Никогда не отдавай своей крови некроманту, никогда не пей из предложенного некромантом отравленного кубка, никогда не прикрывай глаза и не откладывай в сторону свой меч рядом с некромантом, никогда не отдавай себя и свою жизнь на милость некроманту, и никогда не принимай приглашение некроманта на праздник – возможно, ты станешь главным блюдом на некромантском прозекторском столе.
О, безумие, сколько же еще было этих «никогда не»! И самое безумное здесь было то, что некромантка не забывала припоминать о них бессмертному воину, который при жизни прославился принятыми и брошенными вызовами не из-за моды, но внутренних потребностей и самоощущения. Чернокнижница определенно точно что-то знала и преследовала, напоминая бродяге о «никогда не», как учитель языка буквы ученику.
И что же она знала или преследовала, скажите кто на милость!
-…что ты вылупился? – недовольно кинул Винсент сидящему третий день на подоконнике с внешней стороны окна почтовому голубю, сейчас вновь покрытому падавшим снегом. Пернатое животное было определенно точно некромантским, так как оно было мертво и выглядело соответствующе, и вело себя тоже.
Беда еще раз поднял с края стола записку, написанную известным ему баронесским подчерком, и выдохнул, читая приглашение на сегодняшний праздник. Она все-таки не шутила и ему не показалось что именно она обронила, когда они в последний раз прощались.
Никогда не принимай почту от мертвого голубя, посланного некромантом.
- …ты решила меня переиграть или это искренний жест? – пожевывая щеку произнес бродяга, похлопывая приглашением по пальцам второй руки и рассматривая через окно пушистые, кружащиеся снежинки.
Чувства были противоречивыми: с одной стороны Винсенту нужно было придерживаться своего плана и целей под кодовым названием «очеловечивание», и человеческий, теплый праздник здесь был как нельзя кстати, но со второй стороны он опасался непонятно чего, возможно западни, в которую Беда был способен залететь опять без сильного сопротивления со своей стороны.
Бессмертный прикрыл глаза, выплевывая нечленораздельные крепкие слова, которые всегда были в ходу у полуросликов, и поджег от свечи приглашение.
Гори эти все терзания синим пламенем, такое пропустить было нельзя, нельзя было удержаться от этого вызова.
Но пламя, приятель, эти все терзания все равно не уничтожит, они внутри и крепко зацепились за твои мозги. Но глаза бояться – руки делают.

Перед тем как покинуть свое простое, минималистичное жилье Винсент подошел к стене над кроватью и вынул из-под полы тяжелого, теплого мехового тулупа нож. Бессмертный медленно, в задумчивости приставил острие сильно наточенного ножа к стенке и несколько раз жирно провел полосу рядом с такими же.
Еще один излишне прожитый год, когда они наконец закончатся?
-…крепись, приятель, и стой на своем. – негромко произнес воин сам себе, напором воздуха изо рта сметая деревяную стружку со стены и проводя пальцем по новой, свежей полоске над кроватью.
Мертвого, несчастного, недалекого почтальона больше не было на подоконнике снаружи. Возможно, его небольшой трупик наконец-то откинул свои когтистые копыта и свалился вниз в нападавший снег.
Ну, хоть кто-то, приятель, хей-хоп.
Проверять свою теорию и искать издохшего голубя воин не стал, ему было не до этого. Он спешил не передумать в последний момент.

На главных улицах, за исключением вельможных - у них все было иначе, изысканнее и богаче -, несмотря на скрывшееся тусклое солнце было сегодня многолюдно и по-оранжевому светло. Играла музыка, пелись песни, бойко шла торговля вкусностями и горячительными напитками на каждом углу, группки людей, ярко разодевшиеся в разнообразные костюмы, исполняли «благопожелательные» приговоры и песни на порогах домов, развлекая хозяев за те же вкусности или напитки. Что было удивительно - в этот раз и в это время Винсент был еще не пьян и не выглядел как обожравшаяся свинья, в отличии от предыдущих годов.
Возможно, приятель, план под кодовым названиваем «очеловечивание» работал и в твою сторону тоже. И, возможно, причиной была не только общая цель и плотная работа над ней.
И да, у погоды не было плохой погоды, но вот с тучами мерзкой мошкары в теплое и влажное время года она все-таки перебарщивала.
Неудовольствие некромантки зимой бессмертный все-таки успел заметить в их «официальные» встречи. И он сильно надеялся, что «подпорченный» внешний вид чародейки был результатом именно поры года, а не злой филактерии в подвале. И именно поэтому Беда был удивлен приглашению, казалось, что бывшая баронесса желала как можно больше оставаться наедине с собой в темноте под покрывалами и ни с кем не контактировать.
Но вышло иначе, по какой же причине, не с целью ли убежать от собственных гнетущих мыслей или порывов в отношении склянки. Но разве это могло получиться рядом с бессмертным, ходячим напоминанием о некроманте и угасающей жизни в самой чернокнижнице.
…все более странные дела происходили, ей богу. И Винсент ровным счетом ничего не понимал, из-за чего чутье мечника щемило ему позвонки в шее, заставляя напрягаться. Видать, приятель, и тысячу лет для понимания этой женщины было прожить недостаточно. Ты вступаешь в игру, правил которой тебе не сообщили.

О, приятельница, месть удел плохой ребятни, которую ожидает тонна угля в кровати на утро. Но тебя это разве остановит, хей-хоп.
- Заходи...
- Коляда-моляда; подавай, не ломай; все по целой подавай! – как только на пороге показалась не слишком многословная, «таинственная» некромантка, выдал Винсент, широко отводя руку в сторону и заставляя облака пара вырваться из открытого рта вместе со словами. Бессмертный был покрыт снегом и выглядел почти как те фигуры, которые катала ребятня на улицах. Борода и волосы успели отрасти сильнее за эти двенадцать дней без смертей, словно «порабощенная» филактерия была тому причиной, но призрачные шепоты несколько раз за сезон не перестали надоедать, с каждым разом, кажется, набирая силу. И поэтому в последние несколько раз Беда просто вырубал себя ударом по голове или успевал напиться и отключиться еще до обеда.
Кажется, в этих шепотах была какая-то закономерность, но Винсент пока был способен от них уворачиваться, убеждая себя что это всего лишь измотанность и стресс – ведь признаваться себе, что он теряет связь с реальностью и погружается в семейное безумие все глубже никак не желалось. И проще было вырубить себя и сделать вид, что этого ничего с ним не происходило, в надежде что прекратится само. Но он ох как ошибался на весь этот счет и это еще аукнется ему будь здоров.

Воин, перед тем как зайти, заглянул во внутрь, замечая огонь в камине и под потолком и спокойную, не шумную обстановку, принося с собой следом запах мороза и мокрого снега и разбавляя те, что витали внутри дома, знакомые до стискивания желудка и просто привычные для такого вечера.
- …я вижу ты готовилась. – блеснув оставшимися зубами произнес бродяга, избавляясь от снега на морде и волосах и расстёгивая тулуп, без меча воин никуда не ходил.
- только вот к чему? – продолжил бессмертный все в том же тоне, разглядывая принарядившуюся чародейку.
Принесенный воином мешок, который Винсент так и не выпустил на пол из руки, зашевелился.

Отредактировано Винсент де Крориум (31.03.2022 02:16)

- Никогда не понимала смысла колядок.
-…это спасение от темной, зимней скуки, яркое пятно в скучной, тягучей зимней жизни простых людей. – ответил Винсент на пороге, не задумываясь и теперь сам примеряя на себя роль учителя языка, который учил ученика простым, но не менее непонятным для него буквам.
-…который дарит подарки плохим детям и лупит хороших... или наоборот?
- Кха, так ты ждешь подарка или розги? – каркнул воин, прищуривая глаза и надвигая частично покрытые еще не растаявшим до конца снегом брови.
И правда, приятельница, какой ты была сама для себя - хорошей или плохой, что ты видела в себе, рассматривая свое отражение в зеркале в утреннем или вечернем свете? И не менялась ли эта оценка у тебя к концу дня.
Быть хорошим было тем еще испытанием, реальность упорно ставила палки в колеса. Более того быть хорошим для всех было просто невозможно, каждый по разному оценивал хорошесть и плохость.
Конечно, он пришел. Приглашение, постоянно попадающееся на глаза в течение трех суток и пахнущее определенным образом, сделало свое «грязное» дело.

Винсент никогда не желал контролировать черную волшебницу и принуждать к своему выбору. Излишний контроль вызывал бунт и непослушание в три раза сильнее. И тогда оставалось только сломить того, над кем желалось установить контроль. Но для жизни и очеловечивания такой подход не работал, только собственный выбор имел требуемые крепкие результаты.
Винсент желал выиграть не битву, но эту войну. И знал, что некромантка была способна его еще удивить, как неприятно, так и наоборот. Она все-таки была не «золотым ребенком» и учителем у нее был не тот, кто по правильному нес свет и возвышенную мудрость.

- Да не подвесила я над дверью котла со смолой.
-…конечно не подвесила, для тебя это слишком топорно и тяжеловато. – ответил бродяга протяжно, следом поднимая глаза к потолку и застигнутый врасплох замечанием чародейки. И зачем она это подметила-то, намекнула о его нерешительности, осторожности и трусости?
Щипок был засчитан, и Винсент поджал губы, внутренне отвешивая себе по затылку.
- Вдруг я просто хочу отпраздновать? Как и все? В конце концов, когда-то мне даже нравился этот праздник...
-…странную компанию для празднования ты выбрала, не находить? – в ответ щипнул Беда, откидывая настороженность, и с вызовом переступил порог, толкая себя в спину.
Чернокнижница и правда, кажется, пребывала в хорошем расположении духа, ткань платья негромко шуршала вслед за спокойными, плавными, неспешными движениями.
Люди куда охотнее доверяют тем, кто спасает их.
Было ли сейчас, приятельница, все это легкомысленным и скучным?
- А ты, я смотрю, сегодня даже трезв.
- Это всё твой почтальон… он слишком усердно бдел и только и ждал пока я отключусь, чтобы выклевать мне чего помягче. – произнес Беда с выдохом, вешая на вешалку все еще теплый с внутренней стороны и покрытый снегом с внешней тулуп и поправляя одной рукой выбившуюся из штанов желтоватую рубашку.   
Сегодня воин почистил не только себя, но и коня, навел порядок в своей «оружейной», под которую была отведена отдельная большая комната, тем самым занимая руки и мысли – возможно как новый год встретишь, так и проведешь? Глупое заблуждение, но все-таки.
- Неужто тоже боишься получить мешок угля за плохое поведение?
- Нет, не боюсь, мне как раз нечем камин топить. – спокойно в задумчивости отозвался Винсент, рассматривая некромантку, шею, отороченную мехом, и медальон и проходя к горячему камину и креслам.

- Это кто там?
-…где? – выдавил из себя Беда, вырванный неожиданным вопросом из своих мыслей и ощущая еще одно подергивание темного мешка в своей руке.
О чем ты только думал, приятель!
- Нашел у тебя на пороге. – крякнул Винсент и опустил глаза на свою ношу.
Это было очень странно!
-…видать полурослики оставили. – он протянул нетяжелый мешок некромантке, перед этим посадив свой зад в кресло для большей устойчивости и окрасившись с одной стороны в оранжевый свет.
Но это было очень… интересно! Нельзя было ничего упустить, просмотреть или прослушать.
Подергивание мешка резко прекратилось, и он повис вниз округлым, мягким дном вниз.  Внутри него была темнота, и тишина и только ярко горела пара зелено-желтых глаз, с расширившимися вертикальными зрачками.
Если слишком долго всматриваться в черноту, она тоже начнет всматриваться в ответ – нечто похожее ведь тоже происходило между некроманткой и бессмертным.

Отредактировано Винсент де Крориум (31.03.2022 13:33)

О, поддевал воин совсем не так, как это делала сама некромантка – подходы и инструменты для подсечки у них были совсем разного толка и продолжительности применения. Но именно поэтому они и работали на бродяге и чародейке, так как ни у кого из них не было иммунитета против инструмента второго.
- Зависит от того, что за подарок, и в чьих руках розга.
Она прикидывается, играет сейчас с тобой своим внешним видом и тоном голоса, приятель. Но в какую игру и с какими правилами, псы тебя задери?
- И не поспоришь. – произнес Беда, склоняя голову вперед в жесте согласия и признания правоты черной волшебницы.
Прикинься раненным, податливым, ошеломленным, приятель, пока не подвернется шанса на ответный удар. Но бить, не зная куда и как, не понимая с какой стороны прилетит, было опрометчиво, пока.

В отличии от бывшей баронессы, бродяга сомневался в собственных действиях, корил себя за ошибки и пытался их не повторять, по крайней мере неосознанно и без прямого на то порыва. Бессмертный для самого себя был плохим человеком, потерянным и низвергнутым из этой жизни самим собой с «небольшой помощью» некроманта.
Наблюдать за собой в отражении или вглядываться в эту нестареющую, застывшую восковую рожу Беда терпеть не мог – слишком много на ней было слоев излишне прожитых лет и пережитых бед, малозаметных для всех остальных вокруг. И того себя разглядеть за всем этим с каждым новым годом становилось все труднее, как истинный облик оставленного жилища, которое все больше обрастало травой, плющом и молодыми побегами под натиском погоды. 

Эгоизм был сродни инстинкту самосохранения, поэтому ни кошку, ни чернокнижницу, ни женщину винить в нем не стоило – тяга к жизни была самым крепким оправданием.
Но не к бессмертию…

- Элиасу я дала денег на вино и девочек, он уже достаточно большой мальчик, чтобы развлекаться самостоятельно, а не сидеть подле моей юбки, а больше мне позвать некого.
- Какая щедрость с твоей стороны к ученику, или это предпринимательский план – потом брать с них всех за избавление от «букета» втридорога? – произнес Винсент, растягивая губы и покачивая головой.
Сказанное чародейкой последним дошло до воина не сразу. И он замер, оценивая ее слова и прикусывая изнутри щеку.
-...значит сегодня я посижу у твоей юбки. – более нормально, просто отозвался бессмертный словами чародейки, прикрывая глаза в стремлении спрятать свою реакцию на озвученную некроманткой правду.
Было это обезоруживающей правдой или подсечкой со стороны бессмертного, гадай теперь, приятельница.
У каждого из них был свой план, какой же сегодня возьмет вверх, какая ставка выиграет и принесет ли она удовлетворение от этого, кто ж знает.

Чернокнижница вела себя не так, как в их последние встречи – это Винсент подметил, но может она успела выпить несколько бокалов вина? Не притронулась ведь она к филактерии, не совсем ведь съехала с катушек.
Мечты о колоссальной силе и бесчестном количестве столетий за спиной и впереди несмотря ни на что или в отместку всему миру за себя же…
Какими странными бывают желания людей. И в большинстве своем, когда желания велики и вопреки всему, они маловероятны и почти несбыточны.

Иногда подвох заключался в его отсутствии и был продиктован совершенно иными целями, эмоциями и чувствами.
Винсент сам замер в кресле, приложив покалеченные пальцы одной руки к колючему подбородку, когда бывшая баронесса открыла мешок.
Она не закричала, не метнула внутрь мешка зеленый ядовитый огонь, и в этом был какой-никакой успех.
Беда не отрываясь наблюдал за происходящим, медленно вдыхая воздух. И поддался корпусом вперед к камину и опустившейся на пол некромантке.
Она была обескуражена и удивлена, но чувства эти брали свое начало не из негативных эмоций, по крайней мере в первые мгновения, но из каких тогда?
В любом случае, наблюдать за этим было крайне важно для Винсента и пропускать такое он не желал.
Интересно, как принимала подарки юная баронесса тогда и собирающая кости сейчас. Что поменялось, если поменялось.

Бессмертный проследил за тем, как осторожно выбирается животное из мешка. В осторожности же зверь с некроманткой были похожи, но первый огня не боялся до такой степени, как кошка в платье.
Влажный нос блестел от камина и несколько ярких белых вибриссов бросались в глаза. Четвероногий то припадал пузом к ковру, то изгибал спину, не зная, что делать и как поступить. 
- Это еще кто?
- …конь в пальто. – негромко, шепотом отозвался Винсент, в последний момент пряча оскал за пальцами.
- И зачем он?
- …не знаю, для поговорить, например, в темную зимнюю ночь. – бессмертный несильно повел плечами, разглядывая чародейку из-под опущенных, не напряженных век.  Некромантов боялись псы, под ними нервничали кони, но кошки были способны вцепиться в кого угодно, защищая себя и не давая в обиду.
Более того, они порой смотрели из-под опущенных круглых век на человека так, словно знали некоторые ответы на извечные человеческие вопросы.
И зачем они принялись шептаться-то?

- Дикий какой-то...
- Голодный и потерянный. – немного громче ответил Винсент, когда животное мягко, как пружина, подпрыгнуло.
Бродягу забавляла реакция некромантки, она со зверем вели себя зеркально, не зная, как подступиться один ко второму.
Животное кинуло широкий взгляд зеленых блюдец на присутствующих, быстро оценило обстановку ненападения на свою тушку и забралось под кресло в тень, под конец коротко изрыгнув непонятное ругательство.
- Как будто мало мне было одного найденыша...
- …говорят, что не ты их находишь и выбираешь, а они тебя. – медленно проговорил Беда, возвращаясь спиной на спинку кресла и не пытаясь выдрать зверя из укрытия.
Всему требовалось время, как и планам.
- Это хоть кот или кошка? Никогда не умела их различать, а этот слишком вертлявый.
- Без понятия, я разбираюсь только в непарнокопытных, придется спрашивать у зверя самой. – он вновь пожал плечами, словно был здесь совершенно ни при чем.
-…не помешает всем горло промочить, коляда-моляда. – ощериваясь на последнем слове произнес Винсент и продолжил, медленно поднимаясь с места. - …молоко у тебя найдется?

Отредактировано Винсент де Крориум (01.04.2022 03:20)

Никогда не вступай с некроманткой в игру не на своем поле и не зная правил, приятель, если только сильно не желается напороться-наколоться и посмотреть, что из этого все-таки выйдет.
Что ты здесь забыл, приятель, зачем пришел сюда, зачем вступил в эту игру на минном поле – только ли из-за миссии «очеловечивания».
Винсент сейчас не только исполнял свое «предназначение», определенное им самим, еще он по-простому чувствовал потребность в этой странной некромантской компании, это было все равно забавно и щекотало затылок, что было редкостью в бессмертной тянущейся как травяная жвачка жизнью.
Скажи кто воину о таком вечере с чернокнижницей пять лет назад, то тому было не носить головы или так необходимых зубов.
Кажется, бессмертный и бывшая баронесса любили риск в какой-то мере одинаково – он заставлял ощущать себя живыми и наполненными, когда кровь стучала во всем теле.

- «…так и хочется засунуть эти твои улыбочки куда поглубже.» - подумал Винсент в ответ со своей темной, чудовищной стороны. Эта нетипичная для чародейки улыбка и выдохи через приоткрытые губы воспринимались бродягой тем еще оскорбительным жестом, которыми обменивались воины перед тем, как вступить в бой. 
Это все стискивало его позвоночник, раздражало все большую подозрительность и осмотрительность. Но он до сих пор не понимал в чем здесь было дело и это парализовало кончики его пальцев на руках и ногах!
Провалится под ним пол, его примется пожирать кресло, баронесса превратится в монстра и примется щекотать его? Предположения становились безумнее с каждым новым витком.
Какого же было чудовище чернокнижницы, и когда оно разинет свою пасть во всю свою ширь будет ли способен бессмертный замотать вокруг этой гадкой пасти цепи или придется утолить этот голод собой?
В каждом из нас живет монстр, приятели. И не каждого из них стоило вытаскивать на свет и будить.

Винсент был по-человечески удовлетворен человеческой реакцией чародейки, а замешательство – дело проходящее.
Почему кот – потому что бывшая баронесса была кошкой в глазах воина, и это было просто забавно. Но глубинная истинна была в ином – она была по-настоящему одинока и по-плохому эгоистична, вся в себе, и это необходимо было исправлять для «очеловечивания». Необходимо было научиться открывать эти заржавевшие петли самой и не только впускать, но и выпускать.
В итоге, с чего-то ведь нужно было начинать, начинать чувствовать и проявлять нечто ранее незнакомое и запрещенное себе чаще, чем под натиском определенных, резких обстоятельств. Ведь в отличии от человека, зверь не был способен ни осудить, ни разочароваться, ни возненавидеть, ни выдать секретов – для проявления «запретных» эмоций не требовалось надрывно переступать через себя, боясь ответной реакции в случае с человеком.

- Этот-то меня точно не выбирал.
-…он еще не принял окончательного решения. И если не выберет, то у него еще есть возможность пойти дальше. – произнес Винсент медленно, костяшкой пальца приминая и поглаживая край рта, наблюдая за некроманткой на полу.
- Ну и когда он теперь вылезет? На нем же блох, небось, как на последнем бродяге...
- …когда ты будешь меньше всего этого ждать. – растягивая рот ответил Беда, посмеиваясь в ответ на ворчание чародейки.
Но где подвох, когда ты нанесешь, приятельница, свой удар или ты отказалась от него, получив то, чего не ожидала?

- Изорвет хотя бы одну мою вещь — пинком пойдет обратно.
- Не надо пугать пуганных, ни разу пинка от тебя не видел. – сколько некромантских вещей изорвал и поломал бессмертный и ничего.
Или пинок не за горами?
Беда замолчал, прислушиваясь к своим инстинктам и нанося зарубку в мыслях. Пинок, возможно, но откуда и как!

- У меня тут вообще-то припасено красное из Ольдемора и специи. Поделилась рецептом одна из больных...
- Больная чем, вином и специями? – пошутил бродяга, не отказываясь от этой выпивки, камин приятно грел тело и грех было чего не пригубить.
Например, некромантской мести, приятель, хей-хоп.

- Что? Не отравлено.
- Вот и сделаешь первой глоток. – отозвался Беда, принимая наполненную кружку и заглядывая за подлокотник, кинув взгляд на нетронутую миску.
- Скажешь тост?
- неожиданная просьба…На все нужно время, пусть его будет в самый раз. – он чокнулся громко с некроманткой, подавляя в себе желание закинуть ноги на рядом стоящий, знакомый столик, и выпил половину налитого только тогда, когда баронесса пригубила первой, так для галочки, для подсечки.
На все нужно время, например, для снотворного.
-…мне все кажется, что тебя сегодня подменили. – негромко, все медленнее произнес бродяга, складывая руки с кружкой на животе.
Винсенту пришлось налить еще, он был слишком резв для столетнего старика. 
Но в итоге он опустил подрагивающие веки, приоткрыл криво губы, голова его медленно откинулась на спинку кресла и напряженная шея расслабилась, плечи опустились. И он заснул как ребенок.
Как не спал очень-очень давно, и на этом можно было сказать спасибо некромантке.
НО, мерзавка!

Животное зашевелилось под креслом и осторожно выползло наружу, присаживаясь рядом с креслом и заворачивая свои ноги в длинный хвост. Оно взглянуло на отравительницу и на спящего, и было в этом взгляде нечто, нечто знакомое чернокнижнице.

Отредактировано Винсент де Крориум (02.04.2022 00:54)

Пинок от чародейки прилетел с такой силой, что почернело в глазах, но это было только началом – так, разминка.
О, приятель, ты по-идиотски ошибался - нет ничего в этой женщине человеческого, ни капли, спасайся, кинь гиблое!
Но Винсент, в отличии от черного зверя, был теперь не способен покинуть некромантский дом на своих двоих.

- Хороший тост.
Пей вино, приятельница, торжествуй, облизывай сладкие от вина губы, смейся пока можешь, пока пасть чужого чудовища не сомкнулась на твоей тонкой талии до треска позвоночника, а оно рано или поздно сомкнется, ведь для этого чудовища ни подвал, ни веревки, ни нож в сердце не были глухой, вечной преградой!
О, хороший тост будет потом, и пригублен он будет, мерзавка, твоими слезами, с потом и кровью!
Иногда, приятель, времени для перемен было недостаточно, к нему нужны были розги, муштра, принуждение и уважение с примесью боязни. Но ты это позабыл и намеренно продолжил избегать, в стремлении в том числе быть «хорошим человеком» хоть в чем-то.
- Он же ожидал чего-то подобного. Ну как можно было его разочаровать?
Животное медленно моргнуло, пряча зелень, и ударило кончиком черного хвоста о ковер в ответ на слова некромантки. И после зверь подозрительно повел носом в сторону миски с молоком и вновь медленно прикрыл круглые глаза.
Винсент не ожидал такой подлости, это он признает, но все остальное будет зависеть от второй части плана и реакции бессмертного, которую даже он сам предугадать был не в силах, когда находился в сознании.

В своем снотворном, навязанном сне Беда плыл по неспешному течению черной реки на спине, и вода шумела внутри него и вокруг. Пошевелиться было невозможно, да и не желалось, тело не тянуло вниз и в нем ощущалась невесомость, время и мысли остановились. Неожиданно щеки бессмертного коснулось нечто, наверное, водоросль, и его немного закачало на воде, но принять вертикальное положение это не заставило.
Правда, остаться в этом месте ему было не позволено – снотворное растворялось и теряло свою силу, а никогда неспящая часть разума рвалась обратно в реальность.
Опасность заставляла кровь кипеть, но ужас парализовал в сто крат сильнее, оставаясь несмываемым, грязным отпечатком – что в этот раз возьмет вверх, и разлетится ли на щепки перегибаемая палка или гибко, с порывом выстрелит в обратную сторону, перегибая ситуацию в иную, для кого-то желаемую сторону?

Беда пришел в себя быстро, словно выныривая из воды, и не стал кричать или вскакивать, он, наоборот, затаился, не производя лишнего шума. Бессмертному было необходимо время для осознания, где он и как он.
- «…отравила, гадюка, ОПЯТЬ!» - мелькнули громко в голове последние воспоминания, и он раздул ноздри.
Вместе с новой порцией воздуха в нос наконец проникли знакомые запахи и осознание их заставило открыть воина глаза. Винсент медленно потянул вниз непривычно закинутые руки и неприятно замер, когда веревки натянулись на запястьях, а тонкие полоски металла под ним цапнули за спину сильнее.
Но сиюсекундного понимания «для чего и зачем» эти мысли и телодвижения проклятому не принесли. Черная волшебница с невербального разрешения воина завлекла его в свой гаденький капкан. Каким-то образом стащила тяжелое тело вниз или просто спустила по ступеням, и положила на свой чертов стол для трупов. Но если чернокнижница желала вскрыть бродягу, то зачем все было проворачивать так и такой игрой, как она устроила наверху. 
К чести бессмертного, он не в пал в панику, сердце не забилось как бешеный, запуганный заяц – за всем этим стояло объяснение, теперь оставалось его заполучить и не важно какими средствами.
- «…идиот, кретин!» - с одной стороны.
- «…она поплатится, она будет каяться пока не сотрет колени в кровь!»  - со второй стороны.
Но если все это розыгрыш, приятель, в некромантском стиле, щекотка для твоих чёрствых пяток, то как ты поступишь?
На данный момент ответа на этот вопрос в голове не нашлось и вообще стало не до этого, как только тени пришли в движение, обретая самую извращенную не-жизнь.
- Винс...ент...
Винсент покрылся потом и прикрыл глаза от голосов. Гадкий, искаженный шепот проникал в кости, надавливая на свежие воспоминания. Но это было не частью кошмара, не его безумия. И бессмертный понял это несколькими мгновениями позже и прерывисто, успокаивающе выдохнул.
Беда поднял над столом голову и натянул свои путы в ответ, таким образом «встречая» вышедшие на призрачный свет трупы. Взгляд его не бился в истерике, несмотря на все больше проступающий пот.  Винсент медленно осмотрел раздетые, изуродованные фигуры, с неуместной "волшебной" эрекцией, и напряг свое тело сильнее.
Все трупы были одинаковы, как и его собственные тела, но такое естественно он видел впервые. Впервые оказаться на некромантском столе в компании поднятых – то еще достижение, хей хоп.

Но бродяге сейчас было совсем не до веселья, он сжал челюсти, продолжая по очереди смотреть из-под наползших бровей за заговорившими «приятелями».
- Так, говоришь... она развлекается с нами в подвале?
- Так, говоришь... не желаешь спрашивать, как это происходит?
- У нас еще есть четвертый... свободный гроб угадай, для кого он?
- Так я пойду в коллекцию? – низко, вызывающе произнес Беда, переводя взгляд на плавающий зеленый огонек.
- «она здесь и она все видит.» - без этого, как посчитал воин, магический шар света не был способен так четко передвигаться по подвалу и высвечивать нужное пространство, как прожектор в театре.
- …если я пойду в коллекцию, мужики, вам боюсь перепадать развлечений перестанет. – набирая обороты произнес бессмертный, но не способный сейчас проглотить скопившуюся слюну из-за спазма горла.
- ну так чего делать будем? – оскалив опасно зубы продолжил Винсент, громко выдыхая и перекладывая все усилие на путы на одной руке до спазма мышц.
Не паниковать, не биться в силках, как пойманное животное, не позволить получить удовольствия от этого! Пока твоя гордость не была уязвлена, такое было провернуть трудно.
В первую очередь нужно было получить ответы на «зачем и по своей ли воли творила это некромантка».
Вступай в игру, не отступай, приятель, кидайся вперед и надейся, что там не окажется пропасти. Вышибить себе мозги о разделочный стол ты еще успеешь, пойди все совсем наперекосяк. 
И тогда, переступи сама чернокнижница последнюю черту, настанет твой черед для «розыгрыша», и он станет с железом и огнем. Человечность сменится красной пеленой, неоправданным доверием и преданными чувствами, и истинной, до скрежета костей знакомой местью.
Но это в отношении чародейки не будет для проклятого ни просто в процессе, ни в особенности после - и это осознание жгло и щемило внутренности.

Отредактировано Винсент де Крориум (06.04.2022 02:04)

Винсент и правда «завелся» не на шутку, но окажись на его месте чародейка – она разве поступит иначе?
Извращенный, странный, непонятный, смешной исключительно для шутника юмор был у некромантов, и это сильно роднило чернокнижницу с ее наставником.
Подколки, подначки и язвительные слова ни в какое сравнение не шли с тем, что сейчас творила черная волшебница. Бывшая баронесса перешла от слов к более ощутимым вещам. И как на такое реагировать бессмертный пока не знал.
Безумие витало в воздухе. И если воин не желал безумия, боялся его, то некромантка прекрасно жила с ним и веселилась.
Перчинки здесь было чересчур, не каждый вывезет.

«Приятели» застыли, превратились в наблюдателей со своими не видящими, белесыми глазами – такая себе компания. И Винсент перестал вращать головой в ответ, ожидая развития событий и щуря глаза, когда освещение в подвале менялось.
Вступление закончилось, теперь время было для главного повествования, которое не заставило себя долго ждать и шагнуло из тени.
- Разбирать твои дела за год, конечно же.
Беда подавился воздухом через стиснутое горло от возмущения, но не заговорил в ответ. Воин не отрывал взгляда от «принарядившейся» чернокнижницы.
Именно так она себе это представляла?!
- Хорошие... и плохие. Так ведь это делается?
-…ты все-таки упилась и белку словила? – больше с утверждением, чем с вопросом низко все-таки выплюнул бессмертный, поднимаясь торсом максимально высоко к приблизившейся бывшей баронессе, насколько позволяли тугие путы.
Если это была игра, «розыгрыш», желание нескучно провести новогоднюю ночь, то все это приобретало еще какой извращенный вид, о котором Винсент подумать до сейчас был не в состоянии.
Но в воображении некромантке отказать было нельзя, как и в подготовке.
Смотри, приятель, с кем ты связался и запоминай, и еще отвечай той же монетой!
Какие же еще сюрпризы ждали его в этих матрешках.

- И если хороших дел накопилось больше, чем плохих — тебя ждет подарок.
- …предпочитаю знать ради какого подарка здесь потею, что будет если я останусь разочарован им. – все еще недовольно и зло произнес Беда, не опуская головы и плеч на «разделочный» стол и желая заглянуть под капюшон. 
- А если меньше...пойдешь в коллекцию.
- …колени затряслись. – коротко выдал бессмертный в ответ на тон чернокнижницы и медленно опустился обратно всем телом на стол. Не нагревшийся металл бороздок вновь цапнул в напоминание.
- Начнем же суд?
Протестовать было бесполезно и нельзя, Винсент шел вперед, и только раздул ноздри в негодовании и злости от связывающих веревок и прикоснувшегося к нему ритуального инструмента.
Нагнетает, шутит или все-таки вскроет ему грудную клетку и положит его сердце на весы? Эта внутренность была не нужна ей для коллекции, как было видно по застывшим «приятелям».

- Винсент де Крориум обвиняется в том, что...
Началось, приятель, получай свое заслуженное удовольствие!
-…это была моя счастливая рубашка. – шикнул Беда и приподнял вновь голову, когда прекрасно наточенное лезвие разделило кусочек ткани.
- ...клеветал на мои постельные предпочтения...
Винсент, не шевелясь, смотрел за тем, как кончик ножа удалялся от его шеи все ниже, распарывая рубашку и открывая напряженное, ничем не защищенное сейчас тело. И слова черной волшебницы барабанили в его голове, накладывались слоями фраз и смешивались.
Нужно было приходить в полном, тяжелом, бряцающем доспехе, хей-хоп.
И что она предпримет дальше?
- Еще что-нибудь забыла?
-…выдрал тебе клок волос, заставлял трястись галопом, и все больше желаю тебя придушить. – опасно ответил бродяга, сверкая темными глазами и следя за «целительницей».
Неожиданно подумалось, что вспомнить-то было чего, специально или нет, но чародейка окрашивала вечную жизнь воина и этого было не отнять.
- Просто попроси меня об этом...
- ты…больная. – ответил Винсент, натягивая путы на себе и ощущая, как переплавляются первоначальные резкие эмоции в вызов.
Просить пока было рано, если вообще можно было, она только начала. И крайне сильно желалось посмотреть, что она натворит дальше.
Проигрывала ли бывшая баронесса в своей голове весь этот план, или импровизировала и когда она остановится сама, признавая свое поражение?
О, приятель, нарываешься. Но эта игра стоит свеч и порченных вещей.
Она поплатится за это определенно точно соразмерно тому, что творила сейчас. Бессмертный не останется в долгу.
Нетривиальный вечер, ей богу, но пить из рук некромантки он больше не станет.
Но кровь внутри тела Винсента предательски забежала быстрее.

Отредактировано Винсент де Крориум (06.04.2022 02:08)

Как и можно было предположить исходя из расположения тел в подвале и плоскостях, сейчас прерогатива задавать вопросы и получать на них ответы была не у воина. И именно этим занималась чернокнижница – не отвечала, выбирала на что отвечать и как, и как реагировать.
И это Винсента раздражало еще больше и веселило бывшую баронессу не меньше.
Издевается, гадюка, волю почувствовала, вкус крови.

Кто и когда начал первым – этот вопрос был без ответа. Когда это все началось – со скрипичной музыки, с черного платья и белой мокрой сорочки после, с порога города иллюзий, когда с наркотическими видениями было покончено, или еще раньше, когда воин впервые встретил эти зеленые, наполненные отравой и колючками, взрослые и в то же самое время такие юные глаза, в которых не было места сомнениям, когда крупное кольцо раскрылось и выбросило из себя отвратительный яд в чашу бессмертному.
Некто был способен с уверенностью сказать, что все это было предрешено с самого начала. Но то, что происходило сейчас не поддавалось никакому внятному объяснению. И навряд ли их злейший враг был способен это объяснить – слишком много лет он был не-жив.
Винсент был готов с уверенностью сказать, что больше такого, что произошло на берегу испаряющегося озера, никогда не произойдет – никто из них не посмеет и не решится, прикинется что ничего не было или ограничиться колкостями, и признает «ошибку» во избежание непредвиденных ситуаций внутри самих себя и расширения уязвимого места для предательского ножа в спину. И это до сегодняшней ночи подтверждали все их встречи и их поведение на этих встречах с тех пор, как они вернулись с филактерией – бессмертный в первое время уделил этому моменту достаточно времени, всматриваясь в черную волшебницу.
Но некромантка была иного мнения, все это время она копила свои мысли и готовилась «к расправе». Но что побуждало чародейку к этому, как она сама объясняла это внутри своей головы.
И только сейчас в самой голове бродяги принялись всплывать некоторые настораживающие, но не принятые им во внимание, мимолетные моменты со стороны чародейки с их встреч. И это неожиданное открытие стоило воину всего кислорода в грудной клетке – ему не показалось.
Нужно было в очередной раз признать, что она была и остается той еще змеей, способной притаиться и цапнуть в самый неподходящий момент, когда кажется все было понятно. В смертельных для Винсента случаях, когда их союз закончится кровью, у него всегда была вторая и последующие попытки справиться с этой гадюкой, но бессмертие в том, что происходило сейчас, было бесполезной вещью.
И это Винсента раздражало еще больше и веселило бывшую баронессу не меньше. Но что скрывалось за этой «веселостью», приятельница.

Но вызов нашептывал, обволакивал, вклинивался в мысли воина сам собой по старой привычке, заставляя его оголять зубы и выплевывать все более грязные слова – это все, что было Беде сейчас доступно.
Равнодушию места здесь не было с самой их первой встречи и неравнодушие изменялось, перетекало, щемило, распространяясь все больше и пуская свои «миазмы».

Была ли способна одна вещь компенсировать все испорченные вещи чародейки – сомнительный «обмен», но он приносил удовлетворение чернокнижнице.
- Ты вот сейчас совсем сам себе не помогаешь.
- …ты тоже. – выплюнул Винсент, кидая убийственный взгляд на некромантку и после на осмелевшие, наглые тонкие белые пальцы, шевелящие жесткие волосы на грудной клетке и все равно пробивающие ногтями до кожи.
- Ты должен был оправдывать себя, а не закапывать еще глубже.
-…о, перетопчешься. – ничего ведь иного не оставалось в его положении, когда топор занесен над шеей.
И единственное, что оставалось бродяге – так это надеяться на то, что полотно занесенной секиры соскочит с рукояти и упадет на «палача» в отместку за все злодеяния.
В том же случае, если чернокнижница не шутила и не играла – Винсент придет за ней столько раз, сколько будет нужно. И она это понимала и возможно была готова к такому исходу.
Все что оставалось воину – это ждать и внимать, но с каждым новым мгновением, словом и прикосновением такая «кровавая» возможность становилась все меньше.
Воздух в подвале вздрагивал и нагревался, и никакого некромантского холода и запаха тлена, за исключением молчаливых безразличных наблюдателей-свидетелей, здесь не было и в помине.
- Но ведь это ты сейчас представляешь, как вцепишься мне в горло...
- Гха, с каким упоением ты об этом говоришь, гадюка. – негромко, но четко прошептал Беда, несильно покачивая приподнятой головой.
За такое бриллиантов, роз, платьев и виноградников было не положено, да и не нужны они были никому из них - кровь кипятили совсем не они.

- Сколько раз уже тебя подводило собственное тело?
- «…вопрос с подвохом» - Винсент перестал тянуть на себя путы, запоздало желая прикинуться камнем. Было в этом исследовании шрамов некая закономерность, медленно раскаляемая кочерга – например, в направлении их исследования.
Но за каждым шрамом и правда стояла своя история, которые бессмертный все еще помнил из своей истинной жизни, как хорошо усвоенный урок.
Он оказывался в своей жизни на грани много раз по разным причинам, но каждый раз выходил победителем, чего нельзя было сказать о зарубленных им врагах. Иногда приходилось играть в обмен с врагом, подставляться для смертоносного удара, и удача всегда была на его стороне, пока он не встретил старого сукина сына.
Беда принялся медленно и коротко вдыхать, не желая шевелиться и раздувать грудную клетку воздухом ни на сантиметр.
Изучающее, неотвратимое касание некромантки к ребрам бродяги, где тянулся тонкий шов с некрасивыми точками, вызвало резкое желание свалиться прочь с этого стола, но воин только вздрогнул.
Гляди, приятель, сейчас помрешь от этой нечеловеческой пытки, хей-хоп.
- ...это уже пятый? Или шестой? Я сбилась со счета.
- восьмой, и ты еще на спине не посчитала. – резко и громко выдохнув в ответ на прикосновения и нарочито растянутый тон отозвался Беда, не отрываясь потемневшим взглядом от белых пальцев чародейки.
Мысли в голове бились все сильнее, перекрикивая и громоздясь горой предположений. Бессмертный вновь покрылся потом и на висках проступили капли от самых громких "раздражающих" мыслей.
Она не решится, она не посмеет, она не опустится до такого, она остановит свою игру и не наступит на эти грабли второй раз.
Нет, приятель, она наступит, и прилетят эти грабли тебе в морду со всего размаху.

В ответ на несильное, вновь изучающее, конечное касание чародейки к паху, Винсент в протест раздул ноздри и наконец с силой рванул руками, но веревки только предупреждающе «обожгли» кожу на запястьях, ответным рывком опрокидывая вновь на чертов стол.
Не было там ничего сокровенного, но проблема была в том, что одна голова в некоторых срывающих башку случаях была способна завладеть штурвалом корабля у второй, что повыше. 
И пиши-свисти-кричи-шипи пропало.
- Еще не хочешь сдаться до того, как тело подведет тебя и в этот раз, а?
-…ты настолько в себе уверена… пить вина со специями меньше не пробовала, а? – изрыгнул бессмертный, не сводя глаз с обнаглевшей бывшей баронессы и пытаясь заглушить шум крови и успокоиться, нужно было выйти вон из этого подвала не телом, но мыслями, пока еще не стало слишком поздно и очевидна для всех предательская "капитуляция".
Пить нужно было больше тебе, приятель, сегодня с самых петухов, хей-хоп.
-…у тебя и так здесь компания из приятелей ого-го… не понимаю, зачем еще здесь я. - но желание придушить оборзевшую Собирающую кости только усиливалось.
- ...Винсент?..
- …Ския? – на медлительном выдохе произнес Беда, стремясь выдавить из себя максимально будничный тон.

Отредактировано Винсент де Крориум (05.04.2022 05:17)

Поражение и Винсент, как Потасовщик – ха, слова, которые не стояли рядом при жизни последнего. Но все сильно изменилось за все эти излишне прожитые годы. И с этими поражениями проходилось мириться или исправлять, но победами со второй-четвертой попытки они не становились, в этом бессмертный не обманывался, он знал вкус настоящей. 
«Встань на колени», приятель, признай поражение в этом вызове и иди на все четыре стороны, пока, что страшнее, корабельный канат намертво не стиснул твою грудь до посинения, вызывая резкую неопределенность и головокружение в отношении чародейки еще и с такой стороны.
Проблем и так было предостаточно с их союзом и общей целью, и это представление в подвале определенно точно не облегчало жизнь ни на крупицу.
Что будет с вами, приятели, когда представление закончится, когда кровь остынет и на подвал опустится резкая тишина или после поднимется золотое светило нового дня? И как вы собираетесь встречаться взглядами после такого или произносить слова вместе с колкими подначками, прекрасно помня во что они в итоге вылились в прошлые разы.
Единичный случай – случайность, второй – непонятная, неразборчивая, опасная закономерность.
Винсент вот вообще не представлял, и с каждым новым мгновением это чувство только усиливалось.
Не нужно было трогать некромантку возле озера, выдавая свой «интерес» и подначивая чародейский. Но часть бессмертного, которая большую часть времени пребывала в коматозе, не желала сожалеть, открещиваться и забывать - это было похоже на жизнь, когда она была сегодня и сейчас, а не на вечное истощающее внутренние силы скитание и постройка шатких планов.

О, приятельница, заставить переменить чужое видение ситуации была работа не из простых и не быстро выполнимых, в этом стремлении можно было стереть не одну пару ступней и ботинок или, например, пальцев.
- «Отрок, не оставляй открытыми тылы...»
- Когда взяли в тиски…епт, нашла когда вспоминать! – говорить слишком большими предложениями становилось все труднее, на язык падали все менее контролируемые слова.
Винсент же начинал приближаться к той границе, когда можно было плюнуть во все эти правила и выкручиваться, принимая решение по ходу "битвы". 

С каких пор, приятельница, тебя перестало интересовать и устраивать «ничем», ты ведь так старательно строило это «ничем» вокруг своей жизни в городе, не желая привлекать ничье повышенное внимание и оставаясь верна своим принципам и толстому, колючему слою снега, который отпугивал и служил защитой от всего, что отличалось с твоим «ничем».
Тюремщица и мучительница – какие еще титулы таились за поворотом и какие она желала примерить на себя еще?

- Ох, а вот это почти похоже на просьбу.
Бессмертный, решивший проглотить свой язык в ответ, моментально испытал внутри себя облегчение, когда черная баронесса отвлеклась на разговор и занялась своими «приятелями», переставая щекотать шею и мять штаны. Сказанное чародейкой до него дошло негромкими, словами, приглушенными собственной неразберихой в голове.
- Да? Нет? Но ты прав, незачем им смотреть и завидовать...
-…эгоистка. – произнес почти неслышно Винсент, продолжая протяжно выдыхать и не желая радовать глаз чернокнижницы своей готовностью к преждевременной «капитуляции».
Но передышка оказалась недостаточно долгой, как и времени склонить себя взять в руки.
Кто отправляет свою свиту с поля боя – тот, кто готов спустить тяжелые катапульты или знает, что справится и сам.

- Просто попроси — и все прекратится.
- …где гарантии, некромантка? – он вертелся и изворачивался всеми оставленными ему способами, желая найти для себя возможность переменить баланс сил, но все это было зря, как только бывшая баронесса сорвала веревку с катапульты, запуская оборзевшие пальцы под край штанов.
Баран с воротами, приятель, тугой как осел.

- Шнурок заело, не развязывается до конца...
- … может это знак свыше? – Винсент вздрогнул в ответ на эту виднеющуюся из-под капюшона искривленную улыбку, блеск поднятого кинжала и вновь скривил рот. Губы чернокнижницы не подрагивали, как и ее пальцы в нерешительности, а так желалось это увидеть.
О, приятель, как ты сейчас пожалеешь, что шнурок не из стали!

Беда вновь принялся натягивать веревки руками, и натягивал все сильнее с каждым преодоленным, беззащитным сантиметром своего тела под пальцами некромантки. Нужно было начинать размышлять о том, как выбить себе большие пальцы и пустить кровь для улучшения скольжения пут, и тогда. И тогда сантиметры покрытой волосами кожи кончились.
Винсент все еще не мог до конца понять, что эта вторая часть "розыгрыша" происходила в реальности, не в мыслях и не во снах. Он готов был себе сейчас же признаться, что после возвращения с филактерией несколько последующих темных вечеров, пока он не взял над собой окончательный контроль, были для него пыткой – везде мерещились черные прямые волоски и этот горячий запах цветов и мха, перед глазами вставали открытые куски белой вспотевшей кожи и приходилось прогонять эти наваждения собственной рукой, а после плевать в свою же сторону и поносить. Но это, по-честному признаться, не шло ни в какое сравнение, кровь кипела не настолько.
Но что с ними станет завтра?
Что за пытка, что за безумие и что она может принести с собой еще – последняя мысль остро кольнула в позвоночник в районе поясницы, распространяясь по мышцам.
Винсент пытался смотреть на некромантку, прорезать взглядом или свалить с ног, пристыдить в конце концов. Но наблюдения за ней и скользящим «кольцом» из белой плоти вниз и вверх только помогали чародейке ощущать под пальцами всё большую крепость и в своих манипуляциях и правоте в том числе.
Но ты ведь, приятель, признай все больше не прочь этой победы бывшей баронессы, она зацепила тебя за живое вновь своими из ряда вон выходящими стараниями.

- Ты что-то сказал, или мне послышалось?..
-…стоять не устала, может присядешь? – изрыгнул неожиданно Винсент с кривым оскалом и непослушной головой несильно кивнул в свою сторону, впиваясь глазами в капюшон чернокнижницы.
Такой себе ответный вызов, приятель, но за неимением большего иногда приходилось подставляться самому в стремлении если не выиграть, так свести счеты по нулям.
Но возможность, что это порушит все планы мучительницы, настрой и она «свернет свой пыточный набор», все-таки была, и тогда незавершенность останется за ним. Не станешь ли ты, приятель, в таком случае жалеть о выпущенной из рук синице?
Сопротивляться, просить, бежать, отречься или принять все, как есть, выкинуть все из головы и подставиться под "убийственный удар", позволив себе это - чаши весов все еще раздражающе шатались, за них сражались "хороший человек" и "человек, желающий брать от этой мимолетной редкой в бессмертии жизни все".

Отредактировано Винсент де Крориум (06.04.2022 03:01)

Никаких человеческих планов у бессмертного все-таки на эту жизнь не было, кроме расплывчатых, редких, подсознательных мечтаний-сожалений о табуне крепких коней с щетками на ногах и тихом жилище вдалеке от всех. «Прожитые» сезоны сливались в один сплошной поток медленно текущей реки, воняющей стоячей водой. И только их союз неожиданно для воина впускал в этот поток глоток свежей воды или медленную, неотличимую от такой воды отраву, это с какой стороны посмотреть. У него была главная цель и тяжесть, которую она с собой все равно несла, и все.
Но именно сейчас "завтра" интересовало Винсента. И не наступить для кого-то из них оно было просто не вправе, это было как подавиться костью в середине трапезы и откинуть ботинки раньше сладкого пирога.
Но сколько еще времени осталось, приятель.
Не оставляй же, приятель, пирог на потом, нарушь порядок и вечно в своем бессмертии сожалей о том, что откусил, чем о том, что потерял такую возможность совсем.

Все это между ними вредило или наоборот скрепляло их «костерный» союз – вопрос был без внятного ответа и именно поэтому все еще шатались весы. Но на отказах и сопротивлении союза не построить и не удержать.
Так подставь же морду, приятель, искрам и не смей скрываться в тени – в следующий раз по возвращению там может оказаться пусто.
- Не все так сразу. Возможно, позже...
Приятельница, не означает ли это то, что завтра тебя тоже все-таки в какой-то мере интересовало, как и Винсента – кинь отнекиваться.
- Как же все или ничего… «возможно» меня не устраивает, некромантка. – раздельно произнес Винсент, переставая скалиться и подтягивая стопы насколько позволяли путы с целью несильно приподнять от скользящих ощущений таз над «разделочным» столом. 
Чернокнижница не купилась на вызов и извернулась в своем собственном стиле, прекрасно помня и не забыв кто из них в каком сейчас был положении.
Этой пытки, вне зависимости от виртуозности чародейки и удовольствия от белых пальцев, было для полного удовлетворения разума и тела бессмертного недостаточно. Воину нужно было «более», и это желание становилось все более отчетливым, заставляя тягость стать ценой, но не преградой.
В конечном счете не прозвучавший отказ черной волшебницы заставил поддаться обещанию «завтра» и заставить чаши весов закачаться сильнее.
Время на завтра найдется, приятельница, ты не вправе его не найти после своих «возможных» обещаний. Черные стены черного города еще стоят, пусть и покрыты они трещинами – скалы ведь тоже одни сплошные трещины, но они все равно стремятся ввысь.

Винсент замер, как камень, когда некромантка наклонилась к нему. И протяжно, громко с голосом выдохнул, когда она коснулась его мокрых от пота губ совсем не так, как он ожидал в данной ситуации. Бессмертный ответил на этот поцелуй не сразу, и не из-за настороженности и не в ожидании подвоха – грудь его защемило корабельным канатом, и он весь разом прекратил сопротивлении.
Весы наконец остановились, и правая чаша с силой, беспрекословно опустилась вниз, зазвенев внутри бродяги.
Что ты творишь, приятельница, понимаешь ли до конца, что это значит для бессмертного?
Беда приподнял несильно голову навстречу, желая без резкости прижаться ртом плотнее. И порыва зло прикусить скользнувший, теплый, со вкусом вина чародейский язык не возникло. Бессмертный прикрыл наконец глаза, переводя все доступное внимание на это неожиданное прикосновение и свой медленный, в какой-то мере изучающий, просящий ответ. 
В реку «бессмертия», воняющую стоячей водой, плеснуло колодезной.
И все это неожиданно перестало быть торжествующим розыгрышем или надменной расправой, приобретая очертания иного. Исчезнет ли это иное когда все это прекратится всем известным концом – скорее всего спрячется в подвалы вновь, выглядывая через щели и наблюдая.
Шаг навстречу получился неожиданно просто на волне этой проявленной, искренней осторожности со стороны некромантки, за которыми такое не водилось. Представляла ли она что это так произойдет.
Винсент «проигрывал» и капитулировал, но выигрывал намного больше в ином, в «завтрашней» перспективе.
И желаемое от этого только росло в совершенно непредсказуемые до стороны, подталкивая к принятию происходящего и несопротивлению.
Беда громко и прерывисто задышал, пока горло не сжалось, перекрывая воздух. Тело ниже грудной клетки замерло на несколько мгновений и в конце концов он вздрогнул, вытягивая вновь шею и ноги по столу, собственная кровью барабаном оглушила, заставляя на короткое время оглохнуть.
«Пытка» завершилась необходимым результатом, пытаемый выдал все как есть. И обвинить в обмане Винсента было нельзя – прозрачно-белая, теплая сперма испачкала некромантские пальцы сполна, принося бродяге колоссальное облегчение, жаль, что не навсегда.

Еще несколько коротких и сильных вдохов ворвалось внутрь бессмертного из-за разогнавшегося пульса, словно в подвале больше не осталось воздуха. И он наконец распластался на столе и проглотил скопившуюся слюну.
Воин приоткрыл медленно глаза, восстанавливая до конца сорвавшееся дыхание и фокусируясь на черной, пока никуда не испарившейся волшебнице.
Тишина принялась опускаться на подвал в завершении этого «розыгрыша», поднимая в ответ вопрос – что последует после.
-Ския…ты получила... свое? – негромко, сипло сказал или больше спросил Винсент без резкости или насмешливости, решаясь прервать молчание первым, не как возле озера. На язвление не нашлось желания или не осталось сил, фиг разберешь сейчас.
-…ты победила. – с выдохом, без подтруниваний произнес он погодя, ощущая все еще подрагивающие мышцы и прикрывая на миг глаза.
Не каждое «поражение» фатально, приятель, некоторые из них прокладывают идущему путь дальше, разбивая тупиковые никак иначе не поддающиеся стены.

Отредактировано Винсент де Крориум (07.04.2022 04:08)

Никто из них ничего не понимал и оставалось топиться в собственных предположениях, мыслях и сомнениях. И навряд ли некромант мог им в этом помочь, только если посмеяться или неожиданно испугаться за свои бродящие в бочке вечность планы.
Ему по-настоящему было страшно, но изумление все-таки стояло на первом месте, вытесняясь это на передовую шумом все еще бьющейся в истерике крови.
Не подсыпала ли чернокнижница себе чего в бокал сама случайно.
Была ли эта нежность такой целиком и можно ли было такое ожидать от некромантки, или она все-таки была в глубине продиктована эгоистичным желанием тепла, противопоставлением тяготящему чувству одиночества или желанием выбить бессмертного из своего состояния равновесия, так как чародейское бесконтрольно шаталось и вздрагивало, и необходимо было срочно привести к общему знаменателю состояние бессмертного и чародейки.
Если же черная баронесса испытывала боль, то и весь мир вокруг обязан был испытывать точно такое же или еще сильнее. Не так ли есть на самом деле, приятельница?

Не хочешь получить неправильный ответ – не спрашивай, но Винсент не растерял свое воинское мужество ни сейчас, ни за бессмертные года, и пусть оно иногда проявляло себя совершенно не так и не как было понятно и принято.
- Никаких вопросов.
Винсент несильно, неопределенно качнул в ответ головой на короткую улыбку чародейки, которая сейчас на самом деле была беззащитной, как шея под секирой палача, и замолчал в ожидании. Никакого отвращения она к нему после финала «розыгрыша» не испытала и это определенно успокаивало.
Мысли, приятельница, в голове – всего лишь предположения, но вырвавшиеся слова – становятся реальностью.
И бессмертный это понимал, как и читал сейчас эти опасения по изумленной, все еще тяжело вдыхающей бывшей баронессе. С ней происходило нечто странное внутри и посвящать в это Винсента она не планировала, и он не требовал, не подозревая что переиграл чернокнижницу.
По правде говоря, сейчас это для бродяги стало не важно, его интересовало «завтра» и что оно с собой принесет и что позволит.
- В мою коллекцию ты сегодня не попадешь... Какая жалость!
- …значит, что хороших дел все-таки было больше, чем плохих. – негромко произнес Беда утвердительно, не отрываясь глазами от «мучительницы» и не шевелясь под взмахами кинжала и никак на него не реагируя. Руки некромантки оказались теплыми из-за резвой крови, но она быстро, на грани поспешности отстранилась, съедаемая собственными мыслями.
О, приятельница, теперь ты представляешь какого это бессмертному.
- Жду тебя в доме.
И сейчас она приняла решение исчезнуть, не кинуть колкость, быстро разрезать, не развязать веревки, скрыться от опасностей и своей беззащитности. И Винсент без движения проследил за ней, пока чародейка не скрылась наверху, шелестя мягким плащом и унося с собой больше, чем было дозволено.
И только потом он уперся затылком в стол и тяжело, протяжно и сипло выдохнул, складывая руки на грудной клетке – его принялось кидать из стороны в сторону, кажется еще сильнее чем до всего этого, и покалывающее чувство в обмякшем теле только усиливало это.
Но под землю Винсент провалиться не захотел и через несколько минут все-таки прямо открыл глаза.
Он медленно принял сидячее положение на разделочном столе и снял с запястий остатки веревок. И после все также медлительно потер раскрасневшуюся, натертую путами и его сопротивлением кожу, прислушиваясь к ощущениям.
Снял с себя разрезанную рубашку, которая была всего лишь простой одеждой, и больше ни на что не годилась, и вытер себя от головы до таза. Веревки же на ногах он не пустил под нож, как это сделала некромантка, он их методично развязал, примиряясь в это время с реальностью и запечатлевая все в своей не бессмертной, угасающей памяти.
И вот, приятель, путь свободен, беги на все четыре стороны прочь, ты свободен.
Нет, свобода была в совершенно ином, покинуть этот подвал и жилище чародейки было недостаточно. И на самом-то деле Беда больше не был свободен – корабельные канаты плотно стиснули его грудь, заставляя с каждым вдохом ощущать, как скрипят его ребра.
И выбора на самом деле не было, приятельница, не у того, кто перешагнул порог с порывом ветра в спину, только вперед.
-…еще увидимся, приятели. – кинул Винсент оставленным в тенях трупам и кинул непроизвольно взгляд в то место, где покоилась запертая филактерия.
Приближаться к ней бессмертный не желал, в отличии от темной стороны некромантки. Его тянуло наверх.

Беда наконец поднялся из подвала еще на ватных ногах, напрягшись опустил крышку на место и накинул на него ковер, который был скатан рядом. И все – больше ничего не говорило о том, что произошло внутри, но только не их глаза, они пока еще говорили.
Но что наступит завтра, кто знает – и это крутило живот, но не только.
Все, приятель, или ничего, не завтра, но сейчас.

Винсент не спеша, почти неслышно вернулся в гостиную, кидая разрезанную, влажную рубашку на пол рядом со снятым с него при усыплении поясом и мечом.
Она была здесь, застыла возле окна, за которым все еще валил снег, скрывая все ото всех. И она ждала, но чего?
Беда в молчании, не присаживаясь, запихнул себе в рот несколько кусков закуски и жадно проглотил вино не из кружки, но прямо из кувшина, заставляя красную, пряную жидкость пролиться мимо рта по отросшей бороде.
Он кинул взгляд на животное в кресле и протянул к нему пальцы, поглаживая по голове. И после убрал пальцы сразу, как только кот принялся изворачивать голову, показывая всем своим видом, что с него достаточно.
И только потом Винсент поднял спокойные, блестящие глаза на чародейку, выпрямляясь.
-…ты слышишь это? – он прислушался, направляясь прочь из гостиной, открывая в первый раз еще сильнее изуродованную, сейчас беззащитную спину и ступая ногой на первую ступеньку наверх.
-…это шепчут Всё и Позже, Ския. -  бессмертный не шутил и не язвил, несмотря на выбранные и ранее произнесенные ими слова в подвале. В голосе его была серьезность, настойчивость и не было никакого вызова.
Нечего было принимать и нечего было кидать, с них было достаточно этого на сегодня. Кроме как по-человечески принять реальность на эту ночь, и пусть «завтра» она перекроится и изменится в какую ей заблагорассудиться сторону. Главное, что «завтра» точно будет и от него никому из них не скрыться, но было и "сейчас".
И вся внутрянка рвалась к этому "сейчас". И этот второй шаг у воина в настоящий момент происходил сам собой без какой либо высшей цели или задумки в первые за много, слишком много времени.

Отредактировано Винсент де Крориум (08.04.2022 04:05)