Не впервые ей довелось очнуться, не зная где находится и какой сейчас час. В первые мгновения, еще приходя в сознание, Арила смотрела на высокий беленый потолок с безразличием, а после, когда поле зрения расширилось, ощутила легкую панику, засевшую где-то под ребрами. Резко села, о чем пожалела практически сразу, и схватилась за больную голову. Стены запрыгали, закружились, вызывая чувство тошноты, но даже в таком состоянии Арила попыталась осмотреться.
Пустые голые стены, исчерченные тонкими линиями, складывающимися в простые геометрические формы. В своем состоянии Ариле даже показалось, что те имели объем, но ощущение это исчезло, стоило только зафиксировать взгляд на одной точке. Затем она обратила внимание на кровать – обычная одноместная койка с продавленным матрасом и самым простым бельем. Рядом стояла тумбочка, на ней кувшин с жестяная чашка, чуть в стороне от нее маленькая бойница, в которой было видно кусочек темного неба. Вечер. Или ночь.
Ничего из увиденного в комнате не давало ответа на вопрос о том, где она находится и как здесь очутилась.
Последние воспоминания – словно в тумане, а от попыток вспомнить чуть больше и яснее начинало ломить виски.
Не заметив того, Арила довольно долго и пристально смотрела на кувшин, прежде чем поняла, что хочет пить. Во рту пересохло и язык пришлось буквально отдирать от верхнего нёба. От сухого кашля содрогнулось все тело, словно ее палками били, как провинившихся слуг.
Кувшин оказался тяжелее, чем она думала. Или, напротив, Арила так ослабла, что и простой кувшин с водой казался почти неподъемной тяжестью. Даже так она все же сумела напиться, пролив немного на себя и на кровать, в которой очнулась.
Одежда тоже оказалась другой, она поняла это, рассматривая мокрые пятна на груди и рукавах. Плотная льняная рубаха длиной до колена, простая, без пуговиц и других украшений. Ни обуви, ни ее прежней одежды рядом не оказалось. Наконец обратив внимание на неприметную серую дверь в углу, Арила спустила ноги с кровати и, пошатываясь, дошла до нее.
Закрыто.
Для пущей уверенности Валлион все же дернула дверь раз, другой, но та не поддавалась. С ее стороны не было ни замка, ни даже ручки, зато было небольшое решетчатое окошко и маленькая прорезь где-то по середине. Пришедшие на ум ассоциации совсем не радовали.
— Эй! — попробовала закричать, но голос звучал низко и сипло, слишком тихо. Тогда Арила принялась стучать по двери, прикинув, что если так ее не услышат, то можно постучать чашкой о железные прутья. Шум должен выйти что надо. — Эй! Есть кто-нибудь?!
Дотянувшись до окошка и заглянув в него, Арила увидела освещенный коридор и закрепленный на стене флаг. К сожалению, как она ни пыталась, но не смогла рассмотреть эмблему.
Еще несколько минут Валлион пыталась кричать и стучать в дверь, но ответ был все тем же. Ни шагов за дверью, ни чужой речи. О ней же не забыли? Или… в голову прокралась гадкая мысль о том, что ее заключили под стражу для разбирательства в том, куда делся ее муж. Вдруг… вдруг шантажисты успели рассказать?
Устав, она была вынуждена вернуться в кровать. Как долго ждать? И чего именно?
Чем дольше думала о ситуации, тем страшнее она казалась, пока наконец не пришло воспоминание о случившемся на кладбище. Машинально подняв руки к лицу и отметив для себя, что ссадина на лице пропала, Арила мысленно задержалась на этом моменте.
Конрад.
Волна ужаса накрыла ее с головой, обдав холодом так, что показалось, будто дыхание вырвалось облачком пара. Что с ним стало? Жив ли? Не остался там, среди других мертвецов? От беспокойства и волнения задрожали и похолодели кончики пальцев. Нет, сидеть на месте и ждать это выше ее сил.
Схватив жестяную кружку, Арила подскочила к двери и принялась стучать по ней и железным прутьям в маленьком окошке.
— Ответьте! Слышит меня кто?! Сейчас же выпустите меня! — казалось, что от этого тоже что-то зависело, будто бездействие могло повлечь за собой непоправимые последствия.
Она так расшумелась, что пропустила момент, когда в коридоре кто-то появился. Не услышала шагов и не заметила тень в окошке – сил было не так, чтобы очень много, зато почувствовала отодвинувшийся засов и уходящую в сторону дверь.
— Чего шумишь? — перед ней, так и застывшей с поднятой в руке чашкой, оказалась дородная женщина с широким, похожим на лопату, лицом. Этот недостаток не могли скрыть даже кудрявые жидковатые волосы, едва достающие до нижней челюсти.
— Кто вы? Где я?! Выпустите меня немедленно! — Арила хотела было бросить в нее чашку, но решила не расставаться с той так быстро. Вдруг дверь сейчас просто закроют прямо перед ее носом?
Женщина окинула Арилу оценивающим взглядом, будто что-то прикидывая.
— Ходишь можешь? Тогда идем, — ничего более не объяснив, она развернулась и пошла по коридору, видно предполагая, что девушка последует за ней.
Собственно, других вариантов у Валлион не оставалось, она поспешила нагнать женщину в строгой одежде, хоть сделать это было не так то и просто. Она не сбавляла шаг, а в дрожащих ногах Арилы сил было не то, чтобы очень много.
— Помедленнее, — наконец попросила Валлион, когда перед ними оказалась ведущая наверх лестница. Женщина развернулась, оценивающе посмотрела на свой «хвост» и только фыркнула. Ничего другого не оставалось, кроме как и дальше идти в таком темпе.

Ни одного объяснения так и не прозвучало, но Ариле чудилось в прямой широкой спине какое-то… что это? Недовольство? Раздражение? Следуя за этой женщиной и осматривая помещения, Валлион пришла к выводу, что это все и правда похоже, в некотором роде, на тюрьму. Закрытые коридоры, освещенные холодным белым светом, ничего лишнего, кроме, быть может, флагов, встречающихся иногда. Эмблема была знакома и это немного успокаивало, лишь немного, пока не приходилось думать о муже. Они же не должны знать? Конрад… Арила поджала губы и зажмурилась, отгоняя непрошенные мысли. Конрад сказал, что обо всем позаботился и хорошо, если при этом не сгинул сам.
Не сгинул же?
Этот вопрос беспокоил сильнее всего и хотелось броситься на женщину и попытаться стребовать с нее ответы на все свои вопросы: что это за место? куда ее ведут? где ее брат? в каком он состоянии? Можно было бы пригрозить, Арила действительно могла бы сделать это и слова ее не будут пустым звуком. За эти несколько лет она обросла связями, каким могли бы позавидовать многие, другое дело, что прибегать к таким методам не хотелось. За это придется платить, иногда цену, кажущуюся неподъемной.
За этими размышлениями Арила и не заметила, как большая часть пути в стерильно-чистых коридорах осталась позади. Жесткий белый свет сменился более мягким желтым, каменные плиты деревом, а светлые чистые стены скрылись за деревянными панелями. Преобразилась даже ведущая ее женщина, там, внизу, выглядевшая суровой надзирательницей. Как-то неуловимо и вместе с тем очень заметно изменились движения. Может обстановка нижних этажей угнетала и ее тоже? Находиться здесь было куда приятнее.
Валлион настолько была впечатлена этими переменами, а скорее просто утомлена долгой дорогой, показавшейся еще дольше из-за нехватки сил, что едва не прослушала сказанное ей.
Вершащий? Вероятно, лицо Арилы сейчас должно было вытянуться, так как сил на то, чтобы сохранить приличное выражение явно не хватало – ни физических, ни эмоциональных. Но, кажется, придется поскрести и найти хоть что-нибудь. Неплохо бы и вид иметь соответствующий. Босая, в длинной рубахе явно не своего размера – не в таком виде ей бы хотелось явиться в кабинет Вершащего.
Впрочем, женщине Арила ничего не ответила, как и не стала «прихорашиваться». Сейчас в этом виделось что-то не столько неуместное, сколько унизительное. В глазах «надзирательницы» Валлион не видела ни участия, ни сочувствия, ни хотя бы желания как-то смягчить ситуацию. А та и не ждала от нее вопросов, пошла себе дальше, не заботясь вопросом о том, поспевает ли Арила следом.
Делать нечего – отправилась за ней, проворачивая в голове мысли в фарш и пытаясь слепить из них что-то дельное.
Коридор казался бесконечно длинным, но здесь глазу было на чем отдохнуть – на стенах висели картины, чаще чьи-то портреты с орденами на груди, иногда встречались вазы или скульптуры и все так или иначе связано с военной тематикой. Двери же и здесь были плотно закрыты, удивительно еще, что никто больше не попался им по пути – ни слуги, ни другие члены ордена.
В конце-концов и этот коридор закончился дверью, самой обычной, как ни странно. Не хватало еще таблички и номера кабинета для пущей схожести с подобными в муниципалитете.
Женщина возле этой двери как-то особенно приосанилась, постучала и, выждав положенное время, вошла внутрь, поманив за собой Арилу. Пожав плечами и вздохнув, та зашла следом.
В кабинете их встретил мужчина, резко отличающийся и голосом, и внешним видом от Матильды. Голос из тех, кому хотелось бы доверять, располагающий, что настораживало еще больше.
Скользнув мимо Матильды, проводившей ее обжигающим взглядом, Арила приблизилась к столу, за которым сидела Вершащий. Окинув помещение быстрым взглядом, Арила отметила для себя несколько приятных моментов. Один из них – наличие вкуса у этого человека. Или у того, кто был нанят обставить кабинет за него, что тоже неплохо.
Сев в кресло напротив, Арила испытала неподдельное облегчение и постаралась незаметно размять ступни, утопающие сейчас в толстом мягком ковре. Матильда на озаботилась тем, чтобы предоставить ей хоть какую-нибудь обувь и несколько раз по пути Валлион пренеприятно ударилась пальцами о ступеньки.
— Признаться, могло быть и лучше, — она вложила пальцы в протянутую ладонь и сдержанно улыбнулась в ответ, принимая предложенную информацию.
Полумертвый Исполняющий, дива, склеп… вот что осталось в склепе Арила не знала, но вряд ли Гнусавый сумел уйти далеко.
— Возможно, — ему можно было доверять? Ни в коем случае, не всю правду точно. Подставить себя? Быть может, но не Конрада, которого впутала в свои проблемы.
Теперь же, когда он завел речь о чем-то более близком Ариле, она его узнала. Нередко концерты и представления имели продолжение для подобных ему – имеющих высокий статус и видную должность.
— Супруг отбыл по делам и все еще не вернулся, такое стало случаться чаще в последнее время, — и в этом она не врала. Работы у него и в самом деле стало больше, так что некоторые из последних выступлений он пропустил. Правила хорошего тона требовали проявить ответный интерес, но к своему стыду Арила не могла сказать, что знала его хорошо. — Полагаю, это я узнаю, когда он вернется ко мне.
Интересно, знал ли Вершащий Кромвель о чьем здоровье печется? Вряд ли, иначе с ней бы говорили иначе. Или не все сразу?
— Как мой брат? Все ли с ним в порядке? Я могу увидеть его? — при этих словах Арила невольно подалась вперед, но быстро взяла себя в руки. Хотя бы узнать, что с ним все хорошо, жив, ему успели помочь… — Ваша подчиненная не сказала мне ничего, пока вела к вам, — насколько уместным будет пожаловаться на свое состояние? Насколько дежурным было беспокойство Вершащего?

Хоть Вершащий Кромвель и пытался создать непринужденную, как казалось, обстановку, но Арила испытывала ощутимое давление и напряжение. Чувство такое, словно попала в один вольер с недостаточно сытым хищником. Ситуация знакомая и неприятная, в обществе подобных людей всегда необходимо следить за своими словами, жестами, даже выражением лица. Утомительно и опасно, один неосторожный шаг и плавающие вокруг акулы с удовольствием обглодают до костей. Иной раз померяться силами было интересной игрой, но в текущем состоянии… хоть просись обратно в «камеру».
И, к сожалению, об этом человеке она знала слишком мало, ничего, считай, что можно было бы использовать себе на пользу, а вот он – он знал куда больше, чем могло лежать на поверхности. Получится ли выйти из этой ситуации целой, невредимой? Так сказать, выйти сухой из воды? А приобрести что-то для себя?
Все эти мысли быстро проносились в светлой голове Соловья, выстраиваясь в шаткую конструкцию, но все же имеющую шанс. Полуправда – вот ключик к успеху.
Услышав, что Конрад жив, Арила выдохнула и немного расслабила плечи. Сама не заметила, как напряглась всем телом, вцепившись в подлокотники.
— Конрад мой брат, естественно, что он мне не чужой. К тому же… — Валлион откинулась на спинку кресла, — он последний из семьи, кто поддерживает со мной связь.
О причинах конфликта в семье Валлион знали не все, но очень многие знали о лишении Арилы статуса аристократки. Семья отказалась от нее, решившей пойти наперекор желаниям родителей, так что ничего нового господин Вершащий не услышит. Скорее всего и до него доходили эти слухи, распространившиеся среди знати как пожар.
А вот информация о том, что сделал Конрад была новой. У них не было времени поговорить после ссоры, Арила была уверена, что этот упрямец пойдет другим путем. С него бы сталось, однако зачем-то привлек рабочие связи. Не зря, как выяснилось.
Слушая Вершащего, Арила смотрела куда-то себе под ноги, водя босыми ступнями по мягкому ковру. С Конрадом, если так случится, придется серьезно поговорить – восстановить отношения, установить границы. Ему придется принять тот факт, что не все в его жизни поддается контролю и загнать сестру под пяту он не может.
А он все говорил и говорил, точно колол рапирой, выискивая слабые места, оставляя какие-то намеки. Левиафан, нелюди… могла ли Арила знать о всех рисках, выходя за того человека? Определенно, нет. Это было той информацией, которую тот долго держал в секрете и выдал только под давлением. После Валлион не раз спрашивала себя – приняла бы это предложение, зная всю правду? Ответ известен, потому она так долго оставалась в неведении.
И вот результат – сидит перед Вершащим, гадая, как много тот знает.
— Знаю, — эхом откликнулась Арила, вспоминая последнее из того, что видела, прежде чем потеряла сознание. Слишком много шрамов. А каким он вернулся с войны? Этот пустой взгляд до сих пор можно было увидеть у него.
А вот то, что Конрад получил такие серьезные ранения от того ничтожества – удивляло. Это точно был ее брат? У нее не было времени оценить его состояние, а потому оставалось только гадать почему вышло так, как вышло.
Она подняла глаза, собираясь спросить не нужно ли заплатить за это беспокойство, но не решилась, встретившись взглядом с Вершащим Кромвелем. Как бы эта шутка не зашла слишком далеко.
Следующие же слова прозвучали почти угрожающе и сначала Арила восприняла их несколько иначе. Его люди сумеют разобраться во всем или помогут ей вспомнить? Чего только она не слышала о некоторых методах Ордена, многие из которых… лучше не думать об этом.
Должно быть мрачные мысли уже успели отразиться на уставшем лице Валлион. Она все ждала, когда мужчина извлечет на свет то, что так долго искал в ящиках стола, не прекращая сверлить ее взглядом. Не слишком приятно.
А ждала она чего угодно, включая кандалы, но никак не листка бумаги с чернильницей. Она сначала даже глазам своим не поверила, но постаралась скрыть удивление и рвущийся наружу нервный смешок. Арила и так была на пределе и в таком состоянии только сильнее накручивала себя.
Но он еще не закончил и Арила не спешила не своей частью диалога.
Ситуация изменилась как-то слишком резко.
— У вас любопытная манера вести диалог, — отметила Арила. — Не слишком подходящая для беседы.
Казалось, давление, какое нарастало все это время, исчезло, оставив после себя такое чувство облегчения, что хотелось выдохнуть и сползти под стол.
— Может найдется открытка? Брошюра? Или плакат? С удовольствием подпишу их для вас, — а захочет – так хоть на лбу распишется, но только не на чистом листе бумаги. Сделка, какую она заключила однажды, научила быть осторожной и читать не только мелкий шрифт, но и между строк. Вершащий Кромвель, казалось, угадал за этим тонкий намек и Арила увидела на красивом лице усмешку. Листок исчез со стола.
— Что касается ситуации с братом… я не знала, что он привлек к этому так много внимания. Не ожидала от брата такого поступка. Мы поссорились, — Арила сменила позу, сев прямо, а затем облокотившись скулой о подставленную ладонь, — но… начну лучше с другого. Думаю, вы понимаете, что значит быть публичным человеком? Это не только слава, деньги и связи, это еще и повышенное нежелательное внимание.
Арила опустила ресницы, рассматривая рисунок на ковре и выводя пальцем поверх льняной рубахи замысловатые узоры.
— Обычно с этим удается справиться, но какое-то время назад стали предприниматься очень активные действия, призванные вывести меня из равновесия. Когда стало понятно, что это не прекратится само по себе, я обратилась к Конраду за помощью… супруг… — вздохнула и неопределенно повела рукой, как бы говоря о том, что не хочет затрагивать эту тему. Возможно ли, чтобы Вершащий знал обстановку в их семье? Частые и долгие отъезды были самой популярной темой для ссор между супругами. — Но что-то пошло не так, мы разругались и разошлись в разные стороны. Я и предположить не могла, что тот привлечет столько внимания к почти рядовой проблеме. Решила уже, что справлюсь сама или, хотя бы, смогу выиграть время. Не самое разумное решение, сейчас я это понимаю, но, может и вы поймете, я не спала почти две декады… можно сказать, была немного не в себе. Получила записку с требованием денег, собрала некоторую сумму и отправилась на место встречи… не представляю, как Конрад узнал где меня искать, а дальше… — она потерла виски, выуживая воспоминания из тумана. — Я оказалась в сложной ситуации, из которой могла не выбраться живой, — подняла глаза, встречаясь взглядом с глазами Вершащего Кромвелем. — Надеюсь глупость и опрометчивость не влечет за собой слишком тяжелое наказание? Боюсь камера не будет подходящим местом для исполнения роли или повторения концертной программы.
Пока она говорила, Кромвель вновь вернулся к изучению содержимого стола. Можно было подумать, что он и сам не знал где что лежит в его ящиках. Наконец нашел то, что искал и положил перед Арилой толстую книжку, раскрыв ее на первых страницах.
Поджав губы, в очередной раз пряча улыбку, только уже не грустную, Арила поднялась и взяла предложенный карандаш.
— У вас были и более простые пути для получения автографа, господин Кромвель, — Валлион что-то прикинула, а затем практически одним росчерком оставила довольно размашистую и красивую подпись, чем-то напоминающую нотную запись.

Отредактировано Арила Валлион (14.06.2021 19:27)

Арила много раз видела, как люди принимали подписанные ее рукой вещи, но сейчас, глядя на то, как Кромвель ухмыляется и проводит пальцем по подписи, повторяя завитки, испытала странное чувство, будто совершила ошибку. И его слова, заставляющие думать, что он знает что-то еще. Валлион ощутила, как разум охватила тревога, а кисти рук и ступни похолодели.
Нет, он не мог знать… откуда бы? Никто не знает. Она никому никогда не говорила и не расскажет об этом…
Дыхание перехватило, когда она опустила взгляд на протянутый листок, вырванный прямо из подписанной книжки. Это все шутка? Не понимая, она подняла глаза на Вершащего и поняла, что уже не чувствует себя в безопасности. Ее вновь накрыло давлением, но уже иного рода.
Листок изменился, будто сбрасывая с себя чернила.
Что происходит?
Белый лист подернулся едва заметной рябью, после чего на нем проступили печать и сопровождающий текст. Улыбка же, с какой Кромвель проворачивал эти фокусы, сбивала с толку еще больше. Она даже не потянулась к листу, но тот сам влетел ей в руку.
Теперь Арила совершенно перестала понимать, что происходит.
Попытка встать закончилась ничем, удивлением от обнаруженной неспособности управлять собственным телом. Ни рукой пошевелить, ни листок сбросить, который теперь вызывал ассоциации с зажатой в пальцах змеей, ни встать, только и могла, что смотреть, не в силах отвести взгляд, чтобы не видеть происходящих перемен. А еще лучше бы не слышать ничего из того, что Кромвель или тот, кто им притворялся, говорил ей.
— Я не понимаю, — только и смогла проронить Валлион, пытаясь взглядом охватить происходящие с Вершащим перемены. Подобрать подходящих к этому слов не удавалось, казалось, она утратила связь с реальностью, очутившись в одном из тех кошмарных снов, какие преследовали ее время от времени. Под ногами, казалось, уже и не было ковра и сердце Арилы дрогнуло, когда та решила, что и пола под ней тоже нет.
Страх пульсирующим холодом разливался по телу, стучал в ушах, мешал дышать, но отвести взгляда или хотя бы зажмуриться Арила не могла, вынужденная смотреть на гротескную фигуру. Она тонула, точно муха, угодившая в таз с водой. Еще немного и… следующие слова будто вернули ее в реальность, не менее пугающую. Теперь это походило на попытку утопления, когда на каждый вдох ее окунали под воду снова и снова.
Не правда.
Это не было правдой.
Ведь так?
Она не такая.
Или такая? Такой ее видят родители? Такой она была для брата? Для… мужа.
Мир вновь сделал кувырок и Ариле пришлось убеждать себя в обратном. Все это – не более, чем манипуляции, попытка вывернуть наизнанку всю ее жизнь. Родители вовсе не потакали ей, это было их решением, не ее. И Конрада она не забывала, у него, должно быть, осталась еще целая пачка неиспользованных билетов на концерты. Арила всегда была рада ему и не важно в час нужды или радости. Что до супруга… ей еще предстояло обдумать это.
«Не смей,» — Валлион сказала бы это вслух, но с губ не сорвалось ни звука. Хорошо подтасовывать факты и выкручивать реальность, когда оппонент не может ответить.
Зажмурившись, Арила предприняла еще одну попытку пошевелить хотя бы пальцем. Зажмурилась же? Или и это было обманом? Кромвель исчез, растворился в белесом свете, как и кабинет за его спиной.
— Матильда! — голос, хоть и громкий, но доносился точно через подушку. — Матильда! — еще один окрик и мир наконец погрузился в тьму, даря чувство облегчения заслезившимся глазам.

— Матильда!.. — теперь голос звучал четко, ясно и громко, отчего Арила невольно дернулась, так и не избавившись от чувства, будто тело ей не принадлежит.
Рядом раздался еще один голос, женский, лишь отдаленно похожий на голос Матильды из кошмарного сна, как теперь поняла Валлион. Чудовищный, непостижимый, определенно не просто сон, но он не был реальностью, из которой невозможно было бы вырваться.
Однако же, открыв глаза и увидев отчасти знакомые, но все же совсем другие лица, невольно вздрогнула и отпрянула, тараща бледно-красные глаза.
— Что происходит? Где я?! — вырвалось у Арилы и, поняв, что находится в кровати в комнате с незнакомыми ей людьми, натянула одеяло почти до самого подбородка, будто оно могло защитить. — Кто вы?
Ноздри ее тонкого носа раздулись, а губы сжались в тонкую нитку. Еще один кошмар, но с другой стороны? Как… чему можно верить, если даже собственные ощущения никак не помогли распознать подлога в насланном сне? Сейчас же, скользнув взглядом дальше, Арила заметила кувшин с водой и жестяную чашку и ее осенило. Как могла она не заметить, что чашка пропала из ее рук в пути по бесконечным лестницам и коридорам?
Ничего не объясняя, Валлион потянулась и схватила чашку, крепко сжала в руках, будто та была ее якорем. На дне еще плескалось немного недопитой воды, а льняная рубаха немного холодила мокрыми пятнами. Это оно? Та тоненькая ниточка, что связывала ее с реальностью?
Матильда отодвинулась, то ли повинуясь указаниям Кромвеля, то ли обеспокоенная поведением девушки.
— Исполняющий, — повторила Арила, невольно обращаясь к своему сну и сверяясь с ним. Сейчас он казался совсем другим – живым, а не холодной статуей с красивым лицом. Даже взгляд отличался, как отличалась и Матильда, произведшая на Арилу совсем иное впечатление. Обычная смешливая женщина, позволяющая себе отпускать колкости в адрес начальника, а не мрачный надзиратель.
— Конрад? — при упоминании о брате Валлион встрепенулась, едва не опрокинув на себя остатки воды со дна чашки, и резко подалась вперед. Вода все же плеснула ей на руки, но Арила не заметила этого, однако это удержало ее от попытки вцепиться в ворот Кромвеля. — Как он? С ним все в порядке?
И расслабленно осела на плоскую подушку, услышав удовлетворительный ответ. Выжил. Казалось с плеч рухнула тяжесть размером с гору, настолько легче стало. Даже голова немного закружилась, но это, возможно, из-за резких движений.
— Я хочу увидеть его, — тревожным взглядом Арила впилась в располагающе озабоченное лицо Исполняющего и добавила, смутившись, — если можно.
Выслушала, правда без особого интереса, но вспомнив учившего ее магии профессора, информацию о своем состоянии и вновь встрепенулась, когда речь зашла о Конраде.
— Хочу, — ответила, не дав Матильде договорить. Из-за нее он влип в такие неприятности… а теперь грызло чувство вины родом из кошмарных снов. Теперь она не может оставить брата, какой бы разной ни была их жизнь. — Я в порядке, отведите меня к Конраду, прошу, — холодной рукой она сжала лежавшую поверх одеяла ладонь Исполняющего Кромвеля. Хотелось своими глазами увидеть брата и убедиться, что ему ничего не грозит. Особенно теперь, когда она получила столь неприятный намек о его участии во всей этой истории.
«… когда под рукой есть куда более удобная возможность избавиться от проблем,» — слова, смысла которых Арила так и не смогла понять, но чувствовала, что они важны.
— Надеюсь, мне не придется еще раз подниматься по бесчисленным ступенькам, — она даже вздрогнула, вспомнив лестницы из своего сна, о которые отбила пальцы ног.

Проговорилась. Или проверяла? Арила обратила внимание на реакцию этих людей и осторожно выдохнула, все еще не до конца веря в реальность происходящего. Сон казался таким… пугающе настоящим и одновременно с тем ужасно нереальным. Сейчас попытки вспомнить, воспроизвести мысленно образы увиденного отзывались глухой тяжестью в висках, от которой хотелось свалиться и закрыть голову руками.
Не просто сон и кто знает, чем бы он мог закончиться. Валлион не так много знала о магии подобного уровня, но была уверена, что сон представлял реальную опасность. Как был реален и тот, кто заварил всю эту кашу.
Кивнув в ответ на все сказанное, Арила дождалась, когда Матильда и Исполняющий выйдут из комнаты, и упала обратно на кровать, часто дыша. Чашка все так же оставалась в ее руках, грубая дужка успела согреться и Арила поглаживала ее подушечками пальцев. Эта вещь сейчас казалась ее связью с реальностью.
Так глупо.
Наконец придя в себя, Валлион вернула чашку на тумбу, окунула пальцы в кувшин и протерла лицо и глаза. Нельзя сидеть на месте, нужно двигаться дальше.
Только сейчас она нашла еще одно отличие от того, что видела во сне. Комната не была пустой – ширма, за ней шкаф, дверь не выглядела как тюремная, а коридор не залит мертвенно-белым светом. Последнее Арила проверила в первую очередь, все еще не до конца веря собственным глазам и ощущениям.
В шкафу нашлась одежда. Чистая, без следов крови и пятен земли, оставшихся после падения и короткой борьбы с Гнусавым. От одной мысли об этом Арила мелко задрожала, осознав насколько глупой была вся эта затея и как близко к краю она оказалась. Возможно у нее и был шанс спастись, но лучше не проверять это на практике.
Он с удовольствием скинула чужую льняную сорочку не по размеру. Собственная одежда давала может и ложное, но чувство безопасности.
Прежде чем выйти, Арила снова плеснула в чашку воды, отмечая, что руки уже не дрожат так сильно, а кувшин не кажется неподъемной тяжестью. Пить, однако, не стала. Дождалась, пока рябь успокоится и взглянула на собственное отражение – уставшее, явно требующее нормального сна и полноценного отдыха с восстановлением сил.
Ну, ничего страшного. Эти люди и не такое видели, а ей сейчас не на сцену выходить.
Собравшись с силами, Арила наконец покинула свою палату. Теперь она именно так и выглядела. Переступая порог, Валлион казалось, что она из воды выходит – то, что поддерживало ее наплаву осталось там, за дверью. И первые несколько шагов дались с некоторым трудом, собственное тело казалось неповоротливым и неуклюжим, ноги будто прилипали к полу, но вскоре все прошло.
Коридор оказался коротким, Арила ткнулась было в одну сторону, обнаружив тупик, вернулась обратно и дошла до больших двустворчатых дверей, за которыми обнаружился просторный холл. Матильда нашлась за большим столом, позади которого вдоль стены стояли стеллажи, забитые бумагами, если верить паре открытых ящиков. Да и сама Матильда была занята какой-то бумажной работой, но встретила на удивление дружелюбно. Арила все никак не могла привыкнуть к этой перемене.
— Я готова, — Арила положила ладони по столешницу и посмотрела не в лицо женщине, а куда-то чуть в сторону. Все еще слишком странно, но ей придется привыкнуть. В конце-концов еще пару дней придется провести здесь. Для ее же благополучия, но Арила смотрела на это с другой точки зрения. Ближе к брату. Обычно их разделял час быстрой езды на лошади, работа, годы, в конце-концов, стесненного обстоятельствами общения. Ссора, случившаяся накануне всех этих событий. Стоило это исправить.
Матильда улыбнулась, засуетилась, убирая бумаги по местам, и направилась к входным дверям.
— Идем, деточка, отведу я тебя к твоему брату. Он и не спит поди, вопреки всем рекомендациям целителей и врачей, — она была говорливой, видно очень хотелось поделиться недавними событиями. Вероятно об этих пациентах еще долго будут говорить такие как она, поддевая Конрада при любой возможности. — Такой шум устроил, ты бы его видела, — Матильда хохотнула, вспоминая перекошенное бледное лицо Исполняющего. — Думали, связать придется. Махал табуреткой, бросался на всех, пока не добился своего. Ну, или пока силы не покинули его. Крепко мужику досталось, но так глупо, словно мальчишка в первый бой кинулся.
Арила молча слушала этот поток, покусывая нижнюю губу. Хотелось сквозь землю провалиться, но вместе с тем было желание задать этому вояке достойную трепку – заслужил. Ничего, как-нибудь при встрече разберутся что к чему. И подходящие слова тоже найдутся. Арила надеялась, что Конрад сумел переосмыслить собственные действия.
Во дворе никого не оказалось. Некоторые окна горели, но большинство казались пустыми. Поздний вечер, почти ночь, большинство спит. Похоже Ариле повезло, что Матильда оказалась в этот час рядом, а Исполняющий еще не отправился к себе.
Остановились возле здания, стоявшего чуть в стороне от того, из которого вышли Арила с Матильдой. Такие же большие двустворчатые двери, обитые железом. На каждой створке по знаку Ордена в лучах Луны. Здесь занимались вовсе не военным делом. Откуда-то из бесчисленных карманов, спрятанных в объемной юбке, Матильда достала ключ и открыла замок.
— Там он, иди все прямо, я тут пока подожду, — женщина толкнула Арилу в спину и в самом деле оставшись на крыльце.
Здесь свет не горел и коридор освещался лишь слабым светом с улицы, однако даже этого хватило, чтобы разглядеть высокую фигуру впереди. На миг почудилось, что сон повторяется, но стоило человеку пошевелиться, как наваждение схлынуло. Она все же узнала его.
— Конрад! — к глазам неожиданно подступили слезы и высокий голос вспорол тишину точно ножом. Добравшись до него за пару ударов сердца, Арила обхватила брата поперек торса, уткнувшись носом в широкую грудь. Всхлипнула, потерлась щекой, вытирая слезы о больничную рубаху. Такую же простую как и та, в которой лежала Арила. — Живой, слава Луне, ты живой. И такой глупый, что ты здесь делаешь? — попыталась заглянуть в лицо, но из-за слез видела перед собой только темное размытое пятно.

Ожидание ответной реакции было мучительно долгим. Она совершила ошибку? Это был кто-то другой, не ее брат? Или тот слишком сердит на нее за ту нелепую ссору? Сердце кольнуло чем-то острым и то сжалось, причиняя боль, от которой Арила сжала брата так крепко, насколько могла. И ответный жест заставил ее выдохнуть и расплакаться еще сильнее. И если можно было, то она бы попросила обнять ее еще крепче и не выпускать так долго, как только возможно. Маленькая и хрупкая, тем не менее, Арила любила подобные жесты, хотя сама не смогла бы обнять и в половину так же сильно.
— Я так испугалась, когда ты вышел из склепа, — всхлипнула, громко, резко, звук этот оборвался где-то под потолком, эхом отразившись от каменной кладки. — Это было ужасно, Конрад, думала… я думала… — глаза заливали горячие слезы и Арила все никак не могла остановиться. И не хотела, точно наконец удалось пробить плотину и теперь можно выплакать всю злость и обиды, тревоги и пугающие предзнаменования в кошмарных снах.
Голову мгновенно сжало стальным обручем, заныли виски, заложило нос, усиливая боль где-то над переносицей. Плакса. Всегда такой была, только старалась прятать слезы и откладывать их на потом.
— Конрад… — через секунду Арила уже забыла, что хотела сказать. Брат с легкостью, как перышко, поднял ее в воздух и несколько раз обернулся вокруг себя. Теперь уже сердце Валлион замерло от страха. Она всегда боялась высоты и такие неожиданные подъемы заставляли сердце упасть и разбиться где-то в пятках.
Стоило ногам вновь оказаться на твердой поверхности, как Арила вцепилась в плечи Конрада, мелко икая. На языке крутилось только: «дурак!», так там и оставшееся. Слово камнем встало поперек горла едва он коснулся губами ее лба и мокрых щек, а сердце в груди затрепыхалось подобно выброшенной на лед рыбе. Спину обожгло холодом, защекотало где-то между лопаток странное желание или наваждение… волнение. Валлион так и не сомкнула губы, с которых срывалось теперь частое и прерывистое дыхание. Просто волнение, засело под лопатками, посылая по телу заряды и стимулируя память.
Для нее так и остался загадкой финал истории с похищением. Арила пребывала в таком шоке, что путала реальность с вымыслом и ни в чем не была до конца уверена. Было ли это просто видением воспаленного разума? После возвращения домой она свалилась с лихорадкой на несколько дней. Были ли реальностью долгие задумчивые взгляды или то, что за ними виделось Ариле? Она пыталась найти ответ сейчас, вглядываясь в голубые глаза Конрада, чье лицо было так близко, что на щеках ощущалось тепло его дыхания.
Показалось ли?
Соскользнул ли его взгляд с ее глаз чуть ниже?
Поймав себя на этой мысли, Валлион и сама отвела глаза, чувствуя, как щеки заливает краска. Как хорошо, что в темноте Конрад этого не увидит. Или спишет на раздражение от слез.
Об этом не знал никто, она никому не рассказывала о своих подозрениях, не хотела, чтобы ее сочли ненормальной. Арила и так была достаточно странной, не стоило добавлять в этот котел еще больше проблем. Однако… трудно переоценить влияние того момента на некоторые черты ее личности.
Например…
— Идем, — легко согласилась Арила, мотнув головой и отгоняя незваное наваждение. Не хватало еще все испортить в такой момент. — Нет… — задумалась на мгновение, — нет, мне не сказали, когда я должна вернуться. Только то, что придется остаться в форте на день-другой, чтобы восстановиться. Я все еще очень слаба, — Валлион сжала широкую ладонь Конрада, а второй рукой протерла мокрые щеки. Слезы все никак не могли остановиться, а любая мысль о том, чего все это стоило только усиливала этот поток. — Потеряла сознание, едва вышла из палаты в первый раз. Немного пугает, я никогда не тратила так много.
Она проследовала за братом к его палате, у дверей которой и застала его. Что он делал в коридоре? Неужели собирался совершить еще одну глупость, вроде той погони за Гнусавым в недрах склепа?
Матильда, оставшаяся ждать у двери с обратной стороны, все же слышала, чем закончилась встреча двух родственников. Из-за приоткрытой двери было прекрасно слышно практически любое слово и растроганная этим женщина сама утирала редкие слезы. Кто бы мог подумать, что такой сухарь как этот Валлион способен на столь искренние чувства. Случай, достойный издевательской открытки на тумбочке. По хорошему-издевательской, а то и без головы можно остаться, скрутит голыми руками и не заметит.
— Что ты делал в коридоре, Конрад? — последнее, что услышала Матильда, прежде чем дверь палаты захлопнулась, отрезая родственников от посторонних глаз и ушей. Вздохнув, и сама Матильда прикрыла дверь и заперла на ключ. Вернется позже, пусть у этих двоих будет время поговорить.
Ну и к Кромвелю успеет сбегать на чашку чего-нибудь горячительного.

В этот раз Конрад держал ее руку осторожно, будто сломать боялся, а тогда… Опустив ресницы, Арила посмотрела себе под ноги. Стоило ли поднимать эту тему сейчас?
Задумавшись ненадолго, она накрыла его руку другой ладонью и сжала, ласково погладив запястье большим пальцем. Пока можно не думать о том, быть может Конрад сам все поймет и следующего раза не случится.
— Погулять, значит, — протянула Валлион, искоса поглядывая на брата. Так она и поверила. Фыркнула негромко, а затем улыбнулась краешком губ. Пусть не думает, что она поощряет такие действия!
Выпустив его ладонь из своих рук, Арила прошлась по длинной, рассчитанной на нескольких пациентов, палате. Остальные койки были пусты, а на тумбочках рядом ничего не лежало. Похоже Конрад единственный "постоялец" вот и бесится, что приходится сидеть одному в тишине.
Скинув подбитую мехом накидку на спинку одной из кроватей, Арила села на ту, которую занимал брат.
— Знаю я, как тебе санитары рассказывали, — откинулась назад, опершись на выставленные руки, посмотрела на Конрада снизу вверх. В таком положении он казался настоящим гигантом, отчего у нее просто дух захватывало. Рядом с ним Валлион всегда ощущала себя еще меньше, чем она есть. — После выздоровления тебя не ждет что-нибудь унизительное в наказание за не примерное поведение?
Вопросительно приподняла белые брови, старательно изображая обеспокоенный вид. Возможно Конрад под присмотром целителей придет в себя куда быстрее своей сестры, а значит у нее был шанс поглядеть на это зрелище.
— Ни за что бы не пропустила, — сверкнула глазами и, не удержавшись, хихикнула, прикрыв губы ладонью, а затем мелодично рассмеялась, представив брата с шваброй. Наверное, она была бы единственной, кто сумел бы уйти без ведра на голове за острые шуточки. И то не факт.
Неожиданно для себя она поняла, что здесь и сейчас чувствует себя хорошо. Неожиданно хорошо и странно, учитывая недавние события и тревожный сон. Неизвестный не оставит ее после выполнения условия их договора, так ведь? Вряд ли потребует что-то еще, но определенно может усложнить и без того непростую жизнь. Но это все – потом, сейчас же… она свободна?
Арила вновь заглянула в глаза брата. Здесь света было куда больше – в окна светила луна, а потому возможно было разглядеть выражение лиц. О чем, интересно, он думает?
«Ты очень важна для меня,» — от этих слов в груди проворачивалось что-то колючее, тяжелое и вместе с тем теплое.
— Ты тоже очень для меня важен, — лицо Арилы стало серьезным. Все же сны озвучили ту мысль, которая беспокоила ее саму. Они долго не общались и вновь стали близки только связанные общей тайной, но хотелось верить…
— А теперь может расскажешь мне, как так вышло… твое появление на кладбище? — едва не проговорилась о том, чего знать не должна, чего ей не рассказывали настоящие Кромвель и Матильда. — Как ты узнал? Я никому не сказала куда отправляюсь и зачем. Зря, конечно, — ощутив прилив крови к лицу, Арила глубоко вздохнула и расстегнула пуговицы на куртке. В этом костюме хорошо на улице, в прохладную погоду, но не в помещении.
«Возможно… возможно стоит избавиться от черных элементов?» — это привлекало лишнее внимание к тому, чего она не хотела афишировать. Кто-нибудь может догадаться и начать копать. Кружевное черное жабо, украшенное брошью в виде бражника, отправилось на соседнюю кровать. Черное ей не к лицу.
Подумав об этом, Арила вспомнила еще об одной детали.
— Конрад, — Валлион понизила голос, чтобы точно никто не услышал, и произнесла настолько тихо, насколько могла, — могила разрыта.
Сейчас бы говорить о другом, насладиться моментом, когда все заботы и беспокойства остались позади. В конце-концов просто побыть рядом с братом, заставить себя поверить, что он нужен ей не только в час острой нужды.
— Прости, мне… не нужно говорить об этом здесь и… сейчас, просто… просто вспомнила и… оно само, — рассеянно мотнув головой, Арила опустила плечи и сжала края куртки, теребя перламутровые пуговицы. Белые волосы волной соскользнули вниз, скрывая бледное лицо.

Отредактировано Арила Валлион (17.06.2021 00:36)

Просто почувствовал. Кому другому Арила бы и не поверила, но Конрад… он даже явился в ночь убийства, сам. Не было причин сомневаться в его словах, а на душе становилось одновременно тревожно, что доставляет столько беспокойства, и тепло – приятно понимать, что есть на кого положиться.
Прилив горячей благодарности оказался почти полностью смыт мрачными мыслями. Вроде бы все позади, так? Не о чем беспокоиться, шантажисты мертвы и никто больше не знает о том, что она совершила, так почему?..
Ответ нашелся почти сразу, он был на поверхности, только Арила не хотела принимать это.
«Ты даже в собственных мыслях не называешь его по имени,» — хоть эти слова и засели больной занозой в сердце, но они были правдой, как и скрытый за ними смысл. Арила хотела не просто отстраниться от горя – хотелось закрыть эту дверь, перевернуть страницу и начать с чистого листа. Облегчение – вот что она испытывала, думая о том, что все позади. Так ли необходим был этот опыт замужества? И жертвы, на которые она пошла ради него?
Неосознанно Валлион продолжала теребить одну из пуговиц, уже грустно повисшую на вытянутых нитках, и в конце-концов оторвала ее. Дернулась от неожиданности, когда руки Конрада легли на плечи и он притянул сестру ближе к себе, и пуговица просто отлетела, скрывшись под одной из кроватей.
Правильно? Если бы он только знал… Арила почти слышала его «я же тебе говорил» в ответ на собственные мысли. Говорил. Чего только не говорил ей Конрад и признаваться, что он был прав – слишком сильный удар по самолюбию.
— Нет, — покачала головой в ответ, — хотела бы я так думать, но…
От низкого голоса, звучащего прямо над ухом, пробирала легкая дрожь. «Я с тобой,» — Арила прикрыла глаза, позволяя Конраду убрать лезущие в лицо волосы, невольно ластясь в ответ на прикосновение. Будет слишком странно поймать его ладонь, не позволяя убрать ее от лица? Она уже было решилась, но в последний момент передумала. Качнула головой, отгоняя непрошенные мысли, и скользнула губами по пальцам. Сердце испуганно екнуло и Арила наконец столкнулась взглядом с Конрадом, но не смогла выдержать этот контакт слишком долго. Глаза нервно забегали по его лицу, не зная на чем остановиться, а сердце забилось чаще. Вкупе с ее мыслями все это выглядело не тем, чем должно было казаться.
— Да, — на краткий миг вновь поймала его взгляд, — да, конечно, — обязательно разберутся, так хотелось ему верить.
Отвернулась, но не попыталась разорвать дистанцию. Напротив, ей нравилось происходящее – слушать его обнадеживающие слова и пробирающий до мурашек голос, чувствовать поддержку и тепло восстановленных отношений. Еще один камень в адрес неудачного брака – стоило это испорченных отношений не с родителями, но с братом?
— Конрад, — начала Арила, наконец решившись озвучить свои мысли вслух. Вариться в этом котле уже не оставалось сил. — Я как-то спрашивала тебя, ужасно ли то, что… в ту ночь. Сейчас я чувствую себя еще хуже от того, что… — никак не получалось подобрать подходящие слова, настолько они казались неправильными. Перехватив руку брата, Валлион сжала ее в своих ладонях и попыталась расслабиться. Нужно просто сказать, проговорить это вслух и должно стать легче.
— Ты говоришь, что я все сделала правильно, но я так не думаю. Мне кажется теперь, что все было ошибкой – этот брак, — Конрад мог бы ощутить с какой силой Арила сжала пальцы на его ладони. Она все мысленно обкатывала эти слова, никак не находя способа сделать их менее неприятными. — Я все думаю и вспоминаю как это было, но почему-то на ум идет только плохое. Почему я не могу вспомнить что-то хорошее, ведь было же? — обернулась, всматриваясь в лицо Конрада, чтобы затем, поджав тонкие губы, отвернуться вновь. — Почему вспоминаю только о ссорах, вызванных его ложью, отъездами, этой ужасной правдой о том, кем он был, ревностью, попытками ограничить меня и мою жизнь? Были же тихие спокойные вечера, когда мы оставались вдвоем, или… — она говорила то быстро, словно пытаясь проскочить неприятные моменты, то медленно, стараясь подбирать слова и вспомнить что-то еще, но неизменно тихо, опасаясь, что кто-то может услышать.
— Я… я сейчас думаю, что с его уходом моя жизнь почти не изменилась, а может и лучше станет? Мне хочется этого. Хочется свободы, Конрад, хочется закрыть эту страницу своей жизни и идти дальше, — от таких слов внутри что-то оборвалось и Арила еще крепче стиснула переплетенные с братом пальцы. — Так неприятно признавать, что совершила ошибку и я никому, кроме тебя, я не могу в этом признаться, — только не родителям. Этим вообще не нужно ничего о ее жизни, чтобы у тех не возникало соблазна протянуть к ней руки.

После этого признания даже дышалось иначе и от этого чувства облегчения защипало в глазах. У нее никогда не было возможности высказаться и даже сейчас зачерпнула, не доставая до самого дна. Арила никому не доверяла всех своих тайн и переживаний и потому так важно было высказаться сейчас. Конрад оказался единственным, перед кем можно скинуть маску счастливого и беззаботного Соловья, на чью голову свалились слава и золото Солгарда. К сожалению, даже ему Арила не смогла бы рассказать всей правды и теперь уже не только из-за своего страха показаться бездарностью, выехавшей на условиях магической сделки, а из-за опасений за его жизнь и безопасность. Именно так она восприняла явление Неизвестного в сегодняшнем сне.
Чем больше Арила говорила, тем лучше и свободнее себя чувствовала. Забралась на кровать с ногами, спиной откинувшись на Конрада, чье тепло и участие оказывали живительный эффект. Она уже успела заметить, что встречи с ним придают сил и желание жить. Без этого участия и заботы Ариле потребовалось бы куда больше времени на восстановление и принятие новой реальности.
— Спасибо, — Валлион оборачивается, встречаясь с братом глазами, — эти слова много для меня значат, особенно сказанные кем-то еще, — сама она могла думать о чем угодно и мысленно пожирать за это, как за попытку оправдаться в своих глазах, скинуть груз вины, который положено тащить до конца дней своих, сгибаясь к самой земле.
Улыбнувшись, мягко и грустно, Арила отвернулась, положив голову на подставленное братом плечо. Зажмурилась, смахнула проступившие слезинки и глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь во всем теле, после которой тело замерло, позволяя насладиться охватившим спокойствием. Ощущение блаженства, наступившее после долгого волнения и шторма в душе. Уже знакомое и Конрад, голос которого звучит над ухом, напомнил о первом таком случае.
Побег, за которым скрывалась попытка похищения, и то, что последовало после. Ей порой снятся кошмары о том дне, Арила так и не смогла забыть тех пугающих криков, звуков скоротечного боя и запаха крови. Как долго пришлось бы приходить в себя в чужих руках? Смогла бы восстановиться? Не зацикливаться на случившемся?
Сердце забилось чаще от одной мысли, какие она старалась отгонять от себя, не позволяя думать ничего лишнего. Смутившись, она отвернулась, ткнувшись носом в плечо, словно пыталась спрятать голову в песок. Будто это могло помочь, от самой себя не спрячешься и не сбежишь. И Конрад совсем не помогал в этом деле, его голос не отставал и у Арилы уже уши горели, а к щекам будто два уголька приложили так их жгло.
Она вновь задрожала, но уже по иным причинам. Сжала пальцы на руке брата и ощутила, как по коже побежали мурашки – его ладонь скользнула по гладкой ткани блузки, забравшись под куртку. Как могла Арила убеждала себя, что это ничего не значит и не стоит выдавать желаемое за действительное, не нужно вспоминать прошлое, гадая было или нет, мысленно возвращаясь к моментам, от которых лицо пылало.
Желаемое?
Сердце прыгнуло и забилось бешено в горле. В голове проносились образы тех, кто когда-либо привлекал ее внимание, на ком взгляд останавливался в толпе, не находя того единственного. Ей всегда нравились мужчины высокие и крепкие, сильные… чем-то похожие на брата. Говорят, что мальчики ищут жен, похожих на матерей, а девочки – мужей, похожих на отца. Арила, похоже, нашла желанный образ в лице брата и на других уже смотреть не желала. Сколько вокруг крутилось худеньких мальчиков из той же фракции? Артисты, гибкие, тонкие, талантливые, прославленные, влюбленные… и отвергнутые. В них Валлион видела лишь коллег и друзей, знакомых, приятелей, но не тех, кто мог бы перейти эту черту.
Ощутив спиной движение, Арила невольно обернулась и испугалась того, как близко был Конрад. Взгляд вновь заметался по его лицу, а щеки обожгло стыдом. О чем она вообще думает? Усилием воли заставив себя дышать, она протянула руку, убирая за ухо выбившиеся длинные темные волосы. Сама горячая, а дрожащие кончики пальцев почти ледяные. От волнения у Арилы всегда холодели руки.
— Спасибо за поддержку, Конрад. Мне так жаль, что я впутала тебя в эту историю, — словно убегая от собственных желаний, она уперлась лбом в заросший легкой щетиной подбородок, а затем подставила под него светлую макушку и закрыла глаза, стараясь совладать с самой собой. — Но я рада, что ты был рядом. Спасибо, что выслушал и не осуждаешь меня.

Давно она не чувствовала себя так хорошо. Или так только кажется и прошлые хорошие моменты затерлись недавними событиями, оказавшимися настоящей проверкой на прочность? Поцелуй в лоб и крепкие объятия заставили ее улыбнуться, тепло и искренне. Продлить бы это мгновение, подарившее душевный покой и чувство единения с тем, кто был ей так важен и дорог. И не важно, что их общение последние годы было не слишком тесным и плотным, это не отменяет того факта, что они… да, близкие люди.
— Хотелось бы иметь для этого иной повод, — Арила неловко улыбнулась и закусила нижнюю губу. — Встречаться с братом только после убийства мужа? Скольких же погубить для этого придется…
Пришлось прикрыть рот ладонью, чтобы не засмеяться вслух, но не удержалась, прыснула и теперь острые плечи дрожали от неуместного веселья.
«Я ужасна,» — но стыдно ей не было, разве что совсем чуть-чуть. Больше неловкости и стыда Валлион испытывала от отсутствия положенной в ее ситуации скорби.
Боднув Конрада макушкой в нижнюю челюсть, Арила сползла ниже, щекой прижимаясь к груди и откровенно наслаждаясь проявленной к ней лаской. Это успокаивало и убаюкивало бы, не будь она так взбудоражена и занята новыми (или лучше сказать – старыми?) ощущениями. Еще немного тревожило то, с какой силой билось его сердце. Арила сначала решила, что ей кажется или она путает его с собственным, стучащим с бешеной скоростью, и даже положила поверх ладонь, чтобы проверить.
— Ты в порядке? — в конце-концов не стоило забывать, где они находятся и почему. Конрад получил серьезные ранения и здесь не для отдыха, а для восстановления сил и здоровья.
Вместо ответа он повернулся, подставляя плечо. Он ведь не стал бы замалчивать ухудшение самочувствия? Или стал, в ее присутствии?
— Куда, например? На ярмарку искусств мы уже не успеем, даже к закрытию, — ей обещали еще минимум два дня для восстановления сил, вряд ли Исполняющий Кромвель оценит по достоинству этот, несомненно, очень важный повод вырвать из под его опеки.
Другой ближайшей крупной датой был праздник в Рон-дю-Буш, который она посещала каждый год – иногда в качестве гостя, а последние годы в роли артиста. Скорее всего и в этом году она получит приглашение, от которого не сможет отказаться. Организаторы всегда были удивительно щедры, а посещение праздника каждый мог считать своим долгом. Каждый год разная программа и разные декорации, поражающие своим великолепием и выдумкой.
— Мы могли бы съездить на праздник длинной ночи в Рон-дю-Буш, — Арила улыбнулась и поерзала на месте, устраиваясь удобнее, точно собиралась провести в таком положении ближайшие несколько часов. Впрочем, почему нет? Звучало как идеальный план, если ей позволят остаться здесь. — Я еще ни о чем не договаривалась, но думаю в ближайшее время поступит предложение.
Оговорки, из-за которой Конрад так резко оборвал свою речь, Валлион даже не заметила, отвлеченная совсем иными мыслями. Она с радостью воспользовалась такой удобной возможностью, чтобы не краснеть за свои переживания. Как будет неловко, если брат вдруг заподозрит в ее поступках нечто… нечто такое, о чем приличные люди и думать не должны. Это отдалит их, а к такому развитию событий Арила не была готова, только не сейчас, когда появилась возможность восстановить былые близкие отношения. Одна мысль о такой возможности пугала, отчего сердце беспокойно екнуло и в груди закололо.
— М? Ты о чем? — пришлось отвлечься от попыток заглянуть в будущее, чтобы увидеть тщательно подготовленное для гостей шоу. Идея посетить праздник вместе с Конрадом с каждым мгновением казалась все более и более привлекательной. Это поможет отвлечься, поработать, укрепить взаимоотношения с братом. К тому же… от этой мысли опять сладко защемило сердце и Арила, не замечая за собой этого, прижала ладонь к груди под курткой. Этот праздник всегда окутан какой-то тайной и насквозь пропитан романтикой, чем многие пользуются, находя приключений на одну безумно длинную ночь или свою любовь.
Не слишком ли думать о чем-то в ее положении? Легкость, с какой Арила отбрасывала в сторону принятые нормы, всегда злила родителей и тех, кто с этим сталкивался. Возможно этим она некоторым представлялась весьма легкомысленной особой?
Так, думая о своем и не пытаясь уже избавиться от прилипшей к губам легкой улыбки, Арила повернулась к Конраду лицом. Слишком близко и это будто спускает с небес на землю, возвращая все мысли к темам куда более низменным и порочным. Арила не сводит взгляда с глаз брата только из-за охватившего ее страха, от которого волосы на голове будто зашевелились, а лицо вновь залило краской. Поняв это, Валлион поспешно отвернулась и как раз вовремя, потому что раздавшийся вслед за тем грохот заставил ее вздрогнуть.
— Напугал, — выдохнула она и на несколько секунд расслабленно обмякла, а затем вынужденно подобралась. — Значит ли это, что мне нужно уйти? Или… — остаться и деланно посочувствовать брату, которого ждут вечерние процедуры, что бы это ни значило? На лице Конрада застыло странное выражение, заставившее ее вспомнить рассказ Матильды. — Или остаться и спасти сотрудника госпиталя от неминуемой смерти.
Арила изобразила сочувствующий тон и выскользнула из рук брата, унося с собой чувство сожаления о разорванном контакте и потерянном тепле. Плечи и спину тут же охватило чувство холода, вызывая желание завернуться в оставленную в стороне накидку.
Как раз вовремя, дверь отворилась и щелкнул переключатель, комнату тут же залило ярким светом, от которого болезненно заныли глаза.
— Спишь что ли? А такой бодрый с утра был! — злорадство в голосе мужчина даже не попытался скрыть. — О, я помешал? Опять девку провел? — еще одна шпилька, но на последних звуках голос заметно сник, как только его владелец как следует разглядел Арилу.