- Это было смертельной раной.
- А вот и нет, волшебница. – Беда широко растянул рот, пытаясь не засмеяться. Это было сделать крайне сложно, особенно из-за задумчивого, не стандартного выражения на лице бывшей баронессы.
- Везенья в свое время мне было не занимать. – с ноткой горести продолжил Винсент, осматривая как пальцы некромантки очерчивали в воздухе шрамы на открывшейся грязной, мокрой коже. На свои повреждения проклятому было смотреть нисколько не интересно, все они были приобретены до проклятия и после ничто не могло оставить на его теле шрам. Он просто на просто застрял в реке жизни, как в водовороте – легкая, полая палка, не способный ни плыть по течению дальше, ни потонуть.
- Но некромант отнял у меня и его, оставив меня ровно таким, какой я был в момент своего самого главного проигрыша, мне в назидание. Извращенное чувство юмора, не находишь?  - Винсент тяжело проглотил слюну, смачивая рот.
- Что ты такое?
- Не знаю, тебе, как волшебнице, должно быть виднее. – тяжело ответил Беда. Он перестал скалиться и неопределенно кивнул грязной головой, осторожно прислоняя затылок о камни поваленной колоны.
От красочного, превосходного, из былин и историй воина на белом коне и правда не осталось ничего у Потасовщика. Наверное, он по-настоящему таким и никогда не был, лицемерно прикрываясь образами. Но не сейчас – сейчас Винсент был, как центр распотрошённого кочана, и за это ему было ни страшно, ни неловко.

- Прижечь, ага... Варвар.
- Ну не баронесса так точно. – спокойно огрызнулся Беда, с облегчением понимая, что черная волшебница окажет помощь и не откажет. Вдвоем всегда сподручнее – жаль, что этот урок жизни Винсент усвоил после проклятия. Бродяга демонстративно опустил обе руки вдоль своего тела, проявляя некоторую покорность.
- Залатаю тебя. Но ты мне все расскажешь. В уплату — как минимум, это ты мне должен. Так что начинай, я слушаю.
- Щекотно будет? – живо спросил воин, готовясь как минимум к неприятной, резкой боли. И не такое переживали.
- …тебе с какой стороны сотни прожитых лет начал рассказывать, м? – по-простецки, спокойно произнес Беда, заглядывая в лицо своей «спасительницы». В его темных глазах золотой щукой плескался интерес.
Истина не тянула язык воину, как вранье. И раз решившись о ней говорить слова выходили у него сами, без трудностей и облегчая бренные кости.

- Блядство! – рыкнул Винсент негромко, когда капля элексира соприкоснулась с кожей и проступающей кровью, отвлекаясь от разглядывания бывшей баронессы. Тело Беды вздрогнуло целиком, но конвульсий не последовало – воин стиснулся весь в тугой комок, находя спасение в сильном дыхании. И неожиданно нашел покой в умиротворении, переставая держать налившиеся мышцы в натуге и расслабил конечности.
- Огонь так не печет. – но он не жаловался.

- Ты проделала долгий и тяжелый путь. – произнес негромко воин, медленно шевеля потрескавшимися губами.
- …но не сбилась ли ты с пути, кошка, не потеряла ли ты свою истинную цель? – Винсент перевел с светлеющего неба спокойный, как горная не заснеженная вершина, взгляд на некромантку. Его опущенные на землю покалеченные пальцы вздрогнули не сильно, но больше ничего не предприняли – грязное, потемневшее пятно крови под носом и на щеке бывшей баронессы было лично ее делом. И вытереть его или обратить на него внимание в ответ – это в глазах воина не могло быть достаточной платой за помощь черной волшебницы. Проклятый неопределенно выдохнул своим мыслям, определенно мешающим ему сейчас.

- Мы заключили с некромантом сделку. Я был уверен, что он выкупает у меня свою жизнь, висящую на волоске перед моим мечом, но оказалось, что это я отдаю всего себя за бесценок... – начал Винсент, прикасаясь пальцами к перемотанному кошкой туго боку с иной стороны от ранения. Руки у черной волшебницы были на месте, вот и славно.
Не пропадете, приятель.

Иногда, когда первый солнечный свет дня проникал под веки мирно спящего Беды, последнему казалось, что все что с ним происходило вчера, позавчера и много лет назад было нереальным, сном, не более. И осознание реальности, всегда приходившее после открытия век, остро ранило воина под самые ребра. Проклятому только и оставалось, что каждый раз находить в себе силы подняться и принять свое положение, как крестьянин безропотно принимает закон о новых налогах. В противном случае землекоп потеряет все, и дорога для него станется прямиком в петлю.
Выбор был всегда очевиден, приятель.

Винсент не разделял «научного» интереса черной некромантки к своему проклятию. Воину было глубоко плевать насколько старыми были слова и звуки, которые необходимо было произнести для этого заклинания. Пусть под их напев-создание было совершено тысячи жертвоприношений в темные времена – сейчас это никак не могло помочь Винсенту.
Проклятый открыто и с максимально доступной сейчас близи наблюдал за тем, как напрягался нос бывшей баронессы и острые скулы, как очерчивались пока еще не глубокие морщинки вокруг глаз – она взвешивала, раздумывала и пыталась расколоть слова Винсента, как раковину, с целью достать сердцевину-истинный жемчуг и выбросить вонючие потрошки и защитный панцирь.
Но извлекать из сказанного Бедой было нечего – воин и так протягивал волшебнице серо-зеленые «жемчужины» правды, определенно воняющие и отравленные, но к которым за свою жизнь пришел сам. Иных-то жемчужин проклятый и не имел.

- Что тебе вообще знать о моем пути и о моих целях?
- И правда. Ты для меня закрытая книга.  – выдохнул Винсент, качая головой и ощущая как оставшаяся от некромантских манипуляций испарина скатилась вниз по виску.
- Но знаешь, запах у тебя такой знакомый, как пахнет книга на книжной полке, как пахнет вся библиотека. – тихо, вкрадчиво произнес Беда, наклонившись вперед и сильно потянув носом воздух. Воин растянул свой рот в смешке, но не загоготал, прекрасно помня о хорошо перевязанной ране под своими пальцами.

- Ския.
- Винсент. – коротко и в какой-то мере примирительно отозвался он, склоняя голову.
- «кошка Ския.» - воин веселился, но озвучивать свои мысли не решился. Еще чего, вон и так злится, вдруг цапнет.
Но внимание бывшей баронессы было сосредоточено на ином, и она не собиралась отпускать просто так нужную ей тему, идя напрямик. Видимо жизнь без титулов и земель ее этому и научила.
- Ну и идиот. Он, считай, сделал для тебя то, о чем иные мечтать не могут, а ты «бесценок».
- Ты не понимаешь, о чем говоришь. – неожиданно резко ответил Винсент и качнул грязной головой. Скоро начнет припекать в макушку – солнечный свет наполнял пространство все больше, медленно соскальзывая по стенам их «перевалочного пункта» вниз, с камня на камень.
- Я на твоем месте убила бы его только затем, чтобы удостовериться, что с его смертью твое бессмертие останется с тобой навечно.
- Это проклятие, не благословение. К вкусной «ягодке» вечности идет каравай говна! И ты обязан жрать это каждый раз все до последней крошки. Выбора-то за тобой никто не оставил! — скорость с которой говорил Беда начала возрастать, на его шее несильно выступили вены и напряжение засквозило в лице. Он стиснул пальцы на закрытой ране, то ли стремясь себя отрезвить, то ли теряя контроль.
- Ты в этих отношениях между некромантом и проклятием НИКТО! – последнее слово Винсент зло, гневно и самое главное с чувством немощи выкрикнул поверх головы некромантки. И черные птицы испуганно снялись со своих мест, перемешиваясь и недовольно отвечая карканьем.
Беда резко прислонился к колонне позади себя и выдохнул, справляясь с неожиданно выскочившими, как из табакерки, эмоциями. Всё это проделки треклятого места, города мертвых, иллюзорного града, пожирателя и отравителя воспоминаний.

Через некоторое время Потасовщик пришел в себя, отвлекаясь от «наболевшего». Винсент чувствовал на кончике языка, в центре затылка, что эта их встреча была «предрешена». Рано или поздно они, пострадавшие от Некроманта, должны были встретиться. И возможно их встрече ранее препятствовал сам злодей, но в этот раз он допустил ошибку. И значит мог оступиться еще раз в самый неподходящий для него самого момент.
О, именно так и желалось думать, приятель, никак не наоборот.
- Нам нельзя ни сейчас, ни потом воевать между собой, и делить шкуру неубитого медведя тоже. – неожиданно выдал Винсент, пожевывая собственный рот.
- Это отнимет у нас обоих слишком много сил, понимаешь? Теперь ты знаешь, что вычеркнуть меня из гонки так просто не выйдет. – закончил он мысль, приподнимая густые темные брови в странном жесте-намеке.
Ты еще предложи ей шараду разгадать, приятель, ха, и после руку протяни для крепкого рукопожатия!

Имя Винсента значило упорный и в борьбе побеждающий. С первым проклятый был согласен на все сто, но вот со вторым – возникали вопросы. Возможно, воин и справится со своей борьбой через десятки сотен лет, но после такого количества лет «в сражении» ликования не будет, ничего не будет, в том числе облегчения и освобождения. Винсент был уверен, что еще через сотню лет, останься он жить, внутри него все зачахнет и сгниет к такой-то матери.  Проклятый и сейчас ловил внутри себя тонкие, едва различимые, но все-таки следы опустошения.
Такие себе перспективы, приятель.

Возможно, стоило и тебе, черная волшебница, хорошенько подумать над тем с какой целью ты была оставлена в живых. Так могло статься, что и это не было ошибкой некроманта. И ты до сих пор была связана с треклятым стариком тонкой нитью заклинания, питая и продлевая его бессмертные, черно-кровавые дни.
Прикоснись кончиками пальцев к своду своего тонкого черепа. И возможно тебе, некромантка, удастся нащупать тонкую магическую нить. И тогда твой кошмар наяву обретет новое, еще не виданное тобой дно.
Мучительно страшно до липкого пота, приятельница.

- Так просвети меня!
- С твоей башни не понять! – в ответ зло гаркнул Винсент, теряя контроль над дыханием. Злость первобытная и заточенная до максимума рвалась через ребра и мясо наружу. По какой-то причине воин был настроен на то, что никто в целом мире не мог его понять. И это его ранило.
- Ты ведь сам сказал, что это была сделка.
- И да, и нет! Мелко написанное в контракте мне никто не озвучил! – все еще напряженно выдал Беда, сжимая челюсти. Признаваться в том, что он купился на красивое обещание, возжелал непобедимости было невыносимо. И Винсент злился не только на весь мир, но самое главное и на себя.
- Я был слеп, одержим и глуп, как юнец! – выкрикнул проклятый, пытаясь не выдать своего самого главного в жизни «проступка». В те года он считал себя идеальным, правильным и всесильным.
Но тебе было этого МАЛО, приятель. Человеческую натуру не изменить, и только проклятие было способно это сделать через боль, страдания и наказание.
- Значит выбор у тебя был. Просто убить Теобальда — и тогда ничего этого не было бы.
- Сколько раз я говорил себе это, сколько раз. – болезненно произнес Винсент, стискивая веки и вжимая до боли затылок в камни.
Именно поэтому Беда считал себя виновным во всем том, что совершил или свершилось в мире от его прямого действия или простого прикосновения. Воин спешил навалить на себя как можно больше наказаний – так ему было проще оправдать свое проклятие. И произошедшее с бывшей баронессой ржавой монетой отправилось в ту же горку.
- потому что не задумывался о том, как это использовать?
- и как ты предлагаешь это использовать? Предложи мне то, что я не испробовал! – Винсент кидался в сражения, войны, отлавливал преступников и сражался со злом. Но все это стерлось за столько лет, все это было бесполезным, каплей в море. И теперь вызывало только раздражение и злость на сучьи порядки этого мира.
Без благих дел не может быть злых. Они, как братья близнецы, всегда шли вместе.

- Нам выбраться нужно, и мы оба — враги Теобальда. Мир?
- Я проставлюсь на все монеты, когда выберемся, в знак благодарности. – спокойно, взяв под контроль эмоции, ответил Винсент наконец. И крепко пожал протянутые пальцы. Рука некромантки не была теплой в отличии от жарких пальцев Беды, она ощущалась безжизненной. И Потасовщик не сразу прекратил рукопожатие, некоторое время ощупывая тонкие по-птичьи фаланги.
Женщина не умершая ни разу выглядела более мертвой, чем проклятый, который познал сотни смертей. Шутка некромантская или жизненная – хер ее разберешь.
Винсенту было плевать правая рука это была или нет, кошка могла протянуть ему пятку – результат от этого не изменится.
- Так все-таки, что ты будешь делать, если найдешь Теобальда?
- Избавлю его от конечностей, а потом возьму в плен, который ему и не снился. – коротко, не раздумывая ответил Беда, начиная щуриться. Солнечный свет спустился по его волосам к переносице, не поддерживая, но прибавляя сил.

- Придется идти, на этом безопасном островке смысла куковать нет. – произнес Винсент, поднимаясь на ноги и прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Рана не сильно беспокоила, не раскрылась и не стала чернотой расползаться по его телу, пожирая плоть. Значит, еще повоюем.
- Может мне тебя как-нибудь подсадить наверх, сможешь залезть на стену? – неожиданно выдал Беда, оценивающим взглядом дольше необходимого окидывая черную волшебницу.
- Или будем надеяться, что следующая иллюзия будет цветущим садом богов с бабочками и цветами… - кажется, своеобразное чувство юмора вернулось к Винсенту со всего галопа.
Мы еще повоюем, приятель, как пить дать.

Отредактировано Винсент де Крориум (08.11.2021 01:05)

- Не слишком-то сытным получится тот обед...
- Хах, ты еще не научилась не делать поспешных выводов, волшебница? – не скрывая насмешки произнес Винсент и оголил крепкие, желтоватые зубы, нисколько не смущаясь нескольких отсутствующих «бойцов» с боку. Он смотрел на женщину немигающим взглядом темных глаз и морщины вокруг век только усиливали его «насмешку».
- …это, наверное, простительно, ты ведь еще слишком молода. – медленно произнес Беда и пожал плечами. Воин прекрасно знал на что надавливает – на самолюбие некроманта.
Но порой ты просто не можешь удержаться и не потянуть кошку за хвост или уши. И пусть бывшей баронессе это прозвище не пришлось по вкусу – ее мнения проклятый в этом вопросе не спрашивал.
А что касается монет - Винсент давно привык делать заначки заранее и не носить с собой слишком много ценностей. Иначе ведь было нельзя, когда смерть ждала за каждым кустом.
В любом случае бродяга и черная волшебница прекрасно оттягивали неизбежное, собирались с мыслями и силами, пытаясь не покрыть себя саваном бессилия и проигрыша.

- Но можем попробовать.
Некромантка просто и без сопротивления согласилась с проклятым, и это стоило запомнить. Человеческая сущность простая и понятная отразилась в ее зеленых глазах на секунду – она цеплялась за иллюзорную надежду, искала иной выход, и старалась до самого последнего момента не кидать руки в огонь. Так как это было страшно, как ни крути.
Но это не касалось их общего врага – последний, скорее всего, давно позабыл какого это, когда истинный страх пробирает твои кости, заставляя ощутить тот самый неповторимый, яркий и пьянящий вкус жизни, за который стоило бороться изо всех сил.
Приятель, а сам ты не перестал ли ощущать этот сладкий вкус; не стал ли ты и не продолжаешь ли ты становиться похожим на своего проклинателя? О таких вопросах нельзя было задуматься – в противном случае можно было оказаться на дне темного и вонючего колодца.

Собирающая кости была такой же невесомой, как и во второй иллюзии – повредить туго перевязанной ране эта мелочь не могла. Винсент готов был поставить на то, что тряпки на бывшей баронессе весили больше, чем ее кости и кожа. При их первой встрече кошка дышала жизнью, ее тело было наполнено резкой, но жизненно-теплой энергией. Но сейчас этого не чувствовалось, только какие-то обрывки. И в этом был виноват Беда – проклятому не пришлось даже взвешивать все аргументы за и против этого. Против просто не существовало.
- Бесполезно...
- Зато кости размяли. – не очень радостно ответил воин в ответ, прижимая пальцы к импровизированному бинту. Проникающее ранение больше не болело и это напрягало – только мертвые ничего не чувствовали. Единственное радовало – птицы не издевались над их потугами, они вообще исчезли с солнечным светом. Винсент задумчиво прикрыл глаза, ощущая тепло на грязной коже.
- Пройти через иллюзии и не поддаться им.
- Интересно, какие иллюзии предстали пред Некромантом? Потерянная по-человечески счастливая жизнь с близкими и любимыми. – спокойно и медленно отозвался Беда, склоняя в сторону бывшей баронессы голову с влажноватыми от пота волосами.
- Никто не рождается злым, так кем он был до. – возможно, стоило поискать ответы не в своем прошлом бродяги и баронессы, а в прошлом их врага. Но где отыскать эти обрывки истории – кто подскажет!

- Может в этот раз к нам прислушаются...
- Может летающие змеи существуют...
Оба этих варианта звучали как несбыточная мечта, но выбирать пленникам не приходилось. Вот так и живем, приятели.

- Ты что, пожелал очутиться в Рон-дю-Буше?
- Знаю я несколько прелестных безотказных дам в этом городе приключений. – произнес Винсент медленно, продолжая шагать осторожнее.
- Но так, поганый это город, в нем мне чертовски не везет. – выплюнул Беда себе под ноги, пальцы привычно опустились на яблоко меча, принимаясь наглаживать металл.
- Или это все ты? – закончил проклятый, встречаясь взглядами с некроманткой. С большего Винсенту было насрать какой город выбрала иллюзия и насколько успела проникнуть к ним в мозги – главное было не помереть, а грязного белья у каждого было навалом.

- Что-то здесь не так...
- К гадалке не ходи… - выругался Беда в ответ, ощущая как кровь по его венам начинает течь быстрее и беспокойнее.
Картина в миг преобразилась, как по щелчку пальцев. Сильный порыв ветра донес до заточенных не только иссохшие, тонкие лепестки, но и капли потемневшей, с песком воды из фонтана. Последние размазались о кожу и одежду грязью.
Пересохший фонтан покрылся зеленой ржавчиной от бронзовых фигур и налет пожрал весь блеск камня. Растения походили на торчащие из земли когти, и трава пожухлая и безжизненная покрывала землю кусками. Сама жизнь покинула это место и возвращаться сюда не планировала.
- Нас приглашают на исповедь? – напряженно задал вопрос Винсент, всматриваясь в башню с колоколом. Воин сделал несколько шагов к фонтану и мир вокруг вздрогнул, поплыл, как плывет масло на жаре.
И сад остался позади, теперь приговоренные к смерти через иллюзию стояли на покинутой всеми рыночной площади. Прилавки покосились, навесы истончились и порвались, уцелевшие предметы на продажу покрылись пылью, грязью и ржавчиной. И теперь были бесполезны, и ничего не стоили.
По центру площади находился все тот же без воды фонтан с костями, но последних прибавилось. В пыли и грязи отрешенно под человеческими и не только останками покоились монетки. Принесли ли они желаемое тем, кто загадывал и надеялся – навряд ли.
Колокольный звон оглушил и не зря. Высокая, кажется, возвышающаяся до самого неба черная башня-часовня стояла во главе этой рыночной площади. И весь ее вид заставлял чувствовать себя ничтожно, как песчинка в пустыне.

- Вот, что с вами станет! – прогремело в звоне, и воздух наполнился тяжестью.
- Все запутаннее. - Винсент посмотрел на бывшую баронессу, но неожиданно вздрогнул и отшатнулся.
Некромантка выглядела иначе, от привлекательного, но порой слишком высокомерного лица и черных густых волос не осталось толком ничего. И только глаза горели зеленым огнем. Черная волшебница превратилась в того монстра, которых сама собирала в подземельях своего замка, используя и такие органы, как сердце рептилий. И все это было сделано в стремлении жить бесконечно, всегда, любой ценой и средствами.
Башня продолжала наигрывать звон-панихиду.
Проклятый стал выглядеть не лучше, но этого заметить он еще не успел, темнота накрыла его зрение – живой мертвец без пищи и воды, иссушённое тело, с выклеванными глазами и с широко открытым перекошенным ртом. В своей бесконечной клетке, но с остатками своего я внутри.
Иллюзия пошла в наступление, городу мертвых больше не нужно было создавать копии бродяги и волшебницы. Искусная и смертоносная магия проникла достаточно глубоко для воздействия напрямую на их тела.

Отредактировано Винсент де Крориум (09.11.2021 20:23)

Иногда безумие просто было в крови и костях, передавалось по наследству, как ценности и золото. И никакого триггера для его запуска не нужно было, процесс почернения тела и безумного разума происходил сам собой. Единственное что, необходимо было только время.
И у Некроманта-то этого ресурса было предостаточно, как и стало у проклятого им воина. Возможно, все это было не просто так, не стечением обстоятельств и случайностей.
Никто не подскажет, приятель, живи и мучайся над этим.

Показанное, извращенное, но не менее ожидаемое пленников будущее не радовало и не прибавляло сил и желания «жить» дальше. Именно к такому будущему галопом неслись эти двое, каждый день наступая на одни и те же грабли. И не замечали они этих граблей не из-за проделок высших сил, но из-за собственных стремлений, отчаяния и страданий разумов.
Больные идиоты. Исчезни они и мир не потеряет ни сколечко, или даже наоборот выиграет в облегчении.

Происходящее вокруг Винсента скачком погрузилось в темноту и от того внутренний голос зазвучал громче, резче и истеричнее.
- «Секунды-минуты-часы-сутки-года-столетия и все мимо, сквозь тебя, не оставляя никаких отпечатков и радостей, мир пошел дальше, а ты застыл, остался на месте.»
В этом будущем Беда был без глаз, бессмертному они были ни к чему – видеть мир было невыносимо. Проклятый не принимал в нем участие, он стал немым наблюдателем, места которому в этом мире не было. Бродяга, изгнанник, пережиток прошлого, загнивай под своими камнями и не смей шевелиться.
Бессмертие без жизни, без наслаждения красотой и без смысла.

- Что он сделал со мной?!
- Мне ничего не хочется. – не отвечая на вопрос бывшей баронессы, но реагируя на ее голос отозвался Винсент и пошатнулся, как иссушенный стебель на ветру. Натуральный песок и куски тонкой, потрескавшейся кожи посыпались с воина на камни площади. Безжизненный голос проклятого исходил из самой его глотки через открытый искаженный рот. Челюсти и язык шевелились слабо. 
Рыночная площадь сходила с ума, цвета смешивались, пространство кусками сворачивалось в спирали, части зданий и прилавков телепортировались из одного места в другое. Город начинал походить на монстра, какими предстали бродяга и кошка.
Кровь красная и густая стремилась покрыть всю площадь тонким покрывалом, после она закапала из окон и бойниц башни. Все вокруг вздрагивало мелкой рябью от сильного, наполненного магией звона колокола.
Что может побороть магию, наваждение, сглаз? Более сильная магия, нет-да.

- Где ты тварь?! Выходи!
Винсент, переставший шевелиться и ничего не видящий, где-то глубоко внутри себя, в собственной клетке разума, не был против получить и ножом между ребер. Но столкновение с черной волшебницей, с мерзким зомби-гомункулом, только сильно отбросило проклятого назад. Беда потерял больше половины своего веса, превратившись в бумагу и кости.
Винсент безвольной тряпкой упал в наполненный костями и кровью фонтан. Красная жидкость старательно устремилась во все щели, рот и глаза проклятого, когда последний с головой ушел в фонтан. Но он ничего не чувствовал своим телом – ровным счетом ничего, и только постоянное, неумолимое зудящее чувство было глубоко внутри него, не прекращаясь ни на секунду.
Беда безвольно, медленно и вяло задвигал руками, опираясь о дно фонтана. Кости людей и нелюдей послужили спинкой и своеобразным креслом.
- «Более сильная магия, более старая магия.» - раздался приглушенно в голове проклятого иной голос более живой и сильный. Пальцы вздрогнули, еще и еще раз, под ними заскользил гладкий металл округлой формы.
Потасовщик неожиданно застыл, его пустые глазницы расширились.
- Монеты! - резко выкрикнул Винсент, проглатывая натекшую в рот кровь. И он зашевелился старательно и целенаправленно из последних сил, озарение помогло ему в этом.
- Желание, подношение! – продолжил выкрикивать отдельные слова Беда, не справляясь со своим дыханием и не способный произнести предложение целиком. 
Он наощупь выбрался из фонтана и направился, как самый настоящий зомби, на тонких ногах к бывшей баронессе. Винсент налетел на нее, не жалея ни себя, ни ее. И принялся ощупывать мокрыми руками. На поясе некромантки воин раньше видел кошель. Наверное, возможно – Потасовщик не был уверен ни в чем, кроме одного. И это озарение сейчас ярким светом горело у него в разуме, в черной темнице, отвлекая от зудящего, неспокойного, бесконечного чувства. 
- Монета нужна, твоя! Желание нужно, правильное, ты!
Но все-таки, случись что не то, и получить между ребер ножом будет еще не самым плохим исходом, приятель.

Отредактировано Винсент де Крориум (10.11.2021 19:50)

Что мир с нами сотворил, что люди с нами сотворили, что мы сами с собой сотворили – и последнее самый правильный, искренний ответ, болезненное признание самому себе. Не надо ненавидеть весь мир вокруг, достаточно нацелиться на одного единственного человека – на самого себя.
Но это откровение доступно не многим, Винсент так до сих пор к этому целиком и не пришел. Некромант, черный колдун, подлая мразь – такое презирать и ненавидеть было намного легче, чем самого себя, некогда прославленного мечника и любимца толпы или брошенную на произвол судьбы отцом юную баронессу, со сложным характером и не знавшую истинного отцовского, человеческого, безоговорочного тепла.
Принять и понять, что всему причиной ты сам – последняя ступень перед вселенским покоем в разуме и в сердце.

Не безразличие наполняло искаженное, иссушенное временем тело Винсента, но признание своего самого главного в жизни проигрыша. В таком неподвижном состоянии обезумивший проклятый никому больше не мог навредить, только если траве, которая не могла прорасти под ним. Он опустил свой меч и позволил себе забыться и миру забыть о себе.
Что было горше: быть в сознании, но в теле мумии или быть в крепком теле, но не в своем уме? Видимо, внутри себя Винсент уже знал ответ на этот вопрос и именно поэтому иллюзия показала то, что показала им на этой рыночной площади, на перекрестке тысячи путей, в точке начала и конца.

Беда считал, что он был повинен в искаженной жизни бывшей баронессы с того самого дня, не когда встретился с ней взглядами на пиру, но, когда не снес голову Некроманту, который в свою очередь был виновен в проклятии Винсента.
И именно поэтому не стал возражать, когда нож собирающей кости идеально вошел в плоть-пергаментную бумагу, не встречая никакого сопротивления и прорезая иссушенное, как куст, легкое. Винсент ничего толком и не почувствовал – только резко стало еще труднее дышать. Но не на этом сейчас было сосредоточено все его внимание, поддержка и свет прозрения в темноте его разума была не бесконечной.
Последние остатки густой крови без стремления принялись вытекать из тела проклятого по краям торчащего в теле ножа. Кровь помечала пальцы черной волшебницы и самое главное монеты. Какое подношение без красной жидкости, символа и сосредоточия самой жизни?
Безумие. Но и в безумии есть свои правила и исключения, главное было их не проморгать.
Винсент не видел покореженного, страшного лица некромантки, перешитого разными нитями, но в какой-то момент почувствовал, что она уловила его мысль, поняла и приняла к выполнению. И этого было достаточно. Беда ощутил неожиданное спокойствие и скребущее чувство внутри, в самом центре мозга, притупилось, несмотря на последовавший толчок земли, сбивший воина с ног.
- «Не промахнись.» - пожелал Винсент в темноту своего сознания, наблюдая за тем, как свет озарения принялся тускнеть в его голове.
Желание нашло отклик, тонкую тропу, изъян. И иллюзия задрожала, колокольный звон участился, становясь непрерывной звуковой волной, краски окружения смешались. И после все исчезло.

Непонятно сколько прошло времени, но бывшая баронесса ощутила полет своего тела, а после сильный, беспощадный толчок вперед. Она вылетела из воздуха, из портала, из иллюзии – называй как хочешь – головой вперед. Магия вытолкнула волшебницу, как выбрасывают из кабака пьяного и буйного посетителя. И приземлилась собирающая кости не на жесткие, источенные временем камни круглого перекрестка, но на мягкую траву и ярко пахнущую землю. И все было при ней на первый взгляд - ее иллюзия красоты, ее искорёженное огнем и некромантом, болезненное тело, ее ворох юбок. Все было при ней, кроме двух монет и ножа с утолщенным лезвием. И возможно в иллюзии после случившегося осталось от женщины еще нечто нематериальное, но на этот вопрос могла ответить только сама Ския.
Конь Беды, пасущийся недалеко, в поле зрения, отшатнулся испуганно и принялся напряженно и шумно вдыхать через крупные ноздри воздух. На его прежнего всадника женщина походила мало.

- Вот это приключение. – раздался сиплый, прерывающийся голос Винсента. Он выбрался с рыночной площади тоже, но его не выбросило за пределы города на мягкую траву. Воин находился на территории иллюзии, под сводом прохода, под аркой, там где раньше лежало его обгоревшее тело. И шевелиться он был не в состоянии – рукоятка знакомого некромантке ножа торчала из-под ребра, немного сместившись. Проклятый был белым, рот его синим и его начинало трясти – он знал, что погибает. Слишком широкий и длинный был у бывшей баронессы кинжал, не для трав так точно он был предназначен.
- Я оказывается успел забыть какого это. Безумие.

Отредактировано Винсент де Крориум (11.11.2021 16:31)

Несмотря на то, что их поиски не увенчались успехом и ни единого подлинного следа некроманта не было найдено, сейчас на пороге очередной смерти Винсент неожиданно чувствовал некое умиротворение. И этого он тоже давно не испытывал. И никакая боль раздирающая внутренности по-настоящему и истинный сковывающий каждую клетку тела холод не могли сейчас испоганить это чувство и этот момент.
- «Воскресну ли я за пределами этого города или останусь в его стенах навсегда?» - медленно, словно ворочая тяжелый камень, подумал Винсент, ощущая как остатки тепла покидают его тело, впитываются в камни и землю между ними.
- «Не выйдя отсюда я смогу наконец забыться, не так как в том варианте будущего, но по-настоящему. Наверное, это не самое плохое решение.» - выдохнул Беда, аккуратно и с какой-то нежностью сжимая часть рукояти и торчащее лезвие ножа. Воин обожал оружие, как любой ребенок, и всегда находил к каждому свой подход. И от этого было еще более печально, когда при очередной смерти он терял хороший экземпляр. Не всегда была возможность вернуться к телу.
- «Иллюзия поможет мне забыться, я знаю.» - Винсент перевел помутневший, тусклый взгляд на стену перед ним. И сейчас он видел совсем не кирпичи, но целое не поддавшееся огню родовое поместье, бесконечное поле ржи и виноградники у самого здания. Все живы, все в здравии, не будет ни лишений, ни преодолений. И Беда проживет прекрасную жизнь, возможно никогда не взяв в руки меча и не попав в школу мастеров.
Так облегчающе, милосердно и желанно, но женский, сиплый голос возвращает в реальность.

- Все-таки мне не привиделось, что я попала в тебя...
- Почти в самое сердце попала, всего несколько миллиметров. – медленно произнес Беда, желая то ли сплюнуть, то ли хорошо прокашляться, то ли наоборот проглотить мокроту. Он несильно растянул губы, показывая всем своим видом «и такое случается, кошка».
Видение дома и желто-зеленое поле никуда не исчезло, оно продолжало маячить на краю взгляда. Приятно пахнуло печкой и свежей теплой сладкой булкой.
- Я хотела, чтобы мы оба выбрались.
- У тебя еще есть шанс выбраться из этого кошмара, отпустить и отступить. – Винсент несильно поморщился, все также придерживая или наоборот держась за нож покалеченными пальцами. И определенно точно Беда говорил не об иллюзорном городе мертвых, а о некроманте, о мести, о цели жизни и о прочей сопутствующей шелухе.
- Поверь, за этим порогом ничего хорошего нет. – он кивнул в сторону полоски между травой и камнем. Идеальная ситуация, отражение всей жизни, как воина, так и бывшей баронессы. И он совершенно не возражал на тот счет где и как опустилась собирающая кости.
- Но в тебе возможно еще осталось. – верить в лучшее было всегда легче по отношению к иным, чем к себе. Более того разум воина подсказывал, что загаданное ею желание было не черным, кровавым и злым в своей сути. Значит не все было еще потеряно.

- Ты воскреснешь теперь?
- А ты будешь сожалеть в обоих случаях? – несмотря на усиливающийся колотун, бело лицо и невидящий взгляд с поволокой Винсент весело оскалился в ответ. Он прекрасно чувствовал на своей коже тот пронзительный, замирающий взгляд, которым бывшая баронесса смотрела на умирающего. Она смотрела на него, как человек смотрит на широкую реку с моста – смерть была природным явлением, сильное течение тоже. И не нужно было проливать по утекающей воде слезы.

- Я подожду здесь.
- На всякий, кошелек с монетами лежит под тремя камнями слева по дороге. – произнес Беда не сразу, он несколько длинных секунд прислушивался к сказанному черной волшебницей и, наверное, пытался постичь непостигаемое. И какая-то уверенность неожиданно отразилась у него в глазах, в самом центре зрачка.

Видение поместья все еще маячило рядом, но оно принялось сжиматься и таять, как таит лед на солнце.
- «Ждать бывает утомительно.»
Прекрасная картинка, иллюзия, наваждение исчезло, оставляя после себя слабый запах печки и муки.
Ты все-таки, но сделал свой выбор, приятель. Будущее не станет играть с тобой в поддавки и все может закончиться тем, что показала тебе иллюзия. Но, возможно, это будет того стоить.
- Просто посижу здесь... до конца.
- …конец нам только снится. – почти неслышно произнес Винсент, попадая в водоворот болезненного огня, давления глубины и последних мышечных судорог. Проклятое сознание никак и никогда не желало помирать, но против острого некромантского ножа не было приема. И последний выдох проклятого огласил округу, впуская тишину.
Не было больше надоедливых ворон, никто не смеялся и колокол отпел все что только можно было. Руины резко потеряли былую привлекательность и таинственность, теперь больше отталкивая взгляд, чем притягивая его.
Секреты города мертвых остались при нем, и мертвые охраняли их от тех, кто выбрал на ОДНУ единственную, но нужную секунду не месть, но жизнь.
И в центре иллюзорного города стоял высохший фонтан, в котором сгрудились кости и на дне лежали покрытые свежей кровью монеты среди немногих своих «соратниц».

В этот раз темнота забрала Винсента надолго, видимо в стремлении залечить его «раны», утешить и приголубить. Беда вернулся в этот мир на рассвете следующего дня под шелест ветра в ветках, шум воды и опять совершенно без ничего, с нуля. Не символично ли?
И это воскрешение принесло с собой наслаждение жизнью, которое проклятый испытывал все реже. Не надолго, но неожиданно.

Отредактировано Винсент де Крориум (11.11.2021 22:25)