Да пропади он пропадом, этот чертов день! В нем все не заладилось с самого начала.

Утром задерживают собрание во дворце, мучительное ожидание завершается веселыми улыбками королевы и таким же мучительно долгим чаепитием, проведенным за обсуждением дел по ту сторону моря. Керастес понимала, зачем это нужно: считается, что сразу по прибытии к родному берегу ее не обуяют иные чувства, помимо чувства долга.

Но как только ее нога ступила на твердую землю родного Шахаргиэр'Эстэ, о делах думать стало слишком тяжело.

Его "Мриэлли" пришвартована в порту. Он здесь. И ее сердце уже колотилось от нетерпения, а слова королевы, ее заботливые жесты ускользали. Королева понимает, хотя и не одобряет: им всем ясно, что Керастес существовала лишь для одной цели - служить этому городу, а уж никак не заводить отношения с его потенциальными врагами. Она сколь угодно могла уходить от ответов, но королева, недаром она правительница этого народа фэйри, подлавливает простым вопросом, упомянутым невзначай:

- А платье для церемонии, позволь, какого цвета?

- Темно-зеленого... - Керастес закрывает рот, осознав свою ошибку.

Королева смеется, и жестом отправляет ее отдыхать. И она откланивается без лишних церемоний, и без того было сказано больше, чем она намеревалась выдавать вот так, сразу... В порту говорили, будто "Мриэлли" стоит здесь без малого месяц, а отбывает - уже к ночи. Ее темно-зеленые паруса были затянуты не так крепко, чтобы сомневаться.

Времени было мучительно мало, когда, Агенейи ради, они виделись в последний раз? Три периода тому назад, целых полгода! Море казалось мукой, когда приходится так часто бывать порознь, ее сердце впервые замирало на целых полгода, оставляя "Фурию" без повода подначить. Фэйские корабли имели и свои чувства, а испытывать любовь к чему-то кроме корабля, находясь на нем, казалось кощунственным. Так и приревновать может, а этого никому не нужно. И Керастес научилась скрывать.

Ровно до той поры, пока ее нога не ступала на сушу, где корабль не мог проникать в ее разум.

Братьям и сестрам при дворе тоже охота получить по капле времени. Но некогда, она делает вид, будто сильно устала и покидает Купол Роз, оставляя позади висящие сады, увитые розами стены и сверкающие на солнце золотом дворцовые купола. Каменная брусчатка ведет ее вдоль улицы Кипарисов, с ее стройными деревьями и журчащими фонтанами, в которых вода дивно отражается на изумрудной мозаике.

[float=left]
[/float]На площади Миражей опрокинулась телега с апельсинами, и она покупает с десяток, завязывая их в широкий шелковый пояс заместо сумки, полной до отказа всем, что они любили куда сильней. Приходится потратить изрядно времени, помогая спириту собрать его имущество: руки у него, что ли, дырявые? Сразу после она этого сворачивает на улицу Персеид с ее бледно-голубыми домами и бесконечными лестницами. В нос ударяет аромат шоколада и готовящегося хлеба с кунжутом, непередаваемое сочетание, а уж если еще приправить апельсиновым джемом с разведенным в нем мускатным орехом... роскошь, а не перекус в знойный день! Не супруга у ювелира, а чудо, что Керастес ей и сообщает. Пикси так очаровательно смущаются, того и гляди с их крыльев осыплется сверкающая розовая пыльца.

Архаас пришла забрать кольца, уж здесь можно не скрываться: один прах, старый лепрекон все знает, еще бы он не знал, кому делает артефакты.

Дело затягивается, когда приходится примерять. Такое в практике ювелира впервые, чтобы фэйри с человеком, а с артефактами важно не прогадать. Но почему, прах их подери, так долго? Она проводит там два или три часа, одна отрада - юная Эллейни приносит ей матушкиных булочек с гранатовым соком. Вкуснотища невероятная, но Керастес и кусок в горло не лезет от волнения. В голове с каждым стуком сердца только и звучит: "Скорее. Скорее. Скорее". И когда старик возвращается, она буквально вскакивает.

- О древние, может еще через полгода? Сколько можно ждать? - она не обвиняет, но и терпеть дальше невозможно. У них не было вечности ее народа, только время до вечера! А его жизнь продлится всего полминуты для них, не более, и как можно не ценить эти мгновения?!

- Вот принесете клятвы, и Вечность даже не сможет разорвать их, увидишь! - посмеиваясь, вручает ей сверток ювелир, но Керастес уже не слышит - она вылетает на улицу, бежит наверх по лестнице, едва не спотыкаясь об упавший с куста гранат.

Она проносится через аллею Семицветов, не замечая ее красоты, ловит чью-то белоснежную вуаль на полпути к пыльной земле и тратит драгоценные минуты, завязывая ее на малышке пери так, чтобы не потеряла, иначе мать точно ее прибьет. Солнце уже начинает близиться к горизонту, облака на небе постепенно превращаются в тучи и у нее нет ни минуты, чтобы остановить неизбежное. Только быстрые ноги и удачная одежда: танцовщицам на площади Миражей повезло меньше, ветер мгновенно подхватывает их нарядные шелка, превращая их в мешанину колокольчиков, красного, белого и блестящего. Упаси древние нарваться на воришку.

Дождь настигает ее на улице Аметистовых Дождей, ирония судьбы какая-то, ведь кроме этого впереди Базар, а там... хаос! Полный гам, и она прячется в узком переулке, пока стучат копыта, ссорятся торговцы и разбегаются от ливня покупатели. Гремит так, что дрожит камень под ногами. Керастес переводит дыхание, напивается из фонтана чистейшей воды и обходит узкими улицами жилых кварталов, не обращая внимания на многочисленные перемены в раскрашенных всеми цветами дверях. На этой узоров прибавилось: пополнение. На этой - цвет нежно-фиалковый, кто-то женился.

Жизнь текла своим чередом, даже если ее не было с Эстэ. Так и должно быть, к этому их готовила Агенейя: подготовить и завершить, а потом... что, собственно, потом? Керастес теперь понимала немного лучше, чем до этого - дальше можно немного отодвинуть долг. На самую малость. На такую крохотную малость, чтобы между ним и "Фурией" попал человек. 

Дождь хлещет не на шутку, ее жестами зазывают в дома, окликают, но дело уже всерьез шло к вечеру: Керастес бежит, не оглядываясь, стараясь забить голову только собственным домом, который ждал ее впереди. Их не было целых полгода, а без них не было и дома. И вот он, стоит на скале, неподалеку от других таких же: белые стены, увитый плющом купол, колонны с физэлициевыми цветами, источающими легкий фиолетовый свет в туманной дымке дождя.

Она выдыхает, переходит на шаг.

Свет в доме не горит. Это условный, но все-таки их знак: горящий свет всегда подскажет, когда поспешить на встречу.

Сердце стучит у нее в висках, шелковый кафтан прилип к телу, вышивка раздражает кожу, сандалии хлюпают в лужах. Пахнет мокрым песком, полусгнившим апельсином и горечью, когда она поднимается к дому и останавливается в саду у обрыва.

Корабль под зелеными парусами как раз расправляет их вдалеке, отбыл не иначе, как час тому назад, и тут же поймал попутный ветер. "Мриэлли" или...? Да конечно, как будто можно не узнать этот грубый корабль. Ей впервые хочется рыдать в голос от досады, почему этот день - самый худший вместо того, чтобы быть хотя бы нормальным? Неужели еще полгода они одни?

Она и дом, приветствующий хозяйку белыми колоннами и покрытыми синей мозаикой стенами. Ливень усиливается, накрывает и море. Остается надеяться, что не догонит, и Керастес открывает дверь со внутреннего двора, потому что главной пользоваться не слишком-то и любила. Не в первые дни после прибытия. Всегда лучше, когда братья и сестры начинают посещать ее через пару дней, а запертая дверь- лучшая просьба не тревожить.

Она расстроена сильнее, чем хочет признаться даже самой себе. Нужно просто отдохнуть и заняться привычными делами.

В доме чисто. В доме пахнет им, такой запах ни с чем не спутаешь, мята и шалфей - не самое распространенное в этих местах сочетание, слишком холодное для этого острова, слишком далекое. И потому особенно заметное на фоне других запахов. Вода заливается в дом вместе с ней, от грозы темно, но Керастес не торопится зажигать лампу: подождет теперь. Она сбрасывает сандалии, платок, слишком тяжелый кафтан, и идет к окну не спеша, не надеясь снова увидеть корабль. Надеясь, что его там не окажется, что это - только привиделось.

Все хранило в себе призраки чужого присутствия: приоткрытая створка украшенного узорами шкафа, смятая постель, собранные занавеси, приоткрытая дверь в купальню. Как будто и не было никаких полгода.

Как будто прошла вечность. И в ее конце - разочарование, потому что подойдя к окну она отчетливо различает очертания корабля. А потом замечается движение со стороны двери и резко оборачивается, оказываясь в чужих объятиях. Керастес роняет пояс, апельсины рассыпаются по полу. Но удерживает сверток с кольцами, когда они сливаются в долгожданном поцелуе.

Ей хочется и плакать, и смеяться одновременно. Он тоже полностью промок, холодная дождевая вода залила весь пол.

Им не нужны слова после этого расставания. По крайней мере, они оба понимают: такая холодная одежда между ними не нужна наверняка. Только руки, губы, обостренные до предела эмоции и связь, которую дарит им суша. Только дом, этот маленький дом в конце улицы Колонн, оживающий без света и в ливень, но когда они вместе.

Ей казалось, что этот дом - мечта, мир, созданный только для них, в котором они смогут быть едины всегда.

Так бывает только во снах. И в сказках.