На самом деле, жители Вольного Берега не были ни злодеями, ни садистами, ни ксенофобами. Обычные люди и не очень люди, живущие в городке на пересечении трех культур от самого рождения, полные своих человеческих и не очень желаний, страхов и проблем - отнюдь не исчадия и не голодные маньяки, мечтающие о том, как бы разбить, сжечь, затоптать, изнасиловать. Каждый из них - просто человек или не очень человек, у каждого из которых есть своя жизнь, каждого из которых качали в колыбельке, читали на ночь сказки про храбрых рыцарей и прекрасных принцесс, каждого из которых учили защищать слабых, не обижать маленьких и девочек, слушаться маму и папу, честно трудиться и не курить.
Ну, может быть, и не каждого. Но многих. Люди и нелюди вообще не злы по природе, потому что чаще всего зло - это просто нехватка добра. Просыпаясь этим утром, никто из них наверняка не собирался причинять боль. И даже выходя на улицы под призывом своих соседей, таких же как и они сами - эти люди не собирались делать ничего дурного. Исполняющий Ларго был прав: вольнобережцы всегда отличались боевым нравом и никогда не боялись выходить и говорить власти, что думают.
К несчастью, там, где начинается толпа - людей не остается.

- Спра! Вед! Ли! Вость!  Спра! Вед! Ли! Вость! - людская масса скандировала  по слогам на сотни голосов нестройного, ломающегося и хаотично-дискордантного хора, сопровождая неуклюжее движение в чудовищной пародии на марширующую армию. Они беспрепятственно прошли через портовые ворота, недоумевающие стражники которых сначала не могли понять, что происходит - а после, поддавшись этой дикой, высасывающей из костей последние кусочки мозга энергии, двинулись следом, вливаясь в ряды. Их можно понять: у них у самих были дети, и они сами видели этот чудовищный пожар. Сорвав шлемы и замотав изображение белого меча чьей-то разорванной алой рубахой, уже бывшие стражники растворились в этой толпе, спустя считанные минуты вопя лужеными глотками нехитрый лозунг и высоко вздымая дубинки и алебарды.
- К ответу работорговцев! Белых к ответу! - заорали где-то в глубине толпы, и волной цунами одобрительный рев прокатился по улицам, заставляя выскакивать наружу и любопытными взглядами провожать катящуюся между домов демонстрацию. Многие лишь пожимали плечами, глядя на сборище голодранцев, лишь изредка перемежающихся вкраплениями прилично одетых людей; иные ругались сквозь зуб, сетуя на шум, задвигали ставни да показывали из окон согнутые руки и вытянутые средние пальцы, особенно те из людей , чей достаток был выше среднего - но в каждом дворе и переулке, из каждой конюшни и каждого оврага к бурному потоку борцов за справедливость присоединялись маленькие ручейки. Обездоленные и нищие, слуги, повара и конюхи, юные отпрыски благородных семейств, уставшие от заветов скучных отцов и желающие изменить мир, мясники и разорившиеся торговцы - все, кто не был на вершине и в обозримом будущем едва ли мог туда попасть, все, у кого хватало вопросов к властям и к Ордену, а также все, кто просто рассчитывал вдоволь нагреть руки и набить пузо, прекрасно зная, чем все обернется в итоге.
Прошло меньше часа - а толпа, притекающая к центру города, состояла уже не из пары сотен, но минимум из тысячи человек.

Вардас никогда не отличался особенным умом или проницательностью - но при его комплекции это было бы излишним. Статный, от природы идеально сложенный, высокий - даром что сын крепостного кузнеца, что по мнению многих должен был недоедать в детстве и быть обреченным на жалкое существование - к своей юности он удивительным образом попал в ряды Ордена. Недаром говорят, что Белому Мечу все равно, кем ты был раньше - по крайней мере, Вардас был в этом уверен. Ему нравилось делать то, что он делал и то, кем он стал, нравилась казенная кольчуга, длинный кинжал и большой арбалет, а больше всего нравилось служить леди Руан. Ей, видимо, он понравился тоже - потому что в час, когда посреди солгардского форта эта властная немолодая дама выбирала себе телохранителя для найма, процесс выбора занял у нее чуть менее минуты. С тех пор прошло уже немало сезонов, в течении которых Штатный Вардас - фамилии у него, разумеется, не было, да и она была ему и ни к чему - исполнял капризы своей госпожи и сопровождал во всех деловых и не очень поездках, и все это Вардасу нравилось. Кто вообще из его рода мог о таком мечтать?
Вот и сейчас, сопровождая хозяйку на рынке Вольного Берега, он был рядом с ней, когда та что-то яростно обсуждала с невысоким - ну а каким же еще? - бритым наголо гномом, сидящим в кресле перед прилавком. Происходящее он не понимал, как не понимал и сути лежащих перед его хозяйкой и гномов бумаг, а слова "вексель", "оферта" и "дивиденд" казались ему чем-то вроде магических заклинаний. Что-то значили, и наверняка что-то страшное - но совершенно непонятное.
Гул с улицы он услышал сразу, но не стал прерывать свою госпожу прежде, чем та закончит переговоры и не поднимется со стула. Открыв перед ней дверь и придержав падающий с плеча ремень с арбалетом, телохранитель двинулся вслед за дамой - и лишь снаружи замер, тупо глядя на скандирующую возгласы и лозунги толпу, заполняющую рынок.

- Что это за быдло, Вардас? - с раздражением бросила леди Руан, указывая пальцем на демонстрацию.
- Не могу знать, госпожа. - пробормотал Вардас, снимая со спины арбалет и, не упирая в землю, одними только руками оттягивая ворот. Леди Руан нравились его руки, похожие на переплетение канатов, что скрепляли паруса на больших кораблях. А Вардас привык защищать свою хозяйку от любых угроз. - Ваш экипаж где-то рядом... был... сейчас, госпожа. Не бойтесь.

А демонстрация все приближалась, окружая рынок кольцом; уличные торговцы благоразумно ретировались еще до того, как все выходы были перекрыты, оставив свой товар и свои лотки беспризорными овцами посреди стаи волков - но их пока никто не трогал; мгновениями спустя из толпы вышла вперед измученная, бесцветная женщина с видом потомственной прачки. Сизое платье, похожее на робу, серое лицо и запавшие глаза, изодранные руки, но на плечах - яркая, сияющая подобно свежей крови алая шаль. Определенно с чужого плеча.

- Кровопийцы! - завопила "прачка", стоя прямо напротив дома банкира, и Вардас, закончив взводить арбалет и закреплять на ложе болт, инстинктивно вышел вперед, поднимая оружия и закрывая своим телом леди Руан. Направляющие оружия смотрели в небо - парень отлично знал, что случайности бывают всегда - но к его несчастью он был единственным в поле зрения толпы, кто держал в руках оружие.

- Вам мало тянуть из народа все соки? - продолжала вопить женщина, и толпа за ее спиной глухо ворчала, не двигая правда с места. - Обжираетесь, строите дворцы, кидая нам жалкие крохи - а теперь хотите и наших детей? Мою Милу? Вы увели ее, твари, за жалкий кусок пирога - что дальше? Вам все мало? Молчите, знатные мрази? Вам мало?

"Что она несет?" - думает Вардас, ничего не понимая. Откуда сыну слуги знать о методах работы с толпой?

Толстая Клода, повариха в богадельне Серого квартала, стояла в первом ряду. Ей было сложно передвигать короткими ножками по городской грязи - но товарищи помогали ей, не давая сбиться с ритма, упасть и быть затоптанной; как вообще о таком можно думать, когда вокруг тебя - друзья и братья? За свои двадцать четыре года Клода успела повидать многое - в основном в это "многое" входили немытые тела, вши, дешевое пойло да похлебка из гостей с полусгнившим мясом - и сейчас полностью разделяла настроение толпы, текущей по городу.
"Неужели и нам будет счастье?" - думала она, захваченная людским потоком и чувствуя энергию борьбы каждой клеточкой своего тела.
Рабов она не видела ни разу в жизни - но Клоде и без того было кому и что предъявить. Обиды на власть имущих, на бездумных служителей "правопорядка" - закона богачей для богачей - и много на кого еще копились годами, и вот сейчас наконец пришло время, когда эти мрази ответят за все. За поруганную тремя залетными стражниками честь, за ее умершего от лихорадки на пороге церкви Девяти годовалого сына, за объедки со стола, за презрительные взгляды из окон обитых золотом карет... за все.
Клода смотрит вперед, на долговязую прачку Мари - она не была ее подругой, хоть толстая повариха видела ее не раз - до сего дня. Здесь и сейчас все они стали братьями и сестрами, и здесь никто и никогда их не разделит. Клода видит замершие на крыльце логова ростовщика две фигурки - богато одетую тетку и здоровенного стражника с самострелом в руках - и сердце ее наполняется ненавистью. "Пришли посмеяться". - думает Клода, глядя на них под речь Мари. - "Ну ничего, скоро вы попляшете!"
Сердце бьется быстро-быстро, словно бегущий на скачках конь. Клода видела скачки один раз и то издалека - но звук копыт, отбивающих стаккато о землю, не забыть никогда. 

- И сейчас, именно в этот день, вы еще не знаете, что вас ждет! Бегите, твари! Пока еще мо... - речь Мари обрывается на самой середине, и  резко замолчавший, перешедший в хрипящее бульканье голос вырывает повариху из раздумий. Расширившимися глазами Клода смотрит, будто в замедленной съемке, как бледная Мари, шатаясь, держится за горло; как из ее шеи, распоров от бока до бока, торчит короткая стрела, а алая шаль, упав в грязь, собирает на себя потоки крови.
Клода бросается вперед, не веря в силу своего обрюзгшего, заплывшего жиром от дешевых сладостей тело - и, не успев поймать падающую новую подругу, бросается рядом с ней на колени. Она хватает ее голову, придерживает над землей, не замечая, как пухлые руки по самые плечи покрываются кровью.
Она воет.

- УБИИИИИЙЦЫ! ЧТОБ ВЫ СДОХЛИ!!!

Слыша крик женщины, выбежавшей к первой, в красной шали, что вопила всякую дичь, Вардас ничего не понимает. Все так же тупо глядя вперед, он почти без удивление следит за тем, как падает тело, а вокруг него разливается алая лужа.
Вардас бросает взгляд на арбалет, лежащий у него на руках.
Вардас отчетливо видит болт, все еще лежащий в ложе и никуда не вылетавший.
Вардас не понимает.

Зато понимает толпа, подхватившая возглас толстухи, сидящей над трупом. Понимает - и срывается вперед - а Вардас, словно в замедленной съемке, целую секунду не понимает, почему они решили вдруг бежать.
Леди Руан истошно кричит.

- Что ты мямлишь, боец? Я же сказал - привести ее сюда! - не выдержав тупости и медлительности местных стражей, Конрад буквально рычит, ударяя по столу. Ему не нравится то, что он слышит, ему не нравится то, что он видел во снах по пути сюда, ему не нравится то, что написано в появившейся в его кармане записке, ему не нравится, что с самого утра он чувствует себя подобно плохо пережеванному овсу, прошедшему через всю лошадь и теперь вываленному на грязную дорогу под лучами палящего солнца.
Следом на стол падает верительная грамота, подтверждающая его особые полномочия. Видит Луна, он не хотел до такого доходить.

- И пока девчонка не пришла - Исполняющий Ларго, приказываю вам собрать гарнизон Ордена немедленно. Выдать боевое оружие и построиться в расположении. Я знаю, что ситуация скоро выйдет из-под контроля.

Его собственный отряд из десяти тяжело вооруженных бойцов был готов - но этого наверняка будет слишком мало, чтобы справиться с ситуацией, если она разовьется так, как Конраду показали видения. Закончив отдавать приказы и разбираться с формальностями, Исполняющий смог наконец-то выдохнуть.

- Сэр! Донесения о беспорядках в Желтом, Зеленом и Белом кварталах! - вбежавший через парадную солдат замер и, не зная кому из Исполняющих докладывать, решил кричать так, чтобы услышали все. - Серый квартал горит!

Конрад громко выругался. Ничуть не обращая внимания на тот факт, что боец наконец-то привел к ним растрепанную девушку определенно чужеземного вида. Ситуация не просто вырвалась из-под контроля, но и полетела в самую глубокую из семи бездн.

- Ларго, немедленно выдвигайте основные силы к Серому кварталу. Санкционирую применение силы на ваше усмотрение. За исполнение отвечаете лично. - бросил Конрад коллеге-Исполняющему, а затем, обернувшись к девушке, коротко продолжил. Присутствие гражданских его не слишком-то и радовало именно в данный момент. - Ну что там у вас? У вас есть две минуты, прежде чем я убываю спасать этот город.

Отредактировано Конрад Валлион (31.07.2021 14:26)