Или приведет к тебе еще большую неудачу, проходя сквозь Беду и искажаясь.

- Вы все-таки не расскажите, что такое сотворила уважаемая целительница, раз вы пришли сюда. – заинтересованно и вопросительно произнесла работница «золотой нити», в чистых бежевых перчатках выкладывая перед Винсентом сшитое по заказу непышное платье и показывая итог. Бессмертный не скрывал с самого начала для кого предназначался этот «подарок». На глаз снимать мерки он не был способен, но знал, что бывшая баронесса пошивом своих нарядов занималась здесь, не жалея монет. И бессмертному тоже пришлось не жалеть, выписав в банке существенную сумму и собирая свое жалование определенный период.
Затяжная попойка ведь тоже требовала немало вложений, которую Беда пережил относительно недавно и на которую хорошенько потратился. Но наряд, конечно, не шел ни в какое сравнение.
- …скорее я. – коротко отозвался воин, притрагиваясь пальцами к бело-голубой вышивке на поясе и на по самые кисти рукавах. Ничего вульгарного на первый и второй взгляд – высокая по ключицы широкая горизонтальная линия выреза, приятная, скользящая на ощупь, неожиданно белая ткань, с мимолетным отливом на ярком свету из-за синеватых вплетенных в полотно ниток по передовой технологии, и непышная верхняя юбка в пол.
- Вас переубедить, зная вкусы госпожи не понаслышке, никому из нас здесь не получилось ни по цвету... – как-то настороженно начала говорить портниха, переворачивая платье спиной и шелестя тканью. 
- …ни по вырезу, да-да. – закончил воин, несильно растягивая губы на результат перед глазами.
Платье было с подвохом, как, впрочем, и черная волшебница. И он заключался в том, что на спине красовался полукруглый расшитый такой же нитью бисера вырез, оголяющий лопатки и немного ниже.
- Под платье идет отдельно белье и не жесткий, низкий корсет на талию. И, конечно же, еще чулки, они тоже готовы. – отозвалась работница, выдыхая и понимая по роже собеседника, что платье не отправится на переделку прямо сейчас.
- Можно паковать. – произнес воин, выкладывая на стол пузатый кошелек, задаток был заплачен еще в первый визит.
- И это за то, что платье переделывать вы не станете никогда и ни под каким предлогом. – еще один кошелек опустился на свободную часть стола.
Изделия золотой нити и так не смели переделывать иные портные, ревностно следя за репутацией, но все-таки.
- Как пожелаете, жалко будет такое мастерство забросить на дно сундука, зная предпочтения госпожи Скии. – еще больше опустив руки, произнесла женщина, прекрасно зная, что ее слова больше ничего изменить не могли. Баран, какого еще стоило поискать, а не галантный мужчина, но своего все-таки добился.
Ну так, спор – это ведь священно, приятели.

Надушенная фирменная бумага золотой нити покрывала внушительного размера сверток с покупкой, перевязанная такими же золотыми лентами, как и название портной. Этим цветочным запахом пропитались руки и весь воздух в карете, несмотря на открытые окна. Конь воина послушно семенил за повозкой, не отставая и получив несколько дополнительных потных и изматывающих уроков «поведения» от безжалостного рыцаря, так на будущее и за то, что свалил по своим конским делам в ту ночь.
Карманы воина были пусты и от этого было еще веселее, впрочем, от своих слов он крепко-накрепко не отходил. Воин с пустой головой и неким предвкушением посмотрел на ясное послеобеденное небо, ни о чем не сожалея – не время. 
Возможно, стоило сменить одежду бродяги на мундир и плащ меча, учитывая свершившуюся покупку, но Винсенту было не до этого. Почти мальчишеский восторг от проделанной шалости владел им крепко.

- Вот здесь и ждешь, понял? – произнес воин коню, оставляя его у знакомой последнему стены. Четвероногий приятель мотнул головой в знак согласия и опустился в поисках чего пожевать.
- Если я неожиданно выскочу через окно, ты знаешь, что делать. – гоготнул напряженно Винсент, направляясь со свертком к главному входу. И после постучав несколько раз, вошел внутрь, в приемное помещение, где сверкали бутыльки и стоял запах разнообразных настоек.
Он крайне сильно надеялся, что с боем больше прорываться в это жилище ему не понадобится, но вот рвать когти – кто скажет. Воин представил реакцию чародейки на произведение золотой нити и еще раз негромко гоготнул. Ведь прошлый раунд, как посчитал проклятый, остался за черной волшебницей, и это необходимо было исправлять.
И как ты увернешься от этого наиподлейшего удара, а, приятельница.
Более того, воин ощущал какую-то недосказанность или неполноценность произошедшего с прошлой их встречи, которая все-таки, как ни старайся, иногда заставляла чесать шею до крови или считать огромное стадо овец, в стремлении провалиться в сон или кошмар - во что именно было в таких ситуациях совершенно не важно.
- Есть кто живой… или мертвый?

Отредактировано Винсент де Крориум (27.01.2022 02:13)

Милочка, свари мне зелье, которое поможет от зуда и жжения в затылке, а.

Беда никогда не приходил ни вовремя, ни некстати - он, как и то что означало это его прозвище, всегда падал на голову, как вода с неба в ясный, жаркий, без единого облака день. И в принципе этим воин был доволен, он-то не жаловался на это, ха.
- Я еще не закончила, молодой человек.
- …о, слава вашему долголетию. – ответил воин без видимого сарказма или колкости, но имел он в виду конечно же именно тот подтекст, который читался в сощуренных глазах чародейки. Бессмертный прикрыл за собой створку и еще раз задел колокольчик, заставляя разлететься перезвоном.
Винсент повернулся к полкам с бутыльками, оставалось немного, всего немного подождать.
- Как только чувствуете приступ, открываете рот и...
- «…и падаете замертво, коты же о вашем теле позаботятся как полагается, изголодавшись.» - закончил про себя Винсент, щерясь и перебирая покалеченными пальцами по маленьким и побольше разноцветным пузырькам с мелко написанными этикетками.
Беда не встревал в разговор, это был бизнес черной чародейки и ее разговоры с покупателями. И сейчас бой страшный, мощный некромант проигрывал котам и подкатывающемуся маразму.

Винсент проводил краем глаза высокого положения, надменную гостью и подошел со своей объемной ношей подмышкой к прилавку, за которым стояла бывшая баронесса.
- Людская тупость безгранична...
- Как и отвага напополам с трусостью. – отозвался воин, широко оголяя зубы, и забывая о случившейся ситуации, как медведь о покружившем вокруг комаре, который не нашел места для своей трапезы на меховой толстой шкуре животного.
- Надеюсь, хотя бы у тебя не пробудилось внезапного кашля, если рядом оказывается кот?
- Только если он не гниет под моей подушкой. – произнес Беда, следя глазами за чародейкой и ее жадными глотками. -…решила завести себе с десяток?
- Час расплаты… - немного помолчав перед этим ответил воин негромко и понапускному загадочно, как вещают предсказатели. И положил на стол между ними свою пахнущую дамскими духами, шуршащую ношу, свой спор, свое слово. И после медленно оперся о стол, кладя пальцы по обе стороны от свертка.

Отредактировано Винсент де Крориум (27.01.2022 17:43)

- Тренируюсь на ученике пока что.
- Я видел его сегодня на улице купцов, бегал как ужаленный, но вроде живой, откормленный, шерсть правда стояла торчком и язык навыкате. Пробежал, меня аж не заметил. – ответил Винсент, качая головой и блестя глазами.
- …мышей видать усердно ловит, кек. – гоготнул воин, не желая вдаваться в подробности с какими немыслимыми поручениями чародейка отправляла своего протеже в свет. Это совершенно не касалось бессмертного, но пацана было немного жаль, попал тот так попал.
- Они мне ничего не говорили...
И за это пришлось доплатить еще, кинуть монеты в бездонный колодец, который пытаешься заполнить, но никак.
Винсент помнил о споре и об оговоренных нюансах, и отступать не собирался. Поэтому путь в заведения средней руки ему был заказан. И они, впрочем, не могли предложить бессмертному то, что он желал и себе напридумывал.
Хорошая война требовала хорошей подготовки и немало работы над тактикой и замыслами.

Беда оперся сильнее на стол, когда чародейка присела, не желая ничего пропустить.
Быстрее распаковывай, нет, медленнее, нет быстрее!
Ткань платья потоком развернулась, как волна, накрывая колени черной волшебницы и спадая вниз водопадом.
- Почему белое?
- Иногда нужно выходить за рамки привычного. – негромко отозвался воин, не ожидая такой спокойной реакции. Готовность выпрыгивать из окна и рвать когти от некромантского яростного огня видимо было лишней предосторожностью.
- …раз тебе идет белая сорочка, то и платье такого же цвета тоже. – пожал он плечами, пытаясь скрыть вновь растягивающиеся губы и объяснить этот его выбор как можно проще для исключения испытывающих, с подвохом вопросов.
Но, и пике здесь определенно точно было отведено не мало места.
Всякая ткань была непрактичной – она постоянно заванивалась, пачкалась, рвалась. И относится к этому нужно было проще, намного проще, чем бывшая баронесса.
Что касается избитости и возвышенности – все заключалось в том, как на это смотрели со стороны. И в свою очередь Винсент был избавлен от всех этих предрассудков. Белое – не значит невинное, как, например, глаза покойника, черное – не значит пропащее, как, например, черный, но виляющий хвостом пес.
Белое не могло превратить чародейку в благочестивую монахиню, как и в мага культа жизни. Но могло позволить посмотреть на себя с совершенно иного бока. И последнего воину было предостаточно.

- Не носила белое и не оголялась так на людях с тех пор, как с меня сняли распашонки.
- Возможно, это было твоим самым беззаботным временем, чего же не повторить... – отозвался воин все еще с усмешкой, склоняя на бок голову и не понимая до конца реакции черной волшебницы в ее задумчивых глазах.
- Ну и куда ты хочешь, чтобы я его надела?
- Куда хочешь, можно начать со стен твоего жилища. – рыцарь пошел на уступки, показывая протянутой рукой на комнаты. Вытаскивать бывшую баронессу в этом наряде на оживленные улицы этого города у бессмертного планов не было, он прекрасно понимал и так чем жило это место под дланью церкви.
- Ты что, и белье взял?!
- Оно шло в комплекте, не беспокойся, я к нему не притрагивался. – ощерившись ответил Беда словно предполагал, что этот вопрос всплывет. Правда, целые чулки в этот комплект не входили, но говорить о таком прямо было не обязательно.
Тактика, приятели, ответная тактика наступления, когда враг отошел на свои позиции празднуя выигрыш боя, но не войны!
- ..ну так что? – не сдержался воин, один раз постучав поочередно всеми пальцами по столешнице и кивая в сторону платья.
- ты ведь справишься с ним, а я пока загляну к тебе в погреб, нужно ведь это обмыть. – и он подмигнул, но все еще настороженно, ожидая гневной, праведной тирады и заклятья в морду.
Ну так что, хватит ли в тебе сил, приятельница, парировать выпад с высоко поднятой головой, или предпочтешь кинуться в темный угол, шипя и сверкая зубами.

Несмотря на то, какого цвета было платье на чародейке, она не переставала быть опасной и непонятной. Весь этот прыжок с подвыподвертом, проделанный воином, мог вызвать совершенно иную реакцию, быть воспринят насмешкой в сторону черной волшебницы. И именно поэтому Винсент готов был к непредвиденным, острым последствиям. Но они не последовали и это тревожило и занимало его еще больше, некромантский огонь в лицо был бессмертному значительно понятнее.
Еще одна загадка, неужели уступка со стороны чародейки во имя их «союза»? Беда прикладывал усилие, прекрасно зная, что рыбку из пруда без труда не выловишь.

- Твой вкус лучше, чем я ожидала.
- …это был тяжелый бой. – отозвался воин, пожимая плечами. За столько прожитых им лет многое изменилось, в том числе во внешнем облике людей, но Винсент остался верен классике и минимализму.
-…от высоко разреза на юбке меня категорически отговорили. – крякнул он, наблюдая во все глаза и сильно желая влезть в мысли чародейки, так как так ничего понятно не было. И это его напрягало.
- Ты бессмертный что ли: сказать даме, что тебе нравится цвет ее нижнего белья?
- Это одно из немногих преимуществ бессмертия, говорить что на язык падает, иногда совершенно не думая. – воин прищурил один глаз, склоняя голову в ответной усмешке.
Винсент не знал по какому принципу женщины выбирали цвета и фасон своей одежды, но прекрасно знал, что женщинам не шли ни слезы, ни страдания, ни безразличие к этой жизни.
Шутка с платьем, которая предполагалась изначально именно шуткой, таковой в какой-то момент перестала ею быть, изменяясь не только под наплывом непонятных мыслей воина, но и под натиском реакции бывшей баронессы. И Беда был в недоумении.
Возможно, стоило начать прикусывать язык и корить себя за проделанную шалость под собственным напором и мыслями.
Винсент и правда верил в лучшее для всех, кроме себя, желая переменить жизнь тех, кто выбирал не жизнь, но месть. Беда, по его мнению, все еще был виноват в том, что с ней сотворил некромант, которого воин не пришиб, когда была возможность. И платьями этого, оказывается, было не изменить, но стоило попытаться изменить угол, под которым чародейка смотрела на этот мир и свое место в нем. Иначе ее ждала незавидная участь скрюченного, измененного магией и опытами тела, который показал им город иллюзий.
Бессмертный скользнул взглядом по аптеке, пытаясь понять, насколько это дело могло успокоить черную волшебницу и заменить ей месть. У нее целительство шло вполне себе, но этого было точно недостаточно. Но что тогда могло стать достаточной заменой мести?
Винсента в первую очередь не влекла иллюзорная красота чародейки, он помнил, что скрывалось за ней. Но схожесть их судеб, потерянных кораблей в бушующем море – возможно все было из-за этого и тонны вины, которую он испытывал.
Спасать было всегда тяжелее, чем лишать жизни. Жизнь отнять было делом нехитрым и совершенно быстрым, в отличии от первого.
Не собираешь ли ты хорошие дела себе на весы, приятель, или пытаешься убедить себя, что ты все еще жив?

- А я-то думала, ты бросил пить после Солнцестояния.
- Вино это не пить. – коротко отозвался Винсент, который ни капли крепкого пойла в рот с того дня не залил.
- …И если снова заявится безумная старуха с котами, гони ее взашей, достала...
Так почему ты, приятельница, не гонишь бессмертного взашей?

- …болван. - Винсент страдальчески прикрыл глаза, когда чародейка скрылась на втором этаже, но отступать от придуманной тактики было поздно.
Теперь бой шел до самого конца, полез в осиное гнездо – ползи до конца.

- Что, снова читал мои книги?
- Смотрел не прибавилось ли новых. – отозвался воин, скользя взглядом по корешкам и отпивая из стакана вино, которое нашел первым и взял не раздумывая. Бутылка с еще одним стаканом покоилась на «летавшем» столике.
Солнце пробивалось через окна, подсвечивая летающие в воздухе пылинки, гул живого города за стенами умиротворенно доносился до ушей.
- Ну как?
-…непривычно. – произнес бессмертный не сразу и негромко, рассматривая снизу то, что вышло. Цвет не придавал черной волшебнице невинности, он, наоборот, подчеркивал черноту ее волос, прищуренных глаз и белизну кожи, крича о том кем все-таки являлась бывшая баронесса. И того сияния под кожей не проглядывалось, чувство жизни-то определенно точно заключалось не в цвете.
- В самый раз для дома. – неожиданно ответил Винсент. Мысль о том, что это платье было не для чужих глаз и не для общественности, кольнула в затылок.
- Повернись-ка. – повел стаканом воин, ощерившись.
Зелень глаз и голубоватый мерцающий свет звезд ткани изделия – именно такой была магия черной волшебницы, как обронил воин прежде. Но всегда стоило помнить о смертоносности и жестокости этого сочетания, разъедающего живую плоть на раз-два и поднимающую мертвых. Цветок был отравлен и опасен, валя с ног наповал.

Гул за пределами здания тихо сошел на нет, и воздух перестал перемещаться вокруг и влетать в открытое окно, словно на них опустили купол. Послышался еле слышимый треск и воздух вздрогнул. Через подоконники, где были открыты окна, повалил густой, фиолетовый дым, быстро распространяясь по комнатам. Винсент моментально зашелся кашлем, выплескивая вино на пол.
- Что за… - мир вокруг поплыл, ноги отяжелели, и он кинул острый взгляд на чародейку.
- Наверх живо! – выкрикнул воин, срываясь с места и взлетая по лестнице.
Вход распахнулся, но из-за заполняющего фиолетового дыма было не разобрать ни силуэтов, ничего. Бессмертный кинул не глядя стакан в сторону входа, тот ударившись о что-то, разлетелся осколками.
- Ты ждешь, блядь, гостей?! – сипло гаркнул бессмертный, обнажая клинок. Нечто с шипением цапнуло за ногу на последней ступеньке и ткань штанины в этом месте пошла плавиться, кожа нестерпимо заныла.

Отредактировано Винсент де Крориум (28.01.2022 16:53)

Сколько всего по неаккуратности; с людьми происходит опасностей; падают с крыш, тонут и травятся; а некоторым боль может нравиться.
Но выяснять кому и с какой стороны облавы эта самая боль сейчас была по душе, ой, как не желалось. И так до штурма организованной группой здесь было слишком много запутанности, чересчур!

Все опасные, колющие мысли, которые рождались вокруг нового платья и отражались в нарочито медлительном разговоре, неожиданно запрыгали и завертелись в голове воина от фиолетового дыма. Еще мгновение, и их снесло инстинктами и желанием устоять под напором «недовольных, выгнанных взашей покупателей» целительницы.
И из-за этой пришедшей «пустоты» Беда было облегченно выдохнул – о взмахах меча бессмертный знал куда больше, чем об изменчивых, имеющих сотни оттенков слов и науке о них.
Говорить – кто вообще придумал это, пха! В парламентёры Винсент никогда не рвался.

Иногда, поломанного было не починить и чинить не нужно было – как треснувшая раковина, внутри которой прятался приплюснутый жемчуг. Бусина же являлась плодом трудов моллюска по самозащите, но все равно всплывала «на поверхность», как ни прячь.
Так была когда-нибудь реальная нужда склеивать разваливающееся на части поломанное нечто. Или стоило оставить все как есть, позволяя поломаться в конец и создать нечто новое, например, нитку жемчуга. Для плохой шее или хорошей – не так было, по сути, важно.
- За это можно и выпить...
И еще выпить за несколько странных, покалывающих мыслей, повисших бусинами на платье. Но пить было нужно раньше, как, впрочем, и ЖИТЬ, приятельница.
Сегодня может случиться твой последний день, но ты к нему не готова ни на грамм.

Вкус вина на языке исказился под напором фиолетового воздуха, теперь напоминая полусгнивший, полежавший на земле фрукт, который успел покрыться зелено-белой плесенью и провалиться с одной стороны. Винсент вовремя удержал неожиданно взбрыкнувший желудок, и задвигавшиеся ноги к черной волшебнице в этом сильно помогли.
Блевануть, из-за отвратительно исказившегося вкуса или из-за накатившей фиолетовой тяжести, на прикрытые белой тканью подпрыгивающие перед носом икры чародейки воин никак не желал. Не так быстро, по крайней мере – Беда еще не успел насладиться своей выходкой сполна и «инструмент» для этого портить было грешно.

- Никого я не жду!
- Но это, как видишь, так не работает! – огрызнулся Винсент, повисая на мгновение на бывшей баронессе, когда острая боль пронзила ногу и ткань зашипела уязвленной змеей. Валиться вниз по ступеньках у воина не было никакого желания.
Правда, приятель, от пущенного вовремя «снаряда» вниз могло быть вагон пользы.
Беда пригнулся, выплевывая матерные слова, под засвистевшими над их головами, как стрелы, заклинаниями. Черная волшебница зло, как кончиком плетки, резанула в ответ и с потолка под вопли пораженного врага посыпалось.
Работа по облаве проделывалась в настоящий момент колоссальная – сколько только сил необходимо было для поддержания таких размеров купола и нейтрализации защитных механизмов жилища. Бывшая баронесса чувствовала, как скрипят застопоренные шестеренки защиты, не способные совершить то, что от них было необходимо.
Но кто и как это проделывал, не слишком искусно, но зато напролом - ответом была некая приносимая для этого жертва.

- За мной.
Беда, припадая на все сильнее немеющую ногу, резко проковылял в спасительную спальню, пытаясь не напороться на собственный меч и не наколоть на него чародейку. Внизу послышалась размазанная речь – видимо, «гости» решали как им поступить дальше, потеряв своего напарника и не обращая внимание на то, каким кошмарным образом эта потеря произошла.
Винсент застыл на миг в центре комнаты, пытаясь оценить прячется ли кто в спальне сейчас и куда заглянуть. Не таким способом было принято быть приглашенным в женскую спальню, ох, не таким, приятель!
Но это же был сам потасовочная беда, не королевский кавалер для развлечений.

- Инквизиция?!
- Нет, те засранцы любят читать громоздкие речи со своих вонючих пергаментов пока цель бьют и скрючивают. – произнес сипло бессмертный, вытирая несколько раз пальцами нижнюю часть лица от обильно вытекающей слюны и привалившись плечом к свободной стене.
Внизу происходила настоящая подготовка к штурму, никто в панике не бегал, у каждого было свое место. И скорее всего, вся эта картина сложилась не сама по себе, но из практики, из сотен таких же ситуаций, в которую попали кошка и бродяга.
- Вот псы, коня-то оставьте в покое! – прошипел Беда, наблюдая из окна, как человек в коричневой маске повел животное подальше от здания, на край купола. И конь больше не сопротивлялся, низко понурив голову.
- Не важно кто это, важно, как мы будем отсюда выбираться. Возможно, по соседским крышам? – воин подволок онемевшее колено, осторожно ощупывая место позади, в которое пришелся сгусток магии – ни крови, ни пореза, ровным счетом ничего. И все равно говнистое заклинание, противное.
- Мочи подонков! – вскрикнул Винсент в ответ на вздрагивание черной волшебницы, кидаясь к пока еще закрытому выходу из спальни и поднимая наконец меч. Как события повернутся сейчас было не понятно, но прошлое осталось в прошлом, как и толпа крестьян восставших против изверга-баронессы. Сегодня чародейка была совершенно иной, огонь постарался, переплавил, выплевывая окалину.
Но не станет ли белое платье, приятель, роковым для Собирающей кости в следующие мгновения.

Беда, помедлив и опустив голову, воткнул остро наточенный меч в створку. Некто с иной стороны завопил, приложившись о полотно плечом с намерением выбить в тот самый момент, когда воин нанес удар. Меч и враг сошлись, как две половинки разрезанного яблока.
Но второй удар последовал не сразу - воздух задрожал, загудел. И в лицо бессмертному полыхнуло не жаром, но сыростью и прахом некромантского огня. Опять послышались вопли, но теперь из-за того, что кто-то не прикрылся вовремя магическим щитом. Пламя рыскало, било и стремилось пожрать как можно больше. Конь бессмертного в последний момент отшатнулся со всей силы и воли, и потащил за поводья упавшего на спину надсмотрщика прочь из купола – огня боялось все живое.
Беда слеповато отсек руку противнику, когда тот резко показался внутри комнаты, не давая даже воину проморгаться. Только несколько горок щепок – вот что осталось от запертого прохода.  Винсент кинулся на порог, припадая на немеющую ногу и закрывая проход собой, меч перелетел из одной руки в другую. Сталь загудела, чиркнула по стенам коридора, несясь напролом к телам врагов и заставляя их отступать.

И также все в момент оборвалось – с крыши, прыжком в окно ворвался-влетел враг в маске из черной глины.  И было опасным не его прыжок и не он сам, но то, что он метнул в сторону черной волшебницы.
Толстый пруток с шипами рванулся из пальцев противника, налетая на некромантку хищной птицей. И после поспешил скрутиться «когтями» вокруг оголенной, белой шеи чародейки, впиваясь в кожу. Полыхнуло несколько знаков на «ошейнике». Но магия не пропала, она взвилась бесконтрольным порывом, набрасываясь в том числе и на создателя, опаляя бывшей баронессе некромантским огнем кончики пальцев.
Теперь-то стоило больших сил не разорваться на тонкие кусочки от прыгающей бешеным тигром магии внутри. С крыши проникли в спальню еще несколько, последний с запоздалой злобой замахнулся носком в живот бывшей баронессе.

Винсент в молчании влетел в комнату вновь, замахиваясь окровавленным мечом на тех, кто проник из окна, пока он был отвлечен на других.
- Посмотри-ка сюда! – выкрикнул женский, властный голос из-под красной маски, и она пальцем указала на чародейку. Ошейник стиснулся на шее сильнее, выдавливая капельки крови.
- Размен у тебя именно такой, голова за голову. – подытожила она, последней проникнув с крыши в дом.

Отредактировано Винсент де Крориум (03.02.2022 02:25)

Винсент от чужого голоса незамедлительно замер каменной статуей с поднятым окровавленным мечом, оценивая открывшуюся перед ним картину.
Не прикрыл спину союзнику, приятель, не справился, вошел в раж, ныряя под чужие заклинания вне спальни и щемя врага там, где это было совершенно не нужно. И в чем же заключалась твоя помощь «союзу». Позор тебе, столетний воин, позор!
И все что оставалось бессмертному сейчас – это скалить желтоватые зубы, выплевывая с резким надрывно-разочарованным на самого себя выдохом слюну через проемы выбитых снизу зубов.
О, Винсент защищал эту женщину, от чьей руки когда-то пал не самой приятной смертью по своей же собственной невнимательности и недогадливости. И все из-за того, как ни прозаично все это было, что она нужна была ему сейчас живой, и завтра тоже.

Что они сделали с ее магией?
О, они прекрасно знали, что творили, так как сами были разнообразными магами и знали какого это. И от этого становилось еще противнее – волк расставлял капкан на волка, на своего же сородича, когда иных врагов, косящих их популяцию, у волков было и так пруд пруди.
Беда задержался взглядом на бывшей баронессе в белых, сейчас еще более нелепых тканях. Стоило волшебнице перейти из черного на белый, пусть только и в части одного единственного наряда, как небесная кара не заставила ждать, опуская смертоносную чародейку на колени.
Винсент прекрасно разглядел на вытянутой шее металлический шипастый ошейник, горящий рунами, и пускать кровь собирающей кости для этого было не обязательно. Но это оказалось действенным методом – воин медленно опустил меч. И после тот с визгливым боязливым стуком выпал из покалеченных, окаменевших пальцев на пол.
Женщина в красной маске удовлетворенно кивнула.
Промедление бессмертного сейчас означало провал для кошки и бродяги в этом бою – онемение от заклинания распространялось все больше, перекидываясь на вторую ногу от тазобедренного сустава и ползя выше по телу. Интересно, остановится ли от него сердце и не перестанут ли расширяться легкие – время покажет, если оно конечно будет у Винсента.
Бывшей баронессе вырвали от этого жесткого показательного захвата немало волос и голову сейчас жгло, но все равно не так, как крутило ушибленный живот и шею. К сожалению, боль от волос не могла перекрыть остальную, как ни крути и как ни утверждай наставник воина много лет назад.
- На колени. – велел женский, колючий, как шипы на ошейнике, голос.
И воин неловко опустился на них, не проронив ни слова и проявляя покорность в такой-то ситуации. Его темные, налитые кровью глаза неотрывно смотрели на бывшую баронессу со злостью на самого себя, с беспомощностью, раскаянием и тревогой, что его непокорность может привести к непоправимым последствиям для чародейки.
- Что... вам... надо..
Не нарывайся, молчи, затаись, приятельница!
- Ты нам надо. – не сразу ответила незнакомка в красной маске, наклоняясь к бывшей баронессе. Грубое "украшение" скрывало ее выражение лица, но за ним читался оскал.
- Но теперь вопросы не твоя прерогатива, а наша. – женщина провела пальцами по плечу чародейки, цепляясь ногтями за вырез. -…красивое платье, но оно тебе не поможет.
- Ты поедешь с нами. – обратилась она вновь, выпрямляясь и поправляя капюшон, из-под которого вылезла рыжая, крученая прядь. Говорила только она, все остальные противники стояли в молчании, снаружи крики и вопли больше не доносились.
- И он поедет. Больше кишок в жертву не меньше, но ты же и так в курсе. – проронила буднично незнакомка, в тот самый момент, когда Винсент повалился без сознания мордой в пол от пущенного в затылок заклинания одним из подручных.
- Вот и подумай, какого это находиться рядом с тобой... – она кивнула в сторону бессмертного в отключке и направилась к выходу из спальни обычным способом.
На голову черной баронессы опустился пыльный, вонючий мешок, и ее рывком за волосы через мешок и за плечо подняли на ноги.
- Верните  здесь все, как было.
И они возвратят все как было, словно здесь никогда никого из них и не было, и ничего не происходило. И магия в этом прекрасно поможет, становясь на сторону победителей.

Вечерело, а тесная, темная коробка-повозка, в которую поместили кошку и бродягу, все тряслась по пути. И ни воды, ни мягких подушек никто заключенным не предложил, только цепи и частый надзор в открывающееся прямоугольное окошко.
Винсент наконец зашевелился, приходя в себя и ощущая сильное, болезненное покалывание во всем теле – все что осталось от парализующего заклинания, но не менее говено. И следом зазвенели тяжелые цепи на руках и ногах, оповещая о реальности.
- Все-таки не приснилось. – сипло, шепотом произнес воин, зашарив зажатыми в кандалы пальцами. И перестал позвякивать ими только тогда, когда стиснул в них тактильно знакомую ткань платья черной волшебницы.
Еще бы не запомнить, приятель, столько монет было вбухано!
- …ты ранена? – спросил Беда негромко и наконец более осознанно, вслушиваясь и всматриваясь в светлеющую перед его рожей с каждым мгновением темноту повозки.
Привлекать внимание конвоиров раньше времени ой как не желалось.

Отредактировано Винсент де Крориум (03.02.2022 05:30)

Вдыхай живительный воздух пока можешь, смертная женщина. Ни в воде, ни в огне, ни при разрезанном горле тебе такой роскоши не достанется.
Повозку затрясло на неровной, каменистой почве, звуки птиц, безразличных к происходящему в коробке, зазвенели громче. Город эта колонна оставила позади много времени назад, беспрепятственно перевалив через городские ворота и не вызвав никакого подозрения. Всегда главным было то, кто входил в город, а не выходил. Проблемы за стенами – не проблемы возвышенного, горделивого города.
О, оставь угрозы и жажду смерти, приятельница, твой поезд ушел вместе с твоими преклоненными коленями.

- Нет...
- Погоди. – все также шепотом ответил Винсент, неуклюже и через боль от покалывания в теле пробираясь пальцами выше по платью и наконец нащупывая мешок. Цепи на бессмертном позвякивали, неприятным холодом касаясь скрытого под тканью тела чародейки, напоминая ей о реальности, о плене получше всякой плети надсмотрщика на шахтах.
Беда стащил мешок так, словно тот весил слишком много для крепкого воина.
- Или да... Горло. Дышать нечем...
- Ты знаешь, что это, как это снять? – сипло спросил Беда, вздрагивающими пальцами соскальзывая на шею и касаясь ошейника. Кровь больше не текла из царапин-надрезов на шее черной волшебницы, запекшись от неподвижности шипованного «венка».
- Я могу попробовать потянуть за край. – неуверенно ответил он, пытаясь найти в руках силы, как и во всем теле. Парализующее заклинание все еще давало о себе знать слабостью во всем теле.
В повозке стало светлее – глаза привыкли. И выглядела бывшая баронесса прескверно, кажется, воин никогда еще такой чародейку не видел, несмотря на все их «приключения» и пляски на краю черного обрыва.
- А ты?
- Не важно, цел. – последнее слово Винсент произнес не сразу, решая все-таки что это могло быть важным для черной волшебницы по тем или иным причинам, в которые сейчас вдаваться сил просто не было.

Повозка покатилась медленнее, послышались голоса.
- У меня из нас двоих сейчас есть единственный способ выбраться из кандалов и что-то предпринять. – медленно, придвинувшись непослушным телом по стенке коробки, произнес воин.
- Задуши меня цепями или перегрызи горло пока еще есть время. И возможно я воскресну через несколько часов. – говорить о том, что у чародейки могло и не быть этих несколько часов, не приходилось. Но закованный в металл бессмертный тоже ничем не мог помочь бывшей баронессе. И самое обидное, что нож у него изъяли тоже – умные сволочи.
Так, пан или пропал, приятельница.

Послышался гул копыт и скрип повозки, отражающийся от стен. Порывы ветра прекратили проникать через щели. И вся природа вокруг замерла.
Повозка резко остановилась, под скрип натягивающихся поводьев. И створка их темницы отворилась, на них не полился солнечный свет – смеркалось, но вот огни факелов жгли глаза.
Их конвоиры вновь предстали в масках.
- Пора нести ответ. – произнесла рыжая незнакомка из-за плеча своих сподвижников. И последние без нежности резко потянули черную волшебницу за ноги из повозки прочь, не интересуясь встанет ли она или упадет на влажную землю головой вниз.
Чародейку все также деловито подхватили под руки и потащили вперед.  Цепи громыхали как панихида по покойнику. Винсента вытащили следом, не встретив сопротивления обессиленных конечностей. Не время задавать вопросы, не время говорить, не оценив новую обстановку. Ведь крики о пощаде или угрозы никак делу помочь сейчас не могли.
Они оказались внизу карьера, разработанного сотнями тысяч каторжников, их потом и кровью. Он выглядел брошенным и пустым, живые существа вычистили из него всю полезность и кинули на потеху «стервятникам», как ненужный никому мусор.
В самом центре поблескивало в свете множества факелов по кругу небольшое озерцо с тонкой, рукотворной тропинкой из песка и камней. И в его центре был сооружен помост, на котором стояло толстое бревно.
Напротив моста на самом берегу стояло пять камней и на каждом из них сидел человек в черных мантиях и золотых масках. Они одновременно повернули свои скрытые лица к некромантке и человек по центру встал, из-под его маски топорщились седые волосы. В итоге на озере было по беглым прикидкам около двадцати людей, в том числе и с теми, кто выступал конвоем.
За их спинами стоял большой шатер, не шурша от ветра, а рядом с ними несколько ржавых, старых клеток. Быть может, в них кидали «отличившихся» каторжников в назидание остальным. Но сейчас там тоже были люди, стонущие и рыдающие. На крик то ли не было сил, то ли голос был сорван, то ли была задействована магия.
И в этот момент пути бродяги и кошки разделились, ее потащили на помост в центре озера, а бессмертного к клеткам. Винсент до последнего смотрел во все глаза на чародейку, пока ему не прилетело в гробовом молчании по морде кулаком.
- Саския де Энваль, ты знаешь зачем ты здесь? – бесстрастно произнес старик в золотой маске, все еще не присаживаясь на камень обратно, когда бывшую баронессу приковали к бревну. И только скрежет открывающейся клетки, в которую швырнули воина, был насмешливым подспорьем во всем этом.

Потерять контроль над магией, как и отдать ее взамен красно-черному камню в сокровищнице, было для чародейки равносильно тому, что воину отсекут обе руки. И они вместе останутся не удел, потеряют часть себя или перестанут быть собой в полной мере.
Белый, неважно был ли он к лицу черной волшебнице или нет, сейчас играл с ней злую шутку. Возможно, это можно было по извращенному расценить, как принесение заблудшей некромантской плоти искупления и обеления.

Собравшиеся здесь прекрасно знали о том, что бывшая баронесса готова была пойти на риск, и именно поэтому пошли на все превентивные меры, на которые были способны. Но откуда они все это знали, кто им все это рассказал?
— Хотите... принести присягу и... вернуть мне... мои владения?
Голос Собирающей кости разлетелся по карьеру, отскакивая от высоких рукотворных стен и повторяясь. Но силы или веса это сказанному не прибавило, наоборот мерзкие отзвуки прозвучали никчемно и затравленно. Все здесь насмехалось над чародейкой и ее положением.
Возможно, ее искусство приводило всех, преданных ему, рано или поздно на эшафот на потеху публике.
И только вода под ее телом, под досками площадки, кажется была печальна, оплакивая свое дитя тихими всплесками. И черная волшебница, подняв выше всклокоченную голову с полураспустившимися волосами из высокой прически, могла разглядеть свое искаженное белое отражение. Встретиться, так сказать, глаза в глаза с самой собой, или только с какой-то определенной своей частью под покровами иллюзорных масок, которые носила некромантка.

- Ты отдашь свою лживую жизнь ради общего блага.
- Ты слишком спешишь, второй. – обратилась пятая женщина в гладкой золотой маске.
- Я призываю к порядку и установленным правилам. – закончила она резко и высоко, стреляя янтарными глазами во второго и третьего, который все еще стоял у своего камня по центру.

- Иначе выпущу тебе кишки еще до того, как Старейшие велят сделать это!..
- И тогда твои кишки пойдут вместо моих. – все-таки огрызнулся воин, не выдерживая угрозы ножом. Ему-то столетнему воину, разрубающему тела, как ветки, ха!
- Кусок мяса! – прошипел пленитель и густо плюнул на грудь бессмертному, перед тем как закрыть клетку с резким, скрипучим звуком.
Винсент не сразу, но выдохнул и после затравленно огляделся по своей «темнице». Он скользнул глазами по понурым, безразличным людям, которые не решались смотреть на него прямо. Некоторые из них были раздеты и подрагивали мелко без остановки, прижимаясь к ржавым прутьям и шепча бессвязно. Взывали ли они к старым или новым богам, к своей вере, или пытались так утешить самих себя.
Пахло сильно мочой, вышибая обоняние – кто не обмочиться от такого-то. Но бессмертный так просто не пустит ручей по штанам, для этого его как минимум нужно было вздернуть в петле или вспороть мочевой пузырь.
Беда придвинулся к прутьям, направляя все свое внимание на озеро и собравшихся. Их голоса, как и сказанное, было прекрасно слышно с его места.
Место в почти первом ряду, приятель, наслаждайся!

- Мы, совет старейшин костей, собрались сегодня для суда над Саскией де Энваль, совершившей по заявлению тяжкие преступления против уклада истинных магов. – произнес первый из сидящих на камнях, голос его был поставлен, осанка идеальна, но возле импровизированного кресла стояла трость с поблескивающим набалдашником в виде змеи.
-  Предоставляю право говорить обвинителю. – закончил он, указывая на толпу за ними.
Третий старейшина тяжело и на взводе опустился на свое место, резко поправляя полы мантии. Будь его воля – он бы вынес приговор этой черной шлюхе прямо сейчас. Но правила обязывали, как и сохранение собственной репутации и совета.
Из толпы позади вышел в мантии не по плечу скрюченный, горбатый человек. Его не скрывала маска, и было понятно по какой причине. Его морда была обезображена сильным отеком с одной стороны лица, и грубыми шрамами с иной; один глаз был сильно больше второго и выпирал из глазницы. Рот кривой и с гнилыми зубами, но степенности в его облике было хоть отбавляй.
- О, кровавый совет, я свидетельствую, что эта женщина та, которой является. – он склонил свою уродливую голову и из кривого рта потекла слюна, говорить ему было трудно.
- Я, покорный помощник, прибыл с иском от наипочтенного, вселяющего ужас во все живое мага, известного среди прочего как некромант из Улл'Парсы, чтящего законы советов костей по всему континенту.
Никто не вздрогнул, никакие шепотки не понеслись над головами. Ни для кого это не было новостью, кроме как для бессмертного и бывшей баронессы.
- Я заявляю, что эта некромантка предала своего учителя и желает вершить свое собственное правосудие над ним, не гнушаясь любых средств и… «союзов»! – последнее уродец произнес по-особенному, растягивая губы в омерзительном оскале и смотря прямо в глаза обвиняемой.
- Что ты можешь сказать на это, Саския де Энваль? – обратился первый старейшина, склоняясь вперед. Ошейник немного ослабил свое давление, позволяя набрать немного больше воздуха в грудь.
Конвоир позади черной волшебницы неприятно ткнул ее в бок короткой палицей с небольшими, металлическими, затупленными шипами.
И нужно было именно сегодня облачиться-то в белое, приятельница, на потеху всем, и в особенности квазимодо, присланному никем иным, как ее наставником, который был сейчас языком, глазами и ушами искусного некроманта!

Сегодняшние формулировки были совершенно иными, и можно было задуматься над тем, что «за бесчеловечные опыты», «за мучительства и пытки», «за смерти невинных», «за самовольство» никогда не прозвучат в совете костей, как преступления. У черных магов были совершенно иные преступления, чем можно было предположить.
Подумай хорошенько, приятельница, возможно сыщется одно единственное за что ты могла раскаяться в темной спальне, под несколькими одеялами, свернувшись в позе зародыша и кусая свои прохладные губы… возможно всего одно.

- Что?.. – произнес-выдохнул эхом Винсент, ощущая колоссальную слабость в конечностях и не сразу понимая слова, сказанные уродцем, или не желая их понимать и принимать. О, столько лет погони, бесчестное количество похожих между собой неудач и разочарований. И вот ниточка к заклятому врагу падает в пальцы сама, как совершенно несмешная шутка или издевка.
И еще более сильный удар под дых – силы не равны и никогда не были равны, никакой надежды на победу, на избавление от проклятия и свершение мести, одно сплошное поражение.
Вы, приятели, пешки, которым никогда не стать королем и королевой на этой шахматной доске, как не тужься и не рви вены от напряжения.
И ответного гнева внутри Беды на это не нашлось, в отличии от бывшей баронессы – слишком много лет он прожил с проклятием, с этой неразрешимой ношей на плечах в череде сплошных неудач.

Некромант посмел найти их, посмел следить, посмел предпринять более резвые, показательные действия. И это было не больше, чем ответным жестом учтивости на учиненные поиски «союзом». Ведь если рискнуть всматриваться в бездну, то и бездна тоже больше никогда не оторвет от тебя своего взгляда.

- О, я скажу.
- Нет ничего хуже шлюхи в бесправедном гневе. – выплюнул негромко третий второму, и скрестил руки на по-старчески толстой груди. Но никто из совета костей его за это не одернул, власть все-таки предоставляла некоторые послабления всем обладающим этим мощным всегда острым оружием.

- лжец и предатель.
- …не более любого некроманта. – парировал обвинитель с упоением, не обращая внимание на стекающую слюну по вздутой, водянистой части подбородка. Квазимодо смотрел на чародейку, не отрывая глаз и не моргая тяжелыми, розово-красноватыми веками с мелкими остатками ресниц. Его крючковатые, покрытые швами и шрамами руки, выглядывающие из-под рукавов мантии, были сцеплены в замок со всей возможной силой, в наслаждении ли.
Некоторые старейшины несильно, как и подобает их положению, кивнули на слова обвинителя.
- Я скажу, что он — грязный подонок и никчемный трус...
- Прошу без оскорблений, я обвиняемую пошлым словом не очернял. – почтенно склонил голову уродец. И после он оскалился, когда по знаку поднятой руки третьим, палица позади черной волшебницы пришлась ей по пояснице. Не сильно для первого раза, но предостерегающе.

- И скажу также, что никакой совет не удержит меня от того, чтобы найти этого лжеца и предателя и уничтожить его.
Палица нашла поясницу в то же самое место второй раз и сильнее, и вновь по вялому знаку поднятой руки старейшины по середине.
- Ты достаточно сказала. – произнес первый все также чисто и громко, без одобрения качая головой.
- Ты только что призналась во всеуслышанье в планируемом тобою убийстве своего сородича, своего наставника. – высоко объявила пятая.
- …это само по себе повод привести приговор в исполнение. – перехватил слово первый, все также раздосадованный вспыльчивостью обвиняемой и неосторожностью выбранных чародейкой слов.
- Нет, прошу вас, спишем это на юный возраст и на то, что она не знает устава совета костей! – заспешил произнести квазимодо, поворачиваясь к старейшинам и склоняясь в поклоне еще ниже, от чего его большой горб неприятно, нелицеприятно натянул ткань мантии.
- Я настаиваю, о, старейшины, на честном вынесении приговора по всем имеющимся правилам. – добавил он.
- Принято, обвинитель. – проронила удовлетворенно пятая, несильно поведя закрытой в перчатку рукой.
- Желаю пояснить обвиняемой несущественность ею сказанного. – подобострастно произнес уродец, поворачиваясь вновь к черной скованной цепями волшебнице.
- …принесение в жертву наставником-некромантом ученика, который не способен превзойти учителя, является одним из старейших законов. Поэтому истец имел полное право совершить это деяние для пополнения своих сил и годов с целью поиска более способного ученика себе на замену. – квазимодо оскалил гнилые зубы, сверкая своими разными, отвратительными глазами.
- Все верно, закон о совершенствовании магического рода. – подытожил бесстрастно первый.
О, ублюдок-то смотрел и ликовал, танцевал на костях бывшей баронессы, уделывая ее не на полкорпуса вперед, но оставляя глотать чародейку пыль из-под своих «копыт».
- О, некроманта из Улл’Парсы можно обвинить только в том, что он проявил к этой шлюхе милосердие и не отнял у нее все жизненные силы! – выкрикнул третий самодовольно, поглаживая свою торчащую из-под маски седую бороду.
- Нападал ли на тебя твой учитель, когда покинул тебя, нарушил ли он этот постулат? – произнес первый, пропуская мимо ушей реплику третьего. Можно было, не напрягаясь, понять, что первый с третьим не ладили, но «кресло» в совете занимали не просто так, не за красивые глаза.
- Тебе есть что еще добавить? – произнесла пятая, заискивающе.

- В таком случае начнем. – отозвался первый, оборачиваясь на толпу позади, - …ведите пленников, обвинитель.
Квазимодо еще раз совершил поклон и сильно припадая на ногу потащился к клеткам в сопровождении нескольких из толпы, которые были причастны к плену чародейки.

- Первым пойдет вот этот. – указал пальцем обвинитель, приближаясь к клетке с захваченными людьми. И скрюченный, уродливый палец указал не на бессмертного, но глаза смотрели на воина с блеском.
Раздетого, тощего мужчину выволокли за руки из клетки, прижав сначала без осторожности Винсента, к прутьям, как самого непотерянного здесь. Но он не сопротивлялся, все его внимание было волшебным образом сосредоточено на обвинителе, глаз не оторвать.
Выбранный пленник не сопротивлялся, на губах запеклась кровь и пузырилась пена, он шептал бессвязно все время, когда его волокли к белому прямоугольному камню с гладкой, как блюдо для фруктов, выемкой.
- Кровь покажет все. – объявила пятая, поднимаясь со своего места и в руках у нее блеснул тонкий, изогнутый кинжал. Она быстро зашептала заклинание, разрезая воздух и приближаясь к жертве.
Раздетого мужчину поставили на колени на камень, придерживая за руки и за светлые волосы. Мгновение, взмах ритуального кинжала и плоть на животе разошлась, как ткань под ножницами. Внутренности задержались на секунду в плоти, но после кишки вывалились на свет. Еще порез и все что было с неприятным звуком повалилось на камень, смешиваясь с повалившей из тела кровью.
Пленник тихо вскрикнул, закатил глаза и отошел на свет иной, более бесполезный и так не начавший сопротивляться. Его тело поволокли прочь.
- Следующий. – велела пятая, не вытирая кинжала. Все остальные присутствующие затаились в молчании, ожидая наполнения алтаря.

- …а ты все еще живой. – наигранно произнес квазимодо, приближаясь в одиночестве к прутьям клетки и Винсенту. Позади него приносили в жертву человека, как свинью на скотобойне, но обвинителя это нисколько не заботило.
- Твоими стараниями и молитвами, тварь. – прошипел воин, гремя цепями и разрезая взглядом морду приспешника некроманта.
- О, я-то здесь ни при чем, все ты, все ты.
Винсент оскалился, подбираясь ближе к прутьям через сопротивление собственного тела.
- И как тебе союзничать с ней, прекрасна не правда ли? – довольно произнес обвинитель, тоже приближаясь на полшага к клетке.
- Воодушевляюще. – выплюнул проклятый, а что еще оставалось.
- Я о таком и мечтать не смел, но вы спелись, голубки-и-и.
Беда не выдержал, нашел в себе неожиданно силы и рванулся всем телом, вцепляясь крепко искалеченными пальцами в мантию квазимодо и припечатывая их тела к прутьям клетки. Пленные неожиданно загомонили громче, зашевелились, но быстро успокоились. 
- О, припоминаю эту мощь! – оскалился гнилостью уродец и на воина пыхнуло зловонием.
От квазимодо можно было ожидать чего угодно, но не того, что он вцепиться зубами в обнаженную кожу на руке бессмертного. Резкая, неприятная, холодящая боль окатила все тело и шибанула в голову. Винсент повалился назад, как от хорошего удара щитом.
- Никогда в тебе не сомневался. – обвинитель показал свои зубы в крови и отошел от клетки, так как позади послышались шаги.
- И вот его, в нем крови и силы как раз. – уродец показал пальцем на Беду и поспешил обратно в наилучшем расположении духа.

Отредактировано Винсент де Крориум (08.02.2022 15:10)

«Иногда нужно пожертвовать ступней, чтобы сохранить всю ногу.»

Смертоносные и болезненные заклятия, съедающие человеческую плоть за считанные секунды проклятия, игра с разумом и окончательное уничтожение сознания или чего хуже, его заточение в непослушном теле – вот что было доступно собравшимся здесь. Но старая, проверенная палица обжигала горше любого из вышеперечисленного – такова была суть человеческого разума и того, что таилось в нем под слоями отваги, бравады и самоубеждения.
Иногда, для толчка в черную пустоту сломленности нужен был всего лишь иной толчок чего-то материального, ощутимого, до конца понятного и известного в мягкое тело.

О, приятельница, жалеть сейчас о прошлом было совершенно не к месту. Прошлых ошибок не исправить, но будет ли возможность поступить в будущем по-иному – вот в чем ключевой вопрос.

- Стойте!
Но никто не остановился, время для слова обвиняемой прошло, только заинтересованные головы старейшин повернулись к пленнику. Раньше черной волшебнице было плевать на то, как вспарывали человеческий живот.
Неужели она резко поняла, что они пустят под нож всех и решила проявить сострадание к жертвам, не свойственное некроманту и еще больше порочащее его темно-кровавую истину.
За это бывшую баронессу стоило казнить прямо сейчас, слишком много набралось изъянов в ней.  Ох, не того ученика себе выбрал могущественный некромант, прокол или старческий маразм, ха. Что могли подумать собравшиеся о нем – ничего хорошего, ничего, что могло заставить их оглядываться и вздрагивать, только насмехаться.
Почтение – это всего лишь маска, скрывающая гигантский, крутящий позвоночник страх и желание остаться в живых пред более сильным, не более.

- Он мой!
Винсент резко вскинул голову, не ощущая как в сапог заталкивается песок и мелкие камни из-за волочения под руки.
В каком это таком смысле, голем всех раздави, были выкрикнуты слова чародейкой. Какие на него у бывшей баронессы были планы, а?  Пустить под свой нож ради собственной цели, но что из этого могло получиться – вот в чем вопрос.
О, она определенно точно знала нечто чего не знал бессмертный или пропустил мимо своего внимания. Но касалось ли это их заклятого врага – чутье подсказывало Беде, что нет.
Более того чародейка прекрасно знала о том, что воин воскреснет и после выпотрошенных органов.  Неужели отвлекающий маневр или все-таки какой-то внутренний порыв?
Как ни смотри, приятель, во все глаза на женщину в белом платье, которая принялась по своей воле истекать кровью, ответов так было не получить.
Старейшины и толпа позади застыли на месте от вскрика бывшей баронессы, квазимодо с интересом склонил свою голову, вернувшись на свое первоначальное место и приоткрыв очищенные от крови мерзкие, гнилые губы. И пальцы его были сцеплены со всей возможной силой.
Когда некромантское пламя вырвалось наружу, как пробка из бочки с перебродившим вином, толпа позади встревожилась, некто затравленно вскрикнул, некоторые из высших чинов слишком поспешно оторвали свои задницы от камней.
Никто не застрахован от неожиданностей и неожиданных потерь, но печалиться о таком все-таки не стоило. Чистка от немощных в прайде – вот как это расценивали здесь. И стоило вспомнить старейшинам о таком, как они опустились вновь на камни, кроме пятой у наполненной кишками большой «пиалы».
Конвоиры, которые вели Винсента к месту жертвоприношений, вздрогнули и ослабили свои «объятия», позволяя телу воина повалиться грудью на землю, при этом больно выворачивая ему плечо, в последний момент спохватившись. Но ублюдки остались на месте, не поспешили взлететь по стенам карьера прочь.

- Тогда почему... их жалеете?! Закон о... чистоте...
- Кто сказал о жалости, мы благодарны тебе за эту чистку. – отозвался ровно первый, неспеша подхватывая пальцами с рыжими ногтями свою трость. По рукотворному мостику к помосту заспешила новая пара конвоиров, в руках у них были наготове хлысты, по которым гуляли искры молний.
- Он... моя жертва... Я отрекаюсь от...
- …от чего же? – отозвалась пятая со своего места, с силой впиваясь пальцами в грязные, потные волосы Винсента, которого подтащили наконец ближе к жертвеннику. Воин попытался брыкнуться, но она быстро приложила его головой о покрытый кровью камень.
- На каком основании ты заявляешь на него права? – спросила она, сверкая окровавленным кинжалом в пальцах.
Беда видел чародейку краем глаза, в котором плясали разноцветные шары от ушибленной головы. Больше ему позволено не было.
- Выпускать кишки нам больше не надо. – успокаивающе произнесла пятая, когда приспешники вытянули руки бессмертного над вырезанными органами и нож впился в предплечья, выпуская горячую, живую, наполненную силой кровь.
-…он еще поживет, но для тебя ли.
Конвоиры взошли на помост, начиная кружить вокруг пленной и с осторожностью приближаться, заставляя отвлечься на них. Кости погибших собратьев повалились в воду с всплеском, никто про них и не вспомнит.

Пятая опустила кинжал в месиво в «пиале» и второй рукой в перчатке кинула в него черный ранее вырванный в городе клок волос, который передала женщина в красной маске. И после она принялась его помешивать, голос ее пополз высоко, глаза закатились, но всего на секунду. К ней подошел еще один приспешник с подносом, на котором подрагивали кубки. Винсент сполз с камня, более никому не нужный – мир мигал и взбрыкивал, но в глазах виднелись четко всего два силуэта, собирающей кости и квазимодо.
Наполненные чаши распространялись по толпе и старейшинам, каждый из них, в том числе и присланный обвинитель, произвели глоток и передавали дальше.
И как, по вкусу ли, приятели.
Кажется, черную волшебницу готовы были по первому приказу высечь до смерти. Кровь говорила им, что она была виновна, опасна и непослушна, и подлежала уничтожению. Но черный огонь взвился вокруг бывшей баронессы, слишком близко и слишком знакомо, накидываясь на пришедших на смену павшим товарищам и превращая их в пепел.
Пол под некроманткой зашипел, загнивая и рассыпаясь, как и ствол, к которому она была прикована. И она провалилась вниз, поглощаемая безразличной водой, но почти освобожденная.
- Живо выловите ее, она должна быть казнена, а не утоплена! – взревел третий, вскакивая со своего места и не успевая вытереть рот от пряной крови… слишком пряно-гадкой.
Послышались крики, когда первые из собравшихся повалились на землю, скрючиваясь и пытаясь содрать с себя начавшую чернеть кожу. Вот теперь-то старейшины засомневались, занервничали. Второй и пятая пошатнулись, их глаза вылезли из орбит, они засипели, когда их почерневшие щеки истлевши провалились в рот. Замелькали выброшенные в никуда заклинания, как предсмертный крик.
И только квазимодо стоял, как и прежде, разевая свой отвратительный, гнилой, отравленный некромантским заклинанием рот, но отравлен он был не при глотке из чаши, а намного раньше.
- Жизнь, отданная недобровольно своими же, что может быть лучше для некроманта! – уродец развел руки в стороны, сипло и жадно вдыхая воздух и то, что невидимое глазу исходило из умирающих тел.
- Вы, идиоты ряженые, не достойны ни жизни, ни смерти, ни своих сил!
Винсент отшатнулся, пополз прочь от камня к воде, все еще истекая кровью. Красная жидкость, квинтэссенция жизни и силы, заструилась по его опущенным в воду рукам, смешиваясь с водой в озере.
Добровольно…

Отредактировано Винсент де Крориум (09.02.2022 16:13)

Вся наша жизнь - сущий бред, и только достаточно сумасшедший может в ней преуспеть. Насколько же вы сумасшедшие, приятели.
Никогда не давай некроманту ни крови, ни плоти своей... и не принимай некромантскую кровь или плоть внутрь, никогда, даже перед этим поклявшись с таким некромантом о вашей совместной безопасности на вашей же крови.
Кровь, покинувшая тело, больше ничем не обязана телу, ее пролившему.

- «не подыхай, не подыхай, шевели конечностями.» - мысль скакала в мозгу, непонятно нацеленная ли на себя или на чародейку, когда Винсент пытался найти в себе необходимые силы для рывка, возможно, последнего для этого тела.
Горячая кровь стекала по надрезанным, к счастью, поперек предплечьям, пачкала пальцы и цепи, падала на щебенку, которую подпирали раньше тысячи ног каторжников, но боли воин не ощущал – только некое освобождение.
Черное пламя показалось знакомым и Беде, но не внешне, на внутреннем уровне. Можно было точно и сразу сказать, что это была магия не бывшей баронессы. Но этот «запах» бессмертный перепутать не мог ни с чем – так пах его заклятый враг, такое послевкусие жгло его рот, когда он произнес два проклятых слова «согласен, маг».

Винсент не видел за взметнувшимся огнем накинулось ли пламя на черную волшебницу, но ноги его неожиданно окрепли, заставляя вяло, через не хочу, но кинуться к помосту неповоротливой, «опьяненной» тушей. И только на половине пути он разглядел, что белое платье все еще «сияет» через эту черноту, не тронутое и не опаленное. Конвоирам чародейки повезло куда как меньше.
Никто из иных некромантов не смеет прикончить собирающую кости, источник, из которого некромант испил и возможно продолжал пить по маленькому глоточку все это время. И в этом было твое заявление, старый ты сукин сын?

Что неожиданно вспомнил воин – это то, что черная волшебница не умела плавать. Но нырнуть за ней означало пойти ко дну во все еще сковывающих цепях и никак не помочь. Винсент подполз к краю насколько это было возможно, опуская свои тянущиеся в никуда руки по плечи и голову в воду – ничего не разглядеть.
Возьми мою протянутую руку, возьми же, несмотря ни на что, ради старых и новых богов, ради самой себя!  Вода не враг, ты сама провела в ней девять месяцев и не потонула, просто вспомни!

Внизу, в черноте воды принялся расцветать цветок не папоротника, но смертоносная с острыми шипами зеленая роза, которая стоила целое состояние и выращивалась только в одном единственном месте на континенте. За это ею восхищались и ненавидели за редкость и недоступность.
Чем больше Винсент отдавал крови, тем живее он становился – заклинание оцепенения вытекало из него стремительно. Но цепи все еще были на нем, жаль, он не был способен превратить их в прах.
Порезы на руках воина и укус квазимодо защипали до рези в глазах, и он отпрянул в последний момент, когда водная гладь озарилась сильнее всего, помогая вытолкнуть тело бывшей баронессы на поверхность.

- Винс...
- Ты жива! – выкрикнул севшим голосом бессмертный, цепляясь за плечи чародейки и вытаскивая ее на оставшуюся часть помоста, гремя своими цепями и скалясь. Было совершенно неподходящее время для похвалы, что бывшая баронесса совершила прогресс в плавании, горло сжало от нахлынувших эмоций. -…я подумал..я.
- …что нам делать? – справившись наконец с собственным языком прошептал Винсент, поворачивая голову к берегу и обратно на чародейку, не вставая и не желая привлекать к ним внимание.
Но все оставшееся живое внимание и так было приковано к ним. Подосланный квазимодо зашагал к каменным креслам, переступая через изуродованные некромантией тела или с превеликим наслаждением наступая на них. На берег набежала тишина.
Обвинитель подкинул краем истертого рваного башмака оброненную трость первого старейшины и опустился на среднее место.
- Прекрасная партия, голубки мои. – отозвался уродец, покручивая по кругу тростью в скрюченных, изуродованных пальцах и не сводя своих разных, отвратительных глаз с живых на помосте. Обвинитель с большим удовольствием причмокнул кривыми слюнявыми губами словно после сытного обеда в некой неге или же ожидании десерта ли.

Отредактировано Винсент де Крориум (12.02.2022 02:11)

Возможно не только намерение играло здесь свою роль. Но и невидимая глазу, не поддающаяся осмыслению связь, сковывающая бродягу и бывшую баронессу, которая магическим образом сцепилась крепким узлом через насланные проклятия их злейшего врага. Что же станется с этой связью, когда некромант подохнет – не спадет ли с их глаз тонкая ажурная вуаль, представляя все в истинном, нелицеприятном свете?
Если, конечно, старый сукин сын соизволит откинуть копыта раньше, чем кто-то из них. Что было, если честно говорить, равно почти нулю, если и того не меньше.
Возможно, все это было сотворено некромантом от скуки бесконечной, подпитываемой чужими силами жизни. Он-то выбрал ее по своей собственное воле, не то что воин.

Винсент вцепился в черную волшебницу, ощущая, как колотится ее насквозь мокрое тело, но самое главное - все еще живое тело. В голову стукнула мысль: не броситься ли наутек, больше не рискуя выдранной из смертоносных лап жизнью чародейки в этом сраном карьере, в этом сраном дне. Но бежать не поворачивались ноги из-за разъедающего все хорошее привкуса во рту и мысли, что это все равно не выйдет.
Они слишком много прошли, испытали и пережили, и могли рассчитывать заполучить несколько ответов на пусть и не главные, но имеющиеся у них вопросы. Правда, как эти ответы заполучить оставалось еще тем вопросом. Но квазимодо не растворился, не превратился в стаю ворон и не полетел прочь – значит что-то у некроманта было на уме в отношении бродяги и кошки прямо сейчас.
Признание и благодарность от вас, приятель, ха!

- Твоя... кровь...
- Вот и пригодилась, не только землю удобрять. – проронил воин негромко, отпуская возникшую мысль, как только заметил, что чародейка принялась приходить в себя и быстро. И правда, было не до всех этих нюансов сейчас.
Кажется, самое важное только предстояло для них двоих. 
- Для начала...
- …о, да, так намного лучше. – с неожиданным, не затравленным оскалом произнес бессмертный, избавляясь от своих оков в сидячем положении. Когда тело ничего не сковывало, бодрость приходила сама собой, прогоняя пинками на время панику в то место разума, где была возведенная для нее темница, из которой она порой все-таки вырывалась сколько лет мир не подпирай.
Винсент прекрасно знал, что паника убивала не хуже пущенной стрелы в горло или распоротого живота, или смертоносного черного заклинания.
- …а так еще лучше. – отозвался воин без малейшего сопротивления, когда кровь в надрезах под холодными пальцами некромантки зашипела, запекаясь и проникая в нос специфическим запахом. Боли бессмертный не чувствовал, только непонятное облегчение, что все налаживается, пусть и в такой извращенной, непонятной ситуации.
Пока они были живы, вес на весах не был подсчитан и можно было изо всех сил «поторговаться».
Винсент положил свои изуродованные, местами липковатые пальцы на плечи бывшей баронессы.
- …он сам облегчил нам задачу. – настраиваясь на нужный настрой прошептал воин, не отводя взгляда от глаз чародейки. Теперь-то квазимодо был один, и беспокоиться о культе костей не приходилось, как и о всех их многочисленных заклинаниях и оружии попроще, но не менее болезненном.   

- Сволочь...
- Как грубо, дорогое мое дитя.
- …гневом чужого управлять легко. – произнес Винсент как можно спокойнее и тише.
Как и жадностью, желаниями и страхом.
Он вновь коснулся мокрого предплечья Собирающей кости и тоже перевел взгляд на обвинителя. Правда, вздутые на морде воина желваки говорили о схожих чувствах с бывшей баронессой, которые он все-таки, но пытался удержать под контролем, как и свой язык.
Именно своим языком он расставил для себя некромантский капкан и в него же из-за него сам и шагнул.
- Вы же так искали мои следы... Я вот рад тебе. Вам обоим...
О, искали, рыли носом землю, проливали свою и чужую кровь и пот, испытали на себе не одно искушение, пытались справиться со своими проблемами без твоей головы, но тебя видать такое невнимание к своей великолепной персоне не устроило, да, старый ты песий сын?
Чародейка все больше распалялась на слова карлика, как уголек после пожара в ее собственном сгоревшем замке, стоило только положить на него солому и несильно подуть. Ее обожжённые нервные окончания сейчас были открыты и в какой-то мере беззащитны, какой бы мощи магия сейчас не перекатывалась по ее внутренностям.
Опасно, слишком опасно.
- Ты их хотел здесь собрать... Как крыс на приманку!
Винсент поднялся следом, все еще стискивая челюсти и не позволяя разразиться бранью. Но от этой «перебранки» становилось все тяжелее не сорваться, слова сами грызли его глотку изнутри все настойчивее.
Приманка – что еще стоило ожидать от такого, как Теобольд. Но стоило все-таки заметить, что разодрать эту приманку некромант не позволил собравшейся своре, оставил для своих, так сказать, собственных «нужд».
Не, неприятель, для чтения в твою честь молитв этого твоего широкого жеста все равно недостаточно, не для проклятых тобой воина и черной волшебницы.

- Хватит играться, тварь!
Винсент мелко, почти неощутимо вздрогнул, подступаясь поближе к чародейке.
- …он специально тянет за больное, не ведись, не надо. – и вновь негромко, близко с целью не дать возможности квазимодо расслышать сказанное.
Неожиданно, но бессмертный, знаменитый при истинной жизни своими выходками, рисками и ни с кем и ни с чем не считающимся «я», в этот раз стал голосом разума. Правда, этого голоса могло хватить только на кого-то одного из них двоих.  Его руки чесались, ноги и спина неимоверно ныли, желая прийти в резкое, быстрое слитное движение. И не важно, что воин был безоружен – камень, подобранный с земли, мог убивать не хуже ножа или меча, а ярость только в связке с чистым разумом - наточить грани этого камня до необходимой смертоносности.
- Твой драгоценный товарищ не даст солгать. Он знает, каким серьезным я могу быть...
…и коварным, и опасным, и безжалостным, и считающим себя выше всех и вся, у которого есть право брать-брать-брать и еще раз брать, и оставлять после себя только огрызки, обглоданные только в самых вкусных местах кости, которые больше никогда не соберутся во что-то цельное, чем были до его прикосновения и проявленного интереса.
Винсент с коротким шипением резко повел головой, словно пытаясь выбросить из головы произнесенные слова некромантом, как рыба, срывающуюся с крючка. Слова заклятого врага были одним сплошным ядом, устойчивость к которым была только у него же самого.

- Не надо пытаться зарубить меня мечом, сир рыцарь. Я знаю, о чем ты думаешь. И мы оба понимаем, что это ничего тебе не даст...
- …просто говорить такое, когда меча у меня нет. – проронил воин насколько мог безразлично, через стиснутую морду, показывая пустые руки и торс. 
- Какое недоразумение, какое упущение с моей стороны..ай-яй. – произнес карлик и за его спиной неожиданно встал один из толпы с опущенной изуродованной, почти истлевшей головой. Играючи поднятое мертвое, но все еще теплое тело откинуло край мантии, отстегнуло со своего торса меч воина с поясом и кинуло его с большой силой прямиком в руку бессмертного. И моментально повалилось на то же место, в той же позе в которой было несколько мгновений назад. Квазимодо с наигранным облегчением выдохнул, выплевывая постоянно текущую обильную слюну, которая запачкала его мантию и без того мокрую от нее.
Теобольд поглотил сейчас столько силы и жизни, что применение всей черной магии казалось, как пальцами щелкнуть.
Еще одна показушность, говорящая без слов что он здесь король, а они всего лишь пешки, которым доступно не больше одного шажка вперед и только по прямой.
Но сопротивление его силе – вот что возбуждало его дряхлое тело.
Винсент кинул взгляд на бывшую баронессу, стискивая свой меч в покалеченных пальцах и пытаясь без слов понять готовы ли они к отпору. Пусть он и не принесет ощутимого результата, но отвести изъеденные проклятиями души – самое то.
Крепость ведь строилась не за один день и не из одного же камня.
- Я все ждал, встретитесь ли вы когда-нибудь? С вашим общим... намерением.
- И как, оправдали твои надежды? – выплюнул воин, затягивая на себе пояс и ощущая в себе тот чистый разум, который готов был пошатнуться в тот момент, когда скованная цепями бывшая баронесса ушла под воду, кажется, навсегда.

- Пора кинуть тебе кость со своего царского стола. – просипел бессмертный и отвел острый, прямой взгляд с некромантки, не нуждающийся в словах.
Иногда даже боги-великаны ошибались в своих целях, спотыкаясь и падая в землю высокомерным носом, где маленькие людишки связывали их веревками и раздирали на части себе на пропитание.
Винсент кинулся первым по рукотворной тропинке, с резким высоким звуком вырывая меч, без криков, без жарких слов о мести, в стремлении заставить уродца оторвать свою вонючую жопу и немного попотеть.
Некромант в теле квазимодо здесь был не для расправы над ними, но мог ли он передумать… кинуть эту свою игрульку из-за покушения и то не на его жизнь – нутро подсказывало воину, что нет. Но что из этого могло выйти, разве не еще одно унижение со стороны Теобольда?
Ну, это-то можно было пережить почти без потерь, бессмертный с этим-то чувством успел притереться. Но успела ли черная волшебница – если нет, то придется.
Без натертой жопы-то на коне ездить не получится, без разбитых коленей – бегать, без израненных пальцев – орудовать ножом, без убийств – убить в нужный момент, когда рука должна по всем правилам дрогнуть и не подняться...

- Еще не до конца друг мой. Но я уже вполне... удовлетворен.
Что крылось под этим концом, какие результаты. Винсент готов был отдать многое за это знание. Но было ли оно полезно и стоило ли платы, этого было не узнать заранее пока «обмен» не совершен.
В свою очередь озвучивание предположений не стоило сейчас потраченных сил и именно поэтому Беда не стал спрашивать, зная, что ответ здесь не прозвучит. 
Удовлетворен бессмертный не был, ни в какой мере. И это сильно раздражало его. Некромант не стал к ним ближе ни на шаг, одно сплошное издевательство.
И напоминать о себе черному магу тоже не стояло – проклятые им люди и так помнили о нем каждое мгновение своей чертовой, искалеченной жизни, в бодрствовании и во сне. Но этого, как оказалось, Теобольду было недостаточно, ему нужно было все до последней капли.
Возможно, стоило признать, что ненависть бывшей баронессы к некроманту была намного чернее ненависти воина. И это в конце концов погубит чародейку, покинутого ребенка названным отцом.
- Начни с конца и разматывай нить к началу...
Загадки бессмертный терпеть не мог, как и подсказки, которые не сулили ничего хорошего. Но слова заметались в разуме воина, оседая в подкорке, как свет маяка.
Еще одна партия игры, еще одна ловушка, как пить дать.
Но расспрашивать квазимодо о произнесенном Винсент не желал, тело было в знакомом до зубной боли порыве сечь, резать и причинять боль.
- Стой, он нужен живым!..
Крик карлика резанул по ушам, не поднимая никакой волны чувств внутри, но Беда нападал с чистым разумом, без красной пелены перед глазами. И именно поэтому внял словам бывшей баронессы моментально – они все-таки были какими-никакими, но союзниками. Меч, отправленный в разрезаемый воздух замах, чиркнул острием по спинке каменного кресла, царапая камень. Квазимодо отшатнулся, съезжая жопой с края кресла и цепляясь покрытыми швами и пузырями пальцами за спинку.
Никчемное зрелище, не вызывающее никакой ответной жестокости или жалости.

- О, как любезно было с его стороны оставить нам свою марионетку...
Винсент медленно выпрямился из замаха, опасно вытягивая острие меча по направлению к раздувающему пузыри слюны и соплей марионетке. Некроманту же стоило отдать должное в его поведении и высокомерии. И все из-за силы, которой он был наделен, она определенно решала всегда и везде.

- А вот теперь ты будешь говорить вместо своего хозяина...
Беда скосил глаза на подошедшую черную волшебницу, раздувая ноздри в молчании. Сучий некромант покинул их с той же насмешкой, с которой пришел сюда. Но кажется бродяге и кошке просто не предоставляли иного выбора. Все было подсчитано и рассчитано на именно такой результат.

- Не надо, прошу! Не на-до..
О, сколько раз такое слышал бессмертный. И он точно знал, что стоило немного сильнее копнуть и надавить, и мозг истязаемого выдавал неожиданные нюансы и информацию, о которых в первом порыве ужаса разум пленника отыскать не смог.
Но сейчас говорила и действовала чародейка, обладающая теми инструментами, которыми не обладал обычный воин.
- Не знаешь даже, где твой хозяин?
Крики не трогали Винсента и не трогало то, что сейчас творила с помощью черной магии бывшая баронесса. В этом бессмертный был солидарен с ней, милосердие равно слабость.

- Не знаю-у... где он сейчас! Был в Лесу слез... в Лесу слез! Велел мне прийти сюда... больше ничего не помню, прошу!
-…какая избирательная память. – выплюнул воин негромко, поведя мечом.
И что же было в этом лесу слез – очередная ловушка, очередной сюрприз для проклятых, подготовленный некромантом для собственного «удовлетворения»?
И теперь что, они должны были сорваться, как бешеные псы, в это место? Пошел в жопу, Теобольд, такого удовольствия Винсент не принесет заклятому врагу и черной волшебнице не позволит.

- …Если я пущу ему кровь, то смогу его найти...
- …он слишком хорошо тебя знает. – нерадостно ответил воин, отступая от неожиданно вспыхнувшего тела, и спрятал меч в ножны.
Разочарованию здесь места не было, не будет, и Винсент не позволит и этого.
Изуродованное тело марионетки пожиралось огнем, съедая кожу. Несколько долгих мгновений и на земле не осталось ничего, кроме пепла.   
- …сукин сын. – выплюнул Винсент, оглядываясь.
- Но кое-что он все-таки здесь оставил. – воин перевел взгляд на некромантку, упирая руки в бока.
- Если ты вскроешь пару отравленных тел, из этого может быть какая-то польза? – Винсент пнул ногой рядом лежащее изуродованное почерневшее, но во всем остальном на вид целое тело третьего старейшины.
-…заберем парочку в город, подходящий транспорт, к счастью, есть.
Навряд ли стражники станут досматривать повозку-короб или допытываться что за трупы, которые естественно станут по словам исполняющего врагами народа номер один и преступниками, за которых назначено вознаграждение, предъяви Беда свое имя, звание и кулон.
- Не связано ли их отравление с тем, что он куснул меня перед тем, как мне выпустили кровь? – воин протянул надкушенное с другой стороны от порезов предплечье чародейке, с порванным рукавом. Следы кривых зубов отчетливо виднелись на коже из-под темных волос, не кровоточа.
-…меня тогда хорошо тряхнуло. – может что выйдет полезного из этого.

- И тебе нужно переодеться, так в город попасть будет проблематично. – произнес через некоторое время воин, с некоторой болью и разочарованием в глазах рассматривая бывшую баронессу и изуродованное кровью и грязью платье. Выбрать же подходящую под размеры женскую одежду здесь было проще простого, как и сменить Винсенту рубашку с поношенным кожаным жилетом, запачканные его же кровь. 
- …а я пока пороюсь в их карманах, и посмотрю себе, что подходящее, хорошо? – Винсент внимательно глянул на некромантку, оценивая ее общее состояние и настрой.
Оставалось работать с тем, что есть сейчас, а не рвать на себе волосы. Иного исхода Беда почему-то не представлял.

Отредактировано Винсент де Крориум (15.02.2022 04:31)

Не время для усталости и поражения, приятельница, не время до тех самых пор пока ты не рассыпишься костями, более не способная ни к жизни, ни к движению.
Иначе было не выстоять в этой «борьбе», когда противник надавливал со всей своей беспощадностью на твои старые раны и самые болезненные точки, которые было не спрятать под слоем тканей или нематериальных масок. Шаг через боль, как самый первый шаг в твоей жизни, и еще-еще и еще.
- …побитая жизнью собака, даже истощенная и вымотанная, кусается сильнее сытой и довольной. – негромко произнес и так известную истину воин, прекрасно различия в глазах опустошенные мысли чародейки и осознавая, что он не желает их там видеть.
Именно этого старый сукин сын и добивался, жадно глотая ту ничтожность, которую испытывали его трудами проклятые им люди. И таким образом сам возвышался над ними в своем упоении.
Не смей, приятельница, закапывать себя собственными руками, это ты сможешь провернуть в любой момент, но это был не тот момент.

- Да ты, смотрю, уже мыслишь почти как заправский некромант.
- Это все твоя компания. – без злобы ответил воин, пожимая несильно плечами. И это была истинная правда, какие-то результаты их союз все-таки приносил.
И стоило, приятель, всего-навсего потратить больше шестидесяти лет в лютой ненависти к некромантам для того, чтобы созреть на такой опасный, но все-таки в чем-то выигрышный шаг.
Победить своего врага можно было только поняв его сущность или таких же, как и он сам, которые принадлежали к одному «племени».
- Думаю, я смогу заставить их говорить и после смерти.
- Навряд ли они знают больше этой марионетки, но их внутренности, кто знает, какой сюрприз оставило это отравление. – задумчиво проговорил бессмертный, пожевывая щеку изнутри и рассматривая поваленные тут и там тела, теперь нужные только черным смелым птицам и червям, которые не боялись запаха черной магии.
- …например, карту выжгло на печени. – с плохой, мерзкой шуткой закончил Винсент, неприятно в тон сказанному щерясь.
Но работы было невпроворот. И по правде сказать, желалось покинуть это место как можно скорее.

-... Откуда он мог знать, что они не выпустят тебе кишки так же, как и им?
- Ему самому старейшины предоставили выбирать жертв, и их очередность. Возможно, он присутствовал на таком собрании не в первый раз и был прекрасно осведомлен о последовательности что и у кого из жертв берут. – произнес без движения телом бродяга, позволяя изучающим пальцам черной волшебницы скользить куда ей заблагорассудиться.
- …и полагаю, что он был готов выпустить мне кишки с кровью первым, пойди что не так. – выплюнул Винсент, в отсутствии милосердия у этого некроманта сомневаться не приходилось.
Но старой живучей псине нужны были оба его зрителя-«фаната» для этого спектакля, для наблюдения за его силой и очередной удачной многоходовочкой.

- Если ты не возражаешь, я взяла бы немного твоей крови. Дома.
- Еще немного я переживу, только поклянись, что не станешь делать из нее крем для лица. – произнес согласно Винсент, несильно кивая грязной, взмыленной головой. Он согласился не сразу, несколько долгих мгновений смотрел на бывшую баронессу, сжимающую его руки. И это не было связано с тем, что он сомневался, сомневаться здесь было не в чем – воин и так сам отдал свою кровь этой женщине два раза тогда и ранее сегодня. И во второй это было намного-намного осознаннее чем в первый. Беда был уверен, что такая необходимость скорее всего произойдет еще раз и еще.
Но к чему не был готов бессмертный, так это отдавать свое тело на опыты черной волшебнице – это пугало его до чертей. Настолько утратить контроль над своим телом Винсент был не готов и не знал, что может побудить его на это согласиться.
Но от тюрьмы и от сумы не зарекайся, приятель, многое может произойти.
- Я так понимаю теперь в твоем доме вновь стало относительно безопасно, а от Него скрываться бесполезно. И по правде говоря, не нужно. Это будет еще одной его победой, не доставляй ему такого удовольствия. – Беда перехватил пальцы некромантки, сжимая своими в ответ.
- Заодно стоило бы промыть и обеззаразить — ты не знаешь, какая еще дрянь могла быть на его клыках...
- …как скажешь. – неожиданно усмехнувшись ответил бессмертный, искренне оголяя оставшиеся зубы.
Интересно, но факт, приятель.

- У мастериц «Золотой нити» будет с ним проблем... но его вполне можно отстирать. Как-нибудь.
- … а ты его не сожжешь на заднем дворе? – удивленно спросил воин, поднимая голову и не переставая переворачивать тела, запуская руки в карманы, осматривая тела на предмет кулонов или спрятанных внутренних карманов.
Перстни, украшения, трубки, мешочки с какими-то травами, несколько пузырьков с жидким наполнением – все это Винсент не трогал и не мародерствовал. По этим вещам, попади они в чужие руки или увидь кто, их могли найти, если сюда придут знающие ищейки, разнюхивать что случилось. Но вот все бумажки, записки и свитки, которые можно было уничтожить огнем после прочтения, воин забирал с собой, складывая в сорванный с трупа объемный мягкий без вышивки кошель.
Возможно, он сможет навести справки о семьях и круге общения тех, кто здесь был отравлен. Возможно, он анонимно отошлет Инквизиции списки для проверки, допросов и устрашения. Возможно, остальные поплатятся за весь этот сюр и кошмар, за содеянное их близкими над бродягой и кошкой.
- И почему, интересно, каждый раз в твоем обществе я оказываюсь без одежды и без сил?..
- … а ты думаешь ко мне просто так пристала кличка «беды»? – шутки это было хорошо, и Винсент ответил на провокацию в своей манере, скалясь, но не первым вопросом, но продолжением.
- И, прошу, не преувеличивай, тебе голой и без сил в моем обществе как до луны. – с наигранностью, как уличный заводила, закончил бессмертный. И еще какое-то время воин продолжил негромко гакать себе под нос и качать головой своим мыслям, продолжая методично изучать тела погибших от руки их злейшего врага.

- Что-нибудь нашел?
- О, еще как, вышивку золотую на рубашке, хорошо живут эти сектанты. – произнес Беда, без зазрения совести застегивая на себе пуговицы. Покойникам одежда была ни к чему.
- …и записи, которые изучим потом. – Винсент встряхнул мешком с бумагами и привязал к поясу, осмотрелся выдыхая резко воздух и провожая взглядом восставшего, безразличного третьего, поплетшегося к повозке.
- Как заставить покойников больше ничего никому не сказать? – это был насущный вопрос, оставлять следов было нельзя, бессмертный вопросительно глянул на бывшую баронессу. Возможно, за этими телами никто не придет, но а вдруг.
Неужели придется собирать погребальный костер, приятель, в таком случае без сил здесь останешься в своем обществе ты сам.
- И пленники. – Винсент кивнул в сторону клетки, в которой все еще медленно и скудно копошились, мычали спасенные от жертвоприношения вялые, не в себе жертвы.
- …оставлять в живых…будет большой ошибкой. – война требовала военных, безжалостных мер.

- Так значит... Лес слез.
- Не готов я к этому приглашению, не в той одежде и настроении. –ответил без радости Беда, ощущая, как стиснулись плечи и мышцы. Нужно было думать головой, но не жопой и ногами, рвавшимися пуститься по следу, как пес на кусок брошенной кости с барского стола.
- …пусть поизнывает, пусть потомиться, тварина. – негромко произнес воин, поглаживая в стремлении успокоиться по шее ни о чем не догадывающуюся, безразличную лошадь.
- Неожиданно сегодня Его было слишком много в моей жизни… – задумчиво ответил бессмертный, переводя взгляд на чародейку и тяжело, устало выдыхая.
И после медленно забрался на козлы, готовый отправиться в путь, конец которого в отличии от всего остального был ему понятен, знаком и контрастировал каким-никаким, но спокойствием и определенностью. 
Они все еще живы, она все еще жива и их союз все еще жив, и сегодня он был на грани «вымирания».

Отредактировано Винсент де Крориум (15.02.2022 06:26)