— Он сказал, что она называет себя в такие моменты "Элейн".

Макс сохранял молчание. Он внимательно слушал, изредка задавая вопросы. Сидевший рядом с историком седовласый мужчина прикрыл глаза ладонью, и, судя по тихому сопению – готовился уснуть.

— За годы моей практики я впервые вижу такое расстройство, Макс. Она будто действительно верит и одновременно не понимает, не помнит, что в ней есть другая личность. Это противоречие в ней наталкивает меня на единственное заключение: паралогическое расстройство. При клиническом изучении я смогу дать более точный диагноз, и, возможно, помочь.

Ликан перевёл взгляд коричнево-зелёных глаз на эльфа, сидевшего возле очкастого доктора в их карете, державшей путь из Луарры в Хельдерру. За мутноватой поверхностью дверного окошка тёплый свет солнышка, выглянувшего из-за пасмурных облаков, придавал холодному Ивлирскому пейзажу редкую теплоту, несвойственную северной части Хельдеморского королевства. Эльф, поймав взгляд оборотня и тяжело вздохнул, словно снисходя до ответа.

— Магическое зондирование исключило наличие какого-либо мощного проклятия, иначе бы мы могли определить источник. Хотя, более точное исследование, с добровольного согласия мисс Картрайт, помогло бы делать более достоверные выводы, - он оглянулся на низенького пухленького человека справа от себя, - Я вынужден признать вердикт доктора Альберта правдоподобным. Кто знает, чем её пичкали, пока она росла в ковене Валькирии?

С хриплым стоном с морщинистого лба сдвинул свою ладонь Мэрис, таким образом оповестив всех присутствующих о своём намерении говорить.

— Если она создает такие проблемы для нашего отдела, почему мы не решим вопрос по-простому? Ведьмин череп, как и любой другой, не выдержит арбалетного болта. А от тела избавиться уже вообще не проблема.

Все трое учёных сделали вид, что ничего не услышали.

— Её отец по-прежнему субсидирует Орден? — прямо и без затей спросил Макс, огласив свою осведомлённость касательно её положения. Они и так довольно много времени провели в обсуждениях, а увидев, как лесные и холмистые виды за окном начали сменяться деревянными домами, писатель понял, что пришло время закругляться. Они скоро приедут.

— Да, — грустно ответил доктор Альберт, — но если жалоба какого-нибудь сотрудника дойдёт до Инквизиции, то вас, мой дорогой друг, нескоро, но почти со стопроцентной гарантией раскроют.

Историк нахмурил брови и опустил взгляд. Давно оторвавшись от преследования Церковью, он всё равно снова ощутил неприятное дыхание погони на своём затылке.

Каблуки его коричневых кавалерийских сапог отстукивали ровный такт по каменной поверхности коридора второго этажа знаменитой Школы Мастеров. В отличии от Ивлирской магической академии, здесь орудовал другой архитектор – Гарни Купрос из малого народа. И в своём желании переплюнуть творение Леонарда Карлоффа тот отказался от замковой концепции строительства, предпочтя нечто среднее между собором и мануфактурой. Если в Луарре огромные и высокие шпили магических башен тянули ввысь свои острые концы, в намерении достичь недосягаемого, пронзить сами небеса, то образовательное учреждение восточной части Ивлира было монументально, прочно, основательно. В отличии от своего магического собрата, выполненного внутри с некоторой претензией к аристократизму и искусству, Школа Мастеров была сооружением с упором на функциональность. Рон-дю-бушский дуб и Ильмерийская сосна здесь сменились строгостью отшлифованного ровного каменного покрытия, высокие потолки Луаррских гостиных корпусов уступили место удобным маленьким кабинетам, с кучей мебели, вмещавшей в себя как полки с книгами и свитками, так и столики и буфеты с необходимым инструментарием. «Всё нужное и ничего лишнего», - как это любили описывать гномы.
В Школе Мастеров не любили превозносить прогресс. Они любили его творить. При этом, разумеется, никуда не делась старая добрая академичность. Кабинеты видных научных деятелей никуда не исчезли, а количество лабораторной техники в учебных залах в последние годы снижалось, дабы освободить пространство для большего количества студенческих тумб. Образование переставало быть привилегией многих. Жажда количества, как многие считали, начала побеждать нужду в качестве. Идеи и амбиции основателей начали постепенно остывать.

Найдя кабинет с инкрустированным на деревянной поверхности изображением цветка Камелии, Макс сделал три аккуратных стука, приглушённых чёрной перчаткой, в которой была заключена его правая рука, после чего, памятуя о любви главы отдела учёных и историков в своих размышлениях терять связь с шумной и отвлекающей реальностью, он осторожно зашёл в кабинет. Там он обнаружил не совсем того, кого искал, но не растерялся и с добродушной улыбкой представился.

— Мисс Картрайт! Рад наконец-то встретиться. Моё имя Максимилиан Кристофф, я решил проведать нашего общего друга. Не знаете, здесь ли он вообще в этот день?