Деревенский мужик в очередной раз пнул перевёрнутую вверх дном здоровенную деревянную бочку, на которой, болтаясь в петле, ей-ей балансировала расхристанная и всклокоченная девчонка лет четырнадцати или около того. Растрёпанные волосы, то ли выстриженные, то ли выдранные с одного бока клоком, запёкшаяся кровь у виска, а по носу текут слёзы. Бедняжка едва удерживает равновесие, выгибает стопы на мыски и вытягивает шею до тризма, до устрашающей сардонической гримасы, которая заставляет местный люд бесноваться пуще прежнего, причитая крамолу по поводу и без, да вот только всё в адрес бедняжки.
- Мымра! - Выкрикнул из толпы долговязый парнишка и замахнулся.
Виктория ухватилась за его руку и сжала пальцы, не позволяя выпустить камень, нацеленный в живую мишень. Мальчишка возмущённо пискнул, рванулся неуклюже и запрокинул голову, поглядеть, кто там его поучает и почём.
- Ты чего? - Он обиженно дует губы и не унимается, пытаясь вывернуть руку из захвата.
- А ты чего? - Женщина сообразила ему затрещину и оттолкнула в сторону.
На защиту дитятки тут же взвилась какая-то баба, горлопаня по-панибратски и доводя до чужака очевидную истину.
- Ветшица она, - и ни грамма сомнения нет в её обвинении, - двоедушница! Всех своих намедни порешила на тракте. И поделом ей! - Тётушка с горделивым видом, упирая руки в бока, надвигалась на незнакомца под одобрительные возгласы, радостно повторяющие её крайнее слово. - А ты чьих будешь? - Она щурится и выпячивает грудь, придавая себе важности. - Не ведаешь ни рожна, так какого ляда лезешь, куды не просют?
И ведь находится в каждой деревне такая баба! Больше всех знающая, безо всякого лиха в любую теснину прошмыгнуть умеющая да языком своим как помелом направо и налево метущая - ни тебе с чужим мужиком погулять, ни соседу в кадку, чтоб все огурцы скисли, плюнуть. Вредительство одно. Разве что бескорыстное.
- Так я тебе сейчас покажу. - Виктория небрежно выдернула из-за ворота кожаный шнурок, явив любопытствующим заключённый в посеребрённую оплётку меч, пронзающий полумесяц.
- Чегой-то ты мне тут выкаблучиваешься, - сплетница поперхнулась смешком. Но среди толпы обнаружился таки человек сведущий и символ Ордена Белого Меча признавший.
- Варежку захлопни! - Рявкнул мужик и для верности сунул горлопанке кулак под нос. - Вот безсоромна баба-то! - Выругался он больше для порядку да в качестве извинения перед служителем правосудия.
- Ах ты фетюх, - занялась было склочница, - околотень треклятый!
- И оболтуса своего покрепче держи, - брякнул дядька ей поперёк горла, - выпорю.
Далее тон его сменился, а физиономия прояснилась. Он на раз сочинил перспективу, которая, вероятно, его ну очень порадовала. Заступник раскланялся по-простому, мол, вон как мы вам рады милсдарь, и гаркнул что есть мочи, для всех.
- Истина в блеске клинка! - Возглас походил на призыв, который, нужно заметить, произвёл впечатление. Вот только, у Виктории теперь уже не получится его проигнорировать. Де Морте пришлось нацепить снисходительную улыбку и поднять руку, призывая переполошенных к порядку.
- Ну рассказывайте, что тут у вас происходит? - Виктория намеренно уронила голос до глубокого, низкого регистра. - За что девчонку? Без суда? Не вижу ни одного стражника. Староста кто? - Ей не пришлось изображать глубокую заинтересованность в судьбе обвиняемой.
- Вот он я, говорю с тобою, - мужик повёлся на её строгий и выхолощенный тон, да и народ поутих. Женщина бросила острый взгляд поверх голов, чтобы убедиться - девчонка всё ещё стоит на своей бочке. Её тело зримо сотрясается от приглушённых рыданий, а голова будто почти и не держится, вот-вот опрокинется назад как переспелое яблоко.
- Такмо откудава стража - то в нашей дыре? Да и не сунется к нам лишний раз никто, - дядька с досадою сплюнул себе под ноги, - придумали хворь паскотную, не пущают никого дальше по тракту, пока здесь не разберутся. Эти, вон, - он проследил за взглядом Виктора, но для верности кивнул головой в сторону слаженной на скорую руку под кровельной перекладиной кормушки для лошадей виселицы, - с семьёй собрались ночью и ломанулись, оголтелые. Больше всех им, стало быть, надо. - По толпе прошёл неодобрительный гул. - Только надыбали их потом вместе с обозом! Разодраны все, требуха наружу, - с лица мужика схлынули краски, а глаза заблестели от нахлынувшей в них влаги. Он сглотнул ком, облизнул губы и только потом нашёл в себе силы продолжить рассказ. - Только эта одна целёхонькая! Ни единой царапины на ей! Оборотница! Так и есть! Сам рассуди, как нам быть? Ночь придет, она нас всех тут порешит! - Староста осенил себя защитным знамением и пробормотал слово, вопрошая луну о защите.
Логика деревенского люда проста и бесхитростна. Её легко понять. Но Виктория с ней не соглашается категорически.
- И что же, её прямо на месте и нашли? Зачем сами на тракт полезли? Беглецов догонять? - Она начинает допрос.
- Да что ты, сама вышла, куда ей ещё податься! - Мужик встрепенулся, вздёрнул подбородок, но тут же спрятал глаза в землю.
- Рассказывает о чём? - Виктория не унимается.
- Молчит, стерва. Мычит, трясётся вся. Но кто в злодеянии сознается!
- А били вы её, чтобы сговорчивее стала?
- Куда же я за всем услежу? Тут такое началось. - Староста разоткровенничался. - На взводе все, понимаешь! У Маланьи дочь старшая в соседнем селе на сносях. У Тимохи брюква на продажу в телеги уложена, гниёт уже почитай месяц. Всё псу под хвост из-за этих лекарей Солгардовских, чтобы они ещё понимали! - Вот и добрым людям от селян досталось, а ведь они наверняка не запросто так в деревню наведались.
Дурно, если и вправду болезнь. Пусть, Виктории ныне она и не почём, но людей помрёт как мух, а это недобрый знак. По всему выходит, что дело обстоит много серьёзней, и ситуация с надуманной эпидемией женщине вовсе не в руку. Задерживаться до ночи в деревне никак нельзя.
Оставить лошадь. Бежать в лес. Пережить оборот. Очухаться к утру. Вернуться за вещами.  И успеть до следующего пункта - так, перебежками, до Солгарда, где её ждёт одно занимательнее дельце, от которого, увы, не получилось отвертеться. Но что, если тракт сторожат? Расставили посты. Ещё и эта малявка. Как только зверь не загрыз её. Почему? Слишком много вопросов и неурядиц. Как бы расхлебать, чтоб не подавиться?
- Снимите девку с петли. Я говорить с ней хочу. - Приказной тон Виктории не особенно подействовал на местных. Они зашевелились только тогда, когда Староста расстарался. - Удостовериться должно в любом обвинении. Уж если подтвердится, что это лейкан, я сам её и прикончу. Во имя порядка и безопасности. - Последнее заверение успокоило мужика. Это было настолько очевидным, что де Морте сразу пришло на ум - ему явно не хотелось марать руки. Да и знал он наверняка ребёнка этого и всю его семью. Оттого и спал с лица, когда про обоз вспоминал. Жалости только ему не хватило, сострадания. Суеверный страх ожесточает сердце.
- Мне бы с лекарем городским ещё свидеться. Устроишь? - Виктория намеревалась стребовать с зелейника бумагу, пропуск, хоть что-нибудь.
- Так тут он крутился, всё к этой вон рвался. Только мы его не пущали. - Староста повертел головой по сторонам и махнул рукой в сторону, указывая направление.

Отредактировано Вероника де Морте (29.07.2021 05:12)