А ноги оказались тяжелее, чем Тэль ожидала, и тело после падения на спину и обильной затраты магических сил было куда менее послушным, чем обычно. Чтобы перевести дух, пришлось приостановиться посереди пустой дороги, некогда бывшей центральной улицей и очевидно делившей собой Янгрейв на две части. Еще недавно в том самом месте, где замерла Тэль, кипела жизнь, даже земля до сих пор хранила в себе колею от деревянных колес и отпечатки копыт. Риш взглянула под ноги и, чуть помедлив, развернулась к горящему дому.
Она покачала головой и плавно опустила веки, пытаясь сосредоточиться на хоть одной из обилия беспорядочно снующих в голове мыслей. Устала изрядно, да и все происходящее как в поселении, так и с ее единственной спутницей пробуждало желание оставить проклятую деревню и проклятую Скию. Свернуть к привязанным на въезде, все еще беспокойным лошадям, одну отпустить, лихо стегнув прутом, а на второй вернуться в прогнившую таверну старого Сэма. И пусть некромантка думает, что скакуны сорвались сами, а Тэль не справилась с воскрешенными или с собственной магией, прогорела до костей среди других безликих мертвых тел. Еще раскинуть огонь на соседние здания, чтобы он выглядел беспорядочно бушующим кострищем, захватывал все вокруг, пожирал один дом за другим, пока на месте поселения не останется черной выжженой пустоши. Чтобы пламя поглощало сумасшедших, воскрешенных, каждое некромантское отродье в этой глуши, каждое порождение Тьмы.
А что до Скии? Скии не нужна была ни сама Тэль, ни ее помощь, Ския как-то выберется, пусть даже придется идти пешком несколько суток; и не приведи Луна им с Тэль хоть однажды еще встретиться. От мыслей о некромантке к горлу подступала тошнота. К хренам Скию.
Риш резко выдохнула и, поморщившись, вернулась на несколько десятков шагов назад, чтобы остановиться напротив горящего здания. Она выставила руки вперед, напрягла пальцы и зажмурила глаза, когда пламя отозвалось на зов - просьбу, приказ, компромиссное предложение. Огонь бывал сговорчивым, Тэль умела найти к нему подход даже в те моменты, когда он становился много больше и сильнее ее самой. Он порой бывал послушным. Кулаки пиромантки медленно сжались, и высокие яркие всполохи, очередной вспышкой взмывшие вверх, волной обрушились обратно к прогоревшему дереву. Моменты единения со стихией были поистине особенными, именно в подобные Риш чувствовала себя чем-то большим, чем человек, чем маг, чем пирокинетик. Словно она и огонь были неотделимы друг от друга. Он будто пронизывал ее, жег изнутри, но не сжигал. Чувство болезненной, вымученной, выстраданной свободы. Ложное, но каждый раз вырывающее из груди крик. И он раздался, когда пламя стихло, став спокойным костром на еще не обращенных в уголь поленьях.
Тэль обессиленно опустила плечи и, продышавшись, подняла глаза на соседние дома, всмотрелась в темноту центральной улицы, попыталась различить что-то в переулках.
Ския бросила ее в огне, но Ри отчего-то тянулась за ней, словно привязанная.
Пиромантка не была уверена, что вызывало в ней чувство собственной ничтожности, - то ли это полуслепое следование, то ли допущение самой мысли о том, что можно не следовать, бросить, уйти.
- Ты меня достала, леди де Митти, - Ри сплюнула на землю, избавляясь от осевшей в горле гари.
И куда идти? Тэль оглядывалась, всматриваясь в пустоту. Деревню наполнили звуки, как будто она пробудилась от кошмарного сна в еще более жуткую реальность, - скрежет проржавевших дверных петель, скрип пересохших половиц, остающееся все дальше за спиной беспокойное фырканье лошадей и далекие звуки голосов. Чей-то смех, чей-то плачь, чья-то ругань и ни намека на некромантку. Риш не было страшно, она почему-то чувствовала, что с любой напастью из тех, что могла обрушить на нее проклятая деревня, справится сама. Озиралась по сторонам она лениво; брела вперед, зачерпывая землю мысами сапог.
"Сама как хренов мертвец."

Плотным заслоном неподалеку чернела Тьма, и Тэль, едва заметив ее, вспомнила все, что знала об этом густом непроглядном тумане. Его описывали как некое подобие дыма, но Ри не находила значительного сходства.
Шаг, другой, третий, и она уже стояла слишком близко, достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться этой черной пелены. Говорили, что нельзя подходить близко, нельзя всматриваться, но почему же, черт возьми, этого так хотелось? А вдруг там, за этой границей что-то другое? Новое? Небывалое? Про Тьму говорили много противоречивых вещей, и кто, если не ученый, должен лично убедиться в правдивости слухов и мнений?
"Что ты такое?" - Риш прищурила глаза, всматриваясь в туман, будто старалась рассмотреть в нем ответ на немой вопрос.
Кажется, что-то мелькнуло в нем, далеко, едва заметно.
Что?
Кончики пальцев едва не коснулись Тьмы.

Чей-то осмысленный короткий возглас неподалеку заставил несколько раз моргнуть и оторвать взгляд от притягивающей, гипнотической неизвестности. Тэль, опомнившись, отшатнулась, на несколько шагов отошла назад, прерывая опасную близость с черным туманом. Она сбивчиво выдохнула, критически оглядев пространство вокруг себя, осмотрела руки, ноги, утерла запачканный лоб грязным рукавом. Риш словно бы сама себя не узнавала - что это было за слепое, бессознательное сближение с неизведанным? Еще немного, и она прошла бы сквозь границу Тьмы, а ведь была уверена, что слухи о ее магнетизме преувеличены...
Это потом.
Пиромантка развернулась в сторону, откуда донесся незнакомый ей голос. Всего одно короткое слово. "Ты", кажется.

- Чего ты хочешь? - спросил парнишка у Скии, но она смолчала.
Риш не застала их разговор, да и не могла бы сказать, что ей была интересна или хоть сколько-то важна его суть.
Два мага беседуют о своем. Два мага ненавидимой ею школы просто общаются посереди мертвой деревни, стоящей на границе Тьмы. Один хочет убить второго.
Тэль лениво, излишне неспешно бросив на землю рюкзак, всмотрелась в фигуры перед собой. Скию она видела со спины, зато ее оппонент предстал перед глазами во всей его нелепой, нарочитой сказочности. Риш видала таких - молодых, только-только ощутивших свою силу и убежденных в собственной неуязвимости. Она обучала десятки студентов, среди которых обязательно находился тот особенный, кто, помимо таланта и рвения, рано или поздно проявлял характер. Некоторых мания величия губила еще до того, как они успевали опомниться. Таким был и Герберт Шелл.
- Вайлет, а я-то думала, не увижу тебя больше, - протянула Риш. Слова были излишни, но ей хотелось голосом обозначить свое присутствие, будто без того оно не было очевидным. Она прошла вперед и поравнялась со Скией. В усталых карих глазах читалось зарождение агрессивной злости и доля (совсем небольшая и почти неприметная) презрения. - Мне показалось, или ты меня бросила? - спросила она полушепотом, но прозвучал он с металлическим холодом. Не лучшее время, чтобы выяснять отношения, но едва ли Тэль могла промолчать.

Отредактировано Тэль Риш (14.01.2023 19:58)

- Ты бы справилась с ними, и я это знала.
Тэль еле сдержала рвущийся наружу хохот, и подавить усмешку полностью не смогла - та прозвучала резко и неприятно, злобно, с присущей Ри в этот момент агрессией, выдавая неверие и убежденность в неискренности Скии. Ее, этой усмешки, было вполне достаточно, чтобы истинные настроения Риш стали совершенно очевидными. Некромантка знала, почему на самом деле бросила свою союзницу, знала это и Тэль. Отнюдь не из страха, не из спешки, не из уверенности, что она сама справится и с мертвыми, и с собственным пламенем. Ския ушла из безразличия - это слышалось в тоне ее голоса, читалось за размытой формулировкой ее ответа.
- Ты так во мне уверена? - Чеканным, не лишенным холода и яда голосом спросила Риш. Ироничность вопроса была подчеркнута выражением ее лица, тем, как она при взгляде на Скию чуть наклонила голову и приподняла бровь. - Как лестно.
Тэль не ждала ответа: все еще помнила про неудачность момента, да и понимала, что этот разговор излишен сам по себе. Попытка вывести Скию на выяснение отношений, на честность, не приведет ни к чему ни сейчас, ни позднее, став для Риш бессмысленной тратой времени, сил и эмоций, а потому пиромантка быстро перевела взгляд на юношу в мантии, который тут же был представлен как "некромант из Янгрейва".
"Некромант из Солгарда" - такого постыдного посмертного прозвища, накладывающего отпечаток на весь его род, когда-то удалось избежать Арду Харраду стараниями его же дочери. Неудачник, он не смог завершить начатое, не смог оградить семью от трагедии, даже себя самого спасти не смог. "Некромантка из Рон-дю-Буша" - так можно было назвать Скию, не будь она "целительницей из Рон-дю-Буша" в глазах горожан. Куда более осторожная, умелая и живучая, чем господин Харрад, она успешно пользовалась своим прикрытием и вряд ли позволила бы кому-то раскрыть себя. Теперь был еще и этот юнец, "некромант из Янгрейва".
Тэль напрягла ноздри, втянув носом воздух, пропитанный отвратительным, навсегда застрявшим в ее памяти запахом. Он звучал так явно, что никакой мшисто-розовый аромат оказался бы не в силах его перебить. Эта некромантская вонь въедалась в дерево старых домов, разбавляла собой запах ночной сырости, с каждой секундой все сильнее пропитывала испачканную одежду Ри и, казалось, проникала под кожу.
- Ты привела магичку из Камелии, - заговорил юноша. Ему было невдомек, что никто никого не приводил, обе женщины оказались здесь не по случайности, но по воле случая и в связи с деятельностью самого мальчишки.
Тэль поморщилась.
Что ж, если он не хотел излишнего внимания к своей персоне, стоило быть осторожнее. Если же, напротив, хотел, то нечего было удивляться, что деяния привлекли не только некромантку, но и "магичку из Камелии", и на место Скии и Тэль, следом за ними, придут и другие.
Сила, коей в молодом маге было с избытком, позволяла ему, еще не умеющему оценивать реальность должны образом, ощущать собственное мнимое превосходство. Юноша мог бы прислушаться разве что к кому-то, кто бы на него похож, к кому-то старшему, давно познавшему то же магическое искусство, к кому-то, кто был способен одолеть его самого в равной борьбе. Такой он видел Скию.
Тэль взглянула на некромантку, когда мальчишка говорил об их исключительности, и ее плечи едва заметно приподнялись в напряжении. Риш не была уверена, не изменила ли до сих пор ее давняя подруга своего мнения, не выбрала ли другую цель, не решила ли, что к предложение мальчишки может стать успешным заделом на будущее. Так ли не права была пиромантка, сомневаясь в своей спутнице? Разум женщины был надломлен, она более не испытывала привязанностей, не считалась с их общим прошлым. Тэль была для нее пустым местом или, возможно, даже некой помехой, а потому несложно было найти основания для мыслей, что Ския может переметнуться, выбрать другую сторону, ту, что в конечном итоге откроет для нее новые возможности.
Застрявшая в голове мысль совсем не воодушевляла, ведь, если подозрения Ри вдруг оправдаются, она не выберется из Янгрейва живой. Если юноша явно недооценивал ее, то Ския знала пиромантку как способного мага и могла рассчитать силы для борьбы с ней.
Тэль скрестила руки за спиной, придержав правое предплечье левой ладонью, пряча светящиеся зарождающимся пламенем пальцы. Она не атаковала бы первая, не считала нападение лучшей защитой, но осознавала, что необходимость выжечь себе право на жизнь может возникнуть в любой момент. Она перевела взгляд на "некроманта из Янгрейва", когда тот рассуждал о создании своего магического ордена, или вроде того, затем украдкой осмотрела местность, ища пути для отступления. Несколько разбросанных по площади ветхих домишек, большое открытое пространство и Тьма позади. Если разжечь высокий огонь полосой, отделяющей Тэль от некромантов, то...
Но Рон-дю-бушская целительница идее своего новоявленного собрата рада не оказалась, ведь, по ее же словам, уже видела попытки создать нечто, подобное тому, что предлагал он. Наверное, в каждом магическом направлении находились те, кто выделял магов своей школы на фоне других и жаждал их объединения, а уж некроманты, чей талант считался преступным, наверняка чаще прочих размышляли об этом.
Риш, напрочь лишенная терпения, вымотанная и раздраженная, закатила глаза и громко цокнула языком, когда мальчишка в сказочном одеянии расписывал Скии все прелести своего плана. Хотелось возразить, высказаться о необходимом балансе, о взаимодействии и о том, что разумные существа, к какой расе бы они ни принадлежали, каких общих целей и талантов ни имели бы, все равно рано или поздно найдут почву для конфликта между собой, а потому любые ордены, организации и объединения редко проходят проверку временем.
Пиромантка промолчала, но усмехнулась: уж очень наивная идея, вполне соответствующая возрасту своего автора.
- ... Куда более могущественного и жестокого. Только он...

Вряд ли этой атаки можно было ожидать, она произошла настолько резко, что Тэль, отскочив на пару шагов в сторону, издала приглушенный удивленный писк, и лишь потом, когда ее готовые порождать огонь руки вынырнули из-за спины, смогла оценить ситуацию. Ския напала первая, и, вопреки сомнениям Ри, не на нее, а на "некроманта из Янгрейва". Это, конечно, обнадеживало, но пиромантка, конечно, предпочла бы вовсе избежать столкновений. Только вот кто бы спрашивал ее мнение?
Некромантское пламя жгло совсем иначе, нежели то, что могла создать Риш. Оно разъедало, отравляло, заставляло живую плоть гнить. Под мантией, что плотно закутала тело мальчишки, шла борьба живого существа с мертвым огнем, и Тэль, скривившись, настороженно наблюдала за зеленоватыми всполохами. Она бросила быстрый взгляд на увлеченную своей магией Скию, но так и не стала задавать крутящийся на языке вопрос: "Зачем?" Пиромантка еще в том заброшенном доме успела понять, что развитие событий ее подруга давно распланировала и отступать от намеченного намерена не была, а потому и спрашивать ее о чем-то было бы совершенно бессмысленно.

Ския надеялась на эффект неожиданности, на собственную немалую силу, но не учла, что юный и полный яростной энергии маг сможет перебороть брошенную в него атаку. Истлевшая одежда осыпалась с истерзанного, изъеденного язвами тела мальчишки, а его изуродованное лицо теперь не выражало ничего, кроме слепого гнева.
Он будет бороться, он будет атаковать.
Такое же выражение проскальзывало во взгляде безумного Герберта Шелла, когда он окончательно закрепился на выбранном им пути, оно появилось в тот момент, когда пирокинетик опалил ладонь Тэль за столом в "Бездонном кубке". Превосходство, гордыня, ощущение безграничности собственных возможностей - это погубило многие молодые таланты, но как бы это не приравняло Скию и Тэль к числу случайных жертв чужой одержимости.
В молодом маге таилась неудержимая мощная сила, и теперь он не имел причин ее скрывать. С двух прожженных некромантским пламенем рук сорвались магические потоки - по одному в каждую из соперниц. Если Ския имела шанс поглотить заклятие собственными умениями, огонь Риш оказался бы бессилен. Ей не оставалось ничего, кроме как прыжком отлететь в сторону, избегая соприкосновения с зеленоватыми всполохами, и рухнуть за землю, снова травмируя разошедшийся шов на боку.
Ее болезненный всхлип заглушился треском распаляющегося огня, что за пару мгновений разошелся из крошечных искр в густое пламя, что слетело с татуированных пальцев пиромантки и быстро настигло цель. Юноша мог поглотить ту магию, что была схожа с его собственной, но над пламенем пирокинетика он власти не имел.
Гореть всегда больно.
Тэль прикрыла глаза и резко хлопнула ладонью о землю, и огонь волной скатился вниз с почерневшего, но еще живого тела, и потух. "Некромант из Янгрейва" все еще мог выжить, оставшись навсегда изуродованным и искалеченным двумя пламенами.
"Магичка из Камелии," - почему-то навязчиво крутилось в голове.

Стекляшка на длинной цепочке, скрытая под тканью грязной рубашки, отдавала владелице свою силу и свое тепло, прогревая солнечное сплетение, от которого жар растекался по телу и липким потом проступал на коже. Нужно ли вставать с источающей желанную прохладу земли, когда внутри человеческого тела циркулирует раскаленная кровь? Нужно ли подниматься, когда нет сил в ногах, руки безвольными плетьми лежат поверх скудной пожухлой травы и татуированной горячей кожей ощущают приятную сырость почвы?
Тяжелое, словно бы принадлежащее кому-то другому, тело опрокинулось на спину как мертвая туша.
Тэль знала, что Ския собирается делать с юным некромантом, но ей не хотелось видеть, как она будет это делать. Пиромантке хватало и того, что и как сделала она сама: ее магия изъела тело мальчишки, не лишив его способности к его опасной, разрушительной магии, но сильно ограничив физические возможности.
Черт возьми, насколько же высок порог боли, которую способно вынести тело и может перетерпеть разум?
Смотреть на обугленное тело Тэль прекратила, когда погасло ее пламя, но тогда она понимала, что мальчишка не умер. Не способный пошевелиться, изуродованный, измученный, он лежал неподалеку и не собирался сдаваться, он вцепился в жизнь стальной хваткой, и, если бы Ския отступила, он выцарапал бы себе право на существование. Поразительное упорство может проявить тот, кто находится на пороге смерти.
Маги этой школы не гнушаются использовать смерть каждодневно, подчиняют ее, но едва ли хоть кто-то из них желает оказаться в ее власти. Впрочем, немногие пирокинетики возжелал бы отдаться своей стихии и прогореть до костей, и вряд ли кто-то взялся бы их за это осуждать.
"Магичка из Камелии" не открывала глаз, только слушала, как глухо раздаются размеренные, неспешные шаги Скии. Ее поступь будто бы отдавалась в касающемся земли затылке - один шаг, второй третий... В них не было ни страха, ни сомнений. Некромантка собиралась убить себе подобного. Прямо сейчас. Слишком быстро настал этот момент: когда женщины обсуждали ближайшее будущее, сидя в опустевшем доме, Тэль и представить не могла, что планам Скии суждено сбыться так скоро. Этот момент представал в мыслях Риш только лишь одним из множества возможных вариантов развития событий, чем-то из категории фантазий, но теперь он стал настоящей действительностью.
А не помешать ли Скии? Не воспрепятствовать ли убийству мальчишки? Это означало бы для Тэ, наиболее вероятно, собственную смерть: нельзя было ожидать пощады и милосердия ни от цепляющегося за жизнь изувеченного мага, в котором все еще теплилась его сила, ни от изменившейся до неузнаваемости женщины, что некогда представилась как Вайлет де Митти. И, по итогу, выжил бы только один некромант, и Риш не взялась бы делать ставки... Слишком высокая цена для жалкой попытки спасения одной жизни - жизни того, кто изничтожил целое поселение.
Тэль не могла помешать. И хотела ли? Вряд ли.
Его крик острым лезвием прошелся по слуху. Борьбы не было, раздался только шорох от бьющегося в предсмертных судорогах по сырой земле тела.
- Ски... - позвала Тэль ее за мгновение до того, как рваное дыхание некроманта остановилось, - ...я.
Ее голос, чуть хрипловатый и слабый, прозвучал слишком поздно и слишком блекло, чтобы привлечь внимание, звук утонул в пространстве, исчезнув бесследно. Некромант умер. Ския добилась желаемого, одержала легкую победу. А Риш не хотела препятствовать убийству - осознание этого факта давалось тяжело, со скрипом. Брови в напряжении сдвинулись к переносице, перепачканные в земле и гари ладони легли на лицо - Тэль не нравилось чувствовать свою причастность.

Стало как-то странно. Это не было могильным некромантским смрадом, не было и вонью прогоревшей плоти, запахом сырой земли и увядающей травы. В считанные секунды воздух словно изменился, став горьковатым, тяжелым и будто бы осязаемым. От него першило в горле и хотелось сплюнуть от ощущения странноватой пыли на корне языка. Вдыхать его было не только неприятно, но и тяжело.
Риш убрала руки от лица, раскрыла глаза, и тут же в удивлении приоткрыла рот - реальность вокруг изменилась. Она машинально повернула голову вправо и бросила недоумевающий взгляд туда, где еще недавно была различимая граница Тьмы.
- Ския? - Позвала пиромантка, вдруг ощутив странное чувство полного опустошения и одиночества, как будто она осталась одна не только в проклятой деревне, но и в целом мире. Она знала, что это ощущение ложное и абсурдное, но почему же оно было столь навязчивым? - Ты закончила? Надо найти укрытие.
Тэль кое-как поднялась на локтях и прижала предплечьем разразившийся острой болью бок.
- Тэль?
Риш вздрогнула. Голос, прозвучавший за спиной, был слишком хорошо знаком ей, чтобы она могла обознаться, но принадлежать своему владельцу он - чуть хрипловатый и в интонациях напоминающий ее собственный - никак не мог.
Пиромантка повернула голову, чтобы взглянуть за плечо, но не увидела ничего, лишь сгущающийся черный туман, за которым таяли очертания ближайшего деревенского дома.
- Тэль?
Она помотала головой и поспешила подняться на ноги - все еще непослушные, тяжелые и, казалось, готовые подогнуться в любой момент.
Правилами продиктовано игнорировать созданий Тьмы, найти укрытие и разжечь огонь.
Правилами продиктовано не искать выход из области Тьмы самостоятельно.
- Ответь мне, Тэль.
Бытовая магия в области Тьмы не срабатывает, но о прочих талантах такой информации не было, так ведь? Пальцы Риш вспыхнули огнем,  который в этой густой черной дымке казался неестественно, непривычно серым.
- Тэль?
Пиромантка, поморщившись от давно привычного, но от этого не ставшего приятным ощущения горения на собственной ладони, направилась в сторону, где оставались два некроманта. Казалось, что это расстояние не превышает пары десятков метров, но сейчас оно будто бы стало непреодолимым.
- Тэль, ты слышишь?
Даже очертания дамы в черном затерялись в этой пелене; Тьма поглощала звуки шагов, дыхания. Только голос, оставшийся позади, звучал все отчетливее.
- Погаси огонь, Тэль.
- Заткнись, - сквозь зубы процедила Риш, не обернувшись, но на мгновение плотно закрыв глаза, как будто это могло помочь избавиться от наваждения. - Черт, - одними только губами произнесла она, осознав, как же быстро допустила ошибку, нарушив одно из правил - никак не контактировать с порождениями. Считался ли ее короткий ответ ему контактом? - Ския?

- Погаси огонь, Тэль.
Звук раздражал.
Господин Харрад умер четверть века назад, и Тэль предпочла бы, чтобы он оставался среди мертвых, никогда не напоминая о себе. Она морщила нос каждый раз, когда порождение Тьмы снова и снова повторяло ее имя голосом человека, которого Риш предпочла бы не помнить. Тэльтэльтэльтэль. Имя звучало слишком мягко, обволакивающе. Даже ласково, как в те времена, когда жизнь солгардской семьи шла своим чередом, и ничто еще не предвещало беды. Пиромантка старалась отвлечься и корила себя за то, что это имя, произносимое с этой особой интонацией, ей хотелось слушать.
- Давай поговорим, Тэль.
Она наморшила нос. Говорить нужно было раньше - тогда, когда маленькая девчонка умоляла простить ее за то, в чем она не была виновата; когда она кричала, плакала и взывала к господину Харраду, обращалась к нему и по имени, и хныкала почти нежное "папочка", пряча лицо от очередного удара. Тогда Ард, убежденный в собственной правоте, ослепленный горем и одурманенный своей силой, не счел разговоры и обсуждения уместными, а сейчас... Сейчас Тэль вряд ли захотела бы разговаривать, даже будь ее отец жив.
- Нам нужно обсудить то, что случилось с твоей мамой, Тэль. С твой и Агнесс.
Риш усмехнулась. Эта ублюдочная тварь взялась давить на больное. Женщина понимала, как это работает, - Тьма подпитывается воспоминаниями, чувствами, мыслями, травмами. Она эксплуатирует то, что ее жертва старается спрятать в глубинах памяти, она нарочно вытягивает это, преобразуя и воспроизводя это в условной, создаваемой черной дымкой реальности.
И чем дольше Тэль находилась во Тьме, чем больше слов произносило Порождение, питаясь спрятанным на задворках сознания пиромантки образом, тем сильнее хотелось верить в реальность происходящего. Как будто бы, стоит только Тэ обернуться, и она увидит живого и невредимого Арда Харрада и сможет высказать ему все, что копилось в мыслях многие годы.
Выплеснуть, выкричать.
Четверть века Ри старалась не простить, но забыть, и сейчас эта проклятая деревня, Тьма и, казалось бы, давно погребенный в памяти голос пробуждали в ней чувство, которое все реже напоминало о себе - чувство вины. Вины в том, что она так и не смогла забыть.
- Тэль?
Звук раздавался эхом, разносился по сторонам и звучал будто бы одновременно отовсюду, голос вгрызался в сознание, цеплялся за него, застревал в нем, заставляя терять сосредоточение на мыслях. Тэль, как ни старалась абстрагироваться, только больше концентрировалась на этих словах. Они звучали снаружи, звучали как будто бы и внутри нее, подменяли собой голос ее разума, словно становясь ее собственными.
Как будто стоит ей открыть рот, и оттуда польется этот чужеродный звук.
- Погаси чертов огонь, Тэль.
В тоне проскользнуло нетерпение, послышалась и закипающая злость. Будто говоривший шипел слова, цедил их сквозь сжатые зубы; голос звучал все четче, громче. И ближе. Чужое присутствие за спиной ощущалось все более навязчиво, казалось очевидным. Мгновение, и Риш поймала себя на бесконтрольном желании обернуться. Она бросила взгляд через плечо и успела увидеть очертания мужской фигуры, но тут же отвернулась, вновь уставившись строго перед собой. "Не контактировать с Порождениями, не разговаривать, не смотреть в глаза" - так гласили правила, но почему так трудно было сопротивляться этому соблазну? Почему чужой голос звучал так явственно, так навязчиво, зачем приковывал к себе всё внимание, все мысли?
- Ты же хочешь увидеть меня, Тэль. Ты хочешь высказаться. Погаси огонь, и мы поговорим.
Но чего ни в коем случае нельзя было делать, так это гасить огонь. Сущности, порожденные Тьмой, боялись пламени, оттого и фигура, следующая за пироманткой, не подходила ближе, не тянула к ней рук, не оказывалась прямо перед ней, а только упрашивала не упорствовать, позволить Тьме сгущаться.
- Заткнись, - прошептала Тэль и осмотрелась.

Кругом - лишь непроглядная, густая дымка. Не видно ни домов, ни дорог, и только слабый огонь в руках пиромантки разрушал эту почти осязаемую черноту. Тэль шагала вперед, но не разбирала направления; она помнила, что должна кого-то найти, но не могла вспомнить, кого.
Риш недоуменно озираралась по сторонам, пытаясь выхватить взглядом хоть что-то, что напомнит ей, куда и зачем она идет.
Или, может, ей стоит остаться здесь?
С ней был кто-то, или она все время находилась здесь одна?
И где это - здесь?
Ей вдруг стало непривычно спокойно, но было ли что-то, о чем стоило беспокоиться?
- Отец? - одними губами произнесла она и повернула голову, чтобы взглянуть через плечо. Огонь в ее ладони притух, оставшись лишь слабым отсветом на кончиках пальцев.
- Да, Тэль?

- Тэль...
Это был другой голос. Чужой.
Острые пальцы с силой впились в плечо, и Риш скривилась от болезненного прикосновения. Чья-то рука дернула ее к себе, и пиромантка, успев развернуться, сбросила с себя тонкую ладонь и отпрянула на несколько шагов назад, силясь отстраниться от очередного наваждения. Сердце как будто бы пропустило удар, и на смену захватившему ее разум стронному спокойствию снова пришла тревожность. Тэль, проморгавшись и тряхнув головой в попытке вновь ухватиться за отголоски реальности, уставилась на возникшую из ниоткуда женщину.
- А? - отрешенно переспросила она, пытаясь воссоздать цельный образ дамы в черном, составить его из внешнего облика и отрывистых воспоминаний. Она прищурила глаза, вспоминая имя. - Как?.. - вопрос тихо прошелестел, на выдохе вырвавшись из приоткрытого рта.
Широко распахнутые зеленые глаза приковывали внимание, растрескавшиеся сухие губы продолжали шевелиться в такт звучавшим словам, а лишенные румянца впалые щеки казались неестественно, мертвенно бледными в этом черном тумане.
- Это все ложь, Тэль...
Почему эта женщина тоже твердит ее имя? Что им всем от нее нужно?
Риш никак не могла совладать с собой, сердце зашлось в бешеном ритме и стучало где-то под горлом. Рваные нервные вдохи впускали в легкие ледяной и словно бы пустой воздух, которым невозможно было надышаться.
- Он мертв. Все здесь мертвы. Нечего искать среди них...
О ком она говорит?
Вариэль Талмер?
Вайлет де Митти...
Нет, какое-то другое имя, какой-то другой образ.
Знакомый запах смерти, некромантская вонь, которую она перекрывала ароматом роз и мха...
Оседающая на корне языка горечь. Пожар в доме артефактора и пальцы Тэль на шнуровке ее корсета. Белоснежный платочек - чей же?
И о ком же она?
Рон-дю-Бушский поджигатель? Герберт Шелл? Здоровяк Винсент?
Ее имя всплыло в памяти самым последним.
- Ския, - заключила Тэль и сделала шаг навстречу некромантке. - Я... - Риш все хватала ртом воздух. - Еле вспомнила тебя.
Сознание, едва поддаваясь, натужно, с почти физически слышимым скрежетом, возвращалось к реальности. Он мертв, все здесь мертвы.
- Она такая же, как я, - в хрипловатом голосе послышалась усмешка. - Почему ты с ней, но не можешь простить меня, Тэль?
Он был высок, статен, немногим старше самой Тэль. Темные, чуть вьющиеся волосы падали на лоб и прикрывали уши, а карие, почти черные, блестящие и кажущиеся такими живыми глаза впились в лицо Тэль. Они смотрели с любопытством, изучали. Мужчина стоял прямо за спиной некромантки, и Риш, только коснувшись взглядом его лица, тут же уставилась в зеленые глаза Скии.
- Точно - они мертвы, - не отводя взгляда, сказала Ри. - У тебя за спиной - мой отец. Он не уйдет. Уйдем мы. - Разогретая стихийной магией ладонь заключила в себе тонкие пальцы Скии. - Надо найти укрытие.
- Дай мне тебя обнять, доченька.
Свободная рука пиромантки вновь засверкала рыжими всполохами, отноняя Порождение.

Укрыться от черной дымки и впрямь невозможно, в этом Ския была права, но Тэль на ее замечание лишь устало закатила глаза. Она не стала рассуждать, рассказывать, что ей известно о подобных аномалиях, не стала и спрашивать о других вариантах их дальнейших действий, которые возможно, возникли у некромантки. Лишь упорно шагала вперед, к погрязшему к тумане дому. Она считала излишним говорить о том, что ученые умы убеждены в безрезультатности попыток покинуть область Тьмы, ведь туман, во-первых, может занимать абсолютно любую площадь и, во-вторых, способен смещаться. Так брести в никуда, изнывая от тревожащих сознание образов, можно до бесконечного долго, а две компаньонки и без того были измотаны. Порождения Тьмы, как считалось, были куда сильнее в неограниченном пространстве, а в помещении, где куда проще разогнать сгустившийся туман светом, они должны были терять хотя бы часть своей мощи и своего влияния на живой разум.

Тэль была необычайно немногословна. Ей приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы заставлять себя игнорировать звучащий за спиной голос - а она ведь почти поддалась его зову, пока оставалась одна, почти уступила. Порождение, принявшее облик ее отца, следовало за ней, и Риш слышала даже давно забытые звуки чуть шаркающих, расслабленных шагов. Оно все еще твердило ее имя голосом ее отца. Тэль. Тэль. Тэль. Пиромантка морщилась и то и дело встряхивала головой в попытке заглушить звук, но едва ли эта тварь готова была отступить так запросто.
Свет от язычков пламени сдерживал, не позволял теням плотнее сжаться вокруг заплутавших в проклятой деревне подруг, но какой же силы был соблазн погасить огонь. Погасить, как того просил Ард Харрад.
А что, если он действительно жаждал разговора? Беседы по душам после стольких лет? Беседы, которой не суждено было состояться?
Риш, сама того не осознавая, стала упускать из мыслей, что идущий за ней мужчина - это лишь искусственный образ, всего-навсего наваждение, которое в любой момент способно сменить свои очертания, став кем-то другим.
Короткий, опасливый взгляд через плечо - он все еще шагал, не переступая зыбкой границы, где свет разъедал черную дымку. И как же хотелось развернуться к нему лицом...

Очертания дома в этом тумане казались размытыми; растрескавшаяся древесина стен сливалась в черной дымкой и оттого казалась полупрозрачной, подстертой, эфемерной, как выдернутое из недр памяти старое, незначительное воспоминание. А еще этот пейзаж напоминал Тэль о пожарах - так ли выглядел дом из ее детства, когда прогорел дочерна и стоял, остывая, окруженный облаком разлетающегося пепла?
Ския переступила порог первой, а Риш несколько мгновений будто не решалась войти. Она приостановилась у двери, заглянула в черный проем и едва не сделала полшага назад - одумалась лишь в тот момент, когда навязчивый голос прошептал:
- Не входи, повернись.

Резким чеканным шагом пиромантка прошла к центру комнаты и осмотрелась, стараясь сконцентрироваться на реальном окружении. Первым делом, едва только обратив внимание на печь, Тэль проследовала к ней и всмотрелась в почерневшую от золы, давно не чищенную топку.
- Он мертв. Мальчишка-некромант. Я видела его труп, - заговорила Ския.
Тэль несколько секунд сохраняла молчание, будто бы была крайне занята рассматриванием печи.
- Черт.
Ри удрученно помотала головой, присев над сложенными возле печи отсыревшими поленцами. Выбирать не приходилось; в идее выходить на улицу в поисках сухой древесины здравый смысл отсутствовал, также как отсутствовали у Тэль и силы на это.
- И хрен бы с ним, - пиромантка, наконец, стала отвечать своей оппонентке. - Если бы не он, мы бы здесь не оказались и не рисковали бы к нему присоединиться. Да и в его смерти никто, кроме него самого, не виноват. Ну и... - Риш замялась, но Ския могла различить ухмылку в ее голосе. - Ты же знаешь, что я не люблю некромантов, а потому - никакой жалости.
Порывшись и отыскав наиболее, по мнению пиромантки, сухие дрова, она сунула их в печь.
Огонь никак не хотел приниматься, искрил и шипел, не желая поддаваться воле магички, но дерево, по мере того, как на него воздействовало сбивчивое, непослушное пламя, подсыхало, становясь более пригодным для розжига.
- Что они говорят тебе? Чем соблазняют? Что обещают?
Тэль, не поднимаясь из приседа, медленно развернулась к Скии туловищем и смерила ту внимательным взглядом с головы до ног. В темных глазах, подсвеченных неровным оранжевым светом разгорающегося огня, отразилась тень раздражения, да и выражение лица Риш не позволяло воспринимать ее настроение как-то иначе.
- Не они, а он, - поправила она собеседницу, разворачиваясь обратно к очагу. Было ли так нужно было это уточнение? И так ли важно было сказать об этом столь раздраженно? Или такая реакция - лишь результат ее негодования? - Пока один - отец. А он сдох ведь. Умер - сколько там? - почти двадцать пять лет назад. Говорит, что нужно обсудить то, что случилось с мертвой матерью, нужно обняться, как семья. И я должна простить его, конечно. Хреново сырое дерево... Ну, давай уже. - Тэль передвинула дрова в печи и, когда огонь с большей охотой взялся за подсохшее поленьице, тяжело, едва не оступившись, выпрямилась. Предплечье само собой прижалось к вновь разразившемуся болью боку. - Я думала, что эта история в прошлом, - сказала она, пройдя к свободному стулу и усевшись. - Но раз Тьма вытащила ее у меня из головы, - черные от золы пальцы лениво потерли висок, - значит, есть еще, что расковырять.
- А ты знаешь, Тэль...
Риш понимала, куда посмотреть, чтобы различить темный силуэт, скрытый в неосвещенном углу, но специально, чтобы не поддаться соблазну, впилась взглядом в лицо Скии. Она старалась изучать его заново, рассматривать мельчайшие изменения и концентрироваться на них, заглядывать в зеленые глаза, опушенные длинными черными ресницами. Но едва ли получалось в должной мере отвлечься.
- ... Здесь не только твои призраки прошлого.
"О, как интригующе," - Риш поджала губы и саркастично сложила руки на груди.
- Эта девчонка, она ведь так похожа на меня.
- Он говорит, что вы с ним похожи, - усмехнулась Тэль. - Миленькое знакомство с родителями.
- Ее ждут здесь. Один темноглазый парень с перебитым носом - знаешь его? - хочет, чтобы она осталась. Как же его...
Глаза Тэль округлились и лицо вытянулось, замерев в выражении испуга.
- Ския... - Риш почувствовала, как в горле образовался ком. Нет, это осознание - ложное, искусственное, неправильное. Ард Харрад обманывал ее, ведь это просто не могло быть правдой. - А где Винсент?
Он ведь бессмертен. Так почему тогда господин Харрад назвал его призраком прошлого?
- Винсент, точно же! - Подтвердил хрипловатый голос.

Молчание Скии звучало четче любых слов, было яснее любых фраз.
Ни шороха, ни вздоха - лишь треск горящего дерева напоминал о том, что звук существовал как таковой. Риш тихо, будто боясь нарушить эту впечатляющую своей полнотой тишину, медленно, чтобы не раздалось ни скрипа старого стула, ни шелеста ткани, подалась вперед и опустила локти на стол.
Некромантка могла бы не отвечать вовсе, ведь Тэль и так все поняла.
На Скию было страшно смотреть, но одна только мысль о том, чтобы отвести взгляд, пугала в стократ сильнее. Тэль никогда не видела некромантку такой - побелевшей настолько, что казалась светящейся в полумраке; словно окаменелой, сжавшейся в одной только эмоции. В ярости, что долго не находила выхода. Стоило только чуть-чуть поддеть, и она готова была прорваться наружу, показав свое настоящее, прекрасное в своей всеразрушительности лицо.
Риш знала, что такое настоящие эмоции, она никогда не боялась их проявлять, не прятала в себе, не позволяла им копиться внутри. Также Риш знала, как опасна ярость тех, кто не привык показывать свои настроения.
Тэль была хорошо знакома с чувством потери, но не могла представить, каково оно на вкус для той, что в одночасье осталась совершенно одна. Пиромантка тоже когда-то осталась одна, но это был ее собственный выбор, принятое импульсивно, невзвешенное, но ее решение, а Скии вряд ли было предоставлено право выказывать предпочтения. Целостность ее мира была нарушена, и эта ярость, что пульсировала в ней, была способна выжечь пустующую деревню, найдя отражение в мертвенно-бледном некромантском пламени.

Господин Харрад, или всего лишь принявшее его облик Порождение черного тумана, не обмануло, вопреки ожиданиям Тэль.
- Винсент мертв, - ее ли это мысль, или так, тихим эхом проникая в разум, звучали слышимые только ей слова отца?
- Он мертв.
Короткая фраза почти беззвучно сорвалась с обветренных губ Скии, и Риш только кивнула, опуская глаза. В это было непросто поверить, и не только из-за проклятия, настигшего Винсента столетие назад, - подобные новости всегда застревали в сознании, но отторгались им. Однако в итоге, на смену гневу и непринятию, должен же прийти покой...
Возможно, прошло слишком мало времени - Тэль не решилась спросить.
Возможно, Скии было слишком тяжело смириться. А что чувствовала бы Тэль, если бы не стало Агнесс? Или Киарана? Хотела бы она тогда спалить мир дотла, оставив лишь почерневшие пустоши? Безусловно. И неизвестно, каковы были бы шансы сдержать этот невероятный по своей силе порыв.

Почему она не сказала раньше?
Тэль ведь неплохо знала Винсента, за годы знакомства успела не только привыкнуть к его своеобразным манерам, но и полюбить его юмор, его размеренность, удивительным образом граничащую с вспыльчивостью, его рассудительность и мудрость, нажитую за многие годы жизни и несчитанное количество смертей.
Почему она не сказала?
Ведь этого с лихвой хватило бы, чтобы объяснить все изменения, произошедшие в Скии. В Скии, которую Риш считала подругой. Всего два слова - Винсент умер.

Почему она не сказала? Риш не задала этого вопроса.
- А потому, что она не считает тебя хоть сколько-то важной, - подсказал Ард Харрад. - Неужели ты еще не поняла, что ты для нее - ничто? Как пыль под ногами, Тэль. Как грязь. Она убьет тебя, перешагнет через твой труп и назавтра забудет. Ты можешь защитить себя, Тэль. Опереди ее!
Пиромантка бросила быстрый взгляд в сокрытый черной тенью угол, и на ее лице показалась гримаса злости и отвращения. Риш терпеть не могла наставления. Все сложнее было понимать, что мужчины, подначивающего ее пойти против подруги, не существовало в реальности уже два с половиной десятка лет. Тяжело опершись на стол, Ри поднялась на ноги и, внимательно всматриваясь в становящееся все более злым, с каждой секундой все сильнее искажаемое эмоциями лицо Скии, вопреки здравому смыслу и инстинктам, направилась к ней.
- Мне жаль, - коротко и тихо произнесла Тэль.
Теплые руки мягко легли на острые плечи и через мгновение осторожно обвили хрупкую фигуру некромантки.
- Мне очень жаль.
- Что. Ты. Делаешь? Она же убьет тебя!
Тэль, неспособная расслабиться, зажмурилась и сжала пальцами ткань черного одеяния подруги.
Что, если отец прав?

Отредактировано Тэль Риш (11.03.2023 21:53)

- Ты пожалеешь об этом, Тэль, я знаю, - шепотом шипел голос отца, словно тот был обозленным и расстроенным неповиновением своего бунтующего ребенка. Неспособного к подчинению подростка, которым господину Харраду не довелось видеть Тэль. Взрослеющего человека, имеющего на каждую ситуацию свое собственное, единственно-верное мнение и не терпящего нравоучений. Это ведь и по сей день прослеживалось в характере пиромантки, несмотря на прожитые годы, - может, она стала чуть спокойнее, рассудительнее и мудрее, научилась сговорчивости, но все еще оставалась порой совершенно невыносимой для тех, кто пытался навязать ей свою точку зрения.
И почему ей так важно было доказать тому, кто даже не являлся её отцом, а был лишь воссозданным образом, свою правоту? Разве она могла быть уверена в том, что вырванное из памяти ожившее воспоминание в виде ее родителя, ошибается? Раз это Порождение, выбравшее Риш своей жертвой, знало, что Винсент мертв, значит, оно могло питаться не только мыслями, чувствами и воспоминаниями пиромантки, но имело доступ и к переживаниям Скии, и, вероятно, считывало ее настроения.
Возможно, Ския действительно могла бы запросто расправиться с Тэль. И, может быть, сама Риш где-то в глубине сознания понимала это?
Неужели Тэль напрасно позволила себе мысленно скорректировать настоящий образ некромантки, подменив его, придав ему черты, коих там уже не было? Неужели Риш сама загнала себя в ловушку, себе же поверив, допустив, что в этой женщине все еще жива та, кого она когда-то считала подругой? Когда-то она не выгнала пьяную Риш на мороз, пожалев ее, а теперь, что же, действительно убьет?
- Она не верит тебе. И не поверит. И, да, она убьет тебя в итоге, Тэль.
Ския словно оцепенела, когда руки Риш коснулись ее спины. Ския не принимала пиромантку.
- Ложь, - произнесла женщина и сделала полшага назад, отстраняясь от Тэль. Короткое слово, разрушающее все надежды на благоприятный исход и подтверждающее, что Тэль, кажется, все-таки допустила ошибку.
- А я говори-и-и-ил, - с издевкой протянул Ард Харрад. Неприятная, режущая слух, скрипучая усмешка послышалась из темного угла, где засело неспособное выйти на свет Порождение.
Этот образ из прошлого здорово отвлекал, путал мысли. Тэль не заметила, как черный туман, подобно дыму, врывается вместе с воздухом в ее ноздри, наполняет легкие и оседает внутри. Как дурманящие пары горящих листьев локрума, Тьма сглаживала остроту восприятия и мешала думать. Пиромантка не могла собраться, не знала, куда смотреть и на каком из раздающихся звуков сосредоточиться, а потому, запутавшаяся, она опустила руки, выпуская Скию из объятий, и растерянно взглянула в сторону, откуда раздавался звучащий все громче хохот.
Быстрым движением тонкие бледные ладони толкнули ее в плечи, и Тэль по инерции отшатнулась на несколько шагов назад, оступилась и сдвинула с места стол, врезавшись в него.
Кажется, она достигла осознания.
Ския действительно может ее убить. Отвратительная мысль, но такая навязчивая...
- А я говорил тебе, Тэль! Говорилговорилговорилговорилговорилгово...
- Заткнись! - Сорвавшись в долю секунды, прокричала Риш и схватила первый же подвернувшийся под руку предмет - она и сама не поняла, что это было: то ли высокая кружка, то ли ваза, то ли стакан. Предмет, с силой брошенный в темный угол, влетел в стену и с громким звоном раскололся на множество мелких осколков.
- Промахнулась, Тэль, АХАХАХХАХАХАХАХАХА!
- Заткнись, заткнись, заткнись...
- Почему ты такая упрямая? - Отсмеявшись, спросило Порождение. - Почему ты всегда прешь, как баран, никого не слушаешь и делаешь все наперекор? Ты всегда такой была, Тэль. С детства. Уже такая взрослая, а ничему не научилась...
- Я прошу тебя, закрой свой поганый рот, - прорычала Риш.
- Или что?

Нарочито медленно, со скрипом приоткрылась входная дверь, и в проем поползла Тьма, густой дымкой застилая деревянный половицы. Пламя в очаге, словно бы предупреждая о чем-то, беспокойно вздрагивало. Оно утихало, становилось все ниже и тусклее, и за несколько секунд напоминало о себе только поднимающимися вверх от почерневших полений струйками серого дыма. За окном звучал, проникая сквозь открытое окно, чей-то смех - смех множества голосов.
- Мы что, в ебаном цирке? - Тэль бросила злобный взгляд на поддавшуюся этому хохоту и тоже рассмеявшуюся Скию.
- Выбирай выражения!
- Заткнись.
- Твоей маме это не понравилось бы. Подумай о ней, - наступившая темнота позволяла черной дымке сгущаться, Тьма поднималась выше, и ее Порождения получали все больше силы. Раньше Ард Харрад вынужден был прятаться в темном углу, за дверью, но теперь, все так же шаркая ногами по полу, выступил к центру комнаты. Казалось бы, в этой темноте не должно быть видно ни зги, но Риш четко различала черты его лица и видела эти живые, с жадностью всматривающиеся в ее лицо глаза.
- Не смей...
- Тэль? - Этот голос заставил ее оцепенеть. Казалось бы, забытый, он прозвучал так четко, что не оставил права на сомнения. Теодора Риш, оправив копну чуть вьющихся русых волос, переступила порог. Статная, красивая, с безупречной осанкой и большими светлыми глазами, в которых отражалось лишь добродушие, - такой Тэль запомнила ее. Женщина, взглянув сначала на Скию, потом на мертвого мужа, и лишь затем удостоив пиромантку долгим и внимательным взглядом, улыбнулась. - Я так скучала по тебе, Тэль.
- Н-нет, - запнулась Тэ, резко мотнув головой. Она оказалась не в силах ни отвести взгляда, ни хотя бы на миг сомкнуть веки. - Это уже слишком...
- Смотри, какой хороший, добротный дом, Тэль, - Теодора провела пальцами по спинке деревянного стула. - Мы могли бы остаться здесь. С тобой. С папой. С твоей подругой, - она кивнула на Скию. - Она найдет здесь то, что ищет. И кого ищет. Кажется, она очень хотела бы остаться.
- Нет... - На нижних ресницах собралась влага, и ей хватило пары секунд, чтобы сорваться вниз, прочеркивая на покрытых пылью и сажей щеках пиромантки светлые дорожки. - ... Мам?
- Да, милая? - женщина сделала небольшой шаг Тэль навстречу.
- Мам... Прости меня.
Риш опустила глаза.
- Да что ты, Тэль, о чем ты? - пытаясь поймать ее взгляд, непонимающе пролепетала Теодора. - Не плачь, все будет хорошо...
Руки дрожали. Тэль, так и не подняв взгляда, подцепила одеревеневшими пальцами цепочку, что висела на шее, и медленно сняла ее через голову, вытащив стекляшку из-под запачканной рубашки.
- Все правильно, доченька, все правильно, - подбодрил ее отец. - Положи это на стол, - уговаривал он.
Тэль парой быстрых движений повыше подняла рукава, повертела артефакт в руках, сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Пальцы кое-как закрепили длинную цепочку за запястье пиромантки, чтобы кожа не касалась поблескивающего оранжевым светом кулона.
- Простите меня. Все вы, - она взглянула на Скию, - простите.
Утерев ладонями мокрые щеки, она сжала в пальцах и поднесла к губам стекляшку.
- Что ты задумала, упертая дрянь?! - закричал господин Харрад, резко шарахнув кулаками по столу.
Несколько произнесенных шепотом слов, и артефакт, резким движением выпущенный из рук и повисший на цепочке, разразился огненным свечением.
Тэль раскинула руки в стороны, подняла взгляд к потолку и плотно сжала зубы - под кожей разливалась боль. Узоры ее татуировок на пальцах заиграли красновато-рыжим лавовым светом, и этот свет полз все выше - к запястья, предплечьям, до локтей. Стекляшка вспыхнула пламенем, каплями роняла его на пол. Огонь не опалял доски, он яростно бросался на ноги Тэль, поднимаясь вверх, сантиметр за сантиметром, пожирая коричневую кожу ее сапог. Ткань одежды опалялась, покрываясь расползающимися дырами, и под ней, повторяя контуры нательных рисунков, словно бы разливалась магма.
- Остановись, сука! Ты сдохнешь, как сдох твой прихвостень Герберт Шелл! - вопил вынужденный снова спрятаться в тени Харрад.
Тэль выпрямила шею и уставилась на Порождение. Карие глаза теперь сами казались запертыми в глазницах огненными сгустками, сверкая красновато-рыжим, пламенным свечением.
Но - ни единого ожога на коже.
Пиромантка повернула голову к камину, и очаг тотчас вспыхнул высоким пламенем, отгоняя охватившую его Тьму.
- Нет, Герберт Шелл сжег себя изнутри. А я хочу сжечь всех вас, разом, - заговорила Риш, отвечая на эмоциональный выкрик Порождения. - Всех, кроме тебя, Ския, - добавила она, обратив взгляд на подругу. - Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Это не ложь.
А за окном тем временем стеной поднималась ее стихия. Тэль не глядя, опираясь лишь на внутренние ощущения, поджигала землю, воздух и сам черный туман, окружая дом огнем. Чтобы чувствовать, как расползается ее сила, чтобы направлять ее с ювелирной точностью, нужно было стать ее частью, и пиромантка решила рискнуть.
В дом через дверной проем и через окна проникал теплый рыжеватый свет, развеивая черную дымку, отпугивая Порождения и прерывая эти бредовые видения.
Бросить некромантку наедине с Тьмой, позволить ей остаться в проклятой деревне, найти единение с черной дымкой и свое мнимое спокойствие среди этих миражей? Тэль не хотела такого исхода, но не могла навязать подруге свое желание покинуть Янгрейв вместе. Она всего лишь надеялась, что влияние тумана на сознание женщины спадет, оставив перед Риш только саму Скию. Но разумно ли хотеть остаться наедине с той, что была безумна сама по себе?

Отредактировано Тэль Риш (19.03.2023 23:36)

"Терпение - добродетель." Эти простые слова повторялись в доме на окраине Солгарда всякий раз, когда старшая из сестер Харрад в очередной показывала себя резкой, совершенно неуступчивой, чрезмерно эмоциональной особой. Эти простые слова всплывали в мыслях Тэль всегда, когда она не могла совладать с собой; и слышались они так же явственно, как и годы назад - исполненные мягким, лишенным злости и недовольства, обволакивающим голосом, в звуке которого хотелось раствориться. Тем самым голосом, который Риш слышала только что - от Порождения, примерившего образ ее матери. Смысл этих простых слов был понятен, о значении каждого из них можно было развернуто рассказать, составить синонимичный ряд и твердить, мол, да-да, я понимаю; но, тем не менее, прочувствовать суть этого выражения и вжиться в него Тэ, похоже, так и не смогла.
Теодора Риш была бы рада узнать, что эта фраза стала жизненным кредо ее несдержанного чада, но, увы, слова так и остались лишь звуком, а сама Теодора Риш оказалась погребена под прогоревшими, рухнувшими сводами того дома на окраине Солгарда.
Тогда, многие годы назад, ее образ был разрушен провонявшими смертью руками некроманта и обращен в черный пепел пламенем, распалившимся по воле совсем еще юной Тэль. На сей же раз ее огонь снова уничтожил светлый лик Теодоры Риш.
Тэль ведь, как бы сильно ни противилась, как бы ни старалась откреститься, отмыться и забыть, была невероятно похожа на своего отца. Может, порча и разрушение - это и есть их стихия, их судьба и сама их суть, и напрасно Ри столько лет бежала от самой себя? Может, зря она держала себя в навязанных кем-то рамках, зря потакала, скрывала то настоящее, что теперь получило волю? Может, в том и была ее собственная свобода? Может, в уничтожении и таилась та истинная сила, к которой Тэль не допускала саму себя?

Огонь. Яркий, живой, вольный. Еще никогда сотворенное Тэль пламя не ощущалось ею таким раскрепощенным и таким благодарным за свою неожиданную мощь и свободу.
Ощущение не столько контроля и подчинения стихии своей воле, сколько единения с ней и становления ее частью, невзирая на жгучую боль во всем теле, даровало Риш совокупность неизвестных до сих пор ярчайших ощущений, сравниться с которыми вряд ли могло хоть что-то из испытанного ею когда-либо. Все меркло. Меркли все эмоции, меркли физические реакции, меркли все состояния разом, оставляя ее наедине с этим новым, незнакомым, но столь захватывающим явлением.
Хотелось отдаться пламени.
Слиться неразрывно. Стать им целиком, без остатка.

Вряд ли Герберт Шелл ощущал то же, когда прогорал изнутри, и вряд ли он мог бы испытать это хоть когда-то - в будущем, которого для него никогда не случится. Он ощущал только боль и знал, что умрет мучительно и быстро, Риш же, напротив, решила, что выживет - любой ценой. Ее пламя не позволит ей сгинуть в черном тумане или рассыпаться горстью пепла.
Это ощущение одновременного единения со стихией, подчинения ей и подавления ее было столь заманчивым, сколь и обманчивым. Оно застилало разум, мешало думать, вытесняло все, кроме единственной мысли - мысли о том, что нужно больше огня. Он, широким кольцом окруживший дом, распалялся все сильнее, поднимался выше, подхватывал почву и пожухлую траву, испарял влагу. Он был силен - Тэль позволяла ему быть таковым, позволяла и себе.
Она знала, что сейчас происходило между ней и ее стихией, - читала об этом в научных трудах коллег, изучала теории, но отчего-то взрастила в себе убежденность, что ее таланта никогда не будет достаточно, чтобы породить, использовать и суметь обуздать столько силы.
Она знала, что важно было не терять разум, не поддаваться гипнотическому воздействию этой мощи, не поверить ненароком и всецело в собственную неуязвимость, которую будто бы обещал ей огонь. Это - самое сложное, и многие маги, если справлялись с собственной силой, не могли совладать с мыслями, повинуясь и отдаваясь стихии в той мере, в которой этого хотелось и Тэль. Хотелось, но...

- Стой! - Только и успела крикнуть Тэль, когда с рук некромантки сорвался ее мертвенный, холодный огонь.
Риш рефлекторно отступила назад, оставив на полу прогоревшие сапоги. Она закрыла тело руками, пытаясь укрыться от убийственной магии той, кого считала подругой, но не ждала, что выживет. Один миг, и бледное разъедающее пламя коснется ее кожи, прогрызет мясо до костей, разъест и их, покроет тело язвами, смелет внутренности в кровавую кашу, и Тэль Риш перестанет существовать. Может, ей удастся воссоединиться со своими покойниками и обо всем с ними поговорить? Может, у нее получится закрепиться здесь, в черной дымке, в проклятой деревне, где-то за границей реальности? Дыхание перехватило от взыгравшего испуга, животного, инстинктивного и самого естественного страха; Риш зажмурилась в гнетущем ожидании, но через пару мгновений - секунд ли, минут ли, или спустя несколько вечностей - осознала вдруг, что все еще жива.
Сердце, пропустившее пару ударов, зашлось с скором ритме, глаза распахнулись, и легкие снова расправились, наполняясь раскаленным воздухом. Руки, выставленные ладонями вперед в нелепой попытке защититься, исторгали пламя, способное если не поглотить без остатка сгусток бледно-зеленого огня, то противостоять черной магии некромантки. На место страха пришло изумление, но Тэль лишь подхватила реакцию пропитанного магией тела, придав огню больше силы.
- Ты что творишь?! - Выкрикнула Риш, когда ослабевшее зеленоватое пламя, едва коснувшись ее ступней и не причинив вреда, погасло.
Тэль нередко думала о том, что случится, если Ския или иной сильный некромант решит столкнуться с ней в магической схватке, и никогда не делала ставок на собственную жизнь, каждый раз расценивая себя как немощную, ни на что не годную на фоне черных магов и абсолютно не способную к сопротивлению. Нет, она любила огонь, никогда не относила свою магию к категории слабых и бесполезных, знала о разрушительной силе пламени, но была убеждена в своей беспомощности в подобных ситуациях. Талант своего отца она не без причин считала самым коварным, опасным и непредотвратимым, но теперь этот барьер неожиданно рухнул. Она, оказывается, могла сопротивляться.
А Ския все еще боялась огня. Если бы не рыжие всполохи за окном, если бы не пламя, каплями стекающее с артефакта Тэль, если бы не сама обратившаяся живой лавой пиромантка, то, возможно, женщине, так тяготеющей к мрачной прохладе Тьмы, не пришло бы в нездоровую голову, что Риш может причинить ей вред. Что там показывало больное воображение, что твердила паранойя, о чем предупреждал шепот ее-и-не-ее мыслей?
Если бы Тэль желала ей смерти, могла бы попробовать убить ее раньше, в любой их тех моментов, когда Ския была слаба или отвлечена, не дожидаясь единения с питающей ее Тьмой, но едва ли в задурманенный полуцветником разум могла прийти мысль о том, что угрозы нет. Некромантка ведь не замечала, что огонь не чернит половых досок, не сползается к стенам деревянного домишки, не приближается к ней самой.
- Ты не так п...
Но объясниться Тэль не дали.
- Сдохни!
Озадаченность от неожиданного сопротивления Тэль тут же стерлась с лица Скии, оставив на нем отражение - нет, вовсе не страха - ярости. Слепой, не позволяющей думать и не дающей права на отступление ярости.
И никакого зеленого пламени на этот раз.

Тело Риш тут же оказалось сковано, чужая магия сдавила плечи и грудь, и Тэль лишь выдохнула весь воздух, словно это могло дать легким больше пространства, но совершить новый вдох, даже крошечный, она уже не смогла. Округлившиеся глаза, радужки которых утонули в переливающемся внутри Ри огне, уставились на Скию - в выражении лица пиромантки отчетливо читались эмоции, ею снова овладевал страх. Огню не с чем было бороться; теперь, в отличие от первой попытки Скии напасть, не было никакого физического проявления ее магии, а потому Риш никак не могла ухватиться за верную мысль, быстро придумать, как защитить себя от воздействия.
Пламя за окном, стало яростнее и сбивчивее, под стать лишенному воздуха организму своей создательницы. Прошло всего каких-то несколько секунд, но пиромантке казалось, что время приостановилось, и эти мгновения растянулись в десятки раз. На языке почувствовалась неприятная горечь, ощущался явный металлический привкус, желудок сдавило в спазме - магия Скии отравляла Тэль. Огонь за окном сползался к домику, стремясь защитить Ри, физически устранить угрозу, и уже коснулся было выступающего края крыши. Тэль пришлось сконцентрироваться, чтобы сдержать его; нужно было отвлечь Скию, напугать ее, но не атаковать. Пиромантка взмахнула руками, стряхивая с них прямо на пол сгустки огня и направляя их к некромантке. Те, поддаваясь контролю, живо разгорелись и соединились, стеной отделяя Риш от соперницы, все ближе подступая к чернокнижнице. Жарко. Раскаленный воздух сменял собой прохладу Тьмы, пламя окружало Скию - оно бушевало за окном, распалялось и перед ней, прихватило и тут же дочерна опалило половые доски.
Стало ли ей страшно хоть на долю секунды?

У Тэль получилось совершить короткий вдох.
Едва не потеряв сознание, с силой влетев плечом в дверной косяк и оставив после себя черные отпечатки ступней на полу, она выскочила на улицу и тут же рухнула, споткнувшись на трухлявых ступенях. Ватные, не готовые у сопротивлению руки при ударе подогнулись, и Риш впечаталась лицом в сырую холодную землю.
Надолго ли ей хватит сил для поддержания огня? Как долго она сможет контролировать пламя, не позволяя ему подступить к Скии слишком близко? И как скоро некромантка поймет, что для нее существует лишь видимость угрозы, когда как обессиленная Тэль теперь является совсем легкой мишенью?

Пламя в доме и вокруг него чуть расступилось.

Кое-как поднявшись, Риш устремилась прочь, не разбирая направлений. Она не сразу поняла, что огонь, разлившийся внутри нее, погас, вмиг похолодевшее голое тело вздрагивало от холода. Прыти хватило совсем ненадолго, и, только пробравшись вглубь пустующей деревни, Тэль уже еле волочила непослушные, заплетающиеся ноги. Неровные вдохи отзывались головокружением, а желудок все так же скручивало и сжимало в комок. Ее вырвало на серую безжизненную траву парой глотков алкоголя и остатками скудного перекуса.
Пиромантка обернулась лицом к дому, из которого сбежала, и сжала ладонь в кулак.
Пламя потухло.