Поместье Рон-Беккер, убаюканное последними лучами закатного солнца, медленно готовилось отойти ко сну: прошедший днем ранее званный вечер, объявленный в честь помолвки единственной дочери семейства, сильно вымотал всех, как слуг, так и хозяев дома. Гостей было много и ради тех из них, кого впору было считать высокопоставленными, пришлось здорово расстараться, дабы не ударить в грязь лицом. Сейчас о прошедшем веселье напоминают разве что рассыпанное в траве конфетти, мягко поблескивающее в свете только-только зажженных фонарей, да парочка так и не убранных украшений.
В небе можно было разглядеть первые звезды и лукавый блеск покровительствующей влюбленным луны.
За окном мерно шелестит листва садовых деревьев, ветви которых ласково колышет слабый ветер. Он гуляет по вымощенным камнем дорожкам подле дома, принося с собой ночную прохладу и робкие соловьиные трели, норовит заглянуть в раскрытые окна, беспокоя жильцов столь неожиданным визитом.
Ранее увлеченная чтением хозяйка комнаты беспокойно озирается, стоит очередному порыву ветра всколыхнуть шторы — неожиданно и резко он шмыгнул в чужие покои, заставив зябко поежиться. Девушка откладывает книгу, осторожно вставая с кровати, и поднимает испытующий взгляд на циферблат напольных часов. Маятник невозмутимо отбивает свой ритм, вторящий ударам юного сердца.
Часовая стрелка вот-вот коснется отметки в одиннадцать часов вечера, неминуемо приближая мгновение назначенной встречи.
Девушка нервничает. Уж не была ли она слишком настырна? Слишком навязчива для той, что признала себя чужой невестой не далее как вчера? Сомнения в ней настырно препираются с терзавшими душу чувствами, вот уже около полугода не найдя возможности прийти к компромиссу.
Готовая пойти на невыносимую дерзость, мисс Рон-Беккер вздрагивает всем телом, когда слышит стук, не в дверь, но в окно. Так ее оповещали о прибытии ночного гостя. Долгожданного гостя, оставаться наедине с которым было так волнительно.
Пол под девичьими ногами холодный, но она совершенно не обращает на то своего внимания. Свет луны очерчивает уже знакомый до боли силуэт, и он — единственное, на чем сконцентрирован взгляд широко распахнутых глаз. Достаточно одного движения, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Протяни только руку, чтобы отдернуть эти глупые занавески...
Силуэт остается недвижимым. Может, это всего лишь иллюзия ее мечущегося в бреду сознания?
Не узнать, пока не проверишь.
Раз. Два.
На счет три девушка все же решается на бесхитростный, казалось бы, поступок и сделать новый вздох оказывается невыносимо сложно. Так было каждый раз, когда взгляд Карбьера касался ее. Когда он улыбался ей, так же нежно, как и сейчас.
- Доброй ночи, Эмили, - Он склоняет голову в шутливом поклоне, зная, как неуместно сейчас смотрятся светские расшаркивания. Облаченная в плотную перчатку рука крепко сжимает оконную раму, не давая ему упасть вниз, со второго этажа прямо в высаженные под окнами кусты роз. Не встречая сопротивления, вампир подается немного вперед — Позволишь?..
Юная мисс, будто бы отмерев, отходит от окна на несколько шагов.
- Да. Да, разумеется, проходи... те, - В сумраке едва различим румянец, покрывший бледные щеки. Она заикается. Карбьер улыбается ей все так же нежно и спокойно, чем жутко смущает Эмили, и, не теряя времени, лихо преодолевает единственную преграду, что могла бы разделять их. Подоконник остается позади. Позади остается и сад, где, помимо ветра, прогуливается и охрана поместья.
Очень невнимательная охрана.
- Я получил твое письмо, - Не желая юлить, Карбьер сразу переходит к сути, куда более серьезный, чем прежде. Девушка поджимает губы - Это, право, оказалось для меня большой неожиданностью, ведь не пристало невесте просить о встрече с мужчиной напрямую, тем более, в столь... интимной обстановке. Увидь кто эту записку кроме меня, попади она не в те руки, и ты, Эмили, оказалась бы скомпрометирована. С твоей стороны это абсолютно неблагоразумно.
Под конец его небольшой тирады поджатые губы начинают подрагивать — девушку отчитывают, будто ребенка. Она знает, эти обвинения не беспочвенны, даже принимает их за своеобразную заботу о ее репутации. Перспектива быть скомпрометированной прямо накануне свадьбы действительно страшит, но страх этот все же не смог пересилить стремления Рон-Беккер встретиться с Карбьером. Встретиться и объясниться.
В уголках ее глаз блестят готовые сорваться вниз по щекам слезы. Вздыхая, вампир сокращает остатки расстояния меж ними до тех крох, что едва ли вписывались в рамки приличия. Его ладони мягко касаются чужих скул, пальцами стирая соленые дорожки.
- Скажи, зачем тебе это? - Тихий шепот убаюкивает, не дает сосредоточиться на словах, давно уже вертевшихся на языке. Хрупкие ладошки накрывают грубую кожу перчаток.
- Затем, что я... Я выхожу замуж за человека, которого вряд ли смогу полюбить, - Кается Эмили дрожащим голосом, прильнув к рукам, дарившим ей такую простую ласку — Не до тех пор, пока сердце мое разрывает неопределенность. Пока вы, Карбьер, не ответите мне: что есть для вас связь меж нами?
Мольба в ее глазах сталкивается с сияющим малахитом, насыщенным, но таким же холодным и безжизненным, как и всякий камень. Эмили знает о сущности того, кто стоит перед ней, но вместо ужаса испытывает один только трепет. Иногда ей кажется, будто все это — морок, чары, которые дети ночи накладывают на своих жертв, но сейчас... Сейчас ей нравится быть одурманенной, будь то из-за чар или из-за близости симпатичного мужчины.
Он перехватывает ее ладонь, чтобы запечатлеть на внутренней стороне запястья, там, где виднелись под кожей голубые вены, легкий поцелуй. А потом еще. И еще.
- Эта связь, - Шепчет Карбьер между поцелуями. От шепота этого по телу девушки проходит слабая дрожь — Подобна сну. Яркому, прекрасному сну.
Ей сложно уловить момент, когда чужие губы оказываются подле самого ее уха. Его руки обвиваются вокруг ее талии, пресекая всякую попытку сбежать. Впрочем, очарованная мисс вряд ли собиралась это сделать.
- Но сон, продолжаясь непозволительно долго, оборачивается кошмаром. А от такого принято проспаться с криком, - Очередной поцелуй приходится куда-то в район виска, прежде чем вампир отстранится — Я не хочу, чтобы все это обернулось для тебя кошмаром, милая Эмили.
Взгляд девушки подернут дымкой печали и готовности принять такой ответ. Конечно, разве могло все кончится иначе? Ее ждет замужество, жизнь в достатке, высшее общество. Не будет в этой жизни место для иного мужчины, кроме супруга, а до тех пор...
Она сама встает на носочки, чтобы оставить неловкий, смазанный поцелуй на краешке обветренных губ.
- Тогда, прежде чем я проснусь, - Отвечает Эмили, плотнее прижимаясь к телу Карбьера — Позволь мне разделить ночь перед рассветом с тобой. До того, как солнце отнимет у меня воспоминания об этом дивном сне.
Ныне голос ее заставляет дрожать волнение совсем иного рода, нежели прежде. Девушка несмело берется расстегнуть застежки на верхней одежде своего гостя трясущимися пальцами, а поцелуи вампира становятся куда более смелыми и куда менее целомудренными. Он подхватывает ее на руки прежде, чем та успевает справиться хотя бы с парой тонких ремешков.
- Да будет так.
Опуская Эмили на кровать, Карбьер сам стягивает с себя камзол, а следом и жилет, оставаясь в хлопковой рубахе и облегающих бедра штанах. Один только этот вид заставляет девушку зардеться пуще прежнего — взгляды на отношения мужчины и женщины в Рон-дю-Буше оставались весьма и весьма старомодными. К тому же, Эмили всего девятнадцать.
Брачная ночь должна была стать для нее первой. Во всех смыслах.
Карбьер солгал бы, сказав, что ему так уж неприятна мысль о том, чтобы ее украсть.
Он чувствует, как пуговицы на его рубахе расстегиваются, одна за другой, а сам усыпает лицо девушки поцелуями. Кожа под его губами теплая, и Карбьер ведет их вдоль линии челюсти, от подбородка к самой мочке уха, прикусывая ее и наслаждаясь полученным эффектом, охотно ловя тихие вздохи. Руки изучают изгибы тела, мягко оглаживают плечи и бедра. Носом он касается шеи, чтобы полной грудью вдохнуть сладкий запах, и сам себя загоняет в ловушку.
Оторваться становится невозможно.
Эмили понимает это, с готовностью запрокидывая голову, чтобы предоставить лучший вид на самое уязвимое свое место. Томный взгляд из-под опущенных ресниц не дает и намека на сопротивление или несогласие. Зарывшиеся в черные волосы тонкие пальчики тянут длинные пряди, но вовсе не для того, чтобы вампир скорее отпрянул.
Колебаться долго не приходится.
Щекоча дыханием кожу, тот час же покрывшуюся мурашками, Карбьер осторожно проходится языком вдоль сонной артерии, как никогда остро ощущая ее частые удары. Возбуждение, охватившее обоих, сейчас совершенно не играет ему на руку, делает порывистым, нетерпеливым. Соблазн вгрызться в эту тонкую шею безжалостно, грубо фатально велик. Вампир представляет, как кровь польется из раны и как он не даст ни единой капле сорваться вниз, на белоснежные простыни. Как зажмет рот своей несчастной жертве, навеки запечатлевая ужас в ее остекленевших глазах, дабы та не проронила не звука, привлекая домочадцев.
Как оправдает свой статус чудовища, коим пугают непослушных детей и впечатлительных взрослых.
Но все происходит иначе. Следуя своей привычке, он нежно целует место будущего укуса, будто заранее прося прощение за причиненную боль, а уже после вонзает клыки, быстро, не причиняя лишних страданий. Девушка под ним всхлипывает, цепляется за плечи Карбьера, но не стремится уйти.
Ей же лучше. Сопротивление раззадоривает хищника.
Кровь собирается на краях раны, скатываясь прямо на язык, сладкая, словно патока. Первый глоток сделать труднее всего, на третьем же сложнее оказывается остановиться. Вампир тяжело и судорожно вздыхает, отрываясь от шеи. Знает — больше нельзя. Слишком очевидны будут последствия.
- Прости, - Повторяет то и дело он, не то зацеловывая, не то зализывая свежие следы зубов. Эмили ловит эти касания, сама льнет к Карбьеру, сжимая его в объятьях, и кусает губы, чувствуя, как холодная ладонь забирается под юбку ночного платья.
Впереди еще целая ночь.
