Из темноты питаемого неведения вырывались первые искры сопротивления. Игривые знаки внимания и целенаправленная симпатия Зарвин в сторону привлекательного и абсурдно ряженого мужчины взрастила стеснение, окружающее эмоциональную атмосферу беседы утяжеленной преснятиной слов. Будучи превосходной во всех аспектах формирующих женскую привлекательность и изящно точной в вопросе самооценки, эльфийка никогда не поддерживала диалог безвольной попыткой выказать мнимую учтивость и раззадорить визави податливым соглашательством с избранным тем нарративом. Вместо этого она предпочитала аккуратную откровенность и прямолинейное вторивание собственным ощущениям. Посему, испытав мышечное напряжение от нудного повествования собеседника об одеждах и их эзотерических свойствах, присовокупленное расстройством от следующей за напряжением мысли, что один и тот же наряд могут носить сразу несколько человек, танцовщица скептически нахмурила брови и показательно выдохнула сквозь благолепие губ.
— Глупая шутка, — повторила дама вслед за мужчиной с констатирующим безразличием, — Вы не вызываете впечатление человека, искушенного в юморе, Господин, — к сожалению или к интересу рассказчика, Зарвин перестала смотреть на его нелепый костюм сразу после того, как поняла опасность, сопутствующую такому наблюдению. Помимо потенциала травмироваться о воплощенное стилистическое извращение, она рисковала упустить из виду более красочные и символические элементы исследуемого образа. Однако, профессионализм, разноплановый опыт контактирования с самыми странными людьми и натура, сотканная из патологического перфекционизма и перманентной сосредоточенности, диктовали условия, в которых каждый жест мужчины красочными картинами увековечила память Зарвин.
В унисон нелепой смиренности нового знакомого, Махаон уловила мгновение, дабы воспользоваться новыми знаниями, прояснить их назначение и обозначить свою позицию в качестве ребячливого наблюдателя. Услужливо развернув ногу и слегка, почти незаметно отодвинув одну из половин платья, она подыграла простой человеческой потребности фантазировать о прекрасном и, пользуясь самым искренним вниманием мужчины, вытянула руки над его спиной. В освободившемся поле для творчества эльфийка повторила сначала один, а, позже, и второй продемонстрированный собеседником сигнал. Само собой, никакую военную подготовку Зарвин не проходила, а потому в каждое хитросплетение фаланг дама вложила собственный смысл. Слегка раздвинутые пальцы с обращенной к полу ладонью означали производную от смысла «Ваш мужчина у моих ног, хотя раздвинула я даже не ноги», а, оттопыренные мизинец и первый из пяти ненамеренно символизировали диаметральный смысл «Все не то, чем кажется: он просто очень галантный».
Сделаны сии телодвижения были скорее из любопытства и детской простоты, хотя и не были лишены стратегического назначения. Последнее намерение реализовалась в едва заметном, резко прерванном и почти бессмысленном столкновении взглядов. Импозантная женщина в смелом облачении наколотых по всему телу татуировок и провокационной головной наготе ярко выделялась, усиленно контрастируя категоричным имиджем на фоне кичливого однообразия соревнующихся богатеев. Чарующая и пугающая одновременно, эта особа запомнилась Зарвин особо хмурой улыбкой, добродушно-снисходительным взглядом и нарочитой расслабленностью, требовательной к выпивке и контролю за окружением. Для танцовщицы подобное состояние было знакомым и пускай она не отдавала себе отчета в обнаруженном сходстве, на короткий миг девичье сознание охватила симпатия. Впрочем, женщина все равно была не во вкусе Махаон, а потому последняя ограничилась лишь двусмысленной улыбкой и взглядом, что с показательной медлительностью вернулся от барной стойки к лицу выпрямившегося от пола мужчины.
— Вы прелестны в своей любезности, Господин, — эльфийка смотрела прямиком в переносицу мужчины, попутно с особенной нежностью оплетая его руку своими ладонями. Прошла лишь доля секунды, но в воссозданной дамой неловкости явился катализатор, способствующий новому витку разговора. Ведь теперь не он, а она могла позволить себе изображать робость и замешательство. Все же, в карьерной и творческой жизни Лонгплан было много мужчин самого разного качества, достоинства и наполнения, но настоящие привязанности она испытывала лишь к тем, кто был способен взять на себя ответственность и инициативу. К вероятной досаде для конкретного мужчины, фамильный сюртук нисколько не скрывал его способность совершать выбор. Как он сам мог заметить наблюдая за происходящим внутри особняка, подавляющее большинство присутствующих имело в отношении именитой Мадемуазель Махаон куда более очевидные, потребительские и собственнические идеи. В то время как он сам ограничился лишь стыдливым взглядом на самостоятельно оголенные девушкой ноги. В иных обстоятельствах, Зарвин в ответ на такое самообладание позволила бы себе оскорбиться.
— Господин Холмгейр не имеет в своем арсенале понятий то, что Вы называете дружбой, Господин, — выдохнула танцовщица с жалостливым взглядом сопровождая путешествие освобожденной руки мужчины от ее пальцев к карману камзола, — Полагаю, ему куда важнее Ваши способности или выгода, которую можно приобрести от знакомства с Вами, — вновь обратив взор на лицо собеседника, девушка слегка изменила положение тела, из-за чего бесхарактерная лямка изумительно гладкого платья соскользнула по еще более гладкой коже точеного плеча. Бесцельно повиснув в воздухе, полоска ткани выдала, обнажая интимную освещенность веранды, новую часть притягательно-совершенной округлости. И хотя граница пикантной завершенности не была пройдена, а сама Зарвин осталась одетой, некоторая вольность, выполненная в виде соблазнительного искушения, все же прибавила обстановке ценность, — А уже из этого наблюдения я позволю сделать вывод, что Вы, Господин, рассказываете о себе меньше, чем хотите, чтобы о Вас думали, — едва заметно улыбнувшись, куртизанка извлекла из портсигара предложенную самокрутку и отдалась той во власть предложенного мужчиной огня. Слегка наклонив голову, эльфийка глядела на своего нового знакомого с полувлюбленным радушием и трепетно вслушивалась в сказанные им дальше слова.
— Те немногие орки, которые были в моей жизни, вовсе не такие страшные и триумфальные, какими их рисуют исторические летописи, детские сказки и мемуары военачальников, — Зарвин сделала медлительную затяжку и вселенское наполнение ее глаз вдруг расширилось в завораживающем полете проявившейся звездной россыпи, пространство вокруг сузилось до области между женским пупком и мужским торсом, а в теле будто бы полилась приятно щекочущая жидкость. Таков был побочный эффект долгого воздержания от трав самого разного назначения и постоянной концентрации на магии искажения - иллюзии, позволяющей идеалу женской красоты существовать на дистанции всеобщего обозрения. Впрочем, подготовленная и знающая про эту свою особенность танцовщица не выдала пробудившееся наслаждение больше, чем звуковой истомой — эротически смягчившись в интонации голоса, — Напротив: в общении с ними мне даже не хватало от них сугубо мужской уверенности и напора, а, потому, Господин, Ваш пример не стал для меня доступным средством в передаче Вашего состояния, — конечно, она могла догадываться о тяготах военного положения и мучениях, пережитых на полях сражений, однако, никакая фантазия не могла заместить реального впечатления, а представлять сцены кровопролитной жестокости, очерняя представление о зеленокожей расе, Зарвин не имела никакого желания. Впрочем, указать мужчине на моральность такого призыва она не успела, ведь тот, наконец, решился сделать ей комплимент.
— Вы награждаете их бОльшим достоинством, чем они того стоят, Господин, — взглянув через оконные стекла здания во внутренние комнаты, дама слегка расстроилась озвученному наблюдению, — Они интересуются не мной, а тем, кто из них способен позволить больше ради такого интереса, — сделав очередную аккуратную затяжку, девушка повернула голову в сторону мужчины и позволила себе коснуться рукой его плеча, — Кроме того, Вы очень скоро поймете, что за их баснословными капиталами скрывается простая человеческая пугливость и нерешительность: они готовы отдавать безумные суммы за самые разные услуги лишь потому, что это не сделает их беднее, а вот «вгрызться друг другу в глотки» значило бы не только напасть, взяв то, что им хочется, но еще и подставить собственную глотку под равносильное стремление, — на этой фразе Махаон, с танцевальной элегантностью закинув ногу за ближайшее к себе колено мужчины, ловко сократила дистанцию между собой и им.
— Карл, — дама чувственно подтвердила услышанное, — Ну и что мне с Вами делать? — Аккуратно положив руку на статное плечо, облаченное в удручающего оттенка камзол, она сократила расстояние между их лицами до близости осуждения. Приятно расслабляющий табачно-травяной аромат едва пробивался сквозь парфюмерное благоухание эссенции из утонченного взаимодополнения бергамота, лимона и ириса, а по проникновенно-беззащитному взгляду Зарвин становилось понятно, что называть свое имя мужчине было вовсе не обязательно.
— Расслабьтесь, Господин, — прошептала она, причудливо перемешав в голосе повеление и прошение, — Мне ни к чему Ваши тайны, хотя я буду Вам благодарна, если Вы признаете, что за сумбурной нелепостью Ваших одежд, правдивой рассеянностью и скованностью можно спрятать достаток, но не достоинство, — Махаон игриво приподняла бровь и, резко отпустив Карла, сделала длинный грациозный шаг назад, — Кроме того, мне не позволяет опуститься до жалости и сопереживания Ваш проницательно-точный взгляд, Господин.
Опустив ладони на притягательную талию и, тем самым визуально подчеркнув идеальный диаметр, танцовщица глядела сквозь ветерана войны с напутственной исключительностью их знакомства. Поводов вести себя здесь и сейчас так же, как с остальными и в остальных местах, не было. И коль скоро округа и сам Карл убеждались в фантастическом совершенстве тела обсуждаемой Мадемуазель Махаон, столь же скоро эта самая особа убеждалась в обратном. Если бы десятилетия тренировки силы иллюзорных заклинаний можно было развеять мимолетным сомнением, то гости празднества Холмгейра наверняка столкнулись бы с отвращением - рвотным рефлексом, вызванным заметной эрекцией худощавого юноши, спрятанного под эпатажными шелками женского платья. К счастью для всех и в особенности для Карла, маг не собирался быть сегодня кем-то, кроме той, кого принято вожделеть.
— Что за жесты Вы показывали той особенной даме, Карл? — За очередной затяжкой следовал вопрос, которым Зарвин оказывала мужчине больше доверия, нежели разрешала себе изначально.
Самому красивому, чуткому, в различных значениях приятному, юморному и просто по-человечески притягательному мужчине — Кащию:
— Я пошутила Т.Т напиши хотя бы четверостишье: отбрось свой панцирь и яви квесту свое великолепие, крабик
