леди Ар'Луна говорит о гостях, и названному брату ее даже не требуется напрягать чувствительного слуха, чтобы шум, поднявшийся на первом этаже, заставил его с мученическим вздохом опуститься на диван. Только этого не хватало.

— Удивительно, что они дождались момента, когда мы зайдем внутрь, а не перехватили где-то по пути, — Бормочет он себе под нос, потирая виски. Когда последний раз столько же проблем сваливалось на черноволосую макушку единовременно? Наверное, в ту самую ночь на кладбище, сведшую бедовую троицу вместе.

Веселья Ар'Луны Карбьер не разделял, опасаясь, что недобитый наемник успел передать своим товарищам тайну сущности бледного мужчины. А где один, там и второй, и третий — такова натура ночных созданий, они предпочитали держаться вместе. Впрочем, чего опасаться целой толпе старых вампиров? Здесь сидели явно не те, кто мог бы дать себя в обиду.

— Кто я такой, чтобы отказываться от подобной щедрости? — Он улыбается иронично и прикрывает ладонью глаза, не иначе как в жалкой попытке отгородиться от всего происходящего ужаса вокруг.

Послушать слова главаря эльфов Карбьер хотел ничуть не меньше Керастес, особенно если разговор состоится не в присутствии Аст. Леди правильно отметила, лучше бы ее спрятать, да подальше. Доверие хотя бы этого существа он не хотел потерять.

Это было явно не то сражение, которым можно было бы гордиться и определенно не та победа, которой стоило бы хвастаться. Нет, это была самая настоящая бойня, безжалостная и беспощадная. Не было никакого удовольствия в том, чтобы расправляться с собственными соотечественниками, ослепленными дурацкой перспективой забрать сокровище у обманчиво слабого, немногочисленного противника. Ну а то, что здесь оказалась его собственная сестра, изрядно бы удивило Аунара – если бы только он мог после всего этого удивляться, ужасно уставший и страдающий от последствий страшного заклинания. Вот как все было, на самом деле.

– И это все только лишь ради денег, – горько констатирует некромант, тоже говоря на эльфийском, глубоко разочарованный в своей семье и в том, на что они пошли ради заветной ценной бумаги. – Очень жаль.

Несмотря на все, что сделала его сестра, она все же была из благороднейших кровей, поэтому Аунар знал, что должен был самолично положить этому конец, без издевательств и мучений. От нее не нужно уже было никаких сведений, ничего ценного или важного она сообщить им тоже не могла, поэтому оставалось только оказать ей последнюю милость. На один стремительный, молниеносный взмах мечом у темного эльфа еще оставались силы. Вероятно, сестра даже не поняла толком, что произошло, когда все еще испускающий клубы дыма меч некроманта необычайно ловко снес ей голову. Прежде, чем голова успела упасть на пол, а обезглавленное тело – осесть, они растворились в клубах темного дыма, после чего меч перестал дымиться, а облик Аунара стал прежним.

– Благородных особ не годится колоть как скот и уж тем более мучать на потеху остальным, нет, они удостаиваются высшей чести, которой является обезглавливание. – Темный эльф кое-как вкладывает меч в ножны и буквально падает в ближайшее кресло, закрыв лицо руками. – Полагаю, больше охотников за сокровищем не будет, поэтому дайте мне побыть одному. Пожалуйста.

Трудно сказать, что настолько сильно расстроило Аунара, что он вот-вот готов был разрыдаться у всех на виду. Вероятно, больнее всего было ему от того, что подтвердились его самые неприятные догадки, что его собственная родная мать с сестрой убили его отца, а затем и его самого едва-едва не прикончили чужими руками, оставив умирать в пустыне. Но, безусловно, убийство собственной сестры, которым он тоже оказывал ей большую милость, было для него тоже уже чрезвычайно тяжелым испытанием. Темный эльф вообще испытывал крайнюю неприязнь к вынужденному сражению с соотечественниками, чего уж тут было говорить про собственную родную сестру, которую ему было искренне жаль, жаль за ее глупость и жадность. Вероятно, они с матерью были бесчувственными алчными чудовищами, но он-то воспринимал все совсем не так.